Замужем за братом главного героя Глава 50.3

Высокий мужчина в черном костюме подошел к Нин Чжи. Это был Лу Шэньюань.

— Мы можем поговорить?

Нин Чжи взглянула на него

— Хорошо.

— О Тяньтянь. Я хочу извиниться за нее перед тобой и моим братом. В последнее время она неважно себя чувствовала. К этому добавилось изменение ее внешности, и в последнее время она была сама не своя. Это заставило ее внезапно пойти на крайние меры.

— О, — Нин Чжи было все равно, что он скажет. Она точно знала, что происходило в голове Линь Тяньтянь.

Лу Шэньюань говорил очень искренне.

— В этот раз моя жена действительно совершила большую ошибку, но она также поняла, что была не права. Я надеюсь, что ты сможешь быть большим человеком и позволить этому закончиться.

— Я позволю этому закончиться, но это не значит, что я прощу ее, — о прощении не могло быть и речи. Что касалось Линь Тяньтянь, то Нин Чжи не могла утруждать себя тем, чтобы помнить обо всем, что она сделала.

У нее не было столько времени.

— Хорошо. Я понимаю, — Лу Шэньюань не зацикливался на прощении Нин Чжи. Он просто хотел донести свою мысль.

Нин Чжи вздохнула с облегчением, когда Лу Шэньюань ушел.

Затем она услышала, как дворецкий сказал слугам:

— Вам не нужно больше ничего собирать для первого молодого господина. Он сказал господину и госпоже, что он будет жить здесь по выходным.

Нин Чжи слегка нахмурилась. Конечно, Лу Шэньюань не стал бы так просто уезжать из дома Лу.

Он был слишком умен для этого.

Теперь, когда отец и мать Лу были расстроены и не хотели видеть Линь Тяньтянь, они вполне могли злиться и на Лу Шэньюаня.

Он добровольно переехал, показав, что извинялся за случившееся, и будет возвращаться только по выходным. Со временем мать и отец Лу стали бы меньше расстраиваться и переживать из-за того, что Лу Шэньюань съехал. На расстоянии все казалось красивее, чем было на самом деле.

К тому времени отец и мать Лу стали бы уделять Лу Шэньюаню больше внимания.

Возможно, со временем Лу Шэньюань даже сможет умерить их гнев на Линь Тяньтянь.

Нин Чжи сузила глаза. Пока не сможет раскрыть истинное лицо Лу Шэньюаня, она не будет делать поспешных шагов.

Линь Тяньтянь превратилась в тупицу, когда потеряла ореол. Лу Шэньюань же в детстве был маленьким лисенком, а с тех пор превратился в старого лиса. С ним было бы гораздо сложнее справиться, чем с Линь Тяньтянь.

Ночь.

Нин Чжи снова пересчитала свои маленькие солнышки. Всего их было 180.

Она снова вызвала Повелителя.

«Ты уверен, что на этот раз нам нужно 150 маленьких солнц?»

Повелитель: [Да, хозяйка, 150 точно. Я не буду тебе врать.]

Нин Чжи хмыкнула и передала 150 маленьких солнц. Это почти мгновенно опустошило ее маленькое хранилище.

Нин Чжи почувствовала, что ее сердце сжалось от боли, когда она посмотрела на оставшиеся 30 маленьких солнц. Ей захотелось разделить каждое маленькое солнце на два.

Когда она снова открыла глаза, ее окружение изменилось.

Заметив, что улицы вокруг были старыми и обветшалыми, девушка слегка нахмурилась. Что Лу Цзюэ мог делать в этом месте?

Этот район был не самым лучшим.

Дома вокруг были разрушены, на многих металлических дверях облупилась краска. В переулках между домами в беспорядке валялись электрические шнуры. Даже мусорные баки были заполнены до краев, и еще больше мусора валялось на земле неподалеку.

Нин Чжи почувствовала сомнение.

«Что здесь делает Лу Цзюэ?»

Она начала оглядываться по сторонам.

— Где твои деньги, дурак? — высокомерно спросил блондин, держа сигарету между губ.

— Старший брат, я уверен, что у него есть деньги. Я пойду и обыщу его.

— Тогда поторопись с обыском. Почему ты все еще болтаешь? — блондин вспомнил, что сумма, которую они получили от этого дурака в прошлый раз, позволила им ходить по клубам целый месяц.

Он был богатым дураком.

Блондин посмотрел на Лу Цзюэ. Он был в школьной форме, но его ботинки и рюкзак были очень дорогими. Он был богатым ребенком. Дурак мог считать, что занимался благотворительностью, когда сталкивался с ними. У него явно не будет нехватки денег.

— Поторопись. Ты хоть знаешь, как искать деньги? Отойди в сторону. Я сделаю это сам, — блондин отругал своего рыжеволосого приятеля.