Гарри Поттер: Второй шанс Глава 105

Я просто хочу закончить это поскорее, а потому говорю:

– Знаешь, я тоже в некотором роде кое-что ищу. А ты, кажется, неплохо продираешься сквозь древние фолианты, и поэтому я решил, что покуда я буду доставать для тебя книги из Запретной секции, будет неплохо, если ты окажешь мне ответную услугу и найдешь кое-какую информацию для меня, что скажешь?

– Так что ты ищешь? – спрашивает Гермиона, и я радуюсь, что она вот так вот сразу перешла к делу, потому что это значит, что этот неприятный разговор не затянется надолго.

– Прежде, чем я скажу тебе, я хочу поставить одно условие, – говорю я. – Никому ни слова. Неважно, согласишься ты сейчас или откажешься, но я не хочу, чтобы об этом знала хоть одна живая душа. Я не хочу, чтобы ты заговаривала об этом с Роном, или с преподавателями, или с Дамблдором – ни с кем, ладно?

– Конечно же, я никому не скажу, – говорит Гермиона, и выглядит при этом задетой, словно само подозрение, что она может не удержать язык за зубами, кажется ей оскорбительным. – Я обещаю. Так что ты ищешь?

– Магию духа, – говорю я, невольно затаив дыхание: мне вдруг приходит в голову, что Гермиона – первый человек, с которым я вообще об этом заговорил. – Хоть что-нибудь о магии духа, неважно, что. Газеты, легенды, сказки – любые упоминания.

– Магия духа? – переспрашивает Гермиона, наморщив лоб, будто бы пытается что-то припомнить. – Зачем тебе это?

– Я не спрашиваю тебя о твоих причинах, верно? Значит, будет по крайней мере честно, если ты не будешь расспрашивать меня о моих. – Гермиона сердито поджимает губы, поэтому я добавляю уже мягче: – Но это важно для меня, правда. Я буду рад, если ты поможешь.

Я выжидающе смотрю на нее, но Гермиона ничего не отвечает. Вместо этого она переводит взгляд куда-то за мое плечо, и ее лицо стремительно бледнеет.

– Он все знает! – шепотом говорит она, и в ее голосе страх мешается с обвинением. – Теперь меня могут исключить из школы за то, что я незаконно пыталась добраться до книг из Запретной Секции! Это ты обо всем рассказал?

Я оглядываюсь назад и едва сдерживаю разочарованный возглас: сквозь длинную галерею по направлению к нам идет Альбус Дамблдор собственной персоной, и его длинная борода и мантия глубокого синего цвета развеваются от сквозняка, а седые волосы в блеклом свете факелов кажутся почти серебряными. Мерлин, как не вовремя!

Я снова поворачиваюсь к Гермионе:

– Не глупи, конечно же, он ни о чем не знает. Просто веди себя естественно, хорошо? Не бойся. Если нам повезет, он ничего и не заподозрит.

Директор приближается к нам вплотную, и я почти неосознанно делаю небольшой шаг вперед, заслоняя от него Гермиону. Дамблдор смотрит прямиком на меня, чуть склонив голову, и в его очках-полумесяцах крошечными чертиками пляшут отблески от волшебного огня, наколдованного Гермионой.

– Добрый вечер, директор, – первым киваю я, неожиданно почувствовав себя слишком напряженным, чтобы дождаться приветствия Дамблдора.

– Добрый вечер, Гарри, мисс Грейнджер, – благодушно кивает Дамблдор в ответ, пронзительно оглядывая нас сквозь свои очки-половинки.

– Здравствуйте, профессор Дамблдор, – тихо произносит Гермиона откуда-то из-за моей спины.

Я молча смотрю на директора, ожидая, когда он прояснит цель своего появления, но Дамблдор не спешит облегчать мне задачу.

– Сегодня крайне приятный день для прогулок, вы так не находите? – издалека начинает он, окидывая нас безмятежным взглядом ясных голубых глаз. – Я только вышел из своего кабинета, и ноги сами собой понесли меня побродить по хогвартским коридорам, чтобы по-стариковски предаться воспоминаниям о временах беззаботной юности, перекинуться парой слов с портретами… Просто удивительно, как многое теряешь, пока сидишь в кабинете, уткнувшись носом в бумаги, – Дамблдор переводит взгляд на темное окно, рассеянно наблюдая за тем, как крупные хлопья снега кружатся в танце и тают, натыкаясь на неприступное стекло, и в его глазах мелькает нечто, похожее на сожаление. Затем он снова поворачивается к нам, и лицо его озаряет привычная лукавая улыбка, когда он добавляет: – Впрочем, мне пришлось отклонить предложение Сэра Кэдогана, вызвавшего меня на дуэль. Поймите меня правильно, но что станут творить студенты, если даже директор устроит дуэль посреди коридора?

Он задорно подмигивает нам, словно предлагая оценить шутку, и Гермиона из-за моей спины даже выдавливает нечто вроде смешка, но мне отчего-то не до веселья. Я задаюсь вопросом, что заставляет директора вести себя на людях столь… чудаковато. Это располагает, конечно. А еще заставляет окружающих считать его куда безобиднее, чем он есть на самом деле. И, наверное, Дамблдор выбирает такую манеру поведения по обеим причинам сразу, а может, находит еще десяток-другой куда менее очевидных поводов. Но кто я такой, чтобы винить других за маски, которые они выбирают?

– Вы что-то хотели, профессор? – без улыбки спрашиваю я, и лукавые искорки пропадают из глаз директора так же быстро, как и возникли.

– Совершенно верно, Гарри, – говорит Дамблдор. – Я надеюсь, мисс Грейнджер нас извинит, но я хотел бы пригласить тебя на вечерний чай в свой кабинет, чтобы обсудить некоторые вопросы. Если ты, конечно же, не против.

Ну да, думаю я, не так-то просто отказать Дамблдору, покуда он нацелился на разговор. Но в этом нет ничего нового, верно? Я сам подписался на это, еще тогда, в больнице, когда принял предложение директора бросить маггловский мир и уехать в Хогвартс, я ведь знал с самого начала, что все здесь вращается вокруг директора и никак иначе. А потому мне придется отодвинуть на задний план собственную усталость, и озноб, и поднимающийся жар, мне придется отложить на потом разговор с Гермионой, который чрезвычайно важен для меня, и пойти с директором, потому что ответ «нет» ему попросту незнаком. Я усилием воли подавляю внутри себя волну гнева, который закипает совершенно некстати, и мысленно даю себе команду держать эмоции под контролем. Нужно увести Дамблдора от Гермионы прежде, чем он почувствует ее нервозность, иначе мне больше не представится шанса заполучить ее помощь.

Поэтому я растягиваю губы в вежливой улыбке и говорю:

– Разумеется, профессор Дамблдор.

Гермиона выглядит порядком растерянной таким поворотом событий и едва кивает, когда я прощаюсь с ней и разворачиваюсь в сторону директорского кабинета. Я с усилием заставляю себя не вздрогнуть, когда Дамблдор кладет руку мне на плечо и говорит что-то про хогвартские теплицы, про то, что хаффлпаффцы пробили заклинанием стенку в одной из них и растения там едва не погибли, но я почти не слышу его.

В директорском кабинете светло, а стол уже сервирован к чаю. К привычному звону вращающихся серебряных приспособлений добавляется ровный гул, с которым пламя в камине пожирает сухие поленья. У меня не было времени на то, чтобы оставить где-нибудь Силенси перед визитом в директорский кабинет, но Фоукс, который выглядит так, словно готов сгореть с минуты на минуту, лишь слегка приподнимает голову, чтобы бросить на меня настороженный взгляд мутных глаз, а затем снова утыкается клювом в собственное крыло.

В самом ближнем к камину кресле, дожидаясь нас с директором, сидит Ремус. Увидев меня, он без улыбки кивает в знак приветствия и приглашающее указывает на другое кресло. Я еще раз оглядываю директорский кабинет, почти ожидая увидеть Снейпа, незаметно скрючившегося в одном из углов в своей обыкновенной манере, как одно из главных действующих лиц последних событий, но его здесь нет.

– Что здесь происходит? О чем вы хотели поговорить, директор? – спрашиваю я у Дамблдора, исподтишка поглядывая на Ремуса.

Что у него на уме? Очевидно же, что дело в Ремусе. Это он пошел к Дамблдору, чтобы вызвать меня на этот официальный разговор, потому что знает, что я не смогу избежать обсуждения всей той ерунды, которую оборотень считает моими проблемами, при директоре. Только вот вряд ли Ремус знает, что при директоре я не могу еще и в открытую лгать, я не настолько силен в легглименции, а это уже может стать моей настоящей проблемой.

– Присаживайся, Гарри. Сегодня ты мой гость, выпей чаю, – участливо говорит Дамблдор, ненавязчиво подталкивая меня к столу и занимая оставшееся кресло.

Я усаживаюсь за стол между директором и Ремусом, чувствуя себя застигнутым врасплох. Чтобы чем-то занять руки, я беру чашку с крепким бергамотовым чаем. Но стоит мне поднести ее к губам, как в нос ударяет смутно знакомый запах, едва различимый, который я без труда мог бы спутать с излишне терпким листом бергамота, если бы не те долгие часы, которые я провел в подземельях Снейпа, нюхая ингредиенты. Успокаивающая настойка? К чему, интересно, Дамблдору меня успокаивать?

Под пристальным взглядом директора я чуть прикасаюсь к чаю губами и отставляю чашку в сторону, выжидающе переводя взгляд с Ремуса на директора и обратно.

– Итак, о чем вы хотели поговорить, профессор Дамблдор, профессор Люпин? – спрашиваю я, стараясь изобразить на лице вежливое любопытство.

Дамблдор бросает короткий взгляд на мой едва тронутый чай, но ничего не отвечает. Я откидываюсь на спинку кресла и складываю руки на груди, чувствуя на себе перекрестие взглядов. Да что же, черт побери, здесь происходит? Ремус очевидно колеблется, словно собирается сделать что-то, что ему совсем не по нутру, а Дамблдор выглядит спокойным и собранным, даже решительным. Я устремляю взгляд на Ремуса, поскольку совершенно уверен, что как бы там ни было, достучаться до него будет проще, чем до директора.