Гарри Поттер:Любовь к Магии Глава 387

  — Хотите узнать, зачем был создан Спеллхейвен? — спросил он.

  

  Все гости выглядели в разной степени заинтересованными, кроме гоблина, который всё ещё выглядел раздражённым и нетерпеливым.

  

  — Мне не нравится современное магическое общество, ни Британское, ни какое-либо ещё, — начал Гарри. — Вся эта бюрократия, законы, правила... Я просто не могу понять, почему вы так стараетесь устранить из магии магию?

  

  Теперь они все гости приняли озадаченный вид, явно не понимая, к чему он клонит. Типичные политики, хотя в глазах Дамблдора всё же виднелся проблеск осознания и беспокойства.

  

  — Что вы имеете в виду? — спросил Оже, стараясь показаться слегка оскорблённым. — Мы всегда действовали во имя сохранения магического мира.

  

  Этот бестолковый идиот полностью упустил суть, но Гарри полагал, что этого и следовало ожидать. Старики, как известно, люди не самые гибкие, даже по части своего мышления. Возможно, особенно по части своего мышления.

  

  — Скажите мне, почему политики накладывают столько ограничений на магию? — чуть ли не скомандовал Гарри, но вовремя спохватился, чтобы реплика хотя бы отчасти походила на просьбу.

  

  — Чтобы защитить людей, — Оже нахмурился, явно не понимая, к чему всё идёт. — Некоторые виды магии вредны или просто небезопасны для использования.

  

  — Магия и не должна быть безопасной, — ответил Гарри с раздражённым вздохом. — Магия должна быть чем-то удивительным и таинственным, что может и должно убить тебя при неосторожном обращении. Она должна вознаграждать исключительных людей, а не давать посредственным незаслуженное чувство собственной значимости. Попытки регулировать её создали общество, которое относится к магии как к товару.

  

  — Какое отношение это имеет к созданию Спеллхейвена? — спросила Уинтерс, прежде чем кто-то успел возразить.

  

  — На самом деле всё очень просто, — спокойно ответил Гарри. — Я хочу, чтобы вы знали, я понимаю высшую обязанность правительства, якобы заключающуюся в защите находящихся в его ведении граждан, и что законодатели для достижения этой цели считают себя обязанными ограничить использование всего опасного. Я понимаю, что посредственные люди жаждут стабильности и безопасности. И я понимаю, что могущественные волшебники и ведьмы представляют угрозу для этой стабильности.

  

  Он сделал драматическую паузу, наслаждаясь их, в буквальном смысле слова, очарованным вниманием.

  

  — Я понимаю это, но не уважаю. На мой взгляд, людям не помешало бы немного рисковать и стать более самодостаточными. Какой вообще смысл обладать магией, если все возможности, которые она предоставляет, контролируются мелкими бюрократами? Магический мир застрял на месте и стал скучным, потому что волшебники, которые ничего не понимают в магии, пытаются её контролировать. А меня никто контролировать не будет.

  

  Ещё одна драматическая пауза, и его аудитория несколько встревожилась. Превосходно.

  

  — Очевидно, что я не вписываюсь в то, как всё делается в наше время и эпоху. Я попробовал заняться политикой ещё в Британии и начал задумываться о том, что стать Тёмным Лордом — не такая уж и плохая идея. Поскольку я не идиот, то легко пришёл к выводу, что на самом деле эта идея всё-таки плохая и не принесёт мне того, что я хочу. Это и подводит нас к созданию Спеллхейвена.

  

  Эта речь должна было послужить достаточным предупреждением о том, что провокации в его сторону будут иметь неприятные последствия. Дамблдор уж точно выглядел сейчас обеспокоенным, на радость Гарри.

  

  — Вместо того, чтобы безрезультатно жаловаться или пытаться завоевать страну, а потом навязать ей свои взгляды, мы придумали Спеллхейвен. Когда мы отыскали этот остров, он был не более чем бесплодной, непригодной для жизни вулканической глыбой, которую Дом Блэков, очевидно, посчитал бесполезной и забыл о ней много веков назад. Но мы четверо увидели в ней потенциал. Наши деловые предприятия развивались с экспоненциальной скоростью, настолько быстро, что из-за количества сотрудников и их семей, внезапно оказавшихся на нашем попечении, мы столкнулись с логистическими проблемами. И более того, с каждым днём нам становилось всё труднее соблюдать законы Магической Британии. Большой частный остров стал идеальным решением обеих проблем. Запросы об иммиграции от других людей оказались неожиданностью, но у нас не было причин им отказывать.

  

  Гарри снова сделал паузу и быстренько пробежался глазами по делегатам. 

  

  — Короче говоря, Спеллхейвен был создан для того, чтобы вместить в себя нашу растущую бизнес-империю и, что более важно, отделить нас от общества, которое в скором времени заклеймило бы меня, в лучшем случае, как Тёмного Волшебника.

  

  — Гарри, неужели всё было настолько ужасно? — мягко спросил Дамблдор.

  

  — Да, — просто ответил парень. — Ты, как никто другой, должен знать, каково это быть могущественным волшебником в окружении посредственности. Спеллхейвен — наше убежище, так же как Хогвартс — убежище для тебя, и внешнее вмешательство станет противоречить самому его предназначению.

  

  Поначалу Гарри хотел избежать подобных завуалированных угроз, но, как ни крути, без них МКМ никогда не оставит их в покое. Политики были слишком глупы, чтобы оставить всё как есть. Это также являлось одной из причин использования Короны Славы.

  

  И снова он получил полную поддержку и согласие всех трёх девушек. Их объединённая сила придушила всю комнату, заставив Дамблдора распахнуть глаза, а остальные гости вдруг стали похожи на испуганных оленей.

  

  — Альбус, что он имеет в виду? — спросил Хильдебранд, его голос был тихим, настороженным и растерянным.

  

  — Сильным тяжело признавать чужой авторитет, — мягко ответил Дамблдор и оглядел всю четвёрку. — А некоторые вообще не способны с этим мириться.

  

  И в этом действительно заключалась вся суть. Гарри никогда не мог вписаться в компанию своих одноклассников в Хогвартсе, потому что он был чем-то большим, чем они, и он знал это. Он не мог вписаться в общество волшебников и ведьм, готовых погрязнуть в своей посредственности, когда он буквально чувствовал, насколько они были ниже него.

  

  Это цена, которую могущественные люди платили за свою силу. Было очень трудно притворяться, что тебя не раздражают ограничения, накладываемыми боязливыми, слабыми и невежественными людьми, и становилось всё труднее по мере того, как росла его сила, а все остальные продолжали пребывать в застое.

  

  Гарри считал, что сила не столько развращает, сколько дарует свободу, но человек, чувствующий свободу действий без страха перед последствиями, не менее страшен, чем развращённый.

  

  Магия усугубляла проблему в геометрической прогрессии. В конце концов, зачем могущественному волшебнику подчиняться кому-то, если он чувствует себя достаточно сильным, чтобы в одиночку бросить вызов правительству? Гарри видел это на собственном опыте: ему всё меньше и меньше требовалось скрытничать, когда он мог просто отдавать приказания, а люди его слушали. Он видел это в своих девочках, когда они избавлялись от ограничений общества. И наблюдать за этим было просто прекрасно.

  

  Но в этом и заключалась проблема. Стадо овец никогда не успокоится, пока среди них будет присутствовать стая волков, даже если эти волки не голодны.

  

  Дамблдор познал это на себе десятки лет назад. Люди боялись его столь же сильно, сколь и почитали, и справлялись с этим, возлагая на него всевозможные почести и обязанности, отчаянно пытаясь сделать его одним из «них». Овцы, вероятно, даже не понимали, что делают, возможно, даже не осознавали, что боятся его. Теперь старик проводил свои дни, прячась в Хогвартсе, и покидал его только тогда, когда это было действительно необходимо.

  

  Лучше создать своё собственное место в мире, чем ждать, пока тебе принесут его на блюдечке. Большинство Тёмных Лордов и Тёмных Леди не являлись психопатами, а были простыми волшебниками и ведьмами, переросшими систему, в которой они родились. Правда, они обычно нарушали закон или шли против социальных норм, но и что с того? Можно было с уверенностью сказать, что за всю историю мира менее четверти Тёмных Лордов действительно были психопатами, как Волдеморт, а остальных просто так назвали, чтобы оправдать их устранение, когда те начинали поступать по-своему.

  

  Гарри перестал витать в облаках, когда Оже снова заговорил:

  

  — А как же ваше место в британском Визенгамоте и лордство семей Поттеров и Блэков? — спросил он. — Если вы привязаны к Спеллхейвену, то не можете быть частью судебной системы Магической Британии.

  

  И это было почти правдой.

  

  — Если Министерство Магии и Визенгамот потребуют, чтобы я выбрал одно из двух, то Дома Поттеров и Блэков уйдут в небытие, пока один из моих потомков не решит взять себе титул.

  

  Гарри на самом деле не ожидал, что такое случится. Фадж и черви в Визенгамоте, вероятно, будут слишком сильно рады отразившейся на них славой, если только он не начнёт использовать эти позиции как рычаг, заставляя Магическую Британию действовать в интересах Спеллхейвена.

  

  Оже выглядел недовольным таким ответом, но нехотя смирился с поражением: 

  

  — Полагаю, мы могли бы признать Спеллхейвен как отдельное образование в рамках МКМ и его основополагающих принципов.

  

  Гарри снова вспыхнул. У старого ублюдка очевидно развился избирательный слух.

  

  — С чего вы взяли, что мы хотим быть частью МКМ? — спросил он настолько нейтрально, насколько возможно, но настроения в комнате всё равно заметно сникли.

  

  — Но... — пробормотал Оже, то ли от неожиданности возражения, то ли от воздействия Короны Славы.

  

  — Гарри, МКМ не будет посягать на то, как ты заведуешь Спеллхейвеном, — пришёл на помощь Дамблдор. — Это всего лишь организация, способствующая сотрудничеству между магическими странами мира. Ты ведь понимаешь, что лучше работать сообща, а не изолироваться от других?

  

  Гарри сделал вид, что задумался. На самом деле он знал, что не может просто так послать нахер МКМ и сказать, чтобы их оставили в покое. Спеллхейвен не мог существовать сам по себе, и Гарри не мог вести себя так, будто всё было иначе, во всяком случае, не создавая себе непомерного количества проблем в будущем.

  

  Но ему пришлось проявить упрямство и дать понять МКМ, что они не будут иметь права голоса во внутренних делах Спеллхейвена, чего, несомненно, желали Хильдебранд и Оже. И, если уж так пошло, ещё и гоблин. В отличие от своего мирского аналога, ООН, МКМ обладала гораздо большей властью над своими субъектами. Властью неофициальной, но оказывать значительное давление косвенно она всё же могла.

  

  — Прежде чем по этому вопросу будет высказано что-то ещё, я снова напомню вам, зачем был создан Спеллхейвен — это место, где магией можно заниматься без ограничений закона. Здесь нет никаких запретов на то, какую магию можно использовать, вплоть до Непростительных заклятий или чего-либо ещё, что может считаться незаконным в других странах. Точно так же здесь нет таких понятий, как запрещённые чары или запрещённые магические предметы. Здесь можно производить и продавать всё, что угодно. Любой, кто сеет смуту или причиняет вред живущим здесь людям, будет наказан, но за сам вред, а не за средства, которые были использованы для его нанесения. Любые махинации, которые могут причинить вред не только зачинщику, конечно, будут контролироваться, но мы не станем защищать людей от их собственной неосторожности. В этом вопросе мы не уступим.

...