Викинги: Легенды никогда не умирают Глава 56

- Людские законы больше не будут распространяться на нас и всех, кто носит нашу кровь. - Таково будет наказание за нападение на семью ярла на виду у всех.

Ситуация была запутанной, и я не очень понимал, почему все произошло так, как произошло. Зачем Торфинн пытался отравить меня? Неужели это он стоял за убийством Кирка? Потому что я не мог понять, зачем королю Зигфреду понадобилось убивать Тормонда и разрушать мою ферму. Он просто ничего от этого не выигрывал. Но, если уж на то пошло, я не знал, что может получить Торфинн, убив меня или мою семью. Их действия казались почти бессмысленными.

Ведь все началось еще до того, как стало известно мое имя. Именно нападение на ферму привлекло ко мне внимание. Я не был причиной злобы на мою семью.

- Наше имущество будет конфисковано. В связи с этим я ничего не могу предложить никому из вас, - сказал я им, заставив Торкелла ухмыльнуться. Возможно, все будет не совсем так, как я думал, но суть оставалась неизменной. - Все вы можете вернуться к своей жизни, и есть шанс, что мы больше никогда не встретимся.

Я сделал глубокий вдох и выпустил его: - Или вы можете пойти со мной. - Я не стал уточнять. Я не мог обещать им богатства. Я не мог пообещать им землю. Я даже не мог пообещать им славу или почет. Потому что, связавшись со мной, они оказались бы изгоями в обществе. Моих врагов было много. Я не был уверен, что король Зигфред все еще находится в этом списке, потому что теперь я считал, что шпионом был Торфинн.

Торкелл шагнул вперед и похлопал меня по плечу: - Я уже говорил тебе - пока не будет осад, я пойду за тобой хоть на край света. И даше перешагну через него, если ты этого захочешь, - провозгласил Торкелл, удивив меня своим быстрым решением. Я сглотнул, не желая позорить себя рыданиями. Его слова подтолкнули остальных высказать свое мнение - мужчины моего отряда быстро заявили о своей верности.

- Моя семья будет ненавидеть меня за то, что я сделал. Мой брат... Меня не примут дома, - призналась Джилл, высоко подняв голову. Она всегда была довольно тихой, кроткой, даже после того, как однажды сбежала от меня. Мне было приятно видеть, что под этим скрывался стержень силы.

- Мне больше некуда идти. Я бы хотела пойти с вами, если вы меня возьмете.

Мой взгляд скользнул к Морриган, которая смотрела в сторону. Мне показалось, что это и есть ее ответом, пока она не издала разочарованный вздох: - Долг, который ты задолжал мне, остается в силе - дом и очаг. Я не позволю тебе так легко уклоняться от своих обязательств. - сказала она, и я улыбнулся, почувствовав, что на душе стало немного легче. Я был не одинок в этом.

Но вскоре я узнаю, насколько это не соответствовало действительности.

...

Я едва мог смотреть на ферму. Дом, который я построил, превратился в почерневшее дерево и пепел. Я не стал смотреть на могилы для тел, хотя был рад узнать, что Морриган и остальные позаботились об этом, пока я был без сознания. Единственная причина, по которой мы отправились на ферму, заключалась в том, что там находился корабль, украденный в Алабу. По счастливой случайности это был корабль Торфинна, и он был нагружен сокровищами, которые я заработал во время войны. Я подозревал, что они находятся там, потому что Торфинн планировал украсть их.

Мужчины загрузились, и мы снова встретили сильный ветер, когда течения помогло нам двинуться вперед. Даже те, кто заметил неестественное течение, ничего не сказали, продолжая грести, пока я собирался с силами. И я готовился к тому, что могу найти. Моя усадьба находилась в двух днях пути, а отцовская - в полутора днях от Алабу. Однако на корабле до него было всего несколько часов пути.

С того момента, как я потерял сознание и был отравлен, прошла всего одна ночь. Если ярл Хоррик отправил приказ о взятии дома моей семьи сразу после нападения на его сына, то я мог опоздать на несколько часов, если бы он послал кого-то морем. Или же я мог вернуться как раз вовремя.

Пока мы плыли к дому моей семьи, стояла тяжелая тишина. Дважды я переплывал эту реку, чтобы доплыть до Алабу. Я знал признаки того, что мы приближаемся. Мой разум блуждал, несмотря на мои попытки сосредоточиться. Я пытался разобраться во всем этом, но мне казалось, что не хватает каких-то частей. Как будто я услышал сказку без начала, середины и конца, которые дают хоть какой-то контекст или подводят к развязке.

Действия Торфинна не имели никакого смысла. Вообще никакого. Даже игнорируя все, что он мне говорил, я не мог найти, что могло побудить его так сильно ненавидеть мою семью. Мой отец что-то сделал? А мои братья? А я? Что за кровная вражда у него была с нами? До такой степени, что он мог действовать как шпион короля Карла Великого - сколько людей погибло из-за того, что он предупредил франкского короля, если это сделал именно он?

Даже если он строил заговор против короля Зигфреда, а это единственное, что могло объяснить, почему он предал армию, это все равно не объясняло... почему мы? Почему он затаил на нас такую злобу?

Я хотел получить ответы. Возможно, у Джилл они были. Однако к тому моменту, когда я был готов нарушить тишину, заполнившую корабль, мое сердце упало, когда я увидел дым, поднимающийся ввысь еще до того, как мы обогнули изгиб реки. На плечи словно давил неимоверный груз, который, как и яд, все еще текущий по моим венам, казалось, сжимал горло и лишал меня дыхания. Никто ничего не говорил, пока мы продолжали двигаться к источнику дыма, и все мы прекрасно понимали, что он означает.

Когда мы обогнули поворот, я увидел знакомый пляж, где я ставил свои ловушки на рыбу. Я увидел, что они все еще находятся на берегу. Также я увидел незнакомый корабль, пришвартованный к берегу, и мое сердце заколотилось в груди. Встав с места, где я сидел в задней части корабля, я зашагал вперед, пока мы приближались к берегу, Торкелл без слов знал наше место назначения. Не раздумывая, я выпрыгнул из лодки, приземлившись в ледяную воду глубиной по пояс.

Боги очень жестоки, решил я, выходя на берег и сжимая в руках свои топоры, которые я приготовил именно для такого исхода. У каждого из нас был свой сужденный день. День, когда мы умрем. Он был предрешен в тот момент, когда мы родились, а то и раньше. Я понимал, что не могу винить богов, потому что это был день моей семьи. Никто не мог противиться судьбе. Однако это было так жестоко. Так жестоко, когда тебе дарят такие подарки, за которые приходится платить такую страшную цену. Одной рукой давать, а другой забирать.