Я соблазню Северного Герцога Глава 25.

Глава 25.

– Вы действительно уверены, что Ирэль не покончила с собой?

Кальцион опустил взгляд:

– Что заставило тебя усомниться в моих словах? – но не рассердился. Мужчина понимал, что сначала должен выслушать доводы Селены.

С другой стороны, Селене тоже было нелегко сказать это, потому что эти слова сами по себе переворачивали причину того, почему она устно подписала контракт с Герцогом. Однако разыскивая преступника, которого, возможно, вообще не существует, они могли поймать невинного человека. Или до бесконечности продолжать бессмысленное расследование.

А если мы не сможем найти так называемого «преступника», я в итоге столкнусь с большим ущербом, не говоря уже о Кальционе. Я не смогу вернуться в свой родной мир.

Для меня всё это словно театральная постановка. Каким бы идеальным ни был сюжет, я не хочу провести здесь всю свою жизнь.

– Я подумала, что враг не всегда приходит извне.

– Дочь Барона, возможно, решила покончить с собой из-за чрезмерного давления на неё. Ты говоришь об этом?

– Да.

Кальцион быстро понял о чём идёт речь:

– Говори конкретнее.

Селена ощутила облегчение, но ей сказали слово, которое могло рассеять любые сомнения в семье.

 Кальцион более рассудительный и хладнокровный, чем я ожидала. Миссис Джанет почти как часть его семьи, если основываться на том факте, что она посвятила всю свою преданность семье Ренберд. Я не хотела показаться бесцеремонной, учитывая то, что Миссис Джанет всегда лояльна.

Но для Кальциона это не стало поводом для сомнений, – Селена ощутила облегчение и одновременно с этим страх. Я близка к тому, чтобы найти недостатки в решениях Кальциона, но как?

Если они решат что-то убрать, то, скорее всего, отрубят это мечом, – девушка дрогнула, не зная, с чего начать:

– «Способом смерти» было самоубийство. Если кто-то был вынужден покончить с собой – это самоубийство. Как это может быть убийством? – прежде чем сделать вывод, Селена спросила о важной предпосылке.

Кальцион медленно выдохнул, постукивая пальцами по колену.

Тук, тук – паузы между стуком стали длиннее. Было очевидно, что Герцог был встревожен.

Ему было нелегко ответить.

Если Герцог признает, что это самоубийство, то он должен будет также рассматривать ситуацию, в которой преступника не будет и напротив, если он будет считать, что кто-то убил его невесту, он должен будет отомстить тому, кто даже не стал марать свои собственные руки кровью.

Для обычных людей было проблемой доверять чему-то, основываясь на своих собственных убеждениях, но Кальцион был другим.

Он являлся Герцогом и правителем Севера. Лишь его воля была волей Севера. Другими словами, месть могла, как закончиться личной дуэлью, так и обернуться войной.

– …это следует считать убийством, – Северный Герцог был гордым.

– Как бы то ни было, я составила список потенциальных подозреваемых из тех, кто из-за её положения «Герцогини» издевался над ней.

– И первой является Миссис Джанет?

– Да, вторые – это фрейлины из столицы.

– Что ты услышала? – спросил Кальцион, вздёрнув подбородок.

– Миссис Джанет говорила, что готова на всё ради чести Герцогства Ренберд, а служанки очень болтливы.

– Нельзя опираться на их слова.

– С точки зрения Герцога – да.

Кальцион ничего не ответил. Ему было трудно выбрать нужный путь, поэтому он промолчал.

Селена села, пошатнувшись от внезапного движения. С Северным Герцогом, который жил без всякой причины сочувствовать другим, требовалось вести разговор находясь на уровне его глаз.

– П-посмотрите на это внимательнее.

– Хорошо.

– Разве Герцог когда-нибудь рисковал своим положением, полагаясь на чужие оценки?

– Нет, никогда.

 – Вы ощущаете себя неуютно, когда находитесь рядом с людьми, которые Вам не нравятся?

– Подобного никогда не было.

– Кто-нибудь хотел высказать протест против грубости Герцога?

– Желающие умереть?

Селена покачала головой:

– В этом-то и разница. у Герцога много денег, а у такого человека, как я, ничего нет, а если у кого-то ничего нет, то у него не остаётся другого выбора, кроме как быть предельно осторожным.

Открыв рот, Кальцион изумлённо посмотрел на девушку, прежде чем закрыть его. На мгновение воцарилась тишина.

– Почему ты думаешь, что у тебя ничего нет?

– У меня есть тётя.

– … – никаких контраргументов не последовало.

– Ах, я говорю о том, что у меня есть личность и есть семья, которая заботится обо мне, что для меня уже много.

– … – мужчина продолжал молчать.

– Однако это то же самое, что жить с человеком, которому нравится моя красота.

– Как в байке о красивой женщине, которая никому не нужна.

– На первый взгляд я всегда спокойна и меня ничего не задевает, но… внутри боюсь умереть из-за того, что живу в образе свиньи со слишком толстой кожей.

На самом деле, какими бы хорошими ни были мои актёрские способности и внешность, всё это не имеет прямой связи с деньгами. Даже мысль об этом ужасна. Даже если у тебя крысиный хвост, то даже его страшно потерять.

Это касается и чести Барона.

– А что насчёт Ирэль?

– Она была достаточно бедна, чтобы умереть с голоду…

– А что, если она обладала честью семьи Барона?

Кальцион нахмурился.

Честь.

Это был тонкое литературное чутьё. Контракт Герцога с Селеной также был заключён из-за чести и гордости Кальциона Ренберда, и девушка сочувствовала себе в этом.

– Герцога определённо не заботило то, что делала Ирэль, но разве Вы не рисковали?

– …

– Правда ли то, что в случае кризиса, например, громкого скандала, она могла быть убрана? – задавая этот вопрос, Селена даже, не осознавая этого, ощущала себя взволнованной.

Поскольку её работой было – раскрывать эмоции перед людьми, естественно, со временем девушка отбросила чувства. Если Селена бросит один неверный взгляд на любого своего поклонника, тот будет преследовать её повсюду. А это пустая трата времени и сил.

Но как бы осторожна не должна была быть девушка, ей не нужно было всё время быть одной. Селену могли начать не уважать не только из-за выражения глаз, но и посчитать высокомерной из-за тёмных очков или начать сплетничать о том, что она здоровается с кем-то или не здоровается.

Не важно, что делала девушка, люди находили причину для нового безумия.

Однако Селена могла отлично держаться благодаря своим Старшим и Наставникам, которые направляли её.

А что, если здесь такого нет?

Были ли у Ирэль такие люди?

– Есть ли какие-то слова, которые могут довести Вас до смерти?

– Я не понимаю о чём ты.

– В любом случае, разве не важно, что у неё могло быть ощущение кризиса, из-за которого она могла быть отстранена?

– Каким бы громким не был скандал, я бы не стал прописывать новые условия.

– Так думает сам Герцог.

– Нет, сделка с Бароном была самой простой. Я давал им деньги, а они помогали мне занять пустующее место Герцогини.

– Это и правда несложно. Но что, если скандал был бы связан с её репутацией?

– Например? – резко спросил Кальцион.

– Например, если бы пошёл слух о том, что в столице не найдётся ни одного мужчины, который бы не прикасался к ней.

… Ах! – Селена прикусила язык, удивлённая тем, как рассеянно произнесла эти слова. Она пыталась правильно подобрать слова, основываясь на том, что услышала от Джуны, но ей это не удалось.

Девушка мгновенно задумалась о том, как потушить невидимый огонь, который был внутри мужчины, когда Кальцион спросил:

– Так что?

– …Простите?

– В чём проблема? – саркастично спросил мужчина. – Что в этом плохого?

– Эм, а? Что?

Ледяная улыбка Кальциона стала шире:

– Разве это не нормально? Все так живут, будь хоть с одним или с двумя, но для Герцогини Ренберд это совсем не важно.

Селена затаила дыхание, ощущая явную вспышку мужчины, но всё ещё не понимая, сердится он или нет.

– Возможно для Герцога это так, но некоторые люди могут думать, что лучше умереть, если от тебя избавились и выбросили твою семью.

Кальцион тяжело дышал, в то время как Селена несколько раз выдыхала, пытаясь успокоить свой пылающий разум.

– …Даже если бы эти слухи оказались правдой, меня это нисколько бы не взволновало.

– …да.

Взгляд мужчины метнулся к Селене. Он был таким острым, что девушке стало страшно:

– Я понял. Что бы там тебе не наговорили, тебе нет смысла бояться. Только если ты не решишь сбежать. Тогда мне не придётся первым разрывать наш контракт.

Ошеломлённая его серьёзным взглядом, Селена смогла лишь кивнуть.

– И не устаивай скандалы ни с кем, пока действует контракт, – сказал Кальцион и не стал объяснять причину этих слов.

*****

– Увидимся в столице, Ваше Превосходительство.

– Скоро увидимся, Ваше Превосходительство!

На следующее утро Розалин и Фионэль объявили о своём внезапном отбытии.

– Ваше Превосходительство учился вместе со мной, я никогда не забуду эти ощущения!

– Я видела Вас, когда шла.

Так оно и было. Именно Селена пригласила их на прогулку.

Селена услышала от Джуны, что Розалин и Фионэль готовятся к отъезду. Джуна уже начала вести себя как верная служанка.

– Они узнали, что Леди Селена собралась в столицу вместе с Его Превосходительством, и поэтому начали спешить. «Заказать побольше модной одежды и украшений и распространить слухи», – вот что сказала Джуна.

Другими словами, они собрались подготовиться и нанести ей удар. Злодеи и должны быть упорными.

– Увидимся в столице, – Селена даже не успела поздороваться с ними, но притворилась счастливой. Она понимала, что чем больше будет наступать, тем сильнее будет раздражаться.

– Тогда, Ваше Превосходительство, мы покидаем Вас.

– Скоро увидимся, Мисс Розалин. ~

Розалин не захотела поворачивать голову, как Фионэль, и не стала говорить о встрече даже из вежливости:

– Если это случится, – улыбнулась она, садясь в экипаж.

Солнце дарило тепло, но не могло уничтожить возникший холод.

Если это случится…

Она говорит, что я умру от рук людей, которых сама же и послала, ещё до того, как отправлюсь в столицу? Или что-то должно будет случиться по пути в столицу?

Скорее всего, она имела в виду что-то другое, а не «Герцог бросит тебя». Это больше в духе Фионэль.

– С сегодняшнего дня мы должны будем чаще появляться вместе, – Селена скользнула в объятия Кальциона.

Мужчина стоял неподвижно, пока экипажи не скрылись из виду, прежде чем посмотреть на девушку. Та крепко сжимала его руку.

– Думаю, с этого момента можно считать, что мы ступили на поле битвы с летающими мечами.

В ответ Герцог сжал кулаки.