Гегемон Греции! Глава 466

«Да здравствует Теония!».

«Да здравствует флот Теонии!».

«Да здравствует Царь Давос!».

«Да здравствует Аид!».

Люди закричали так громко, как только могли, чтобы выпустить унижение и страх, которые копились в их сердцах все это время. В то же время они чувствовали себя не только зрителями, но и участниками этой победы, ведь именно благодаря их усилиям и упорству Давос стал их Царём, что в свою очередь заставило Аида благословить Теонию, что привело к этой немедленной победе!

Пока Давос остается царем, наша Теония всегда будет в безопасности! Эта вера начала прорастать в сердцах людей.

В этот момент валун, придавивший сердца людей, внезапно исчез, и многие из них стали вести себя безумно: Одни громко плакали; другие стояли на коленях на земле и благочестиво пели оду Аиду; третьи бросались в море и громко кричали; четвертые с волнением обнимали окружающих, независимо от того, мужчины они или женщины, чтобы разделить с ними радость, которую они испытывали. Даже этот малыш, Патрокл, воспользовался случаем, чтобы обнять Синтию, в которую он был тайно влюблен.

Чтобы добавить безумия, некоторые женщины в толпе утверждали, что они свободны ночью в честь с таким трудом добытой победы Теонии.

Даже ресторан Хейристои в Турии возбужденно объявил толпе, что вечером все рестораны Хейристои в Турии предоставят бесплатные напитки для гостей в честь этой победы.

Все это привело к тому, что ликование теонийцев по всему побережью достигло своего пика.

Как раз когда народ ликовал, теонийский флот, спасая тонущих моряков, разделил половину своих кораблей и немедленно направился на север под предводительством Давоса.

Пока они проходили устье реки Крати, к ним присоединились 300 грузовых кораблей, нагруженных большей частью солдат второго легиона, которые в большом количестве плыли к побережью Гераклеи.

***

За пределами Гераклеи Диаомилас и Умакас были в замешательстве со вчерашнего дня, поскольку теонийцы внезапно усилили блокаду, установив контрольно-пропускные пункты на берегу реки Сарацено и отправив взвод для охраны, не позволяя никому ни войти, ни выйти.

На самом деле Турий принял те же меры у деревянного моста через реку Крати и на юге Турия. Они даже заблокировали порт, чтобы ни один корабль не мог выйти из реки Крати в море.

Из-за этих суровых мер Таранто внезапно лишился возможности получать сообщения из Турии, что заставило двух ведущих архонтов Таранто почувствовать беспокойство: «Что происходит в Турии?».

После неоднократного анализа они, наконец, пришли к выводу, что самая большая вероятность заключается в том, что Давос вернулся. В конце концов, он единственный, кто имеет право осуществлять такую жесткую блокаду.

Однако, поскольку это всего лишь их предположения, они не могли принять никакого решения без убедительных доказательств, что стало причиной спора между двумя архонтами.

Умакас потребовал, чтобы они немедленно вывели войска из Гераклеи и отступили в Метапонтум, чтобы избежать нападения возвращающейся армии Теонии.

Диаомилас, напротив, возражал против этого и утверждал, что Таранто уже потратил много богатств, чтобы прибыть в Гераклею и иметь возможность вторгнуться на территорию Теонии. Если бы они выступили с инициативой отступить только из-за спекуляций, их не только засмеяли бы жители Таранто, но и объявили бы импичмент в совете!

После некоторых споров они, наконец, пришли к соглашению, что каждый день будут посылать большое количество разведчиков, которые будут пересекать реку Сирис и следить за присутствием большой теонийской армии на юге, сея хаос на землях Амендолары. В то же время они построят больше понтонных мостов через реку Агри, чтобы сделать их отступление более плавным.

Они также отправили людей обратно в Таранто в надежде, что совет пошлет шпионов в Росцианум, на который они раньше смотрели свысока, в попытке узнать о текущей ситуации в городе Турии.

День прошел спокойно, пока они беспокойно ждали.

На следующий день прибыл тарантинский флот и принес известие о том, как теонийский флот внезапно выплыл из реки Крати и столкнулся в море с сиракузским флотом. После этого между двумя сторонами разгорелась битва.

Тогда наварх тарантийского флота спросил, могут ли они тоже принять участие в сражении.

Услышав эту новость, два архонта испытали огромное облегчение, так как им больше не нужно было думать об этом, ведь они знали, что этот рискованный шаг Теонии был, очевидно, желанием смерти. Тем не менее, они были рады видеть этот «героический поступок» Теонии, так как это облегчило бы психологическое бремя тарантинской армии. В конце концов, более сотни трирем прятались в реке Крати, и кто знал, когда они вдруг вынырнут. И даже если Сиракузы могли легко выиграть эту битву, это не значит, что Таранто мог сделать то же самое. Для двух архонтов давление моря все еще слишком велико. Однако теперь, когда сиракузский флот правит в Тарантском заливе, они разделили давление, которое испытывали тарантинцы, между собой. Более того, если это морское сражение сможет нанести серьезный урон флоту теонийцев, то это в конечном итоге избавит тарантинцев от этого давления на морском пути.

Однако два архонта отказали наварху в его просьбе. Поскольку тарантинский флот несколько лет назад потерпел тяжелое поражение от Мессапийско-Пеуцетского альянса, после долгих лет накопления ему удалось получить только 35 трирем и 20 других кораблей. И поскольку они знали, что сиракузяне победят, им не было нужды вкладывать деньги в это морское сражение. Кроме того, даже если тарантинский флот присоединится, сиракузяне могут даже не оценить это, так как подумают, что Таранто пытается украсть кредит. Кроме того, хотя Таранто и Сиракузы объединились против Теонии, Таранто, как одна из держав Магна-Греции, имеет собственное достоинство.

После того как два архонта отклонили просьбу наварха, они велели ему доложить о ситуации после морского сражения.

После этого их перестал волновать этот вопрос, и они стали думать о том, как завоевать город Гераклею.

В эти дни союзные войска Теонии и Гераклеи вели себя довольно спокойно и даже позволили тарантийским солдатам сеять хаос на землях Амендолары. Доходило до того, что даже если солдаты вели награбленный скот и кричали под городской стеной, они все равно держали ворота закрытыми.

Из-за этого у двух архонтов разболелась голова, ведь даже если бы они использовали свои почти 20 000 солдат, у них не было возможности атаковать город, защищаемый более чем 10 000 солдат. Поэтому, услышав, что у сиракузян есть мощное осадное орудие, их совет немедленно отправил кого-то в Сциллиум, чтобы одолжить его. Однако они не знали, согласится ли высокомерный тиран Сицилии. Если Дионисий не согласится, то тарантинская армия сможет осаждать город только до тех пор, пока в Гераклее не кончится продовольствие. Помимо того, что этот способ занимал много времени, основные силы Теонии могли вернуться в любой момент, и Гераклея должна была стать первой, которую они спасут, так как она ближе всего к Фуриям.

'Неужели нам нужно ждать, пока сиракузяне завоюют Кротоне и их армия подойдет к Турию, чтобы у Таранто появился шанс?'. — с неохотой подумал Диаомилас.

***

В городе Гераклея Терифиас последние несколько дней был занят тем, что успокаивал народ, беспокоился об обороне города и договаривался о подкреплении. И вот, когда он на редкость крепко спал и уже собирался встать, чтобы позавтракать, он услышал, как его слуга доложил, что его хочет видеть легат Теонии.

На самом деле Терифию было немного стыдно встречаться с этим легатом Теонии — Матонисом. Ведь пока Сиракузы опустошали земли Теонии, теонийцы все же пришли защищать Гераклею. Поэтому каждый раз, когда Терифиас видел Матониса, он сжимал кулак и был вынужден подавлять болезненное выражение лица, так как чувство вины, которое он испытывал, усиливалось.

Терифиас все еще глотал пшеничную кашу, когда Матонис вошел в гостиную: «Легат Матонис, ты уже позавтракал? Хочешь немного?».

За это время общения Терифиас знал, что легату теонийцев, выросшему из наемников, не нравятся эти любезности. Напротив, чем непринужденнее Терифиас, тем более расслабленным будет Матонис.

«Я уже поел». — сказал Матонис, подойдя к деревянному стулу и сев прямо рядом с Терифиасом: «Я пришел сообщить тебе нечто чрезвычайно важное».

Терифиас поспешно положил свою пшеничную кашу и вытер рот льняным полотенцем.

«Гонец, который вчера ночью пробрался в город из Турии, сообщил мне очень важные новости».

Терифий сразу же навострил уши. Конечно, он знал о человеке, который пробрался в город прошлой ночью. Однако, поскольку этот человек пришел, чтобы найти Матониса, он не мог расспрашивать его насильно. Но чтобы Турий, который еще несколько дней назад не беспокоился о Гераклее, вдруг послал гонца и рискнул проникнуть внутрь, ситуация была бы не такой простой.

«Его величество Давос вернулся в Турий с армией!».

«Давос вернулся? Это замечательно!». — взволнованно воскликнул Терифиас. Затем он вдруг замер: «Подожди… что ты только что сказал? Его величество Давос?».

«Народ Теонии получил оракул от Аида, который затем избрал архонта Давоса Царём Теонии!». — с гордостью сказал Матонис.

'Царь?'.

Терифиас потер подбородок. Однако, поскольку это было внутреннее политическое дело Теонии, он не имел права задавать им вопросы. Кроме того, сейчас было не время рассматривать этот вопрос: «Значит… Царь Давос скоро поведет свою армию на север и отбросит Таранто?».

«Гонец сказал мне, что его величество сегодня утром выведет теонийский флот в море, ища возможности сразиться в решающей битве с сиракузским флотом. Он также велел нам приготовиться к тому, что после победы в морском сражении мы немедленно нападем на вражеский лагерь и задержим тарантинов до тех пор, пока армия его величества не прибудет с моря, окружит тарантинскую армию и уничтожит ее!». — сказал Матонис с возбужденным выражением лица.

«Этот план… действительно великолепен». — сказал Терифиас с изумленным выражением лица. Однако он нерешительно сказал: «Но сможет ли теонийский флот победить сиракузский флот? В конце концов, сиракузский флот намного сильнее!».

«Я доверяю его величеству Давосу, ведь он всегда делает то, что говорит». — Матонис решительно встал: «Если ты, Терифиас, не желаешь посылать войска, я выведу свою армию, чтобы напасть на врага, когда придет время!».