Варварское предложение [KR] Глава 73. Изгнание (2)

    ― Каковы бы ни были улики, вы не можете повесить представителя, ― сказав это, аристократ посмотрел на остальных старейшин, словно ища у них поддержки.

    Эларойден и Розадель одновременно искоса взглянули на Блэка, наблюдая за его реакцией. Беррей, который держался за распухшее запястье, был занят своими страданиями.

    ― Принцесса Лиэне предложила помилование на случай, если среди старейшин не будет единогласия. Вместо повешения два человека, совершившие государственную измену, будут навсегда изгнаны из страны. Вы согласны с этим вариантом?

    Смысл изгнания в качестве помилования был очевиден. Это означало, что королевская семья больше не будет снисходительно терпеть их нападки, поэтому, если они хотят сберечь свои жизни, то должны перестать это делать. Лица аристократов стали серьёзными. Теперь стало возможным то, что в прошлом даже представить себе было нельзя. В руках королевской семьи оказалась сила тиваканцев. Такого не было ни в одном королевстве на континенте. Спокойный голос Алланда продолжил:

    ― Если Великий Совет выступит против помилования, королевская семья не сможет её предоставить. Раз вы против повешения, то двум заключённым придётся остаться в темнице до конца их жизни.

    ― Что за бред! ― закричал Линдон. ― Что за нелепость ты сказал! Вы не посмеете так обращаться с членами семьи Кляйнфелтер!

    Блэк махнул рукой за спину. К нему подошел тиваканец, охранявший вход.

    ― От заключенного слишком много шума.

    ― Да, господин.

    Бах!

    Тиваканец схватил Линдона за затылок и ударил им об пол.

    Бам!

    Твёрдый каменный пол разодрал ему лоб, и брызнула кровь.

    ― Эти… Звери… Как ты посмел…

    ― Хватит шуметь.

    Бах!

    Его лоб снова ударился об пол. Было очевидно, что так будет происходить каждый раз, когда Линдон раскроет рот.   

    ― …

    В конце концов Линдон Кляйнфелтер заткнулся, и Алланд снова задал вопрос.

    ― Вы против помилования? Тогда запишем, что по желанию Великого Совета предатели будут находиться в заключении до конца их жизней.

    ― П-подожди! ― поспешно вскрикнул Линдон.

    Тиваканец схватил его за волосы на затылке, но Блэк взглядом остановил своего подчинённого.

    ― Помилование… Я согласен на него, ― проговорил Линдон и стиснул зубы.

    Изгнание было абсолютно неприемлемо для него. При одной мысли о том, что он будет жить в другом королевстве, где у него не будет такой же власти, как здесь, гнев разгорался внутри него. Тем не менее, Линдон гнить в заточении до конца своих дней. Он предпочёл быть изгнанным, а затем найти другую страну, где сможет получить поддержку. К счастью, старший сын рода был единственным внуком королевской семьи Шарка. Отправившись туда, он завести нужные связи.

    ― Хорошо, ― сразу же ответил Розадель.

    Линдон взглянул на него, но тот отвёл глаза и смотрел на свою сломанную левую руку.

    «Я тоже не могу возражать против».

    ― Что насчёт других семей? ― спросил Алланд и четверо старейшин нехотя кивнули. ― Запишу, что помилование было одобрено единогласно. Изгнанники не могут забрать с собой ничего, что получили от Наукэ. Это включает в себя имена, статус и богатство. Принцесса сказала, что, если изгнанники захотят что-то надеть, то, в качестве исключения, допускается роба служки.

    ― Подожди! В таком случае, ― заговорил Линдон и запнулся, но было уже поздно.

    Бессмысленный закон, на котором до сих пор строилась его власть, был применён против семьи Кляйнфелтер и лишил его всего.

    ― Все имущество Кляйнфелтеров принадлежит королевской семье.

    ― Это ограбление!

    Бах!

    Блэк посмотрел на тиваканца, и лоб Линдона тут же встретился с полом. У него закружилась голова. С трудом сохранив сознание, Линдон прошептал:

    ― Н-нет…

    Но его голос был слишком тихий. Все остальные аристократы уставились на беспомощные затуманенные глаза. В этот момент они поняли, что имя Кляйнфелтер больше не имело никакой силы. Теперь Линдон оказался в ситуации, когда за раскрытия рта не в то время, ему разбивали лоб.

    ― С этого момента помилование вступает в силу немедленно. Это милость принцессы, ― Алланд завершил собрание. ― Линдон стал изгнанником и потерял свой статус. Следовательно, он также не имеет права быть председателем Совета Наукэ. Оставшиеся пять семей должны выбрать человека на освободившуюся должность. Срок ― до завтрашнего дня. Если вы не сможете выбрать председателя, эти полномочия будут делегированы королевской семье.

    Теперь пять семей будут сражаться до завтра. Будут расколы и конфликты, конфронтации и разногласия. Дни, когда Ризберрийский договор имел абсолютную силу, подошли к концу.

    Довольный Блэк встал со своего места. Хотя глава Тивакана не горел желанием оставлять их в живых, он не стал настаивать на повешении, уважая мнение Лиэне о том, что так можно избежать конфликта с семьёй Кляйнфелтер. Если имущество конфискуют, их солдаты в любом случае будут заняты вопросами о том, как им жить дальше. Они больше не представляли из себя угрозу.

    ― Отведи их в храм. Они должны надеть форму служек.

    Линдон Кляйнфелтер собрал все оставшиеся силы и закричал.

    ― Что… Что? Прямо сейчас? Разве ты не должен дать мне время повидаться с моей семьей?!

    ― Нет.

    ― Ты не можешь так поступить! Нет!

    ― Если хочешь покинуть эти земли на своих двоих, прекрати издавать этот бесполезный шум. Я не привык к тем, кто громко кричит передо мной.

    ― Это… что…

    ― Ты ещё не понял?

    ― …   

    Кляйнфелтер, который на собственном опыте осознал, что слова, сказанные этим тихим и медленным голосом, никогда не были ложью, в конце концов заткнулся. Что бы он ни сказал, это бы не изменило намерений Блэка. Им придётся покинуть Наукэ нищими и в форме служек.

    *****

    ― Господин передал, что всё уже закончилось. Если вам интересно, сделать обо всём прямо сейчас?

    Фермос пришел к Лиэне. В её спальне царил беспорядок: портной, шьющий свадебный наряд, и миссис Фламбад яростно спорили, обсуждая вид будущей мантии. Лиэне находилась рядом с ними, наблюдая за процессом пошива и подписывая документы, связанных с назначениями.

    ― Вот как? Это хорошая новость. Давайте перейдём в соседнюю комнату.

    ― Хорошо.

    Соседней комнатой была спальня Блэка.

    ― Почему здесь всё убрали?

    Фермос уже всё это видел, когда заходил, но ему было любопытно. Казалось, что убранные занавески и одело означали, что во второй спальне больше нет смысла.

    ― А, я собираюсь сделать ремонт. Это обычай для супругов.

    ― Вот как. Но это действительно нужно делать? В конце концов, вы будете жить в одной спальне.

    Лиэне в изумлении округлила глаза.

    ― Почему?

    ― А? ― переспросил Фермос. Скорее, изумлён тут был он. ― Разве вы не пользовались одной спальней до сих пор?

    ― Иногда так получалось. У лорда Тивакана должна быть своя комната.

    ― А… Это обязательно?

    ― Это само собой разумеющееся.

    ― А… Вот как.

    Фермосу была непонятна культура аристократов Наукэ, которые использовали в браке разные спальни, а Лиэне никогда не видела, чтобы супружеская пара делила одну комнату.

    ― А теперь расскажите мне, что произошло на Великом Совете.

    ― А, да…

    И Фермос вкратце рассказал о произошедшем на Великом Совете. Конечно, он опустил тот факт, что у всех старейшин, кроме двоих, были сломаны левые запястья. Вместо этого Фермос подчеркнул, что никто не погиб.

    ― Всё прошло очень мирно.

    ― О, правда? Какое облегчение. Кляйнфелтер смиренно принял изгнание.

    ― Теперь вы будете богаты, принцесса, ― Фермос, который не мог сказать, что Линдон смиренно принял это, быстро сменил тему.

    ― Это будет нелегко. Хотя Кляйнфелтер скопил огромное состояние, вряд ли оно сохранилось в целости и сохранности.

    ― Но вы должны забрать столько, сколько сможете. Для начала, Линдон и Лафит Кляйнфелтеры… Кхм, я собираюсь вернуть всё имущество, которое было оставлено незаконнорожденному ребенку. Надеюсь, что в особняке осталось много наличных.

    ― Я тоже.

    Лиэне мягко улыбнулась Фермосу, который закашлялся и быстро замял упоминание о Лафите. Она чувствовала, что Блэк знал всё, но молчал.

    «Насколько сильно этот мужчина хочет заставить меня трепетать? Моему сердцу и так тяжело приходится, ведь каждый день оно так сильно колотится».

    ― Поскольку господин лично отправился туда, оставшаяся часть имущества, несомненно, поступит в королевскую казну     до конца сегодняшнего дня.

    ― Хм… Я немного волнуюсь, нормально ли всё будет?

    ― Почему нет? Это решение, принятое Великим Советом.   

    ― Нет, я не об этом. Я беспокоюсь, не случится ли чего с лордом Тиваканом. Охрана особняка Кляйнфелтера может оказать сопротивление. Не лучше ли послать стражников?

    ― А, так вот вы о чем?

    Фермос слегка улыбнулся. Похоже, что принцессе очень нравился его господин. Он понял это по её излишней заботе.

    ― Он взял с собой восемь молодых парней, поэтому ничего не случится. Ему не по душе такой большой эскорт, но господин не хотел, чтобы вы беспокоились о нем.

    ― Восемь человек ― это слишком мало. У Кляйнфелтера более пятисот солдат.

    ― Я уже проверил. В особняке проживает только половина. Места на всех не хватило.

    ― Даже будь там всего четверть, это уже больше сотни человек.

    Улыбка Фермоса стала шире. Добродушная принцесса была на удивление наивна, и, честно говоря, эта её сторона, которая иногда показывалась, ему нравилась.

    ― Принцесса, вы не знаете господина. После десяти лет на поле боя, единственное, что его может убить ― удар молнии.

    ― Что?

    ― Они с лёгкостью справятся с сотней человек, и даже при худшем раскладе, если там действительно осталось пятьсот солдат, их жизни ничего не угрожает. К тому же, господин наиболее талантлив в переговорах.

    ― Что?

    Фермос был прав в том, что она совсем не знала Блэка. Лиэне продолжала переспрашивать, что он имеет в виду.

    ― Это означает, что, если в сражении нет необходимости, то господин предпочитает не драться. Конечно, его меч непобедим, но он такой тяжёлый.

    ― А-а… ― Лиэне кивнула, словно о чем-то задумавшись, а затем снова серьёзно сказала. ― Но лучше послать стражников.

    ― Что? Всё будет хорошо.

    ― Нет, я всё равно считаю, что их нужно отправить. Никогда не знаешь, что произойдёт. Поэтому я хочу послать стражников.

    ― Ну…

    В этом действительно не было необходимости. Было очевидно, что всё закончится ещё до того, как стражники Наукэ доберутся до особняка. Но Лиэне, которая всерьёз считала, что это нужно сделать, была слишком милой, и в этом была вся проблема.

    «Не могу сказать ей «нет»… Ха, чёрт. Должно быть, господин чувствовал себя так же».

    ― Но они же могут разминуться?

    ― Ничего страшного.

    ― Т-тогда… Хорошо. Я отправлю несколько человек.

    ― Спасибо.

    И, как он и думал, её лицо с широкой, искренней улыбкой было слишком красивым.

    «…Я в затруднительном положении. Господин невероятно быстро всё замечает. Я не должен попасться, что, пусть даже и случайно, подумал о том, что Лиэне красивая. У меня нет и не будет к ней никаких чувств, но даже сама мысль об этом кощунственна».

    ― Тогда я пойду, принцесса…

    Фермос с расстроенным видом склонил голову.

    ― А, подождите.

    Лиэне поспешно схватила его. Фермос чуть не подпрыгнул

   

    ― Зачем вы схватили меня за руку? Просто скажите. Этого достаточно.

    ― О, простите, если вам было неприятно. Если вам не нравится, когда вас касаются другие люди, впредь я буду осторожнее.

    ― Да, большое вам спасибо. Никогда и ни за что не хватайте мою руку. Просто скажите, что хотели.

    ― Какой цвет нравится лорду Тивакану?

    ― Э-э-э… Что?

    Фермос был сбит с толку неожиданным вопросом.

    ― Нужно отремонтировать спальню. Мне хотелось, чтобы комната была в его любимом цвете.

    ― Н-ну… Любимый цвет господина… Такой вообще есть?

    ― А? Вы не знаете или у него нет любимого цвета?

    И то, и другое.

    ― Думаю, что я не знаю, потому что такого цвета нет.

    ― О, понятно, ― Лиэне кивнула, словно поняла что-то. ― Тогда спрошу его, когда он вернётся.

    Фермос тоже хотел бы задать вопрос. Почему её лицо так сияет, когда она так серьёзно размышляет о любимом цвете своего возлюбленного? Есть ли причина для этого?