5 больших шишек встали на колени и назвали меня мамой Глава 44.2: Я правда такой надоедливый?

Хо Цзиньчэнь кивнул и тихонько произнес:

— Ланьтин, извинись перед дядей Цзи, дядей Не и этой молодой госпожой.

Пока он говорил, он покосился на Гу Юань.

Гу Юань не хотела даже смотреть на этого человека. Каким бы привлекательным он ни был, он заслуживал ненависти, раз позволил своему плохо образованному ребенку бегать, где вздумается, и вредить окружающим. Что она хотела знать, так это то, как бы закинуть этого ребенка подальше в море на корм рыбам.

Единственное о чем она сожалела сейчас это о ее собственной мягкосердечности.

Ей стоило понять еще тогда, на дне моря, что этот мальчик — маленький демоненок. Даже если она не поняла этого в воде, она могла догадаться, когда они пересеклись на суше, что это тот еще негодник.

Что дало ей смелость посочувствовать этому мальчишке?

Гу Юань не хотела удостаивать его и взглядом.

Услышав слова отца, Хо Ланьтин удивленно хлопнул большими глазами и тихо сказал:

— Я могу извиниться, но могу я не называть их дядями?

В глазах Хо Цзиньчэня промелькнуло недовольство:

— Ланьтин, где твои манеры?

Мальчик тонко улыбнулся:

— Они такие молодые, мне стоит называть их старшими братьями, да? Братец Цзи и братец Не!

Хо Цзиньчэнь, услышав его слова, лишь беспомощно потрепал сына по голове, а затем обратился к Цзи Цисэню и Не Юю:

— Мне кажется, он может называть вас братьями. Я знаком с вашими отцами больше десяти лет, мы старые друзья.

Цзи Цисэнь не знал, что на это ответить.

Хо Ланьтинь вдруг мило улыбнулся и решительно сказал:

— Брат Не, Брат Цзи, простите меня, я был неправ. Мне не стоило врываться к вам, я плохо себя повел.

Сказав это, он обернулся к Гу Юань:

— Тетушка, я был неправ, мне не стоило тебе лгать!

Тетушка?  

Хо Цзиньчэнь резко нахмурился, а его лицо омрачилось:

— Хо Ланьтин.

Он всего лишь произнес имя своего сына, но вкладываемый смысл был кристально ясен.

Хо Ланьтин невинно ответил:

— Но я только что слышал, как два старших брата называли эту тетушку мамой. Если я назову их братьями, то тогда мне стоит называть ее тетей! Разве в иерархии не так?

Мама?

Хо Цзиньчэнь с немым вопросом посмотрел на Гу Юань.

Перед ним стояла молодая девушка с большими, чистыми глазами. Когда она была на катере, она, вроде, смотрела на него с любопытством.

Как бы он ее не рассматривал, ей точно было только около двадцати. Цзи Цисэнь и Не Юй и правда называли ее мамой?

Хо Ланьтин обиделся:

— Нет, я все верно услышал, два старших брата точно назвали ее мамой. Я все верно понял, она еще стояла и отчитывала двух своих сыновей, прямо как ты меня.

Как только он это сказал, Цзи Цисэнь притих, а Не Юй с очевидным дискомфортом кашлянул.

В конце концов, происходящее было личным делом их семьи, они не хотели так легко рассказывать обо этом каждому встречному.

Хо Цзиньчэнь сначала казался изумленным, но теперь лица всех этих людей говорили, что слова его сына были правдой? Они и правда назвали эту девушку своей матерью?

Он молча вскинул брови.

Его не волновали личные дела других, хобби посторонних его тоже не касались.

Он снова извинился перед Цзи Цисэнем и Не Юем, а затем обратился к Гу Юань:

— Простите, госпожа Гу, я сожалею, что мой сын вам нагрубил. Я плохо обучил его манерам.

Хо Цзиньчэнь снова попросил Хо Ланьтина извиниться перед троицей. На этот раз, он послушно выразил сожаление о своих поступках.

После этого Хо Цзиньчэнь попрощался, а маленький Хо Ланьтин, вскарабкался на катер и, воспользовавшись невнимательностью отца, обернулся и молча смотрел на Гу Юань. На этот раз он улыбнулся, слегка приоткрыв губы.

Какое милое лицо.

Однако она больше не обращала на него никакого внимания.

Гу Юань с недовольством отвернулась. Она больше не позволит себе быть обманутой таким негодяем.

Когда Хо Ланьтин заметил, как Гу Юань его проигнорировала, его улыбка сползла, а на лице появилось разочарование.

Когда его отец забрался в лодку, он поднял голову и спросил у него:

— Пап, я правда такой надоедливый?

— Нет, ты не надоедливый. Ты чудесный ребенок.

Услышав это, Хо Ланьтин склонил голову и недоверчиво ответил:

— Но я сейчас улыбнулся тете, а она отвернулась и проигнорировала меня.