Викинги: Легенды никогда не умирают Глава 48

- Тогда да смилостивится бог над вашими душами, ибо от меня пощады вы не найдете, - сказал я им, и тут мое внимание привлекли несколько встревоженных возгласов. Оглянувшись, я увидел, что некоторые из наших людей достигли площади и с явным замешательством смотрят на группу франков, сидящих внизу, и кричат им "Поцелованный Волком".

Я махнул им рукой: - Оставьте их в покое, - обратился я к ним на норманнском. - Они... мои рабы, - сказал я, придумывая оправдание, которое они примут. Дюжина мужчин ни на секунду не усомнилась в этом, хотя и выглядела слабо впечатленной тем, что я уже сделал их такими послушными. Затем я жестом указал на церковь: - Там внутри великое сокровище, которое охраняют трусы.

Это привлекло их внимание. Я объяснил им ситуацию, когда к нам стало стекаться все больше людей: франков оставили в покое, потому что прибывающие воины видели, что мы не трогаем их. Дюжина воинов превратилась в две дюжины, затем в три. К моему удивлению, несмотря на свой возраст, я увидел, что все они меня слушаются.

- Формируйте стену щитов. Лучники, встаньте на что-нибудь, чтобы получить обзор над нашими головами. - приказал я, повернувшись к двери.

После этого я повернулся и посмотрел на дверь. Глубоко вздохнув, я использовал Силовую атаку и ногой врезался в дверь. Она едва сдвинулась с места, хотя это было связано с тем, что вещи и люди удерживали дверь на месте. Я слышал, как они паниковали внутри, но я снова пнул дверь, и на этот раз она начала разлетаться на щепки. Я пнул ее еще раз, и еще, и еще, и еще, каждый раз добиваясь чуть большего прогресса, пока не услышал роковой треск дерева.

Я снова ударил ногой по двери, и двери открылись, прежде чем начали закрываться, так как те, кто удерживал двери, начали толкаться. Когда я пнул одну половину двери, а не обе, их отбросило назад и дверь оказалась открытой. Войдя в церковь, я увидел, что один из тех, кто держал дверь, был тем самым стражником, который сбежал при первом же моем появлении. Он выглядел испуганным, и я убедился, что он умер с таким выражением лица, когда отрубил его сраную башку.

Он умер трусом. Я всем сердцем надеялся, что он будет проклят и будет ходить по этому миру как дух, никогда не познав Вальгаллу. И Рая тоже.

Раздались крики, когда я толкнул дверь, позволяя своим воинам влиться в церковь. Она была полна народу, но места для тех, кто столпился у дверей, было более чем достаточно. Церковь была украшена еще богаче, чем церковь в крепости Сигибург, - стены были расписаны изображениями Иисуса и креста, который он нес, подробно рассказывая библейскую историю. Как и богатство украшений, отметил я, заметив подсвечник из золота и серебра.

Я никогда раньше не видел золота. Однако я слышал о нем. По рассказам, ходившим о нем, его можно было узнать с первого взгляда. Кровь обрызгала его, капли попадали на стены и растекались по каменному полу. Она скапливалась под телами тех, кто не успел убежать в заднюю половину церкви, но это никого не спасало. Промежутки между каменным полом служили канавой, по которой кровь лилась вперед.

Это была резня, простая и понятная. Люди пытались бежать, переползая друг через друга в попытке прожить еще хоть секунду, с готовностью отдавая других на растерзание нашим воинам, лишь бы сделать еще несколько вдохов. Эту бойню - решил я - я могу принять. Эти люди заслуживали того, что выпало на их долю. Хуже труса в этом мире может быть только Нитс - существо, не имеющее чести.

И у этих людей было много общего с Нитсами. Они не найдут у меня ни жалости, ни пощады.

Подойдя к алтарю, я увидел еще один крест, который был обрамлен золотыми чашами. Этот крест был еще больше, чем тот, который я нашел в Сигибурге. В нем смешали серебро и золото по меньшей мере на десять фунтов. Мастерство, с которым он был сделан... Он должен был быть работой гномов. Что за сделку они заключили с этими трусами?

Крест подхватил человек в знакомом одеянии. Священник. Вот только другой. Его одеяние было более богатым, чем у Отто, и он носил очень смешную шляпу. Он направил его ко мне, показывая фигурку Иисуса на нем. Он использовал его как тотем, символ, призванный оттолкнуть меня.

- Сгинь! Уходи! - крикнул он, когда я шагнул вперед. Пятно на его одежде свидетельствовало о том, что он обмочился, а дрожащая нижняя губа говорила о его страхе.

Какой жалкий человек. Схватив крест, я ударил его по лицу, заставив вскрикнуть, и он тут же упал на пол.

- Трус, - выплюнул я оскорбление в его адрес, высоко подняв топор. Последними словами, сорвавшимися с его губ, была истошная мольба о пощаде, которую, как я уже сказал, он не получит. Это была жалкая смерть, решил я, вырывая крест из его рук.

Я почувствовал, как чья-то рука ударила меня по плечу, и увидел залитое кровью улыбающееся лицо одного из воинов: - Я знал, что ты лучше всех сможешь найти богатства в этом городе, Поцелованный Волком! - крикнул он, размахивая подсвечником и двумя золотыми кубками. Вокруг церкви лежали трупы трусов и глупцов. Некоторые еще жили, но меня не волновала их судьба. он протянул руку.

- Торкелл Вайнерсон, - представился он.

- Зигфрид Эриксон, - ответил я, сжимая его руку. Отпустив руки, мы повернулись, чтобы посмотреть на разграбление церкви. Со стен срывали драгоценности, книги, делили бутылки вина, а серебро и золото сбрасывали в быстро растущую кучу у основания алтаря, кровью пропитывая нижний слой сокровищ. Казалось, что воины находят все больше и больше. Мертвых тоже раздевали, а украшения и кольца бросали в кучу.

- Если тебе будет угодно, Поцелованный Волком, мы поклянемся тебе, - сообщил Торкелл, заставая меня врасплох, когда мы наблюдали за тем, как куча растет, не проявляя никаких признаков замедления. - Боги благоволят тебе. Теперь все это знают. А я знаю, что хорошая добыча достается тем, к кому благоволят боги, - сказал он, заставив меня поднять на него глаза. Он был весь в крови, но я увидел, что у него светлые волосы и голубые глаза. На его лице красовалась борода, но он выглядел сильным. На его широких плечах была надета кольчужная рубашка, а на руках - несколько колец.