Гегемон Греции! Глава 450

Подумав об этом, он успокоил себя, сделав глубокий вдох. Быстро просчитав все в уме, он сказал решительным тоном: «Угол возвышения остается неизменным, направьте его тело один раз влево, уменьшите дальность на единицу, а каменный снаряд используйте того же веса, что и предыдущий.»

Артиллерист немедленно начал действовать.

«Огонь!».

Каменный снаряд со свистом улетел. После этого один каменный снаряд за другим тут же вылетели из города…

Однако из-за пределов города вылетело еще много каменных снарядов.

Бах! Бах! Бах! Бах!

Грохот смешался с криками и воплями. Один из каменных снарядов даже приземлился рядом с катапультой Курдоруса, разбрасывая своим импульсом каменные обломки. Но благодаря этому опыту Курдорус остался непоколебим. Он уже не был Ученым (прозвище, данное ему солдатами легиона), только что покинувшим институт, а был квалифицированным солдатом.

***

Осадные башни, которые сейчас использовали сиракузяне, были далеки от тех, которые использовали теонийцы во время завоевания Клампетиты. Эти осадные башни имели длину 20 метров, ширину 10 метров и высоту 12 метров, трапециевидную форму с семью этажами. Самый верхний этаж представляет собой круглое деревянное блюдо с пятью лучниками внутри, чтобы с высоты выпускать стрелы во врагов на вершине городской стены. На нижнем ярусе находится таран, которым можно наносить прямые удары по стене. Второй, самый высокий этаж был почти такой же высоты, как городская стена, что позволяло опустить разводной мост, чтобы солдаты, входящие в башню, могли устремиться в город. Третий самый высокий этаж был немного ниже верха городской стены, и на нем располагалось еще одно страшное оружие, изобретенное сиракузянами — баллиста*… Таким образом, эта супер осадная башня требует сотни мужчин, чтобы толкать ее сзади и с обеих сторон башни.

Однако каменные снаряды теонийцев продолжали падать вокруг него, отчего грязь и камни разлетались повсюду и попадали в людей вокруг. И те, в кого попадали каменные снаряды, умирали ужасной смертью, пугая окружающих солдат, чтобы те уклонялись. В случае, когда солдаты плотно продвигались под городской стеной, свободным оставался только большой участок — он находился рядом с осадными башнями.

Почувствовав опасность, командир осадных башен призвал рабочих, стоявших за башней, поднажать еще сильнее. В конце концов, когда они достигнут стены, ничто не сможет им угрожать.

В этот момент внешняя деревянная доска третьего, самого верхнего яруса осадной башни открылась, обнажив два гастрафета. Их конструкция была похожа на конструкцию составного лука, только устройство для стрельбы представляло собой огромный лук, закрепленный на подставке. Оператор сильно поворачивал шкив, натягивал толстую тетиву, фиксировал ее и вставлял такую же огромную железную стрелу.

Тридцать метров — вполне приемлемое расстояние для прицеливания гастрафетов, а гастрафет справа даже целился в стратега на вершине городской стены, шлем которого был украшен разноцветным плюмажем.

Вместе со звуком огромной тетивы железная стрела просвистела в воздухе и устремилась к вершине стены.

***

Когда Аскамас увидел «открывающуюся дверь» осадной башни, его многолетний опыт сражений заставил его почувствовать беспокойство, поэтому он подсознательно присел к крепостной стене. Затем он услышал пронзительный крик. Посмотрев назад, он увидел солдата, державшего круглый щит, чтобы защититься от атаки лучников земляного пандуса и осадной башни. Однако в его грудь вонзилась железная стрела, и импульс стрелы также поразил солдата позади него. Это заставило окружающих солдат, включая Аскамаса, в ужасе смотреть на них.

Гигантская осадная башня Сиракуз, сыгравшая решающую роль в нападении Сицилии на карфагенскую Мотию, показала свой ужасающий вид, медленно приближаясь к стенам, словно гигантский зверь, обнаживший зубы и когти. По мере приближения осадной башни солдаты, защищающие город, приходят в ужас, не в силах что-либо предпринять…

В этой критической ситуации над стеной пролетела черная точка и, словно метеор, врезалась в самый верхний слой осадной башни. Она легко пробила дыру в твердых и толстых деревянных досках, и щепки дерева, словно стальные иглы, вонзились в лицо и тело сиракузских лучников внутри башни, заставив их жалобно закричать. Однако это еще не закончилось. Каменный снаряд, упавший в башню, шлепнулся на деревянную лестницу и приземлился на ноги солдата, который натягивал гастрафет.

«Попало! Наша катапульта попала!». — Солдаты, защищавшие город, ликовали, как будто выиграли битву. Такой ход развеял страх в их сердцах.

Аскамас вздохнул с облегчением, хотя каменный снаряд был всего лишь каплей в ведре по сравнению с огромной осадной башней, и его было недостаточно, чтобы нанести ей значительный ущерб.

Но как только Аскамас вздохнул, он увидел, как один каменный снаряд за другим летит и врезается в осадную башню.

Солдаты пожалели, что промахнулись; некоторые даже начали молиться Аполлону. И тут их молитвы, похоже, подействовали.

Сбоку прилетел каменный снаряд и ударил в центр осадной башни, заставив врага закричать в тревоге.

Затем еще один каменный снаряд полетел в открытый слой осадной башни, где гастрафеты собирались предпринять новую атаку. Гастрафеты с треском сломались, и различные части и деревянные осколки разлетелись в узком пространстве, заставляя солдат кричать и истекать кровью.

Затем в нижнюю часть осадной башни попал еще один каменный снаряд.

Несмотря на радостные возгласы защитников, осадная башня, изрешеченная большими дырами, продолжала медленно приближаться к стене. Но при движении башню начало трясти, и шатающиеся доски продолжали падать, заставляя сопротивляющихся рабочих в панике разбегаться. Затем осадная башня начала рушиться сверху вниз…

На земляной площадке за городом Дионисий мрачно наблюдал за происходящим: он знал, что Фасипессас собрал почти 10 000 человек, чтобы под командованием инженеров активизировать строительство осадных башен. И хотя им удалось сделать три осадные башни всего за несколько дней, из-за спешки они оказались непрочными. Поэтому сильный удар каменного снаряда должен был повредить внутреннюю структуру осадной башни…

«Милорд, смотрите! Осадная башня пересекла ров!» возбужденно крикнул Дамокл, чтобы отвлечь внимание Дионисия.

«И наши тараны достигли городской стены. От их удара стена Кротоне наверняка задрожит!». сказал другой последователь, не желавший проигрывать.

В настоящее время бесчисленные сиракузские солдаты, словно муравьи, карабкались по стене Кротона, отвлекая на себя большую часть атаки защитников, что позволило осадным башням, таранам и осадным повозкам… этим большим осадным машинам беспрепятственно достичь города. Хотя им удалось сбить одну осадную башню, это никак не повлияло на ход сражения, поэтому, как только сиракузяне начнут использовать эти осадные машины вместе, это доставит большие неприятности стене Кротона.

Однако Дионисий с тревогой посмотрел на небо: Темные тучи на небе становились все плотнее и плотнее, дождь усиливался, из-за чего он почти не мог открыть глаза: «Если дождь будет продолжаться в том же духе, то…».

Словно в ответ на его беспокойство, раздался «Треск!..Бум!..», в небе вспыхнул ослепительно яркий свет, за которым последовал раскат грома, заглушивший все звуки на поле боя. Это испугало солдат с обеих сторон и заставило их посмотреть на небо.

Ветер подул сильнее…

дождь усилился и вскоре превратился в ливень…

Теперь молния, гром, ветер и дождь стали главными героями этого мира.

Солдаты перестали сражаться и прятаться под городской стеной или в башнях, потому что молния пронзила небо и, ударившись о землю, расколола пополам огромную осадную башню.

Те, кто видел эту трагедию, оцепенели от страха.

'Это гнев царя богов — Зевса!'. — Солдаты с обеих сторон затрепетали в своих сердцах, начав молиться Зевсу.

«Мы должны спуститься вниз, так как оставаться здесь слишком опасно!». — Все сопровождающие Дионисия пришли уговаривать его.

Дионисий с неохотой смотрел вперед. Однако дождь становился все гуще, и в поле его зрения попадал только белый туман…

Тогда Дионисий с неохотой приказал: «Отступаем, немедленно!'.

В такую экстремальную погоду сальпинкс не был слышен. К счастью, сиракузским солдатам не требовался приказ, так как они уже начали сознательно отступать. Кротонцы же не осмелились выйти из города, чтобы преследовать врага в такую ужасную погоду. Грандиозное осадное сражение только началось, но было остановлено из-за вмешательства природы.

Когда Дионисий спускался с земляного пандуса, на строительство которого у нескольких тысяч человек ушло два дня, он медленно рухнул под яростным ливнем. Дионисий мог только беспомощно выругаться: «Считай, что им повезло!».

«Похоже, на этот раз Зевс защитил их». — небрежно заметил один из его приближенных.

Дионисий тут же бросил на него свирепый взгляд: «Заткни свой рот! Это просто совпадение, Зевс тут ни при чем!».

***

Аскамас, с другой стороны, благочестиво молился Зевсу.

Зимой в Кротоне не так много дождливых дней, и такой сильный дождь, как сегодня, можно сказать, редкое явление за последние несколько лет. Поэтому кротонцы считают это благословением богов, и даже если ветер и дождь хлещут их, это все равно повысило боевой дух каждого.

***

Многие силы обратили внимание на войну между Сиракузами и Южноиталийским альянсом, так как это было связано с гегемонией греческих городов-государств в западном Средиземноморье.

Не говоря уже о Карфагене, который ненавидел Сиракузы и воевал с ними в течение ста лет. Но на самом деле они оказались в затруднительном положении, что заставило карфагенский сенат отказать Теонию в просьбе о союзе. Естественно, они надеялись, что сиракузская армия потерпит поражение и даже большие потери в войне с Магна-Грацией, но пришли новости, что Сиракузы побеждают, и даже Кротон и Теония оказались в опасности под яростной атакой, возглавляемой Дионисием.

Маго, который отвечал за оборону Сицилии, несколько раз писал и просил у сената указаний начать небольшие атаки на союзников Сиракуз, чтобы отвлечь внимание Сиракуз и замедлить атаки Дионисия на севере и не дать ему завоевать и объединить Магна-Грецию в более мощные Сиракузы.

Однако сенат во главе с Ганно отверг его предложение. И чтобы предотвратить возникновение неприятностей, сенат отправил кого-то в Лилибей для наблюдения за передвижением их армии в Сицилии.

***

Пока карфагенский сенат со страхом и трепетом наблюдал за ходом войны в Магна-Греции, на Пелопоннесе продолжалась битва при Коринфе.

Однако Агесилай, который был физически болен, вернулся в Спарту и передал командование союзной спартанской армией в Коринфе Праксите, дяде Агесиполя, нового спартанского царя. С другой стороны, армия, которую Агесилай привел из Малой Азии, осталась в Коринфе.