Гарри Поттер: Волшебное путешествие Глава 376. Возрождение, возвращение

-*-*-*-*-*-

Гарри почувствовал, как его ноги врезаются в землю; раненая нога подкосилась, и он упал вперед; его рука наконец отпустила Кубок. Он поднял голову.

«Где я?» - спросил он.

Он покинул территорию Хогвартса; очевидно, они прошли много миль – возможно, сотни миль, - потому что даже горы, окружавшие замок, исчезли. Вместо этого они стояли на темном и заросшем кладбище; справа от них за большим тисовым деревом виднелся черный контур небольшой церкви. Слева над ними возвышался холм. Гарри смог различить очертания старинного дома на склоне холма.

«Почему никто не сказал мне, что Кубок – это Портключ?» - спросил он, доставая свою палочку – инстинкты подсказывали ему, что не все так спокойно, как кажется. У него снова возникло странное чувство, что за ними наблюдают.

Затем он почувствовал руку на своем плече, отчего каждый дюйм его кожи вздрогнул от неожиданности. Он опустил взгляд на плечо и увидел руку с отсутствующим пальцем, затем повернул голову и увидел новое, но знакомое лицо, а последовавшие за этим слова заставили его сердце выпрыгнуть из груди.

«Добрый вечер, Гарри, - сказал худощавый мужчина со странно мертвыми глазами, - мы еще не представлены друг другу, но я давно знаком с тобой, и я уверен, что ты слышал обо мне, - странный мужчина плоско улыбнулся, - меня зовут Питер Петтигрю, и я был другом твоего отца».

«Вы…» Гарри попытался заговорить, но тут он почувствовал, как волна прошла по всем фибрам его тела, и все вокруг помутнело, а затем стало черным.

Питер посмотрел вниз на бессознательного Мальчика-Который-Выжил. Работать было легче, когда его пленник был в отключке: «Он точно вырос, и сходство поразительное. … очень жаль», - вздохнул он. Питер отвернулся, чтобы всмотреться в темноту. Время шло, и время было крайне важно.

Гарри со стоном открыл глаза и обнаружил себя связанным на твердом, холодном камне, с чем-то засунутым в рот. Он был привязан от шеи до лодыжек к тому, что казалось надгробием. Он пытался бороться с веревками, но был так крепко привязан к камню, что не мог сдвинуться ни на дюйм. Гарри не мог издать ни звука и не видел, куда делся Питер Петтигрю; он не мог повернуть голову, чтобы заглянуть за камень; он видел только то, что было прямо перед ним.

Где-то далеко за ним, сверкая в свете звезд, лежал Кубок Трёх Волшебников. Палочка Гарри лежала на земле рядом с кубком. На некотором расстоянии от него, у подножия могилы, лежал свёрток мантии, и, когда Гарри присмотрелся, ему показалось, что внутри свёртка находится ребёнок или маленький ребёнок. Казалось, он беспокойно шевелится. Гарри наблюдал за ним, и тут, без предупреждения, шрам Гарри взорвался болью. Это была такая агония, какой он не испытывал за всю свою жизнь; если бы он мог свободно кричать, то разбил бы стекло; он совершенно ничего не видел, а его голова вот-вот расколется. Гарри вдруг понял, что не хочет видеть то, что было в этих мантиях. …он не хотел, чтобы этот сверток открыли… . .

Он услышал шум у своих ног. Он посмотрел вниз и увидел огромную змею, которая скользила по траве, огибая надгробие, к которому он был привязан. Затем он услышал тяжелое дыхание, которое становилось все ближе. Казалось, что кто-то тащит по земле что-то тяжелое. Затем в поле зрения Гарри появился Питер, и Гарри увидел, как он подталкивает к подножию могилы каменный котел. Он был полон, похоже, воды – Гарри слышал, как она плещется в нем, - и был больше любого котла, которым Гарри когда-либо пользовался, - огромное каменное брюхо, достаточно большое, чтобы в нем мог сидеть человек в полный рост.

Существо внутри свертка мантии на земле шевелилось все настойчивее, как будто пыталось освободиться. Теперь Питер возился на дне котла с палочкой. Вдруг под ним затрещало пламя. Гигантская змея уползла в темноту. Жидкость в котле, казалось, очень быстро нагревалась. Поверхность стала не только пузыриться, но и посылать огненные искры, как будто она горела. Пар сгущался, размывая очертания Червехвоста, поддерживающего огонь. Движения под мантиями стали более возбужденными. И Гарри услышал высокий, холодный голос.

«Быстрее!»

Вся поверхность воды была усеяна искрами. Она могла бы быть инкрустирована бриллиантами.

«Все готово, хозяин.»

«Пора…», изрек ледяной голос.

Хвост развернул сверток, не поднимая с земли; уви­денное исторгло бы из груди Гарри пронзительный вопль, не будь у него во рту черного кляпа. Как будто Хвост, споткнувшись о камень, вывернул его из земли, и под ним оказалось что-то вроде скользкого слепого червя, нет, в миллион раз хуже.

Принесенное Хвостом на кладбище существо напоминало скорчивше­гося младенца. Но только очертаниями, во всем осталь­ном оно ни капли не походило на человеческого дете­ныша. Чешуйчатое безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у од­ного ребенка отродясь не было — приплюснутое, как у змеи, с блестящими красноватыми глазами-щелками. Существо казалось почти беспомощным. Оно протя­нуло ручки к Хвосту, обняло за шею, и Хвост его поднял. В этот миг капюшон упал у него с головы, и Гарри увидел на бледном лице крайнее отвращение. Хвост поднял свою ношу над котлом и искры, танцующие на поверх­ности жидкости, осветили на мгновение плоское злоб­ное лицо.

Хвост опустил существо в котел, и оно с шипе­нием исчезло. Гарри услышал, как тельце мягко стукну­лось о каменное дно котла. Пусть, пусть он утонет, стучало в голове Гарри. Шрам его разрывался от невыносимой боли… Пожалуйста… Пусть утонет… И тут Хвост заговорил. Голос его дрожал, выдавая па­нический страх. Он поднял палочку, закрыл глаза и с тру­дом произнес:

«Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!»

К ужасу Гарри земля у него под ногами разверзлась, оттуда выпорхнула тонкая струйка праха и, повинуясь мановению палочки, нырнула в кипящую жидкость. Сверкающая поверхность, зашипев, лопнула, искры раз­метало по сторонам, и жидкость в котле стала ядовито-голубой. Поскуливая от ужаса, Хвост вытащил из-под плаща длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил, на сей раз каждое слово сопровождая истеричным всхли­пом:

«П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина!»

Вытянул перед собой правую руку, ту, на которой нет пальца, крепко сжал кинжал в левой и замахнулся. Гарри мгновенно понял, что сейчас будет, и успел за­жмуриться. Но уши-то он не мог зажать и невольно ус­лыхал безумный вопль, пронзивший его сердце, как буд­то Хвост ударил и его кинжалом.

Что-то со стуком упало на землю, Хвост тяжело задышал, и тут же раздался всплеск зелья, вызвавший у Гарри приступ дурноты. Он не смог открыть глаза… но даже сквозь веки увидел — зе­лье стало кроваво-красным… Хвост всхлипывал и скулил от боли. Гарри вдруг по­чувствовал на лице чужое дыхание и понял, что Хвост подошел вплотную к нему.

«К-кровь недруга… взятая насильно… воскреси… сво­его врага!»

Гарри не мог ему воспротивиться — слишком крепко был связан. Скосив глаза, тщетно пытаясь выпутаться из веревок, увидел, как трясется серебряный кинжал в оставшейся руке Хвоста. Острый конец проколол кожу на сгибе локтя, и по разорванной мантии потекла теплая кровь.

Все еще хрипло дыша от боли, Хвост вынул из кар­мана стеклянный пузырек и поднес к ране Гарри, пузы­рек быстро наполнился. Пошатываясь, Хвост вернулся к котлу и плеснул в него кровь. Жидкость мгновенно стала ослепительно белой. Покончив с приготовлением зелья, Хвост без сил упал на колени и тут же кулем повалился на землю.

Он лежал скорчившись, баюкая кровавый обрубок, и тихо постанывал. Котел кипел, сверкающие искры летели во все сторо­ны, от их слепящего блеска все вокруг погрузилось в не­проглядную черноту. Ничего не происходило… Пусть утонет, пусть произойдет ошибка, молил Гарри. Но искры погасли, из котла взметнулся столб белого пара, он становился все гуще, и Гарри больше не видел ни Хвоста, ни Седрика — пар затопил все.

...Зелье не вышло… он утонул… пожалуйста… пожалуй­ста… пусть он умрет… Вот уже в облаке пара, идущего из котла, начали воз­никать очертания высокого, худого, как скелет, человека, и Гарри окатила леденящая волна ужаса.

«Одень меня», - раздался высокий холодный голос из-за пара, и Питер, все еще сжимая свою изувеченную руку, поднялся на ноги, поднял с земли черную мантию, потянулся.

«О нет, о нет, о нет, - подумал Гарри, - нет, этого не может быть».

Мужчина медленно открыл глаза и начал хихикать, что в конце концов переросло в полноценный маниакальный смех, сотрясающий его худую фигуру.

«Вот оно!» - смеялся он, - «Я знал! Вот как должен ощущаться лунный свет! Плоть гомункула была слишком слаба! Свет, ветер, тепло, ах, ха-ха-ха-ха, вот как это должно быть! Это чудесно!»

Мужчина повернулся лицом, его глаза теперь смотрели на Гарри. … …и Гарри снова уставился в лицо, которое преследовало его во снах и кошмарах последние три года. Белое, как череп, с широкими, ярко-алыми глазами и плоским, как у змеи, носом с прорезями для ноздрей…

«Гарри Поттер», - сказал он.

Лорд Волан-де-Морт снова поднялся.

Темный Лорд вернулся.