Всё вернётся в 10000 кратном размере!? Тогда для начала обучу Хинату Курохицуги! Глава 372

Глава 372.

После всех перипетий, министры наконец смогли синхронно выполнить поклоны и произнести странные слова, и утреннее совещание началось.

Далее шла самая скучная часть - министры по очереди выходили вперёд, чтобы отчитаться о своей работе и задать Цзян Чену вопросы. Как мудрый император, в это время он должен был бы обдумывать каждое дело и давать разумные ответы.

Но Цзян Чен, конечно, не был мудрым императором и не хотел тратить свои мозговые клетки на эти пустяки, поэтому на все вопросы он отвечал одной фразой: «Понял, обсудим это позже»

Сначала министры пытались с ним спорить, объясняя, насколько важны их дела и что их нужно решить немедленно. Но Цзян Чен продолжал спокойно улыбаться и отвечал: «Обсудим это позже»

Со временем министры сдались и просто мечтали о том, чтобы совещание скорее закончилось. В их головах мелькали мысли: «Что мы здесь вообще делаем? Пусть этот мир скорее разрушится!»

Кацуки спокойно стояла рядом и слушала выступления министров, пока не почувствовала, что кто-то потянул её за руку. Она инстинктивно повернулась и увидела, что это был Цзян Чен.

«Что случилось?» - тихо спросила она.

«Ты можешь тихонько открыть свой глаз?» - шёпотом спросил Цзян Чен.

«Какой глаз?» - удивилась Кацуки.

«Тот глаз на лбу, как у вашего клана Ооцуцуки» — Цзян Чен наконец раскрыл свои намерения. Это был самый важный шаг, потому что в пророчестве Великого Жабьего Отшельника Кагуя, стоящая рядом с ним, имела третий глаз на лбу. Чтобы подтвердить пророчество, Цзян Чен считал, что Кацуки должна открыть этот глаз.

Кацуки: «...»

Так ты издеваешься над министрами, а теперь решил издеваться надо мной???

Открыть третий глаз? Почему бы тебе не попросить меня взлететь на небо?

Конечно, все эти мысли были лишь у неё в голове. На деле она просто мило закатила глаза и, надув губы, ответила: «Не умею! Я вообще не из клана Ооцуцуки!»

«Ну, пожалуйста...» - Цзян Чен сразу схватил её за руку и умоляюще прошептал: «Кацуки, скажу тебе честно, у меня смертельная болезнь, жить мне осталось недолго. Мое единственное желание перед смертью - узнать твою настоящую личность. Если ты мне не скажешь, я умру в одиночестве с этим сожалением»

Кацуки инстинктивно вспомнила фразу, которую Цзян Чен уже говорил раньше, но сдержала её, не произнеся вслух. Она понимала, что не может разрушить свою репутацию, сказав это.

Кацуки внутренне напоминала себе держаться, глубоко вздохнула и сказала:«Не беспокойся, я всегда буду рядом с тобой и не позволю тебе умереть в одиночестве»

Цзян Чен: «...»

«Кроме того, ты совершенно здоров, и у тебя не может быть никакой смертельной болезни», – продолжила Кацуки с невозмутимым выражением лица.

«Ты же недавно дралась с тем толстым старостой, ты владеешь боевыми искусствами!» — Цзян Чен, рассерженный, стиснул зубы и уставился на неё.

Кацуки, не отводя глаз и слегка улыбнувшись, ответила: «Я уже объясняла это. Как слабой девушке, мне необходимо уметь защищаться. Разве это не разумно?»

Цзян Чен: «...»

Разумно? Чушь какая-то!

Цзян Чен, задыхаясь от возмущения, резко схватил её за округлую часть бедра и крепко сжал.

«Ой...» – Кацуки моментально покраснела и издала тихий вскрик, её красивые глаза наполнились смущением и стыдом.

Этот негодяй, как он посмел сделать такое на глазах у всех? Хорошо, что они этого не видели!

Цзян Чен, заметив её смущение и слабость, и ещё более впечатлённый тактильными ощущениями, продолжил свои действия, дважды сжав её бедро. Кацуки покраснела ещё больше, чуть не потеряв сознание, но, чтобы не привлечь внимание министров, сжала зубы и стоически стояла на месте.

«Ваше Величество, вы меня слушаете?» – главный министр, нахмурив брови, вежливо спросил.

Он только что произнёс длинную речь, но, подняв голову, увидел, что император и императрица шептались, полностью игнорируя его. Поэтому он сразу спросил.

Цзян Чен, наконец, заметил его, но ответил по-старому: «Да, то, что вы говорите, имеет смысл. Однако мы обсудим это позже»

С этими словами он махнул рукой, показывая, что министр может идти.

«Ваше Величество!» – главный министр упал на колени и громко сказал: «Это дело нельзя откладывать, вам следует принять решение как можно скорее!»

«О чём ты вообще говоришь? Повтори ещё раз» – нахмурившись, сказал Цзян Чен.

Так ты меня совсем не слушал?

Главный министр с обидой посмотрел на него, но вынужден был повторить всё заново. Когда он закончил, Цзян Чен остолбенел, потом удивлённо посмотрел на него и на Кацуки рядом: «Ты говоришь, что если императрица присутствует на утреннем совете, это значит, что я должен провозгласить её императрицей? То есть моей официальной супругой?»

«Да, именно так. Только императрица имеет право присутствовать на совещаниях и слушать дела государства. Поэтому я и спрашиваю, когда будет проведена церемония коронации императрицы. Пожалуйста, решите это как можно скорее»

Цзян Чен: «...»

Мне никто об этом не говорил!

Кацуки также была в замешательстве, она тоже не знала об этом правиле. Тем не менее, в этот момент она инстинктивно взглянула на Цзян Чена, в её глазах появилась тень сомнения. Его удивление… неужели он не хочет сделать меня императрицей?

Тень печали вдруг мелькнула в сердце Кацуки.