5 больших шишек встали на колени и назвали меня мамой Глава 44.3: Я правда такой надоедливый?

Хо Цзиньчэнь ненадолго замолчал, затем опустился на корточки, чтобы оказаться с сыном на одном уровне.

Он внимательно посмотрел на его маленькое личико — аккуратные бровки были нахмурены, во взгляде сквозило недоумение.

Осторожно коснувшись его мягких волос, он тихо спросил:

— Тебе нравится эта тётя?

Хо Ланьтин опустил голову, задумался, потом пробормотал:

— Я не знаю… Когда я обманул её, она обнимала меня и укачивала, у неё такое тёплое и мягкое плечо, а запах мне так понравился… Но потом она рассердилась и больше со мной не разговаривала. А я… я всё равно хочу, чтобы она снова меня обняла…

Хо Цзиньчэнь пристально смотрел на сына, видя в его глазах боль.

— Она не хочет с тобой разговаривать, разве не потому, что ты её обманул? — спросил он.

Хо Ланьтин задумался, а потом вдруг сник:

— Почему она не может поступить, как раньше, обнять меня и утешить?

— Ланьтин, ты — чудесный ребёнок, — спокойно сказал Хо Цзиньчэнь. — Но очарование привлекает лишь поверхностную симпатию. В отношениях между людьми всё просто: как ты обращаешься с другими, так и они с тобой. Ты обманул её, она расстроилась. Конечно, после этого ей не хочется тебя любить. Как бы ты ни был красив, для неё ты уже не такой милый.

Хо Ланьтин нахмурил маленькие брови, долго думал, а потом вдруг выпалил:

— Но я же извинился перед ней!

Хо Цзиньчэнь внимательно посмотрел на сына:

— Извинение — это не гарантия прощения. Слова прощения так же поверхностны, как внешняя привлекательность. Они не могут проникнуть в сердце.

Для четырёхлетнего Хо Ланьтина эти слова были сложны. Он обдумал их, потом поднял голову и посмотрел на отца:

— Папа, она не простила меня, рассердилась, разлюбила… Больше никогда не будет обнимать и утешать меня?

— Думаю, что так, — спокойно ответил Хо Цзиньчэнь.

Мальчик долго молчал, потом опустил глаза и вдруг надул губы:

— Вообще-то мне всё равно. Просто какая-то незнакомка, подумаешь! И вообще, она глупая. Такая глупая и тупая!

Хо Цзиньчэнь приподнял брови, голос его стал холодным:

— Да? Тогда тебе не стоит переживать из-за глупой и тупой девчонки.

Хо Ланьтин тут же замолчал. Этот тон отец использовал редко — только когда он действительно сердился. Мальчик осторожно взглянул на него.

Но Хо Цзиньчэнь больше ничего не сказал, только бросил:

— Завтра мы возвращаемся домой. Собери свои вещи.

Сказав это, он поднялся и ушёл в каюту.

Маленький Хо Ланьтин одиноко стоял в проходе на яхты. Долго-долго.

Четырёхлетний ребёнок, опустив голову, впервые в жизни столкнулся с горем, которым не с кем было поделиться.

***

Охрана семьи Цзи Цисэня тоже покинула берег, и на пляже остались только трое — мать и двое сыновей.

Морской бриз шевелил их одежду, но никто из них не спешил заговорить.

Для Гу Юань этот день должен был стать тёплым семейным воспоминанием. Поездка с сыновьями, возможность провести время вместе, укрепить связь… В конце концов, она собиралась преподнести им свой подарок — и, конечно, сказать им самым нежным, проникновенным голосом:

«Вы должны любить друг друга. Вы — братья, навсегда. Поддерживать друг друга, помогать, быть одной командой».

Но всё было испорчено этим маленьким озорником.

Вспомнив, как по-дурацки она защищала этого мальчишку, а он её так ловко обвёл вокруг пальца, Гу Юань захотелось зарыться в песок, как страус.

Если уж попадать в передрягу, то почему не устроить что-то действительно захватывающее? Ну, например, перевернувшуюся лодку, кораблекрушение… Или пусть бы из джунглей выскочил хищник! Она и её сыновья, сражаясь плечом к плечу, убили бы льва, стали бы ещё ближе друг к другу — и вот в этот момент она вручила бы им подарок. Какая потрясающая сцена!

А сейчас… Сейчас всё совсем не так.

Она тяжело вздохнула, чувствуя разочарование.

Цзи Цисэнь, заметив её угрюмое лицо, не выдержал:

— Мам, в этом нет ничего страшного. То, что ты наша мама, рано или поздно всё равно станет известно.

Просто раскрытие факта, что у него молодая мать, а Не Юй приходится ему братом, требовало тщательной подготовки, чтобы избежать ненужных сплетен. Поэтому сегодняшний неожиданный контакт с Хо Цзиньчэнем застал его врасплох.

Но Гу Юань посмотрела на него растерянно:

— Что?

Не Юй, будто уже читая мысли брата, вздохнул:

— Мам, разве ты переживаешь не из-за того, что кто-то узнал, что ты наша мама?

Она пожала плечами:

— Почему мне должно быть до этого дело?

Братья переглянулись, одновременно ощутив бессилие.

Ладно, если ей всё равно, то и им тоже. Но тогда что её так тревожит?

Гу Юань снова вздохнула:

— Я чувствую, что эта поездка на остров полностью испорчена. Она совсем не такая, как я хотела.

Цзи Цисэнь нахмурился:

— А какой ты её представляла?

Не Юй кивнул:

— Да, скажи, а мы поможем сделать её лучше.

Гу Юань удивлённо посмотрела на сыновей.

Ей это показалось или они впервые в жизни были так единодушны?

Немного подумав, она сказала:

— На самом деле, всё просто. Стойте здесь и не двигайтесь. Просто слушайте.

— Хорошо, — хором ответили они.

Гу Юань медленно произнесла:

— Сегодня ваш день рождения. Я хотела, чтобы он прошёл весело, чтобы мы могли отпраздновать его вместе. Но солнце уже садится, и теперь мне остаётся лишь поздравить вас прямо здесь.

Цзи Цисэнь, услышав эти слова, вдруг почувствовал, как тепло разливается по его сердцу.

Хотя, если честно, он не знал, смеяться ему или вздыхать. Мысли его мамы порой были удивительно наивными.

Его отец, Цзи Чжэнтянь, никогда не задумывался о том, чтобы праздновать его день рождения. Да и сам Цзи Цисэнь не любил этот день — обычно всё ограничивалось тем, что повар готовил для него простую лапшу на день рождения.

Он редко улыбался, но сейчас слегка улыбнулся:

— Спасибо, мама.

Не Юй тоже был удивлён. Он, конечно, знал, что Гу Юань хочет поздравить Цзи Цисэня, но не ожидал, что она скажет «вы». Значит ли это, что она готова поздравить и его?

Однако он ничего не сказал, лишь едва заметно приподнял брови.

Гу Юань, глядя на них, вдруг засмеялась.

Она всё больше убеждалась, что её сыновья, по крайней мере иногда, могут быть вполне дружными. Вот хотя бы сейчас — разве между ними нет гармонии?

Она немного подумала, затем достала из кармана маленькую коробочку:

— Цисэнь, это твой подарок.

Цзи Цисэнь взял её и открыл. Внутри лежали запонки — чёрные, инкрустированные ониксом, от известного бренда. Сдержанная роскошь, элегантность и безупречный вкус.

Он улыбнулся:

— Спасибо, мама.

Не Юй, стоявший рядом, тоже увидел подарок — и сразу всё понял.

В тот день в торговом центре он заметил её. Она выбирала запонки. Он даже мельком увидел эту маленькую коробочку — и теперь убедился, что это был тот самый подарок для Цзи Цисэня.

Но в тот момент он ещё не признал её своей матерью. А она…

Конечно, она не могла подготовить подарок для него.

Не для него.

Не Юй глубоко вдохнул и отвернулся от запонок:

— Хороший выбор. Выглядят стильно.

После этого он вдруг неловко сказал:

— Кстати… Я тут вспомнил, у меня есть дела. Мне нужно идти!

Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и зашагал прочь.

Гу Юань проводила его взглядом, слегка склонив голову.

Его шаги были быстрыми, напряжёнными. Оставляя глубокие следы на золотом песке, он стремительно уходил прочь.

Она окликнула его:

— Ты куда?

Не Юй напрягся, его спина будто закаменела.

— У меня дела, — бросил он коротко.

Гу Юань скрестила руки и фыркнула:

— Ну и непочтительный же у меня сын. Даже если у тебя есть дела, когда мама хочет вручить тебе подарок, разве ты не должен сначала его принять, а только потом уходить?

Не Юй застыл на месте.

Гу Юань лишь улыбнулась, не говоря ни слова. Цзи Цисэнь приподнял брови, но тоже промолчал.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Не Юй медленно повернулся.

Морской ветер играл в её волосах, а закатное солнце окрашивало золотой песок в тёплые тона. Молодая мать стояла перед ним, уголки её губ приподнялись в лёгкой и почти лукавой улыбке.

В её руках был ещё один подарочный футляр — такой же, как у Цзи Цисэня, только цвета сверкающего серебра.

— Не Юй, — сказала она мягко, — это твой подарок. С днём рождения.