От леди к королеве (KR) Глава 30 - Я никогда не позволю тебе умереть

Глава 30 - Я никогда не позволю тебе умереть

 

С какой стати этот человек получил стрелу вместо нее? Когда острота ситуации миновала, возникли новые вопросы. Почему Лусио позволил ранить себя из-за нее?

 

Патриция почувствовала к нему одновременно жалость и любопытство. Он не любит ее. Она его не любит. Это договоренность, о которой они оба прекрасно знают. Но тогда напрашивается вопрос—в чем причина такого самопожертвования? Неужели ему жаль ее? Неужели он жалеет, что не любит ее? Или его мучит совесть из-за того, что Роземанд повела себя так по отношению к женам посланников? У Патриции много гипотез, но никаких определенных ответов на них нет. Она решила не зацикливаться на бессмысленных вопросах. Если бы они находились в удобном и безопасном дворце, то такой неожиданной и опасной для жизни ситуации вообще бы не возникло.

 

Патриция встала, чтобы сделать что-то более значимое со своим временем. Она уже проглотила немного цветочного сока скулы, так что ее симптомы несколько улучшились. Голова больше не кружилась, и тошнота почти прошла.

 

Чувствуя прилив сил, Патриция медленно вышла из пещеры, чтобы перекусить. Чтобы доставить императора во дворец, она должна увеличить свою собственную физическую силу в качестве его опекуна. Она взяла свой пустой колчан, надеясь найти немного еды.

 

***

 

Тем временем Роземанд грациозно потягивала чай в дворце Бейн. До ее носа донесся аромат любимого розмаринового чая, и вскоре она перестала пить и отвернулась к окну. Небо серое от туч, и казалось, что скоро пойдет дождь. Как только это произойдет, он смоет все улики.

 

С довольным видом Роземанд попросила Глару принести еще чашку чая. По приказу любовницы Глара взяла чайник и с улыбкой подошла к Роземанд:

- Вы хорошо выглядите, миледи, - сказала Глара.

 

- Я должна хорошо выглядеть, Глара. Ты все равно не поймешь.

 

- Нет, миледи. Но я счастлива, когда вы счастливы.

 

Ее хозяйка прямо-таки светилась от радости. Другими словами, она в хорошем настроении. Не так давно Роземанд тайно наняла одну из самых известных в королевстве групп убийц. Она заплатит щедрую сумму, чтобы избавиться от королевы на охотничьем состязании. Они очень умелые убийцы, так что план, вероятно, сработает. Если кто-то тратит деньги, то получает результат, а у Роземанд полно денег. Даже если бы Рафаэла, рыцарь королевы, была рядом с Патрицией, она не смогла бы победить тридцать или около того мужчин—если только у нее нет экстраординарных способностей, которые она не демонстрировала до сих пор.

 

Глара сказала Роземанд:

- Теперь дворец перевернется с ног на голову. Вы станете новой королевой.

 

- Совершенно верно, Глара. Если я стану королевой, ты станешь фрейлиной королевы. Ну, разве ты не счастлива?

 

- Я очень счастлива, миледи. Как я уже сказала, ваша радость - это моя радость.

 

- О, мне нравятся твои слова. - Роземанд была в хорошем настроении, и в ее тоне не было обычной язвительной нотки.

 

Глара задумалась о том, что было бы, если бы каждый день был таким же, а затем заговорила чуть более серьезным тоном, чем раньше:

- Если не произойдет ничего необычного, королева умрет, и погода легко сотрет все улики.

 

- Я согласна. На самом деле, даже если бы не было дождя, было бы трудно найти доказательства. Как я всегда говорю, деньги могут купить все. - Роземанд хихикнула и прижала нос к своей чашке. Все идет своим чередом. Отныне ее путь будет уже не тернистой дорогой, а легкой красивой цветочной дорожкой. Даже если все цветы запятнаны кровью и окрашены в цвет крови. Даже если в воздухе пахнет не душистыми цветами, а кровью.

 

***

 

Вопреки ожиданиям Патриции, выздоровление Лусио происходило не быстро. Она нашла немного фруктов в окрестностях, и с тех пор молча наблюдала за состоянием Лусио. Сначала ей показалось, что ему стало немного лучше, но затем поднялась температура, и повышение температуры тела оказалось слишком резким, чтобы расценивать это как улучшение. В книгах, которые читала Патриция, не говорилось, что делать потом. Она знала, что должна скормить ему цветок скулы, и ему станет лучше... но что потом? Если он не просыпается, не значит ли это, что уже слишком поздно?

 

Патриция постаралась выбросить эти мысли из головы. Слишком рано делать мрачные выводы. Лусио еще не умер, и она может сделать еще кое-что. Она задумалась, как бы охладить его, а затем убрала часть соломы, которая покрывала его. Сохранять тепло, когда у него лихорадка, вероятно, не самая лучшая идея.

 

Грххххх.... бум!

 

Гроза возвестила о своем присутствии, за громом которой последовал шум проливного дождя. Патриция испуганно вскочила, но тут же взяла себя в руки и привела Салли ко входу в пещеру. Салли покачала головой, разбрызгивая на Патрицию капли воды. Она отряхнула мокрую одежду и привязала Салли внутри пещеры.

 

Тем временем дождь продолжал лить, и Патриция подняла голову глядя на многочисленные потоки воды, льющиеся с неба. Сейчас их найти невозможно. Кроме того, река поднимается из-за дождя, что затруднит ее пересечение.

 

Сама того не сознавая, Патриция подняла руку принимая капли дождя на свою ладонь. Вода холодная, и она подумала, что это хороший способ охладить Лусио. Но вскоре она передумала. Она уверена, что читала где-то в книге, что внезапное понижение температуры тела может привести к еще худшим последствиям.

 

В книге были и другие отрывки, в которых говорилось, что для того, чтобы снизить температуру без лекарств, человек должен охладить свое собственное тело, а затем обнять лихорадочного пациента. Патриция снова покраснела, когда эта мысль пришла ей в голову, но сейчас не время для смущения.

 

Она вышла под холодный дождь. Она услышала, как Салли заржала, словно пытаясь понять, что происходит, но это не имело значения. Если Патриция сейчас же не примет решение, то конь, этот человек и она сама погибнут. Она глубоко вздохнула, когда струйки воды побежали по ее волосам, лицу, груди и животу. Ее тело дрожало от холода, но она стиснула зубы и терпела. Она съела немного цветка скулы раньше, и ей не так-то легко будет умереть.

 

Я никогда не позволю тебе умереть. Черт возьми. Кто же тогда умрет? Мы все вернемся во дворец в добром здравии. Мы все будем в безопасности.

 

Патриция стиснула челюсти, чтобы не стучать зубами. Простояв под дождем около двадцати минут, ее начало клонить в бред. Спотыкаясь, она вошла в пещеру, раздумывая, не станет ли это большой проблемой, если дождь пойдет сильнее. Салли тревожно заржала, а Патриция ободряюще улыбнулась и, пошатываясь, направилась к скале, где лежал Лусио. Ей казалось, что ее разум вот-вот улетит в космос.

 

- Ха-ха... - выдохнула она и прижала его тело к себе как можно ближе. Он чувствовал, как горячий огонь охватил ее всю. Она устало закрыла глаза и крепче обняла его.

 

- Я никогда не позволю тебе умереть. Никогда, - постоянно бормотала она.

 

В этот момент его жизнь была такой же, как и ее. Она должна вернуться с ним живой, если хотела, чтобы с нее сняли все обвинения. После еще трех или четырех кругов холодного дождя и объятий она вскоре заснула.

 

***

 

Первое, что заметил Лусио, когда начал просыпаться - горький привкус во рту и ощущение холода во всем теле. Он начал понемногу приходить в себя, испытывая странные ощущения одновременно прохлады и тепла. Для человека, столь серьезно отравленного, как Лусио, требовалось около двух-трех часов, чтобы цветок скулы подействовал.

 

Холодный пот выступил у него на лбу—ему приснился кошмар или он испытал какую-то ужасную боль? Учитывая, что температура его тела нормальная, первое казалось вполне вероятным. Его всегда мучили кошмары.

 

Он мог поддерживать все остальное с помощью чистой ментальной воли, но его сны другие. Это не то, что люди могут вынести, даже если бы они культивировали силу воли до глубокой старости.

 

Его кошмары всегда были одни и те же, и он никогда не мог освободиться от постоянных страданий. Это вечное наказание, наложенное на него, подобно наказанию Прометея, которое никогда не заканчивалось. Лусио всегда хотел избежать наказания, которое ему назначено, и в то же время он считал, что заслужил его. Он думал, что должен заплатить эту цену. Но разум и эмоции всегда находились в оппозиции. Его разум всегда оправдывал дурные сны, но чувства взывали к прекращению страданий.

 

В его кошмарах нет никаких правил. Они находили его, когда он счастлив, они находили его, когда он несчастлив. Они нашли его, когда он не был ни счастлив, ни несчастлив. Кошмары стали его ежедневной рутиной. Никогда не избавиться, никогда не освободиться.

 

 

 

***