Чёртова Реинкарнация Глава 537: Дуэль (7)

Пламя, вставшее на его пути, казалось, способно испепелить все. Гавид стоял на пути этого пламени. Отступать было некуда.

Он поднял меч, но Гавид уже знал, насколько силен пылающий божественный огонь и какую легенду он оставит после себя на этом поле боя.

В этой легенде Гавид будет записан как глупый демон, бросивший вызов Богу. Эта легенда была уже предопределена и необратима. Демонический меч в руке Гавида будет поглощен яростно пылающим божественным пламенем.

«Бог», — подумал Гавид, внутренне отрицая это слово.

Даже если Юджин действительно достиг богоподобного блеска, эта божественность не была порождена верой демонов. Гавид считал абсурдным поклонение демонов Богу. Не было ничего более нелепого.

«Даже если твой меч действительно стал чудом», — подумал Гавид.

Он не хотел молча признать правду и погибнуть. Даже если бы Хамел или, скорее, Юджин Лайонхарт действительно достиг божественности, Гавид не признал бы его. Просто потому, что он не был человеком. Он был демоном, а демоны не исповедуют человеческую веру. Это был последний акт неповиновения Гавида Линдмана.

— Ааааа! — закричал Гавид, взмахнув демоническим мечом в сторону пламени. Однако меч Гавида не смог стать чудом перед лицом божественного. Как будто это было предопределено, пламя Левантейна испепелило демонический меч.

На этом разрушения не закончились. Пламя, превратившее демонический меч в пепел, проникло в тело Гавида.

Боль была не только физической, но и душевной. Она сжигала его дотла. Боль, которую он испытывал, была несравненно сильнее, даже по сравнению с тысячами смертей, которые он пережил в бесплодной пустоши.

Но он терпел. Его душа, которая должна была полностью распасться, сохранила свою форму, хотя и несовершенную, среди мучительной боли.

Пламя продолжало гореть, и вместе с ним Гавид испытывал боль от того, что сгорело все его существование. Из пламени доносился треск. Среди них все громче звучал звук, которого он не слышал уже долгое время.

«А…»

Гавид Линдман отбросил все, что у него было, чтобы стоять здесь. Кроме верности Королю Демонов Заточения и славы Империи Хельмут, он остался только ради поединка с Хамелом и жажды победы. Слава была разбита вдребезги. Он сам проткнул себе глаз, в котором находился демонический глаз Божественной славы.

Решение отказаться от демонического глаза было выбором Гавида. Однако Черный туман не уважал решение Гавида, наблюдая за поединком с трибун. Как Гавид желал победы в этом поединке, так и Черный туман желал победы Гавида.

Они вздыхали и отчаивались, когда Гавид падал, с надеждой взывали к его имени, когда он снова брал в руки демонический меч, и теперь, когда казалось, что Гавид вот-вот сгинет в легенде, они горячо выкрикивали его имя.

Дело было не только в Черном тумане. Поединок в Рагуяране транслировался по всему континенту. За поединком наблюдали не только люди, но и демоны.

Демоны, естественно, надеялись на победу Гавида. Они предвкушали конец Клятвы и начало войны. Даже молодые демоны, которые еще не до конца поняли, что такое война, болели за победу Гавида, когда он снова и снова вставал.

Это было неизбежно. В то время как человеческие надежды были сосредоточены на Юджине, все демонические устремления были направлены на Гавида.

Он считал это жестоким и горьким. Он отбросил все, чтобы сохранить только свой меч, и теперь те самые вещи, от которых он думал, что отказался, поддерживали его сзади. Гавид находил это одновременно ироничным и жалким. Он мог только насмехаться над собой.

«Тем не менее», — подумал Гавид.

Он двинулся вперед. Голоса поддерживали его от падения и держали за тело, которое должно было уже превратиться в пепел.

«Я...»

Это желание, изливавшееся на него, отличалось от того, что получил Юджин. Если желания, сосредоточенные на Юджине, принесли абсолютное чудо, то желания, сосредоточенные на Гавиде, лишь отсрочили его неизбежную смерть.

«Я...»

За все еще бушующим яростным пламенем он увидел Юджина. Юджин смотрел на него широко раскрытыми глазами, в его взгляде не было ни насмешки, ни презрения - только удивление и восхищение.

«Ты, и я…»

Гавид, пошатываясь, вышел вперед.

— Гавид Линдман.

Голос звучал четко и близко среди затихающих возгласов и вздохов.

Это был голос Короля Демонов Заточения, восседающего на своем троне из цепей. В его голосе не было обычного уныния, которое было для него повседневной жизнью. Король Демонов Заточения с горько-сладкой улыбкой наблюдал за кончиной рыцаря, которого он долго держал при себе.

— Не уходи с сожалением.

Эта фраза пронзила сознание Гавида.

Сожаление, сожаление... Разве это не было неизбежно? Несмотря на все, что он оставил и чему посвятил себя, это был его конец. Даже достигнув таких высот, он так и не смог добраться до человека, которого хотел победить.

Неужели он ошибся? Не следовало ли ему отказаться от всего этого? Вместо того чтобы настаивать на дуэли, если бы он, возможно...

— Ха-ха. — Гавид усмехнулся.

Такие сожаления были бесполезны. Жестокое пламя, уже предрешенная смерть, сознание, которое могло исчезнуть в любой момент, - неужели все это сделало его слабым в последние минуты жизни? Гавид усмехнулся и протянул руку.

— Да, — признал Гавид.

Черный туман наблюдал за ним. Все демоны Хельмута наблюдали. Нуар Джабелла наблюдала. И Король Демонов Заточения наблюдал.

Он не мог оставить после себя наследие сожаления или позора.

Пепел, оставшийся от его сожженной души, стал его мечом.

Не останавливайся в сожалениях о себе. Если ты еще не полностью мертв, продолжай бороться.

«Я пришел сюда не для того, чтобы умирать с сожалением», — сказал себе Гавид.

Даже если поражение было уже несомненным, он не хотел падать жалко и бессмысленно. Недостижимость победы, сама ее недостижимость, заставляла его желать ее еще больше. Он не хотел остаться в мифе, который напишет Лайонхарт, как глупый, ничтожный демон, который ничего не добился.

Он схватился за меч.

В пламени, которое, казалось, способно испепелить все на своем пути, Гавид ударил по земле и устремился сквозь него к Юджину. Демоны не верили в Богов. Его отчаянная воля бросила вызов божественному.

Юджин рассеял пламя, взмахнув Левантейном.

Он испытывал глубокое уважение к Гавиду. Юджин не предполагал, что бывший Клинок Заточения будет способен двигаться в таком состоянии. Чудеса и мифы были сильнее меча Гавида, но на грани существования его горячая решимость смогла побороть даже чудеса.

Нет.

Это была не просто решимость. Это было проклятие, рожденное отчаянием.

Вжух!

Внезапно пламя Левантейна исчезло. Яростный миф сосредоточился на стеклянном наконечнике Левантейна.

В этот момент разум Гавида прояснился. Он увидел, как ему следует взмахнуть мечом, и нанес удар.

Его удар, разбрасывая темный пепел, коснулся Левантейна.

Треск!

Миф и проклятие столкнулись.

— Ха-ха... — Гавид рассмеялся хриплым и ломающимся голосом. — Еще немного.

Он больше не мог держаться. Гавид опустился на колени, бормоча. Его последний удар был блокирован Левантейном. Его жажда не одолела Левантейн, а была блокирована и разбита вдребезги.

Однако маленький осколок, который откололся, коснулся щеки Юджина, сумев дотянуться до него, хотя бы чуть-чуть.

— Как ты думаешь, почему я проиграл? — спросил Гавид.

Он посмотрел на Юджина, который медленно опустил Левантейн и поднял левую руку, чтобы коснуться щеки. Кровь, запекшаяся на его руке, была горячей, а рана болезненной.

— Потому что я сильнее тебя, — ответил Юджин.

Несмотря на то, что его много раз резали и наносили тяжелые раны, они затянулись. Но эта рана на его щеке не исчезла. Она останется на неопределенное время.

После паузы Юджин продолжил: Мы с тобой несем разное бремя.

— Что мы несем, — повторил Гавид.

— Я не могу проиграть здесь, — произнес Юджин спокойным голосом.

Он умер как Агарот и как Хамел. Затем он возродился как Юджин Лайонхарт. Он получил Лунный клинок. Он был избран Святым Мечом, самим Светом.

Юджин нес в себе все это. Он ничего не отбрасывал. Он не мог себе этого позволить.

— И все же, — сказал Юджин. Он почувствовал, как по щеке потекла кровь, и пробормотал: Конец был захватывающим.

Темный проклятый меч.

Без божественности он не смог бы разглядеть коварный путь клинка. Меч, согнувшийся перед самым столкновением, превратился в смертельное проклятие, направленное в шею Юджина. Если бы он не блокировал его, шея была бы перерублена, а небольшая оплошность стоила бы ему руки. Он испепелил осколки сразу после того, как они разлетелись, и они лишь задели его щеку; в противном случае он мог бы лишиться глаза.

— Вот как? — Гавид усмехнулся и кивнул.

Треск!

Одна рука превратилась в пепел. Смерть, которую он довел до предела, начала приближаться.

— Ты победил, — сказал он.

Меч сломался, но он хотел проклясть. Он хотел провозгласить суровый и безысходный конец мифов, которые будут написаны сегодня и использованы в будущем.

Он не стал жаловаться, ибо это было бы лишь ворчанием побежденного. Он отдал все силы... действительно все силы. Это была отчаянная борьба, которую он считал достойным завершением жизни.

— Хамел... нет, Юджин Лайонхарт, — позвал Гавид.

Он пошевелил жесткими пальцами, и пространство вокруг него искривилось, хотя и неустойчиво. Казалось, даже эти скудные манипуляции не помогают ему. Он горько усмехнулся и открыл небольшую щель, из которой выкатилась полупустая бутылка ликера.

— Скромный подарок победителю, но возьми его, — сказал Гавид.

— Что это? — спросил Юджин.

— Разве ты не видишь? Это ликер, — ответил Гавид.

Юджин поднял с земли катящуюся бутылку. Это была открытая бутылка, наполовину выпитая, без этикетки. Он осмотрел подозрительный алкоголь, а затем посмотрел на Гавида.

— Здесь нет яда. Не то чтобы яд подействовал на тебя, — заявил Гавид. — Я собирался выпить за победу над тобой. Но раз я побежден, то будет правильно, если ты, победитель, получишь его. Не стесняйся выбросить его, если он тебе не нравится.

— Нет, — покачал головой Юджин и спрятал бутылку в плащ.

— Я выпью его после того, как убью Короля Демонов Заточения, — объявил он.

Гавид растерянно моргнул, потом поднял глаза на Юджина и хрипло рассмеялся.

— Надеюсь, он не будет использоваться для этого, — сказал Гавид.

— Гавид Линдман, — Юджин бросил короткий взгляд вверх. — Триста лет назад я был слабее тебя. Если бы ты не отступил, я бы погиб тогда от твоего меча.

— Я знаю, что был сильнее тебя, — ответил Гавид. — Триста лет назад и даже год назад я был сильнее тебя. Если бы я действительно хотел убить тебя, я мог бы сделать это в любое время.

— Это правда, — согласился Юджин.

— Но, как ты уже сказал, сегодня я был слабее, — сказал Гавид.

Это было не слишком приятное признание. Он также не испытывал сожалений. Он был расстроен. Гавид ненадолго закрыл глаза.

— Но это поражение... кажется иным по сравнению с тем, что было триста лет назад. Оно кажется неизбежным, и это правильно, — заявил Гавид.

Юджин просто молча принял эти слова.

— Лайонхарт, — сказал Гавид, открывая глаза. Он с трудом поднял свое едва шевелящееся тело. — Ты дашь мне время сообщить об этом поражении?

— Да.

Юджин кивнул и отступил назад.

— И последнее, — воскликнул Юджин. — Спасибо, что вызвал меня на дуэль.

Не дожидаясь ответа, Юджин отвернулся. Пошатываясь, Гавид смотрел вслед удаляющемуся Юджину. В его последних словах не было ни капли насмешки.

— Юджин Лайонхарт, — снова заговорил Гавид, — спасибо тебе за то, что эта дуэль стала для меня последней.

Юджин ничего не ответил. Он не обернулся. Он просто поднял руку и помахал ею. Гавид тихонько захихикал и отвернулся.

С противоположных трибун раздались одобрительные возгласы. Все выкрикивали имя Юджина. Гавид не обращал на это внимания. Он вытянул ногу и с трудом сделал шаг вперед.

Треск!

Его ослабевшая нога рассыпалась в прах, и он не смог удержать равновесие, которое в обычных условиях далось бы ему без труда. Его истощенное тело упало вперед.

Однако он не упал лицом на землю. Кто-то поддержал тело Гавида, чтобы оно не рухнуло.

— Не жалеешь? — прозвучал вопрос.

Едва подняв голову, Гавид увидел Короля Демонов Заточения. Его зрение было затуманено, но даже если бы он полностью потерял зрение, он бы не смог не узнать Короля Демонов.

С кривой улыбкой Гавид кивнул.

— Есть и такио, — ответил он.

— Если хочешь, я могу стереть эти сожаления, — ответил Король Демонов Заточения.

Король Демонов, спустившись со своего трона без цепей, лично поддерживал Гавида руками. Его голос был безмятежным, лишенным какой-либо грусти или жалости.

Это было неизбежно. Для такого грешника, как он, опутавшего цепями все причинно-следственные связи, подобные эмоции давно выветрились.

И все же, даже если он был лишен печали или сожаления, слова Короля Демонов были искренними. Король Демонов не имел права выбирать напрямую. Однако если бы Гавид пожелал, Король Демонов даже заточил бы его в тюрьму, где его ждала бы предопределенная смерть.

— Эта дуэль должна закончиться смертью проигравшего, — ответил Гавид, покачав головой в ответ. — Пожалуйста, не цепляйтесь за мой конец.

Это был достаточный ответ. Король Демонов не стал больше настаивать. Вслед за ним опустился черный туман и окружил и Короля Демонов, и Гавида.

Тело Гавида продолжало рассыпаться в пепел. В это время Черный туман достал мечи и направил их в небо.

Глядя на Гавида, Король Демонов произнес: Герцогиня Джабелла.

Нуар, находившаяся в небе, опустилась рядом с Королем Демонов. Откинутая ранее вуаль теперь скрывала лицо Нуар.

— Тебе есть чем поделиться? — спросил Король Демонов.

— Не ожидала от вас такого внимания, — ответила Нуар тихим голосом, лишенным обычного смеха. Она подняла руку и спросила: Вы позволите мне побыть в трауре?

Ничего не ответив, Король Демонов посмотрел на Гавида. Гавид горько улыбнулся и кивнул.

— Ты получила то, что хотела, но не выглядишь довольной, — обратился Гавид к Нуар.

— Я и сама удивлена, — ответила Нуар.

Она взяла на себя поддержку Гавида от Короля Демонов. Она осторожно опустилась и положила голову Гавида себе на колени.

— Должна ли я была остановить дуэль тогда? — спросила она.

— Нет, — ответил Гавид.

— Верно, тогда остановить тебя было бы невозможно, — тихо прошептала Нуар, глядя в лицо Гавида. Его затуманенные глаза больше ничего не видели, а тело продолжало распадаться на пепел.

— Я могу показать тебе последний сон, — предложила Нуар.

Ее фиолетовые глаза мерцали.

Нуар продолжила: Каждый надеется увидеть счастливый сон в свои последние минуты, Гавид Линдман. Все, чего ты не достиг, чего не смог достичь... мечта - это...

— Просто пустота, — ответил Гавид. — А я уже прожил жизнь, которая была очень похожа на сон. Все, от чего я отказался, было мечтой, которую я лелеял с детства.

— Даже эта смерть? — спросила Нуар.

— Это поражение, но не кошмар. — Последовал короткий смех, а затем Гавид продолжил: Есть сожаления, есть тягучие мысли. И все же это вполне удовлетворительно.

Нуар не знала, что сказать.

— Надеюсь, глаз, который я тебе доверил, поможет тебе осуществить свою мечту, — сказал Гавид.

Нуар больше ничего не сказала, но на мгновение закрыла глаза. Она чувствовала, как в ее левую глазницу впивается Демонический глаз Божественной Славы. С тяжелым вздохом она кивнула. Гавид почувствовал, как Нуар вздрогнула, и хрипло захихикал.

— ...Ваше Величество, — сказал Гавид. — Могу я пожелать вашему величеству царствования и процветания?"

Король Демонов Заточения посмотрел на Гавида мрачными глазами, понимая всю тяжесть его вопроса.

— Нет, — ответил он.

Король Демонов покачал головой.

— Я не стремлюсь ни к царствованию, ни к процветанию. Если ты хочешь на что-то надеяться, Гавид Линдман, то надейся, что стремление, которое я преследую, осуществится, — продолжал Король Демонов.

Гавид не знал, к чему стремится Король Демонов.

Однако он чувствовал, что Король Демонов не желает власти или славы. Если бы он действительно стремился к этому, то не было бы причин давать клятву триста лет назад, не было бы причин не убивать Юджина, реинкарнацию Хамела, не было бы причин ждать в Вавилоне...

— Да, — с готовностью ответил Гавид.

Но он не стал спрашивать о стремлении Короля Демонов.

— Надеюсь, ваше стремление осуществится.

Даже в смерти души демонов Хельмута не могли покинуть Короля Демонов Заточения. Но Король Демонов не стал удерживать душу Гавида, когда тот превратился в пепел.

Гавид не желал этого.

— Да будет так, — закрыв глаза, ответил Король Демонов.

Герцог Хельмута, Клинок Заточения.

Демон Гавид Линдман.

Обратился в пепел.