Радость жизни Глава 6. В девятом месяце

Нань первого ранга, чжэнэрпинь*.

Фань Сянь немного поразмыслил над тем, насколько значим этот титул, но в душе не ощутил никакой радости. На самом деле здесь он проявил немного излишнюю осторожность, хотя поездка послом в Северную Ци на первый взгляд не была такой уж опасной, но, в конце концов, она была трудной. В начале весны император при дворе подверг осуждению премьер-министра Линя и заместителя министра финансов Фаня и пинком выпроводил Фань Сяня из столицы. После поездки Фань Цзяню обещали должность министра, добавленный к этому титул наня для Фань Сяня в глазах людей был лишь дополнительной компенсацией семье Фань за произошедшее, поэтому никто не удивился.

К тому же после появления Фань Сяня в столице всем стало ясно, что хозяин дворца невероятно благосклонен к молодому господину семьи Фань. По большей части причиной этому считали его литературный талант, который так удачно подошёл к политическому курсу императора на развитие культуры и литературы в стране. В этот раз Фань Сянь вернулся из Северной Ци с знаменательной повозкой с книгами, что поспособствовало укреплению авторитета государства Цин на литературном поприще. Конечно, император желал наградить его.

Хотя для текущей должности Фань Сяня титул наня выглядел незначительным, но его присвоение говорило о том, что им дорожили и его ценили, да и при ведении дел всегда мог пригодиться. Он посмотрел на отца:

— Когда примерно издали указ?

К этому времени отец и сын уже успели пробеседовать в кабинете достаточно долго, Фань Сянь рассказал о несекретной части своей поездки. Каждый раз, когда дело касалось его работы над поручениями Контрольной палаты, министр Фань упредительно махал рукой, позволяя сыну пропустить эту часть и не беспокоиться по этому поводу.

На самом деле Фань Сянь с детства рос в Даньчжоу и даже после возвращения в столицу общался с отцом не так много. Их беседы по большей части проходили в этом простом, но своеобразном кабинете, поэтому если говорить о родственных чувствах, то их особо не возникало. Но по какой-то причине в этот раз, посмотрев на начинающую проявляться седину на висках Фань Цзяня, он тут же вспомнил про то, как бесславно ушёл со сцены в прошлом такой великий деятель Северной Ци, как Сяо Энь, и в его сердце зародилось сожаление.

Глава Контрольной палаты очень верно сказал: «Бо Сынань ничем не обязан Фань Сяню, в то время как Фань Сянь обязан ему очень многим».

— Завтра нужно будет войти во дворец, скорее всего, там объявят указ. — Министр Фань прикрыл глаза, попивая сок, который каждый вечер готовила для него госпожа Лю. Похоже, он ему очень нравился. — В этот раз на севере ты хорошо проявил себя, глава Чэнь ходатайствует о признании заслуг, да и император очень доволен.

Фань Сянь подумал, что в этот раз в Северной Ци он, кроме секретных заданий Контрольной палаты, ничего особенного и не совершил. Даже возвращение Янь Бинъюня на родину было лишь попутно выполненным делом, его точно нельзя было считать трудной задачей. Фань Сянь невольно усмехнулся:

— На самом деле, в эту поездку я ничего такого и не совершил.

— Бывает так, что ничего не сделать — это и есть воистину хорошо проявить себя. — Министр Фань медленно открыл глаза.

Фань Сянь в душе удивился. Он полагал, что отец воспользуется случаем и отчитает его за спор со старшим принцем перед въездом в столицу, но Фань Цзянь совсем не упомянул это происшествие — он, наоборот, перевёл тему на совсем другое:

— Я тебе столько раз говорил, чтобы ты не слишком полагался на Контрольную палату. Никак не ожидал, что ты не послушаешь и этот старый жулик Чэнь Пинпин всё же заманит тебя на борт своего разбойнического судна.

После этих слов стало видно, что министр Фань действительно немного опечален:

— Спокойно следить за внутренней сокровищницей — со стороны это выглядит как редкая возможность.

Фань Сянь грустно улыбнулся:

— Я просто подумал про сами знаете какую проблему. Тот человек в Синьяне точно не успокоится, к тому же это она первая начала меня провоцировать, и если бы я не стал частью Контрольной палаты, то ни за что не смог удерживать равновесие в противостоянии с таким человеком.

Министр Фань вздохнул — этот момент он действительно не продумал до конца. Кто бы мог подумать, что старшая принцесса так бурно прореагирует. Он махнул рукой и сказал:

— Она, в конце концов, родная сестра императора и любимая дочь вдовствующей императрицы, а ещё родная мать Вань’эр. Лучше оставить прошедшие дела в прошлом.

Фань Сянь поверил этим словам. Хотя он не считал отца человеком, который станет молча сносить обиды, но знал, насколько тот верен императору. Просто в дозволенных пределах отец всегда заботился о выгоде всех членов семьи и всегда настаивал, чтобы Фань Сянь держался подальше от Контрольной палаты потому, что не хотел видеть, как сын в столице окажется втянутым в хитросплетение закулисных интриг и борьбы за власть.

Но… внутренняя сокровищница — это деньги, служба чиновником — это политика, а деньги и политика неотделимы друг от друга. Похоже, что отец изначально не осознал до конца эту истину. Но как бы то ни было, забота отца тронула Фань Сяня:

— Отец, не беспокойтесь, ваш сын обязательно проявит осмотрительность.

Довольный реакцией сына, Фань Цзянь сказал:

— Только по-настоящему сильный человек может позволить себе продемонстрировать свою слабость. Слово «продемонстрировать» изначально неприменимо к слабому, ибо он не способен на такое. Подумай об этом.

Фань Сянь понял, что хотел сказать отец, улыбнулся и вдруг вспомнил о кое-чем другом:

— Отец, после моего возвращения в столицу, можно ли оставить семерых стражей во главе с Гао Да рядом со мной?

Министр Фань глянул на сына, и в его вечно строгом взгляде появился намёк на ласковую улыбку.

— Ты же знаешь, я отвечаю только за подготовку и тренировку стражей для императорской семьи, настоящая власть ими распоряжаться в руках дворца. Если ты хочешь оставить при себе нескольких стражей, то мне ничего не останется, как пойти во дворец и просить за тебя, но, думаю, император не согласится.

Фань Сянь грустно улыбнулся: ему сложно было привыкнуть к мысли, что нужно расстаться с семью Тигровыми стражами во главе с Гао Да. Если бы рядом с ним постоянно находилось несколько настолько сильных мастеров, то можно было бы совершенно не волноваться за свою безопасность. Когда на лугу рядом с переправой У эти семеро сражались сообща, то ничуть не уступали Хайтан. Это на целый уровень превосходило мечников из шестого отдела Контрольной палаты, что уж говорить о небольшом отряде, который изначально собрал для него Ван Цинянь. Отряд Циняня состоял из самых близких и преданных ему людей, и хотя Ван Цинянь тренировал их лично и они уже вполне сносно умели выслеживать людей и выполнять другие задания, но их боевые навыки всё ещё были слишком слабыми.

Конечно, он понимал, что Тигровая стража всегда предназначалась только для охраны принцев, и те несколько, что состояли в Западной армии, на деле были личной охраной старшего принца. Хотя император иногда выделял Тигровых стражей для охраны некоторых важных сановников, но это всегда были лишь какие-то специальные поручения. Например, когда тесть Фань Сяня премьер-министр Линь ушёл в отставку и отправился в родные края, то император отправил четырёх стражей для его охраны в пути в качестве дани признания заслуг на службе за все эти годы. К тому же после того, как Тигровые стражи завершили свою миссию по охране бывшего премьер-министра в дороге, они сразу вернулись в столицу, растворившись где-то в городе среди ничем не примечательных усадеб.

Фань Сянь так много знал, потому что Фань Цзянь по поручению императора занимался всеми делами, связанными с Тигровой стражей. Раз послы уже вернулись в столицу, то если Тигровых стражей заметят рядом с Фань Сянем в городе, это обязательно вызовет много проблем.

Глядя на сожаление на лице сына, министр Фань невольно улыбнулся и подумал, что, хотя сын во многом унаследовал манеры матери и способностями превосходит современников, он ещё слишком молод. Не удержавшись, отец напомнил:

— Пока тебя не было, этот сюцай Ши Чаньли часто приходил с визитом. Я видел его несколько раз, он действительно обладает талантом и при этом не выставляет его напоказ.

Фань Сянь замер, тотчас догадавшись, что, после того как отец понял, что он не собирается по своей инициативе отказываться от Контрольной палаты, отец тут же начал готовить для него будущую карьеру чиновника. И сейчас он напоминал сыну, что не нужно забывать про своих последователей. Хотя можно было сказать, что он уже занял надлежащее место в сердцах просвещённых людей Поднебесной, а также тесть оставил ему при дворе помощников из своих последователей, но в долгой перспективе, конечно, нужно было обзавестись своими людьми, способными замолвить слово при дворе.

Поняв, что на уме у отца, Фань Сянь невольно оказался немного тронут, но мужчины вечно скупы в выражениях чувств, поэтому он лишь низко поклонился отцу.

Министр Фань помахал рукой, позволяя ему уйти и вернуться к себе. Фань Сянь решил, что не стоит пока заводить разговор о замужестве сестры: в этом вопросе необходимо было сначала не спеша подготовить почву, поэтому он уважительно отступил на пару шагов назад, потом развернулся и отправился к себе.

При виде крепкой спины выходящего из кабинета сына во взгляде министра Фаня невольно появилось довольство и умиротворение. Когда в семье такой сын, чего ещё желать отцу? Он спокойно допил последнюю каплю сока в чашке, про себя понимая, что кое о чём его сын давно догадался. Но раз, с учётом его характера, он ничего не сказал, то, разумеется, ничего страшного… будущее семьи Фань можно спокойно возложить на его плечи.

Подумав об этом, министр Фань невольно с небольшим восхищением подумал о сложившем свои полномочия и покинувшем столицу премьер-министре Лине. Как же всё-таки повезло этому хитрому лису: Фань Цзяню пришлось заплатить немалую цену, тяжело трудиться более десяти лет, а бывшему премьер-министру оказалось достаточно всего лишь родить дочь.

***

В девятом месяце всё слишком спокойно, разум скучает.

Всё в полном порядке, и только проблем не хватает.

Фань Сянь сидел в повозке и легонько постукивал пальцами по деревянной решётке окна. Вслед за этим ритмом он напевал песенку, слова которой никто не понимал. Для большинства чиновников войти во дворец — это целое торжественное событие, но ему это казалось скучным. Вернувшись в столицу и наслушавшись речей отца и жены, он считал, что сейчас при дворе, в столице и за её пределами ему временно некого опасаться. Немного погодя ему нужно будет всего лишь принять титул, сходить в Контрольную палату, привести там дела в порядок, и, пожалуй, можно ехать в горы Цаншань, чтобы тренироваться прыгать со скалы.

Но тут его пальцы, отбивающие ритм, замерли. Он внезапно вспомнил о свадьбе сестры. При мысли о банкете, что в его честь устраивал вечером Ли Хунчэн на реке Люцзинхэ, он сразу же помрачнел. Вот они, проблемы, которые подбросил этот спокойный и скучный девятый месяц, — чёртова жизнь!

***

Сегодня был день большой аудиенции, и с раннего утра многие сановники собрались ожидать у ворот дворца. Говорили, что в прежние годы некоторые старые придворные ради того, чтобы показать своё усердие и преданность императору, начинали готовить придворную одежду ещё с ночи и до наступления рассвета торопились к воротам дворца, просто чтобы дождаться звука ключа в замочной скажине. Уходя в отставку, пожилые сановники, много ночей не слыша этот скрип, чувствовали себя крайне некомфортно.

Занявший престол император больше всего презирал тех, кто пытался прославиться, поэтому придворные не смели приходить слишком рано, но не смели и слишком поздно. Неизвестно, чья это была идея, но некоторые чиновники снимали места в чайном домике на перекрёстке Синьцзекоу, и, как только рассветало, они вставали, выходили из дома и ждали в отдельной комнате чайного домика, а их сопровождающие издалека наблюдали за ситуацией у ворот, чтобы те могли встать в очередь в нужный момент.

О ранге преемника главы Контрольной палаты ничего не было известно, и, не считая той загадочной персоны, о которой люди уже позабыли, Фань Сянь на самом деле был первым преемником главы с момента основания государства Цин. Поэтому он до сих пор имел только четвёртый ранг училища Тайсюэ, и сейчас, если бы император не решил выслушать отчёт о посольстве, он бы не имел никакого права являться ко двору, поэтому у него не было официальной одежды, которую нужно было так долго надевать. Он покинул поместье Фань рано утром, всю дорогу шёл неторопливо, и, когда добрался к воротам дворца, оказалось, что он опоздал намного сильнее, чем большая часть придворных.

Люди завидуют популярности, тем более если это молодой человек, который прославился всего за полтора года в столице, не говоря уже о том, что он разрушил репутацию большинства чиновников в столице, довёл министра до смерти и его сына до изгнания. В конце концов, все они были одного поля ягодами и близко к сердцу принимали участь своих коллег. При виде этого выдающегося преемника главы Контрольной палаты, который, зевая, выходил из повозки, во взглядах присутствующих появилась настороженность с долей отвращения.

Фань Сянь осмотрелся и почувствовал, что атмосфера какая-то не такая. Эти сановники были либо министрами различных министерств, либо главами каких-то управлений, второго ранга и выше. У кого из них жена не имела титула, у кого из них в доме не было нескольких высочайше пожалованных безделушек? Да и сам он столь молод, а прибыл даже позже уважаемых сановников… Если бы за ним не стояли министр Фань и особенно старый калека, возможно, настоящие высокопоставленные чиновники государства Цин давно бы уже отругали его.

Конечно, сейчас сановники его ругать не могли, но они и не смотрели на него благосклонно. Они холодно взглянули на него и самодовольно отвернулись. Несколько из них были когда-то выдвинуты Линь Жуофу, и они вначале хотели подойти, поговорить с Фань Сянем и поддержать его. Однако, заметив пренебрежитение своих сослуживцев, они оказались в затруднении, так что не решились выходить из их шеренги и просто ласково поприветствовали Фань Сяня.

Под этими пылающими взглядами Фань Сяню стало не по себе, но он по-прежнему спокойно улыбался и, сложив руки, поклонился чиновникам безо всякого подобострастия или высокомерия. Как раз когда он кланялся, позади раздалось покашливание: министр Фань сегодня почему-то немного опоздал и не приехал вместе с сыном. Фань Сянь поспешил ему навстречу и осторожно помог отцу выйти из повозки.

Министр Фань взглянул на него и покачал головой:

— Я ещё не настолько стар.

Фань Сянь улыбнулся, понимая, что немного переиграл. Хотя внешне министр Фань казался немного недовольным, чиновники могли понять, что «старый денежный мешок» сегодня очень счастлив: и в самом деле, он даже повёл сына за руку, не отпуская его.

Министр Фань сам повёл его, и сановники больше не могли задирать нос и приветствовали их один за другим. Через некоторое время бо Сынань обошёл с Фань Сянем всю площадь рука об руку, познакомив его со всеми влиятельными придворными. Фань Сянь искренне величал сослуживцев отца «дядюшками», и те смотрели на этого широко улыбающегося молодого человека гораздо более благосклонно. Чиновники, принадлежавшие к партии Линя, стали ещё ласковее и в один голос твердили, какой молодой господин Фань многообещающий в столь юном возрасте и тому подобное.

Но некоторые по-прежнему смотрели на него равнодушно, и хоть кланялись, но их лица оставались чрезвычайно холодными. В конце концов, в государстве Цин все от мала до велика знали, что самое известное в молодом господине Фане — его на вид мягкая, но на самом деле коварная улыбка.

Министр чинов, служивший уже трём императорам, при виде приближающихся отца и сына Фань невольно фыркнул:

— С самого основания нашего государства и даже тогда, когда правила семья Вэй, редко можно было увидеть такое, как у дома бо Сынаня, чтобы оба господина являлись ко двору одновременно. Вот уж действительно вершина успеха.

Фань Цзянь усмехнулся и ответил:

— Милость императора безгранична.

Казалось, он не услышал сарказма в словах собеседника и отдал всю славу императору. Фань Сянь слегка улыбнулся, зная, что в этой ситуации ему действительно не стоит говорить, и просто замолчал.

***

В этот момент из ворот дворца медленно вышли трое евнухов. Тот, что был в середине, видимо, имел более высокий статус. Взмахнув метёлкой, которую держал в руке, он мягко сказал:

— Господа, нелегко вам пришлось. Прошу сюда.

Сановники тут же прекратили праздные разговоры, без надобности оправили свои придворные одежды и направились к дворцовым воротам. Видимо привыкнув, они не удосужились взглянуть на стражу, ощетинившуюся копьями, у дворцовых ворот и на императорских телохранителей с мечами у внутренних ворот. Через мгновение они обогнали трёх евнухов, высоко держа головы и выпятив грудь, выглядя настоящими хозяевами страны.

Фань Сянь впервые шёл на аудиенцию, но идти рядом с отцом ему было не с руки, поэтому ему пришлось с несчастным видом тащиться в конец очереди, и он зашёл внутрь вместе с тремя евнухами. Главным из них оказался хорошо знакомый ему евнух Хоу, но Фань Сянь сейчас не осмеливался ему что-то прошептать и тем более не мог — по старой традиции — передать ему денег, поэтому оставалось лишь легко улыбнуться, давая ему знак.

Уже потом, долгое время спустя, Хоу Сань’эр пытался понять: почему он с самого начала решил, что господин Фань был надёжным покровителем? В конце концов он пришёл к выводу, что каждый раз, когда господин Фань смотрел на него, его улыбка была совершенно искренней. Он не был похож на других придворных — они намеренно заботились о нём, когда могли что-то с этого поиметь, но в остальное время, хотя они и улыбались ласково, в этой улыбке всегда был неясный намёк на презрение, от которого становилось неуютно.

***

Фань Сянь впервые присутствовал на аудиенции, поэтому немного нервничал, но он стоял в конце ряда чиновников и служащих, очень далеко от трона, и, если бы не его жёсткая внутренняя ци и нечеловеческие слух и зрение, он, возможно, даже не расслышал бы, что говорит император. Он понимал, что мужчина средних лет на драконьем троне обязательно обратит на него внимание, но всё же немного расслабился и начал рассматривать внутреннее убранство дворца Тайцзи.

Хотя Фань Сянь бывал во дворце уже несколько раз, большую часть времени он проводил во внутреннем дворце, болтая с тётушками или сопровождая Вань’эр. А во дворце Тайцзи был главный зал, куда он только заглядывал издалека и где не имел возможности постоять внутри. Сегодня, войдя и осмотревшись, он ничего особенного не обнаружил: на балках вырезаны драконы и нарисованы фениксы, роспись изысканна, красные колонны величественны, в огромном зале разносится тонкий аромат, а по сторонам расставлены отлитые из бронзы журавли и чудесные звери. Но дворцу Северной Ци, где сливаются воедино небесный свет и краски воды, богатство и изящество, он заметно уступал.

Однако в этом зале царила особая атмосфера: кажется, запах власти, поднимающийся от драконьего трона, заставлял благоговейно трепетать сердца всех подданных.

Драконий трон тут был ни при чём — источником этой атмосферы был средних лет мужчина, сидевший на троне. Хотя его дворец был не столь великолепен, как в Северной Ци, а еда не так изысканна, как в городе Восточных варваров, все в Поднебесной знали, что он самый могущественный человек в мире.

Основной темой аудиенции, естественно, были старший принц и посольство, но речь не шла о сваре под стенами города. Если даже цензоры и намеревались что-нибудь написать по этому поводу, то сегодня они не могли подать свой доклад. Не то чтобы эти цензоры не были способны состряпать такой доклад за одну ночь, но подобная срочность могла оставить следы и вызвать недовольство императора.

На этом заседании двора должно обсуждаться будущее размещение Западной армии, а также ходатайста о нагграждении за заслуги солдат и офицеров. Старший принц уже получил титул вана, но сто тысяч солдат под его командованием тоже должны были получить причитающееся. Этот вопрос был поднят Тайным советом, и ни один придворный не стал возражать. Хотя император сейчас и придавал большое значение гражданским делам, но нынешнее могущество государства Цин всё же начиналось с военной силы, и никто не собирался спорить с военными по тому поводу.

Что касается посольства, после доклада о том, что произошло по пути, Приказ придворного этикета вручил верительные грамоты и подарки от Северной Ци и представил недавно установленную карту земель и морей Поднебесной. При виде постепенно расширяющихся территорий государства Цин на карте у императора, который всегда казался более чем спокойным, наконец-то появился огонь во взгляде.

Придворные проявили учтивость и, естественно, вместе провозгласили многая лета и начали всячески льстить, а старейшины Тайного совета тоже с гордостью поглаживали свои бороды. Это же земля, за которую мальчишки в армии сражались с мечами в руках и заполучили в обмен на свою плоть и кровь…

Сейчас, естественно, немногие сановники осознавали, какую роль в переговорном процессе сыграли служащие Приказа придворного этикета, в том числе Синь Циу и Фань Сянь, а также четвёртый отдел Контрольной палаты. Даже если они это узнают, то намеренно проигнорируют.

При виде искренней радости придворных Фань Сянь невольно чуть растянул губы в улыбке: в конце концов, он же тоже слегка поучаствовал в этом важном событии. Он подумал, что, если бы старшая принцесса не выдала Янь Бинъюня, выгода для государства Цин была бы ещё больше. Однако, с другой стороны, старшая принцесса вернула Сяо Эня в Северную Ци, что постепенно привело двор Северной Ци к началу смуты и розни между правителем и подданными, что тоже оказалось очень сильным приёмом. Разница между ними — это разница между краткосрочными и долгосрочными интересами.

***

Самый могущественный человек в Поднебесной после мощного прилива неудержимой радости тут же усилием воли восстановил самообладание. Он потрогал подбородок и улыбнулся, краем уха слушая восхваления придворных и при этом безразличным взглядом окидывая задние ряды сановников. Увидев улыбку на лице этого юноши, он почему-то пришёл в её более благодушное настроение.

Он махнул рукой, и стоящие у возвышения евнух-писарь и главный секретарь канцелярии, державшие в руках заранее подготовленный императорский указ, начали декламировать его пронзительными голосами. Поскольку в армии награждённых солдат и офицеров было слишком много, к тому же спрашивали мнения первого принца и старейшин военного дела, то на это требовалось время. Этот же указ в основном касался награждения участников посольской миссии.

В зале внезапно стало тихо. Все знали, что это были просто обычные награды отправленным в посольство и возвратившимся на родину, придворных это не особо волновало. Они насторожили уши, лишь когда услышали имя Фань Сяня в высоком голосе евнуха.

«…нань первого ранга, чжэнэрпинь».

Все придворные вздохнули с облегчением и расслабились. Похоже, у императора ещё сохранилось чувство меры. Независимо от их отношений с семьёй Фань, эти сановники не хотели, чтобы Фань Сянь в столь юном возрасте уже получил слишком высокий титул. У них были разные взгляды и разные позиции, но образ мыслей очень схожий.

Синь Циу, Фань Сянь и другие уже преклоняли колени посреди зала, заканчивая благодарить за высочайшую милость, и как раз, когда министры собирались услышать слова «Если у вас есть дела, докладывайте, если нет — двор распущен», император сел на трон и спокойно сказал. Он сказал:

— Вы, останьтесь.

Взор императора был направлен на нескольких высокопоставленных чиновников, наиболее близких к трону. После того как Линь Жофу ушёл с поста премьер-министра, двор не смог найти подходящего кандидата ему на замену. Таким образом, все текущие дела совета министров решались силами нескольких учёных и министров. В последние дни после собрания двора император часто оставался с ними, чтобы переговорить. Сегодня наследный и старший принцы тоже присутствовали при аудиенции, поэтому им, естественно, пришлось остаться на пару слов. Вот почему сановники не сочли это странным и, пожелав императору всяческих благ, один за другим вышли из зала.

Но затем эти чиновники услышали то, что вызвало у них крайнюю ревность и зависть:

— Фань Сянь, ты тоже останься.

-----------------

*чжэнэрпинь — второй основной ранг государственного служащего. Относится к высшим рангам и уступает только первому основному (чжэнъипинь) и первому вспомогательному (цунъипинь) рангам.