Гарри Поттер: Второй шанс Глава 17

Словно в тумане я вижу, как дядя заносит свой увесистый кулак для удара. Быстрым, едва уловимым движением я скольжу в сторону, ближе к стене. Я чувствую, что если сейчас сорвусь, то проклятая магия просто-напросто разотрет дядю в порошок. Он и не догадывается, чем рискует. Я на миг прикрываю глаза, стараясь взять себя в руки. Не стоит поддаваться эмоциям. Крики дяди почему-то стихают, и когда я вновь открываю глаза, мне приходится бороться с желанием ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, что не сплю. Передо мной разъяренной тигрицей стоит тетя Петунья, закрывая меня от дяди. Дадли в этот момент испуганно жмется в углу. Ему еще никогда не приходилось видеть ссоры родителей.

– Нет, Вернон, – ледяным голосом говорит тетя. – Я не позволю тебе бить ребенка. Что бы он ни сделал.

– Но Петунья, дорогая! – у дяди такой вид, словно он только что стал свидетелем того, как небо обрушилось на землю. – Из-за этого паршивца нас считают чуть ли не чудовищами! Подумать только, что скажут соседи, когда узнают!

– И ты хочешь оправдать их ожидания? – вопрос звучит настолько по-слизерински, что я ловлю себя на том, что начинаю восхищаться тетей.

Дядя не находит, что возразить, и лишь ловит ртом воздух. Не дождавшись ответа, тетя Петунья продолжает уже мягче:

– Если после всего этого у мальчишки обнаружат следы побоев, нам не избежать неприятностей. Можно наказать его и иначе.

Я принимаю оскорбленный вид. Я бы в любом случае не позволил бы себя избить! Однако родственники не обращают на меня ровно никакого внимания.

– Ты права, – вздыхает дядя Вернон. Он делает несколько глубоких вздохов и, кажется, возвращает себе прежнее самообладание.

– Ты, мальчишка, – он снова поворачивается ко мне и сверлит меня своими злобными глазками, – больше не будешь ходить к этим своим ненормальным учителям и рассказывать им о нас всякие байки, ясно? И не смей больше задерживаться после школы. После занятий – сразу же домой, понял?

Я с вызовом смотрю в пылающие гневом маленькие глазки дяди. Как бы не так! Впрочем, пусть у него будет хотя бы иллюзия власти. Я пренебрежительно киваю, но дядя принимает этот жест за знак покорности.

– И ты очень сильно пожалеешь, если ослушаешься, – дядя особенно выделяет это «очень», для наглядности демонстрируя увесистый кулак. – А теперь, марш в свой чулан!

Я пожимаю плечами и отгораживаюсь от взбудораженных родственников дверью чулана. Моя магия успокаивается, напряжение проходит, и это приносит пьянящее чувство эйфории.

*****

После памятного скандала на Тисовой улице родственники изо всех сил пытаются как можно больше омрачить мое существование. Тетя с маниакальной тщательностью следит, чтобы я, не дай Мерлин, не задержался после школы в учительской или библиотеке. Они даже на полном серьезе рассматривали возможность перевода меня и Дадли в другую школу, «подальше от влияния этой ужасной учительницы, которая несет всякую околесицу». К счастью, другой школы близко от дома не нашлось, и все оставили, как есть. Разумеется, я нахожу возможности обойти наложенные на себя запреты, но особой радости мне это не приносит.

Дурсли меня ненавидят. Это знание приносит какую-то абсурдную боль. Ради Мерлина, я же никогда не считал их своей семьей, ведь так? И то, что они обо мне думают, не должно, черт побери, меня волновать! Но почему-то откровенно ненавидящие взгляды дяди приносят какое-то странное, щемящее чувство. Словно мне стыдно за какие-то свои поступки. Но разве я виноват в том, что миссис Паркер пришло в голову поделиться с родственниками своими бредовыми предположениями? Я привык к равнодушию, но оказался совершенно неподготовленным к ненависти. Но хуже ненависти дяди Вернона оказалось разочарование тети. И напрасно я думал, что ей на меня настолько плевать, что я уж точно не могу ее разочаровать. Я могу прочесть это по ее глазам. Наверняка она тоже считает, что я наплел про них учителям с три короба. Она считает меня лицемером.

Звонок с последнего урока прерывает мои невеселые размышления. Я поспешно запихиваю в сумку учебники, рассчитывая успеть забежать в библиотеку побыстрее, чтобы потом не выслушивать нудные обвинения родственников.

– Мистер Поттер, задержитесь, пожалуйста, – негромко говорит миссис Паркер.

Я бросаю на учительницу недоуменный взгляд, но терпеливо стою и жду, пока остальные ученики покинут класс. Они смотрят на меня с любопытством, гадая, что я натворил на этот раз. Когда за последним из них закрывается дверь, я вопросительно смотрю на миссис Паркер. Она мнется, почему-то не решаясь заговорить, и тогда решаюсь на сердитый вопрос.

– Надеюсь, это что-то важное? Видите ли, я тороплюсь.

– Молодой человек, – вот теперь учительница выгляди по-настоящему рассерженной. – Кто дал вам право так неуважительно ко мне обращаться?

И тут я взрываюсь. Все проклятые эмоциональные и волевые барьеры летят к чертям, оставляя за собой лишь горькую обиду. В воздухе моментально повисает острый привкус озона, но мне плевать. Впервые за долгое время мне совершенно плевать на последствия. Мерлин, я окончательно потерял голову.

– Ах, кто дал мне право? – я уже кричу, не обращая внимания на ее испуганный взгляд. – А кто дал вам право лезть в мою жизнь? Какого черта вы наговорили Дурслям, что теперь они превращают мое существование в кошмар?! Я же просил вас, я же говорил, что будет только хуже!

С миссис Паркер тут же слетает вся сердитость, и теперь она выглядит просто обеспокоенной и даже испуганной моим состоянием.

– Что они сделали, Гарри? – женщина в одну секунду оказывается возле меня и порывается обнять, но я шарахаюсь от нее, словно от огня. Сейчас я просто не выдержу прикосновений.

– Они тебя бьют? – почти со слезами в голосе спрашивает она.

– Нет! Господи, я же вам уже говорил, что нет! У них есть много других способов сделать мою жизнь невыносимой. Но дело даже не в этом. Просто… просто мне казалось, что у нас с ними что-то налаживается. Это глупо, я знаю, но я думал, что смогу им понравиться, если не буду… – «использовать магию». Несказанные слова неожиданно отрезвляют. Я сам обрываю себя на полуслове, понимая, что зашел слишком далеко.

Кажется, запах озона невозможно не заметить. Я вижу, как в окнах медленно дребезжат стекла, и одним мощным усилием заставляю себя успокоиться, закрыться от всего. Так нельзя, просто нельзя. Меня сотрясает крупная дрожь. Откуда эти глупые детские истерики? Каким образом каждый раз, теряя контроль над магией, я начинаю себя вести столь по-идиотски? Мне тошно от самого себя. Миссис Паркер делает неуверенный шаг ко мне. Мерлин, кажется, она собирается меня утешать. Только не это.

– Извините меня за столь безобразное поведение, – сухо говорю я. – Кажется, я и правда несколько перегнул палку. Простите, но сейчас мне и правда пора идти.

И я быстрыми шагами выхожу из класса, не обращая внимания на ее оклики.

*****

Этим вечером я роюсь на полках в своем чулане, пытаясь найти там хоть что-нибудь интересное. В библиотеку я так и не зашел, просто вылетело из головы, а школьные учебники читать уж больно скучно. Неожиданно на пол падает книга в темной кожаной обложке. Некоторое время я недоуменно смотрю на нее, пытаясь припомнить, откуда она вообще у меня взялась. А потом меня осеняет. Ну конечно, дневник Кристофера! Как я мог о нем забыть? Ладно, это не бог весть какая находка, но хоть что-нибудь. Я открываю книгу и с легким чувством ностальгии читаю заклинания, многие из которых успел забыть. Разумеется, в основном это оказываются бытовые заклинания. Рецепты с зельями, какие-то записи по истории магии, трансфигурация… Похоже, здесь собрано все, что только можно. Взгляд натыкается на абсолютно незнакомый раздел. «Ментальная магия». Пожалуй, это может оказаться интересным.

Я не замечаю, как летит время. Дурсли наверняка уже давно спят, когда я дочитываю записи Кристофера до конца. Ну, ожидаемой информации о том, как можно колдовать силой мысли, я не нашел. Это неудивительно, потому что такому ценному для битвы навыку меня бы непременно научили бы. Зато я наткнулся на весьма интересные сведения о взаимосвязи разума волшебника и его магии. Сведения редкие и непроверенные, почти мифические, но… Но кто сказал, что из этого не может получиться нечто большее? Пожалуй, если потрудиться, то можно найти способ сдерживать свою магию и при сильных эмоциях. А если соединить это с моими навыками в области окклюменции…

На моих губах расползается почти счастливая улыбка. Я уже успел оттолкнуть от себя немало людей из-за этих проблем с магией. Одноклассники обходят меня стороной. Мои родственники меня ненавидят. Я поругался с миссис Паркер – единственным человеком, который обо мне заботился. Но, возможно, не все еще потеряно. Возможно, теперь я смогу все исправить.

*****

Я сижу в душном автобусе, полном крикливых мельтешащих детей, и безрезультатно пытаюсь сосредоточиться на книге. Я умыкнул ее из спальни Дадли, все равно кузен их не читает. Мерлин, время все идет, а мои одноклассники, кажется, совсем не взрослеют. Я почему-то уверен, что когда мне было восемь, я все-таки был более разумным. Пытаюсь припомнить себя в том возрасте, но ничего не выходит. Я мысленно благодарю неизвестного мне Кристофера, благодаря которому мне удалось приструнить свою не в меру своенравную магию. Ее по-прежнему слишком много и я не имею понятия, как тратить ее в больших количествах, не привлекая внимание Министерства, но, по крайней мере, она уже не грозится обрушиться на окружающих из-за моего плохого настроения. Солнце припекает не по-весеннему жарко, пробиваясь сквозь неплотные шторы на автобусных окнах. Я пребываю в самом отвратительном расположении духа, и даже не пытаюсь это скрыть.