Хякки Яко Эпилог

Развалившись в гамаке, что протянулся аккурат между двух исполинских деревьев, на высоте добрых шести дюжин метров. Я предавался воспоминаниям. Мерные покачивания, тихий шелест крон и вязкая хватка пряной грусти на сердце этому весьма способствовали.

А ведь за прошедшие четыре десятка лет вспомнить было что! Хех, одни лишь гримасы, что проявились на лицах ближников и моего любимого семейства, когда вернувшись с той далëкой битвы, отголоски которой многочисленными катаклизмами, прошлись по всей Хонхоне, ощутимо ослабший и ещё не до конца восстановившийся после столь долгого применения Восьмых Врат, когда вместо пафосной речи, объявления нашей победы и просто бахвальства, Я, первым делом, двинул на кухню, дабы покормить одно непоседливое Чудо, что доверчиво шебуршалось у меня за пазухой, изредка бросая из-за моей спины настороженные взгляды на собравшуюся толпу, чего только стоили!!! Ах-ха-ха-ха!!! Видит Вечность, это было просто нечто!!! Только Умеко, моя умница, быстро приняла свершившееся, и вскоре, на пару с Мито, уже вовсю хлопотала над малышкой, что надувшись — а как иначе, когда успевшая стать ей родной за эти дни грелка изволила умостить её на стол и самым наглым образом присосаться к кувшину с саке, благополучно послав всё остальное лесом — осматривала новое место своего пребывания, изредка протягивая лапку за очередной порцией сластей, что сердобольные куноичи уже успели наскрести по округе, не иначе как из личных запасов.

В общем, вернулся я с помпой. Правда, в суть дела ввëл исключительно родных да ближайших сподвижников, ограничив этим малым кругом тайну происхождения моей новообретëнной дочурки. В конце концов она — Кагуя — Каяо Кагуя, а значит всё что с ней произошло касается исключительно Клана и его Главы, и никого за его пределами я ни о чём оповещать не был обязан. Да и, по хорошему, я этим пустобрёхам ещё одолжение сделал. Столько нервных клеток им сберëг, столько бессонных ночей предотвратил! Они ещё мне спасибо должны были сказать! Но я не гордый, так что ничего сверх молчаливого незнания требовать не стал.

А в остальном, прошедшие года отметились разве что, поразительным… затишьем. Оно и неудивительно, на самом-то деле, две Мировые Войны, прошедшие почти друг за другом, опустошили резервы всех Стран, Великих и не очень. Какурезато нужна была передышка, для того чтобы восстановить былое величие, вот только каждый без исключения понимал, кто первым вновь зайдёт на политический Олимп.

Коноха понесла ощутимые потери. Число убитых исчислялось десятками тысяч, вот только и ресурсная база Страны Огня, особенно людская, во многом благодаря присоединённым некогда Малым Странам, превосходила таковую у всех прочих Деревень на порядок. Одних официально функционирующих Академий Шиноби было уже четыре штуки, не говоря уже про то, что несмотря на тяжëлые потери, Цвет Нации и Кланов уцелел, а значит что стоило лишь нарастить по верх этого костяка немного «мяса», и можно было начинать новый виток противостояния. Из всех Какурезато лишь Облако могло бы что-то противопоставить возможной атаке Конохи, но вот у прочих даже шанса на победу не наблюдалось. И они сами это прекрасно понимали.

Потому я справедливо ожидал, что стоит лишь вестям о моём возвращении в Лист расползтись по свету, как депеши и послания с просьбой о Мире заполонят всю Резиденцию, но реальность, стоит отдать ей должное, вновь смогла меня удивить.

Когда в ворохе пустых обещаний и бесконечных мольб о милосердии я разглядел свиток заверенный личной печатью Первого Цучикаге, то ожидал чего угодно — угроз, вызова на битву, даже капитуляции, но ни как не прошение о… вассалитете.

Я тогда даже не сразу поверил. Всë прикидывал кому удалось так ловко подкинуть мне очевидную утку, но когда спустя неделю, послание пришло вновь, но на этот раз рядом с печатью Цучикаге красовался знак Клана Ишикава, прежняя уверенность сменилась сомнениями. Необходимо было прояснить вопрос наверняка, и потому была согласована встреча. Проходила она в Конохе, что было весьма многозначительным жестом, но этот юнец не дрогнул — лично явился ко мне на поклон, и не смотря на клокочущую внутри ненависть преклонил колени. Такой благоразумности я, признаться, от него не ожидал. Всё же я помнил Ишикаву ещё со времён Первой Мировой Войны. Тот сломленный юнец никогда не пошёл бы на такое — а вот седой искалеченный старец смог. Удивительно как порой время меняет людей. Я частенько забываю об этом, поскольку сам уже давно не обращаю внимания на его ход, но не признавать его силу было бы глупо.

Предложение Камня я принял, частично удовлетворив требования самой Какурезато. Оставил им самоуправление и право на герб, а взамен всё молодое поколение шиноби Страны Земли отправилось на учёбу в Академии Листа — выходцы из Кланов в Главное отделение в Конохе, а прочие по провинциальным филиалам. Популярности такое решение, конечно, не сыскало, но и возражать никто не стал — точнее Ивовцы и рады бы были, но позволить себе такую роскошь не могли.

После Камня желание присоединится к Империи Огня изъявила Страна Рек. Тут всё прошло на порядок проще, всё-таки Иошикэзу смог зарекомендовать себя в глазах нового Кавакаге, так что проблем и возни было меньше чем с Камнем, да и наработанный опыт сказывался.

Мнение Травы и Дождя никто не спрашивал. Эти Скрытые Селения, по факту, были почти что мертвы, так мало в них осталось боеспособных шиноби. А немногие выжившие даже в своих потаённых мечтах не могли ничего противопоставить мощи Листа и богатству новорождённой Империи. Их земли весьма быстро ассимилировали, и как ни странно, на этом стремительное расширение Огня на мировой карте остановилось. Мы отхватили солидный кусок и требовалось время дабы его как следует переживать.

Разве что Туман изредка давал знать о себе, весьма споро приватизировав острова Неги и О'Узу.

После этого потянулись долгие года мира. Нет, разумеется без конфликтов и ссор не было и дня, но когда над тобой тенью довлеет фигура человека в одиночку способного скрутить сразу несколько Биджу, это весьма способствует усмирению даже самых горячих голов. По сути своей, после первого десятка лет я и не был особо кому-то нужен. Даже пугалом работал скорее по привычке, свалив все дела на Изаму и его нового помощника. Уверен, Хирузен трижды проклял тот день, когда согласился принять столь высокий пост, но парнишка справлялся, хотя работы было непочатый край.

В любом случае меня этом мало волновало. Впервые за долгие годы я смог уделять всё своё время семье. Да и как иначе, когда одно маленькое стихийное бедствие носилось по дому, суя свой любопытный нос в каждый угол?

Каяо росла умной девочкой, что неудивительно, учитывая тот факт, что один старый засранец повадился частенько грезиться ей по ночам. С другой стороны я даже был несколько рад такому исходу — Хагоромо я уважал, а девочке было полезно взглянуть на отличную от моей философию, дабы чуть более полно глядеть на этот Мир, потому я и не думал препятствовать их встречам, тем более что дочка никакой тайны из этого не делала, сдав визитёра с потрохами после первой же встречи. Говорю же — просто Чудо, а не ребёнок!

Я мог бы ещё долго перечислять бессчётное количество забавных, милых, радостных, торжественных, грустных и тёплых моментов, что мне довелось пережить за прошедшие десятилетия, но не буду… Не хочу бередить душу перед скорым расставанием, а то что оно будет именно скорым, я не сомневался.

Миру уже тяжело носить меня. Земля под ногами то и дело проседает, мутируя и оживая на ходу, а уж что твориться со всякой живностью и передать сложно. Да и я сам меняюсь. По новому смотрю на Мир и Суть, каждый день открываю для себя тайны, порой столь ужасающе прекрасные, что в человеческом языке для них даже слов не найдётся. А уже на следующий день они блекнут перед новыми открытиями, и так из раза в раз. Человечность слезала с меня как старая, иссохшаяся кожа, обнажая Суть, слишком непостижимую и опасную для каждого, кто рискнул бы приблизиться к ней. От того последние месяцы я и скитался по Лесу, на радость Мори, переложив все обязанности на возмужавшего Хирузена и Данзо, что уже неофициально числился его Первым Советником. Парнишка хорошо себя показал за эти годы, да и нужно же кому-то носить эту треклятую шапку, так чем он хуже прочих?

Не в силах сдержаться я разразился громким, протяжным смехом, сам до конца не понимая что именно столь позабавило меня. Да и какая в сущности разница? Мне было хорошо, а скоро станет ещё лучше.

О том что к моей невзрачной обители кто-то приближается, верный Мори оповестил меня загодя. Вообще, я дал ему наказ отваживать любого, кто искал бы со мной встречи — слишком уж большой риск несло моё внимание для простых смертных, сколь бы близки они мне раньше не были… особенно для тех кто был близок. Но в каждом правиле есть своё исключение, и даже Мори не мог воспрепятствовать пусть и Молодой, но всё же Богине, когда она твёрдо решило навестить своего сбежавшего отца.

Я спрыгнул вниз едва невысокая фигурка Каяо, закутанная в белое кимоно с вышитыми поверх алыми облаками, вступила на поляну:

— Рад, что ты здесь, милая. — смотря на эту серьёзную мордашку невозможно было сдержать улыбку. — Всё ждал, когда ты заглянешь.

— Тогда зачем прятался? — вперив в меня подозрительный взгляд сверкающих глаз, грозно спросила дочь, и в этих командных нотках я отчётливо слышал слова Умеко, ну как здесь было не сграбастать в объятия это Чудо?

Впрочем, Каяо и не думала противиться, разве что насупилась ещё больше, но подобное меня лишь подзадорило. Однако…

— Передай от меня Мамам, Брату и Сестре, что Тэкеши Кагуя очень любит их, больше Жизни любит, и будет любить всегда. — прошептал я ей на ухо, не размыкая объятий.

Каяо вздрогнула и попыталась было вырваться, но я лишь крепче сжал хватку.

— П-папа, ты меня пугаешь…

— Знаю милая. — говорить было тяжко, но молчать в сто крат тяжелее. — Прости меня за это. Я был бы рад сказать им это лично, но… Не могу, ты ведь чувствуешь, как дрожит Мир от одного моего вздоха. Представь что будет, окажись на его пути простой человек?

— Но я…

— Ты это ты, Каяо. — чуть отстранившись, я взглянул на эту малышку, в уголках глаз которой уже скопилась влага. Говорил же — она у меня умная — вся в матерей пошла. — Поэтому ты сейчас здесь. Другие даже дойти до меня не смогли бы.

— Что-то можно сделать! — упрямо воскликнула она, вцепившись в меня со всей силой. — Точно можно!

— Можно. — пальцем смахнув слёзы с её лица, я всего на миг принял газообразную форму, выскользнув из плена нежных рук. — Но не нужно. Всё так как и должно быть. Любая история ценна именно тем, что рано или поздно она подходит к концу. Моя не исключение.

— Не хочу! — упрямо, зло, но в то же время столь поразительно беспомощно возопила малышка, неловким взмахом руки стерев в мелкую щепку стоявший рядом древесный ствол. — Не хочу чтобы ты уходил! Ты мне нужен! Нужен Мамам, Братику и Сестрёнке! Дяде Изаму и Хидеки! Ты всем-всем нужен! Папа… не уходи!

Удерживать чёткую форму становилось всё сложнее, могущество распирало меня изнутри, но я из последних сил старался удержать расплывающийся образ, дрожащей рукой прикоснувшись к белёсой макушке шелковистых волос, нежно пропуская локоны свозь пальцы.

— Они переживут. Вы все переживёте, и ты тоже, милая, хотя сейчас и кажется что это просто невозможно. Главное помни чему я тебя учил, и никогда, слышишь, никогда не забывай о том, что ты — Кагуя, и как бы не повернулась судьба, в этом мире всегда будет место где тебе рады.

— Я… — сквозь слёзы, пролепетала моё Чудо. — Не… не… не забуду…

— Обещаешь?

— Угу…

Вновь сграбастав дочь в объятия, я, как мог, старался продлить это мгновение, но секунды неумолимо проносились передо мной, приближая неминуемый час расставания.

— Обними за меня всех дома, и знай, какой бы путь ты не избрала, я горжусь тобой…

На небольшой, залитой солнцем поляне, свернувшись в клубок, навзрыд кричала одинокая девушка, роняя горькие капли слёз, на мягкий покров зелёной травы, а вместе с ней плакал и Лес.

***

За тысячи миль от цивилизации, на одиноком острове, затерянном в океане, стоял человек. Его длинные пронзительно алые волосы развевались на ветру, пока сам он медленно сгорала в всполохах серебристого пламени, что, казалось, пожирало его изнутри.

Пламя ревело, смеялось, выло и хохотало, ежесекундно принимая тысячи форм, перманентно изничтожая, воплощая и изменяя всё, до чего только могло дотянутся, но человек этого словно бы не замечал. Его взор был направлен на север, а из единственного уцелевшего глаза текли слёзы.

Он исчезал, медленно растворялся в собственном Я, но даже не думал хаять Судьбу. Ведь именно она дала ему возможность прожить эту жизнь, встретить этих людей и влюбиться в этот жестокий, непокорный, но прекрасный Мир. И любая плата за эту возможность казалась смехотворно ничтожной.

Тело прогорело до основания. Даже скелет и тот почти истаял под напором серебристого урагана, но Человек продолжал стоять, до самого конца не отводя взгляд от горизонта, за которым лежала земля, где жили люди, вспыхивали Войны, писались и завершались истории.

Когда последняя песчинка распалась, серебристый огонь вспыхнул столь ярко, что этот свет, на долю секунды, озарил всю планету. А после, кометой, под собственный громогласный хохот, ринулся ввысь, за облака, прямо в межзвёздную пустоту, где вскоре исчез без следа. И в то же время, в далёком Мире, яркая вспышка озарила полночный небосвод, а крохотный малыш впервые открыл свои ярко-зелёные глаза…

***

Вот и подошла к концу эта история. Хочу поблагодарить всех, кто прожил её вместе со мной. Я искренне надеюсь, что смог, хотя бы на пару часов, приоткрыть вам дверь куда-то за грань рутины и будней, подарив несколько приятных воспоминаний. Спасибо вам за всё. Ещё увидимся ^-^!