Горничная-игрушка для битья требует мести Глава 70

Только основываясь на фразе «планы провалились», Дин Сян могла сказать, что действия госпожи прошлой ночью не были вызваны пьянством. Она могла только вздохнуть с облегчением о дальновидности госпожи, думая, что результат был на самом деле преднамеренным, а не случайным.

Больше всего ее радовало то, что Его Высочество на самом деле молчаливо одобрял действия госпожи. Независимо от причины, по крайней мере, главной наложнице Цяо не удалось увести Его Высочество к себе. Каждому придется пересмотреть положение наложницы Хуа в сердце Его Высочества.

Использовать шкуру тигра в качестве знамени - это то, в чем Сяо Хуа очень хорошо разбиралась в своей прошлой жизни.

Она также знала, что такое утолять жажду ядом, но ей все равно пришлось это сделать. Разницу между борьбой и отсутствием борьбы было так трудно уловить, тем более что с точки зрения постороннего она уже вполне пользовалась расположением Принца Цзина. Она предпочла бы рискнуть и искать благосклонности, чем позволить главной наложнице Цяо забрать Принца Цзина из ее павильона и позволить другим издеваться над ней, безжалостно терзая ее. Не имело значения, существовало ли это «расположение» на самом деле, пока те в заднем дворе думали, что оно есть.

Что касается оскорбления главной наложницы Цяо и реакции консорта, Сяо Хуа могла только действовать по обстоятельствам. В конце концов, ситуация была и без того достаточно плохой. Не будет никакой разницы, если станет немного хуже.

Сяо Хуа готовилась очень тщательно, но неожиданно сегодня в павильоне Вечной молодости было очень спокойно.

На редкость не только консорт не смогла появиться, но даже главная наложница Цяо вела себя так, как будто ничего не произошло. Еще меньше было необходимости упоминать Йю Цзяо и Йю Рон. Просидев более часа, Йю Цзяо давно потеряла терпение. Если бы не правила павильона Вечной молодости, она бы, наверное, уже впала в бешенство.

Сяо Хуа огляделась со скуки.

Главный зал павильона Вечной молодости был великолепно оформлен. В центре стояло почетное место консорта. Два сиденья под ним с обеих сторон использовались для развлечения гостей. У каждого сидения была подушка с вышивкой. Те, на которых они сидели, были синего цвета индиго, вышитые словами, желавшими удачи. Подушки на сиденье консорта имели малиновую набивку, расшитую пионами золотой нитью, которые казались мягкими и удобными, источая роскошный вид.

В зале были несколько полок, на которых лежали всевозможные старинные драгоценности. Справа была гостиная, которую отделяла занавеска из ярко-зеленого нефритового жемчуга. В прошлый раз здесь устраивали банкет. В центре комнаты стояла выгравированная золотом печь для благовоний с изображением феникса, которая была в половину человеческого роста. Слабый приятный аромат разносился по всему залу.

Богатые дома всегда любили благовония. Это нравилось мужчинам и женщинам, старым и молодым, поэтому Сяо Хуа не слишком удивилась. Даже в своем павильоне Дин Сян использовала легкий аромат благовоний.

Посидев еще какое-то время, консорт все еще не подавала никаких признаков.

Сяо Хуа постепенно расслабилась. Похоже, консорт собиралась оставить их в подвешенном состоянии. Так было лучше. Ей не пришлось бы тратить свою энергию на выяснение того, как справляться с вещами.

Посидев почти до обеда, консорт все еще не появлялась. Йю Цзяо не могла больше сдерживать себя и спросила дворцовую служанку: «Что случилось с супругой сегодня? Уже так поздно, но она еще не вышла».

Эта дворцовая служанка почтительно поклонилась и сказала: «Эта служанка отвечает только за подачу чая и не знает, в каком положении находится супруга».

«Тогда разве ты не знаешь, как пойти и спросить? Оставляя нас здесь без внимания, уже почти полдень». Последнюю строчку Йю Цзяо пробормотала, но она все же ясно выразила свое нетерпение.

Йю Рон не препятствовала Йю Цзяо говорить таким образом. Забудьте о Йю Цзяо, даже она сама чувствовала, что сегодня что-то пошло не так.

«Да, да». Эта дворцовая служанка поклонилась и ушла.

Через некоторое время вышла кормилица Ли.

«Супруга послала эту старую слугу передать ее слова. Вы все можете быть свободны».

В прошлом у консорта все еще был предлог, чтобы оставлять их в подвешенном состоянии. Сегодня она даже не предложила ни одного и, казалась, до крайности властной.

Йю Цзяо вытерпела еще немного, ничего не сказала, прежде чем встать и уйти. По языку ее тела было ясно, какое возмущение она испытывала в своем сердце.

Остальные трое ничего не сказали и тоже пошли по очереди.

С начала и до конца главная наложница Цяо не сказала ни слова Сяо Хуа и даже не посмотрела ей в глаза. Недавно образовавшееся сестричество распалось из-за вчерашних событий, как будто между ними ничего и не происходило.

Двое из них сохраняли спокойный вид, но что касается их мыслей, знали только небеса.

Когда все ушли, кормилица Ли попросила всех служанок в павильоне уйти.

Она закрыла главные ворота, прежде чем подозвать Чунь Сян и Ся Сян.

«Поторопитесь убрать это. Будьте осторожными с этим». Сказав это, кормилица Ли вошла в дом.

Прикрыв носы носовыми платками, Чунь Сян и Ся Сян подошли к горящей печи с золотым фениксом. Вместе они подняли крышку и погасили горящие благовония.

После этого они вынули пепел. Ся Сян пошла выбросить его, а Чунь Сян подошла к окну. Она приоткрыла узорчатое окно, а затем пошла и открыла двери.

Позаботившись обо всем, Ся Сян проявила обеспокоенность и подошла к Чунь Сян.

«Старшая сестренка Чунь Сян, это вызовет огромный переполох».

Ся Сян не осмелилась выразить какие-либо сомнения перед консортом, но перед Чунь Сян она не могла сохранять спокойствие, и ее лицо побледнело.

«Супруга сошла с ума ...», - казалось, ее голос вырвался из ее горла.

С того дня, как Его Высочество покинул павильон Вечной молодости, консорт сошла с ума. Услышав, что главная наложница Цяо вернулась прошлой ночью из западного павильона в подавленном настроении, ее безумие стало еще более ужасным.

Чунь Сян прикрыла рот Ся Сян: «Немедленно прекрати говорить ерунду!»

Ся Сян не могла сдержать слезы и вся дрожала от страха.

Чунь Сян похлопала ее по плечу и пробормотала: «Все будет хорошо. Нашей супруге было присвоено звание консорта его королевским величеством, и она также является племянницей Императрицы. Ничего не случится».

«Но…».

С супругой то ничего не случится, а что с ними?

Эти слова Ся Сян не осмелилась произнести вслух. Она могла только рукавами грубо вытереть лицо, обнажая натянутую и застывшую улыбку.

«Не переусердствуй. Супруга решила сделать это, никто из нас не мог этому помешать. Мы можем только сделать все возможное, чтобы смириться с этим. Консорт все еще ждет нашей помощи, давай поторопимся и войдем внутрь. Не мешкай больше».

Ся Сян снова вытерла лицо, прежде чем войти во внутреннюю комнату с Чунь Сян.

******

Зона для дворников каждый день отправляла людей подметать снег в разных местах. Западный павильон был одной из таких областей.

В настоящее время только в восточном крыле жили люди. Дин Сян посылала кого-нибудь, чтобы очистить территорию у дверей и проходов восточного крыла, но за остальную часть павильона отвечал дворник.

После того, как Цяо Лянь покинула Зал Великолепия, она вернулась в зону для дворников. Возвращаясь к тому месту, где она когда-то была, можно сказать, что она получила по заслугам.

Конечно, с точки зрения Цяо Лянь, с ней обошлись несправедливо. Будучи отправленной из зала, как и другие, все они были более или менее распределены по легким отделам, а она оказалась в крайне тяжелом положении.

Евнух Фу, который имел некоторое представление о некоторых вещах, думал, что это мирное место чрезвычайно подходит для дворцовой служанки низкого ранга Цяо Лянь. Дедушка Фу всегда умел использовать людей.

Как и Си’эр, Цяо Лянь в то время была глубоко напугана безжалостными действиями Евнуха Фу. Вернувшись в зону для дворников, она долгое время находилась в депрессии.

Она не могла не впасть в депрессию. Работа дворником стала очень утомительной из-за зимы. Расчищать снег приходилось каждый день. Тяжелая работа заставляла всех быть занятыми, не оставляя времени думать ни о чем другом.

Шло время, и по всему поместью Принца Цзина распространялись слухи о наложнице в западном павильоне.

Говорили, что эта наложница также начинала как дворцовая служанка низкого ранга в зоне для дворников. Из-за ее хорошего этикета ее перевели в Зал Великолепия, где она однажды привлекла внимание Его Высочества и «поднялась к небесам», чтобы стать кем-то выше всех.

Цяо Лянь, естественно, знала, кем был этот человек. Чего тут не понимать? Остальных либо забили до смерти, либо выгнали. Получил выгоду никто иной, как этот человек!

Каждый раз, когда она думала о «ней», Цяо Лянь перетирала зубы от ненависти.

В этот день Цяо Лянь была выбрана одной из дворцовых служанок, ответственной за уборку западного павильона. Су Янь отвела их в западный павильон с метлой и лопатой в руках.

Почтительно сообщив дворцовым служанкам у дверей, зачем они здесь, люди один за другим направились в западный павильон.

Мысли всех остальных были такими же. Те, кто когда-то знал Сяо Хуа, или те, кто был знаком с ней, неизбежно вспомнят прошлое, когда придут сюда. Поскольку Су Янь была сдержанным человеком и работала здесь не в первый раз, естественно, ей было лучше, чем другим. Но она неизбежно вздыхала, вздыхала о своей жизни и вздыхала о том, насколько велика судьба наложницы Хуа.

Больше ничего не было.

Это был первый раз, когда Цяо Лянь пришла в первый западный павильон. Ее эмоции были естественно сложными. Войдя, она взглянула на восточное крыло.

Сегодня не было снега, и в воздухе стоял пронизывающий душу холод. Для группы дворцовых служанок низкого ранга из зоны для дворников такая погода была действительно омерзительной. Но те, кто отсиживались в своем доме с теплыми печами и угольными чашами, неизбежно чувствовали, что в доме слишком душно.

Сяо Хуа изначально не была таким изнеженным человеком, и ей нравилось выходить на свежий воздух и восстанавливать свою энергию после слишком длительного пребывания внутри.

Чунь Цао отодвинула занавески и Сяо Хуа вышла на улицу. Она не пошла далеко, глубоко вздохнув в проходе за дверью. Ее глаза лениво блуждали по пейзажу внутри павильона и случайно увидели вдали шумные фигуры.

«Сегодня дворники расчищают снег в разных местах», заговорила Дин Сян сбоку.

Сяо Хуа немного отошла, позволяя своим мыслям блуждать. Она вспомнила свои дни, проведенные в зоне для дворников, которые, казалось, были целую жизнь назад.

Сяо Хуа не смотрела внимательно и, естественно, не видела свою бывшую соседку по комнате. Но Цяо Лянь, мысли которой были сосредоточены на восточном крыле, естественно, увидела, что занавески раздвинуты, и ее взгляд упал прямо на Сяо Хуа.

Она увидела ее светлую и нежную кожу, ее изящную и нежную фигуру и ее маленькое лицо с парой блестящих ясных глаз похожих на лепестки персика.

В этот момент «наложница Хуа» сильно отличалась от образа Сяо Хуа в сердце Цяо Лянь. В то время, хотя было трудно скрыть красивую внешность Сяо Хуа, она не была такой красивой. Сейчас она казалась заботливо выращенным цветком, который внезапно стал нежным, красивым и манящим. Ее светло-розовый жакет с узкими рукавами и бледно-голубовато-белая атласная юбка делали ее фигуру особенно гибкой. Ее грудь выпирала наружу, но ее талия, как и руки и ноги, были очень тонкими.

Цяо Лянь не знала, когда хрупкая дворцовая служанка низкого ранга в ее воспоминаниях превратилась в чрезвычайно красивую женщину. Прошло всего несколько месяцев, но этот человек, казалось, созрел. Она была похожа на сочный сладкий персик, из которого вытекает нектар от одного укуса.

Лицо Цяо Лянь было шокирующе бледным, а костяшки пальцев тоже побелели от того, что она сжимала метлу. Она взглянула на свой собственный индиго-сине-рыжий наряд. Цвета были такими же уродливыми, как и раньше. Тонкий жакет и юбку просто заменили на версии с хлопковой подкладкой, подходящие для зимы.

Ей вдруг стало стыдно за свою неполноценность, но больше всего она чувствовала ревность.

«Цяо Лянь, не витай в облаках. Старшая сестренка Су Янь пару раз посмотрела на тебя». Дворцовая служанка опустила голову, не прекращая подметать и говоря с Цяо Лянь.

«Оу», - Цяо Лянь остановилась, прежде чем опустить голову, больше не глядя в том направлении. Ее покрасневшие от холода руки схватили деревянную лопату и начали перебрасывать снег. Только после того, как разрыхлили снег, она схватила метлу и начала подметать.

Сяо Хуа еще раз вдохнула и вернулась в дом. Она хотела побыть снаружи еще немного, но была беспомощна перед Дин Сян, которая несколько раз уговаривала ее вернуться внутрь на случай, если она простудится.

Войдя в дом, Сяо Хуа сказала: «Давай сегодня съедим легких и освежающих блюд. Постоянное употребление блюд в глиняных горшках лишает аппетита».

Дин Сян кивнула и запомнила ее слова.

Дин Сян лично приносила еду каждый день. Она внимательно следила за едой.

Во дворе Цяо Лянь опустила голову и некоторое время работала, но все же не смогла удержаться и взглянуть на восточное крыло. Она увидела пустой коридор и плотные занавески на двери.

Было неясно, была ли она разочарована или раздражена, когда она медленно и крепко сжимала метлу в руках.