Повелитель Тайн Глава 1214 . Голос

 

Услышав ответ Верховного Жреца, Клейн со светильником в руке отошёл на двадцать-тридцать шагов вправо вдоль этого серо-белого тумана.

Затем прикрыл глаза, как будто что-то чуял. Оттого Потусторонние Лунного Града позади него не смели издать ни звука, боясь побеспокоить оракула.

Через четыре-пять секунд Клейн протянул правую руку и медленно схватился за воздух перед собой.

В реальный мир упал алтарь, выточенный из камня. На алтаре стояли три масляных свечи, и лежало семь или восемь материалов духа.

Ним, полубог Последовательности 4, был ошарашен. Он едва верил своим глазам.

Перед этим он видел, как Герман Воробей достаёт трость и исцеляет ею его товарища-охотника. И уверился лишь, что Герман Воробей владеет силами пространства или получил благое расположение мистера Шута. Но теперь суждения Нима были перевëрнуты с ног на голову. Поскольку алтарь, несколько свечей и материалы духа оказались очень знакомы Верховному Жрецу.

Он всё это однажды уже применял!

– Он и вправду сумел создать что-то, чем я прежде пользовался? Это сила, исходящая из истории, сила, берущаяся из времени? – Ним вспомнил, о чём написано было в фолиантах, оставшихся с древних времён в Лунном Граде, осмыслял своё понимание полубогов и стал заранее догадываться.

Тут Клейн обернулся и посмотрел на Верховного Жреца.

– Можете начинать.

Ним тихо сделал глубокий вдох. Под внимательными взглядами А’дала, Ксин, Руса и прочих прошёл к алтарю и сотворил стену духа.

Взглянув на символы, метки и узоры, выгравированные на алтаре, и убедившись, что никаких ошибок нет, Ним последовал распорядку, который был так же выгравирован в его памяти, и начал такой знакомый до боли ритуал.

И, в конце концов, преклонил голову и молитвенно запел приглушённым голосом:

– Вечно Незыблемый Туман;

Преграда, не подвластная ни Пространству, ни Времени;

Сущность, содержащая Все вещи...

Не успела завершиться молитва, как Клейн уже направил внимание на серовато-белый туман в надежде услышать из его глубин какие-нибудь звуки.

Для этого тайком управлял большим количеством марионеток-монстров, которые разошлись по окружающей темноте. Распределил их на некотором расстоянии, надеясь, что так он не пропустит никаких подозрительных отголосков.

Но не заметил ничего необычного до завершения ритуала.

Подождав некоторое время, Клейн устремил взгляд на Верховного Жреца и сказал спокойно:

– Ещё раз.

…

Бэклэнд, округ Императрицы, в семейном кабинете Холлов.

Получив разрешение войти, Одри толкнула дверь, шагнула в кабинет. Отец Одри, граф Холл, и брат Гибберт, обсуждали какие-то дела.

– О, деточка, ты как будто выглядишь не очень здоровой? – Граф Холл устремил взор в сторону двери.

Одри не жеманничала, не притворялась, лишь с натянутой улыбкой сказала:

– В Фонде помощи бедным огромная нехватка продовольствия. Я бы хотела собрать побольше. Я сегодня навестила многих знатных людей, но они мне сказали, что еды больше не осталось. Пусть я предлагала, что куплю на золотые фунты, следовало то же самое.

Когда Одри говорила эти слова знатным людям, те принимали её либо в небольшой гостиной, либо в специально отведённом для вечернего чая уголке. Перед ними стояли высшего сорта чёрный чай и множество изысканных десертов. Время от времени эти особы приглашали Одри оценить кулинарные навыки их шеф-поваров.

Слуги знатных особ были румяны и ступали очень легко, беззвучно, чтобы не побеспокоить гостей.

– Такая вот нынче ситуация... – Вздохнул граф Холл, когда это услышал.

Одри на миг задумалась и со всей серьëзностью сказала:

– Папа, я помню, что в доме должно быть довольно много еды. Можно мне купить кое-что из неё за деньги?

– Одри, ты уже слишком много сделала. Уже больше ничего не надо, – сказал Гибберт Холл, нахмурившись. Одри же смотрела лишь на отца и не отвечала на слова старшего брата.

Лицо графа Холла, ставшее добродушно-расслабленным при виде дочери, снова посерьёзнело.

– Одри, главное условие благотворительности – это чтобы она не мешала твоей жизни и жизни твоей семьи. Я хочу, чтобы ты помнила этот принцип.

Одри, в длинном платье, белом с золотистым, развела брови и сказала начистоту:

– Папа, того количества еды, которое мы припасли дома, достаточно, чтобы продержаться всем в доме целый год, а то и больше. К тому же много съестного и в Графстве Восточный Честер.

Поскольку Зимнее графство не сдалось всё целиком, фейсакская армия, вторгшаяся в Мидсишир, не напала на графство Восточный Честер. Что же касалось флотов Фейсака, Интиса и Фейнапоттера – их подавило несколько флотилий броненосцев Лоэна, и они едва могли теперь справляться с текущей ситуацией и защищать линию снабжения на море.

Посмотрев несколько секунд в изумрудные глаза дочери, Холл вдруг вздохнул и улыбнулся.

– Одри, ты уже совсем взрослая. У тебя свои представления о мире, и твоя целеустремлённость достойна изрядной похвалы. Но мы не знаем, сколько продлится эта война. Не знаем, какой будет исход. Нам необходимо оставить себе побольше продовольствия и с этим всем справляться.

– Я могу принять, что нужно съедать на два деликатеса меньше за каждой трапезой, чтобы помочь тем, кто в беде, но я не хочу, чтобы мой обеденный стол становился таким, каков он, по описаниям в газетах, у среднего класса. От этого мы полностью потеряем своё знатное достоинство. А его мы держимся поколение за поколением.

– Ты понимаешь, о чём я? Я просто провёл аналогию. Суть в том, что я больше ценю продолжение и будущее родословной. Ценю наш статус и положение. Лишь когда это на них не влияет, я стану выражать свою любовь и доброту.

– Одри, то, что я сказал, может, и жестоко, но ты уже взрослая. Пора это услышать. Все эгоистичны, но в разной степени. В моём сердце вся семья Холлов как таковая занимает более важное место, чем я с твоей мамой, ты, Гибберт и Альфред. Помимо семьи перво-наперво наша вера и добрые друзья. Затем наши знакомые. И, в конце концов, это весь Бэклэнд, те, кто нуждается в помощи. Если не скажется на первых, то я не против помочь последним. К сожалению, мне сейчас приходится задумываться сейчас о куда большем.

Тут граф Холл покачал головой, как бы сам себя укоряя, сам над собой посмеиваясь.

– Прости, что дал тебе узнать, как эгоистичен твой отец.

Одри слушала, что отец говорил, и выражение её лица сначала чуть изменилось, но затем исчезла эта перемена. Девушка слушала до конца всё с теми же чувствами.

И тут Одри какие-то мгновения помолчала, а затем снова спросила:

–...Но мы уже добыли куда больше, чем нам нужно. Нельзя ли нам хоть частью этого поделиться?

Гибберт Холл гневно перебил:

– Почему ты отдаëшь другим то, что мы добыли таким усердным трудом? Это произведено на нашей земле, в фермерских хозяйствах, лесах. Это куплено на наши деньги. Весь этот капитал и активы перешли нам по наследству. Это заработано острым умом нашего папы и его мощной харизмой. Или накоплено поколениями. Когда оказываешь благотворительную помощь другим, это дополнительное выражение любви, но это не обязательство для нас, понимаешь?

Граф Холл кивнул.

– То, что сказал Гибберт, в общем, правильно. Я разделяю его мнение.

Одри поджала губы и медленно кивнула.

– Я понимаю...

Граф Холл отвёл взгляд и сказал Гибберту:

– Нам нужно следить, чтобы продовольствие хранилось должным образом. Если исход войны будет необратим, то попробуй связаться с товарищами из Интиса и проявить немного нашу искренность.

– Бои уже так долго идут. И людей много погибло. Многие поля теперь пустуют, и цены в городах взлетели. Закономерно, что очень востребованы продукты питания, скот и земля. К тому же у меня доли в Интисском банке Сачит, а заодно в банке Варват и в Бэклэндском банке. Я должен суметь их подкупить. Хе-хе, в такие времена, лишь уладив подобные дела, можно говорить о семейных взаимоотношениях. Между Интисом и Лоэном частенько заключались брачные союзы. Многие знатные люди были родственниками, особенно верующие в Бога Пара.

– Отец, ты рассматриваешь вариант сдаться? – спросил удивлённый Гибберт.

Граф Холл слегка кивнул и вздохнул снова.

– Как мне не рассматривать, в свете нынешней ситуации? Настанет пора, и ты станешь новым графом Холлом.

У Гибберта часто-часто забилось сердце, когда он это услышал, но вместе с тем он озадачился.

– А как же ты, отец?

– И твоя мать, и я – истово верующие. В Церкви у нас есть известное положение. Когда Лоэн падёт и Церковь будет разрушена, исход будет не так хорош, если мы так и не захотим отступить.

Тут он стал утешать старшего сына.

– Коль скоро семейство Холл ещё будет существовать, и останется аристократический титул, мы немногое потеряем из нашего основного капитала. Мы не попадём в плачевное положение под старость. Не забудь подготовить тайную комнату для молитв у себя в доме, когда перейдёшь в веру Бога Пара.

Отец и сын беседовали, а Одри в своём длинном золотисто-белом платье тихо наблюдала у двери. Слушала, не перебивая, и зелёные глаза её блистали, как каменья.

…

После повторных попыток проекция алтаря исчезла. Верховный Жрец Лунного Града Ним в задумчивости сказал Герману Воробью, держащему странный светильник:

– Похоже, сегодня не подействует. Можем завтра попробовать. Это больше двух месяцев не продлится.

В эти мгновения Клейн мог думать лишь об одном, задаваясь вопросом:

– Может ли быть так, что ритуал не получается, поскольку представляется слишком поверхностным с этими проекциями из Исторической Бездны?

Клейн погрузился в глубокие размышления, прислушиваясь к себе, и решил послушать Верховного Жреца. Когда придёт пора, Клейн его уж наверняка попросит привезти настоящие материалы.

И вот-вот Клейн собрался уже кивнуть, как вдруг услышал слабый голос.

Голос звучал из глубин серовато-белого тумана, неясное наслаивающееся друг на друга эхо.

– Действует? Ритуал вправду подействовал, только задержка слишком уж велика... – обрадовался Клейн и тотчас воздел правую руку и чуть опустил, жестом показывая Потусторонним Лунного Града, что нужно соблюдать тишину.

Тотчас задержал дыхание и сосредоточился на слушании.

Голос, который раздавался в серо-белом тумане, казалось, доносится из разных источников одновременно. Отголоски переплетались друг с другом, время от времени накладываясь друг на друга, когда оказывались в ослабляющей интерференции, и создавая резонанс в усиливающей интерференции.

Постепенно голос стал доноситься до ушей Клейна яснее, особенно когда отдавался эхом.

Язык показался ему знакомым. Как будто бесчисленное множество людей вместе молитвенно пели некое имя.

Это был титул:

– Вселенский Достойный Неба и Земли, дарующий Благословения.