Киске Учиха (Наруто) Глава 62. Редкий момент. Мадара

Без сил я свалился на землю, чувствуя как онемение идёт по телу, заставляя его слабеть. Жизнь медленно утекала из меня. Я умирал, читатели, умирал...

Весенний ветер ласкал моё лицо, убаюкивая меня и даря мне прохладу. Боль в сердце заставляла меня сжиматься, по моим щекам текли слёзы. Никогда бы не подумал, что моя смерть меня настигнет вот так внезапно. Мне всегда казалось, что она где-то далеко от меня, она никогда меня не достанет, я смогу всегда спастись. Как же я ошибался...

— Странно! Странно! Оно на дне стакана! — пропела Карин, пританцовывая. — Моё настроение упало!

Почему эта песня у меня вызывает непреодолимые муки, словно я её сам сочинили мне сильно стыдно? Создатель, Киске Учиха, вроде тоже её не любил, окрестив попсой, дешёвкой. И кажется я знаю почему, с моим слухом...

— О'оно наыа! ДНЭЭЭЭ! Стакана! Упало настроение! — продолжала петь госпожа Карин.

... эти ужасные завывания превращаются в ужасные пытки, когда услышав хочется убить себя, стереть в порошок свой мозг, сделать всё, чтобы больше не слышать и забыть эту песню. Невыносимые адские муки испытываю я слыша эту популярную в народе песню. Нет, не в народе, а во всём мире, как обычных людей, так и ниндзя, каждый хоть раз, но, с момента создания, спел эту песню. Все кроме таких чувствительных слухом таким как я.

***

Мрачные тёмные коридоры переплетались лабиринтом, смыкались, расходились, концами исчезая во мраке. Киске Учиха, немного помятый, с опухшими до красноты глазами, медленно шёл вперёд, кутаясь в плащ от холодного ветра и дрогаясь от завывания тёмный серых безжизненных коридоров цвета #2f1212, тёмных, освещённых редкими красными факелами. Он изредка останавливался, чтобы прислушаться к окружающему миру, и вот, наконец-то остановился в одном тупике.

— Да, как я мог забыть, что у меня очень много денег с продажи той песни? — спросил сам себя Киске. — Уже который раз забываю...

Он коснулся стены и погрузил в неё руку, достав из стены, как из воды, небольшой кейс. Приоткрыв его, он пересчитал деньги, после чего положил кейс в ~карман, развернулся и неторопливо ушёл. Факелы за ним, гасли одни за другим, погружая коридоры во мрак.

***

Когда Камихиме получила письмо от Акацуки, она поняла, что это самый счастливый и самый грустный момент её жизни. Поправив рыжие прядки прямых волос, она медленно развернуло письмо, глядя на него с затаённой печалью. Её золотые глаза забегали, перескакивая с одного иероглифа на другой.

— Что там? — спросил Мадара.

— Меня приглашают стать частью Акацуки, организации, которая творит мир, — улыбнулась Камихиме. — Разве ты не слышал о них? О хранителях мира? С того времени, как я узнала о них, я возжелала присоединиться к ним, и вот моя мечта исполнилась.

— Да, я слышал о них, но не думаю, что тебе стоит присоединяться к ним. Такая добрая девушка как ты, — Мадара повёл рукой в тёмной перчатке вырисовывая сложную фигуру. — Ничего не должна иметь общего с этими ниндзя-нукенинами.

— Почему же? Я тоже нукенин. Меня изгнали из-за моего мировоззрения, как и их, сразу после того, как Тобирама придумал бездушные законы ниндзя и остальной мир тут же скопировал их, начав создавать свои деревни ниндзя. Почему мне нельзя присоединяться к тем, кто разделяет моё мировоззрение о мире ниндзя?

Печальные плачущие глаза девушки, уставились на Мадару, немного хмуро и недовольно. В этом взгляде также была замешана усталость от жизни, усталость от того зла, что девушке пришлось повидать на своём веку. С тех пор, когда она потеряла свой дом, начав бегать по миру, сначала от ниндзя тайно посланных убить её, а потом от охотников за головой, она не переставала искать стабильности, она не переставала искать новое место, где могла бы осесть, без риска быть убитой, пленённой и преданной, в месте, которое могла бы назвать своим домом. И когда такой шанс появился в лице Акацуки, она не собиралась упускать его.

— Просто... — Мадара замялся, не зная что сказать, не желая ранить её веру, не желая причинить ей страдания. — Ну... Они это...

Словно увядший цветок после дождя, она воспряла духом, жизнь наполнилась смыслом для неё. Она бы сдалась и раньше, если бы не теряла надежды найти место, где её примут такой, какая она есть. Немного неуклюжей, глупой девушкой, хоть и набравшей за время странствия мудрости, но не утратившей детской веры и наивности. Было бы кощунственным растоптать подобное в пыль.

— Что? — спросила Камихиме. — Кто они?

Это был очень редкий момент, когда Мадара растерял всю свою воинственность, превратившись в обычного растерянного человека. Такое было до этого всего два раза, когда Хаширама отказался от спарринга, и когда Учиха Киске, ещё будучи мальцом с превосходством смотрел на него используя иллюзию кошачьих ушек. Камихиме была характером похожа на его младшего брата, и Мадара не хотел, такая же эмоциональная и жизнерадостная, и Мадара не желал, чтобы она из-за эмоций была убита, отказываясь выполнять жестокие приказы. Ему было бы больно, если это произошло, если иллюзия его брата в Камихиме будет уничтожена вместе с ней в тот миг когда она обретёт счастье.

— Они не такие, как ты думаешь, проблема в лидере Акацки, Киске Учиха, — ответил Мадара.

— Да, с Учиха будет очень сложно, они все неприступны, холодны и высокомерны, — кивнула Камихиме. — А ещё они жестоки и беспощадны, я знаю это, не беспокойся, я не буду страдать из-за подобного, — Камихиме улыбнулась. — Я постараюсь смягчить его присутствие и не дать его жестокости навредить Акацуки.

Мадара молчал. Он скрестил руки на груди в защитном жесте. Пусть его лицо было монолитным, пусть он неожиданно стал замкнутым, но этому была неожиданная причина. Внутри, за холодной маской он чувствовал боль и страдание. Он так и не рассказал ей о том, что он тот самый Учиха Мадара, не рассказал о том, что не все Учиха одинаково холодны и жестоки, он так и не смог рассказать ей об опасности, которая её ждёт в Акацуки. Единственное, что он сделал, это не разрушил её светлые мечты, даруя счастье неведения хоть на то короткое время до того, как она узнает правду.

— Прощай, Мадара, дни с тобой были счастливыми, и мне больно расставаться с тобой, прощай...

Учиха Киске не просто жесток, а очень жесток, и намного более ужаснее чем Тобирама, чем он сам, Учиха Мадара. Если все остальные, даже тот же Тобирама, радеет за общее дело, то Киске только за себя. Он внимательно наблюдал за ним, чтобы прийти к таким выводам, перепроверял свои теории и многое другое. Лучше бы он этого не делал, Мадара был слишком чувствителен для подобных вещей, лучше бы он удовлетворился предварительными выводами об Учиха Киске.

Его до сих пор мучили кошмары, а в ушах стоял звон крика нукенинов Учиха убиваемых Киске с безразличным выражением лица. А потом как Киске вырывает глаза из трупов, безумно улыбаясь и слизывая кровь с пальцев, словно играясь. Тошнота, отвращение, ужас, эти чувства обуревали Мадару в тот момент. Учиха Киске словно был не из этого мира, из более жестокого, равнодушного, насквозь продажного, полного большей несправедливости чем мир ниндзя.

В глазах Киске Мадара видел только оценку окружающих в денежном эквиваленте, в полезности, в бесполезности, в возможности установить связь, чтобы увеличить своё влияние. В его действиях Мадара видел изощрённый обман, желание выглядеть безобидным, волком в овечьей шкуре. Поведение дурака и балагура просто не могло заставить воспринимать его серьезно. В последствиях действий он видел огромную выгоду для Киске.

И что самое ужасное, сам Киске за собой подобного не замечает, действуя инстинктивно, нежели осознанно. Результаты складываются от случая к случаю, незаметно, без какой-либо цели и организации, походя. Киске особо не думал, не напрягал свой разум, предпочитая действовать отключив его.

Что же он сотворит с Камихиме, когда встретит её?