Моё тело кем-то одержимо Глава 141

Слова Каллена ошеломили Канну.

Канна поднялась и приблизилась к нему.

— Это мне решать, кого лечить. А ты — не имеешь права мне приказывать.

Со свирепым лицом она высказалась, но Каллен не отступил. Если быть точнее, он пошел еще дальше.

— Неужели вы так одержимы деньгами?

Его лицо приблизилось к ее лицу. Зрачки Каллена искрились и вскипали, как магма.

— Так одержима деньгами?

Канна озадачилась его пылающим гневом.

Почему он так зол?

Каллен вот-вот выйдет из себя. И Канна не могла найти причину его поведения.

 — Можно ли сломать гордость сестры 500 миллионами золотых?

Но причина не столь важна.

Ей незачем унижать себя.

— О, какие слова, Каллен.

— Разве я не то что-то сказал? Моя же сестра меня ненавидит? Вам нет нужды беспокоиться. Вне зависимости от раны. Да и лечили ли вы лично сами?

Он язвил и насмехался.

— Чем отличается это от продажи своей гордости?

Голова Канны спокойно опустилось.

Из-за изобилия гнева. Нет, точнее, из-за бесстрастия.

— Я не знаю, сколько уже раз повторяю одно и то же. Я сама решаю, что мне делать. И не тебе вмешиваться.

— Да, так. Верно.

Он громко разразился смехом. Это было довольно неожиданно.

— Если вашу гордость я могу купить, то я готов ее купить.

— ….Что?

— Я дам вам 500 миллионов золотых или даже вдвое больше, чтобы вы больше не лечили брата. Так что?

Когда прозвучали эти слова, Орсини поднялся.

—Безумие, ты хочешь,чтобы этот ублюдок помер?

Канна подумывала ударить, но поднятую руку остановили.

— Эй, опусти руку. Нет причин заниматься такими глупостями…

Буль-буль.

Слова Орсини оборвались.

Канна взяла со стола вазу со стола и его облила.

Бум. Цветы бессильно упали на пол.

— У тебя вообще есть хоть немного ума?

Канна тихо поинтересовалась.

— Я не занимаюсь разговорами с людьми, у которых нет мозгов.

— …

— Если тебе все-таки есть мне что сказать, включи их.

Каллен не ответил. Он просто вытер мокрое лицо.

И откинул свои сырые волосы.

Когда его рука упала, его глаза опустились еще ниже.

— Прошу прощения. Я вел себя грубо.

— Я рада, что ты это осознаешь.

Сейчас он попросит прощения. Она так думала…

— В этом особняке пять лекарей, официально изучавших медицину в академии.

Но ошиблась.

— Но сестра не имеет к ней никакого отношения. Вы сами говорили.

В глазах Каллена искрил неугасающий тлеющий уголек.

— Так что вам не стоит заниматься медициной без должного образования.

— Так ты сейчас своим языком треплешь, что я шарлатанка?

Поразительно.

Он же видел, как Люси исцелилась.

Этот придурок несет чушь, после того как вся забота о Люси свалилась на ее плечах?

— Брат Орсини весьма ценен и талантлив в семье Эдис. Вы не та, кто смеет его лечить непонятными лекарствами.

В конце его речи Орсини злобно фыркнул.

Однако, похоже, он больше не собирался злословить с Калленом. Точнее, он скрестил руки и лишь смотрел, будто наслаждаясь ее крахом.

— …Распинаешься тут, говоря, что я использую непонятные лекарства?

Речь Каллена сильно ее задела и испортила настроение.

— Так почему бы тебе меня не выгнать?

Очень низким голосом, подобным шепоту, промолвила Канна.

— Меня не волнует, что ты там несешь. Я сама решаю, что мне делать. Я уверена, ты не закроешь глаза на то, что идет не по твоей воле. И я буду так делать. Так что просто выгони меня из этого особняка.

В тот момент Каллен потерял дар речи.

— Избавиться от меня,чтоб глаза не видели. Что думаешь? Прекрасно,да ?

— …

— Что ты предпримешь, если я откажусь тебе подчиняться? Ты заставишь меня? Отдашь приказ и посадишь в клетку, как сделал с Изабель?

Тон голоса мало-помалу повышался.

— Хочешь держать меня взаперти, чтобы я не покинула стены дома, как Изабель? Лишь потому, что я не слушаю тебя?

— …Это.

Каллен прикусил губу.

— Изабель — совсем другой случай. Она не извинилась перед сестрой.

— Не неси чушь. Полагаю, ты не хотел слушать ее извинений.

— …

— Мне не нужны никакие извинения Изабеллы.

Извинения. Это ничто. Они ничего не изменят.

— Ты ошибся, если думал, что со мной можно обращаться, как с Изабель. Если тебя что-то не нравится, прогони меня. Иначе тебе остается только меня заставить и подчинить.

В последующий момент Канна перевела взгляд на дверь.

По какой-то причине принцесса Иоанна и Изабель стояли вместе.

Что они тут забыли?

ʹУ них ко мне какое-то дело?ʹ

Канна не знала, зачем они сюда пришли, но очевидно, что они стали свидетелями распри.

Она была довольна потрясенным видом Иоанны. Чем чаще она видит подобные вещи, тем легче ею будет воспользоваться.

Кстати…

ʹЧего это она?ʹ

Изабель смотрела на нее со слезами на глазах и с взволнованным выражением лица.

***

Тем вечером Каллен занимался сортировкой документов.

Нет, он пытался.

Но ничего не смог сделать. Перьевая ручка, сжатая в руке, давно потеряла свое предназначение и застыла.

Несколько часов назад к Канне пришли принцесса Иоанна и Изабель, потому они не могли закончить разговор.

О чем они говорили?

Почему они искали сестру?

Он не знал, о чем велась речь, поскольку не мог долго отлынивать от своей работы.

Нет, самое главное…

ʹЯ сказал нечто ужасноеʹ.

Должно быть, он ее ранил. Он не хотел этого делать.

Нужно извиниться.

Когда он вспомнил, как она прикасалась к бедру Орсини, в нем тут же вспыхнул гнев.

В нем возросло неистовое желание содрать всю кожу с брата, к которой она прикасалась.

И то же мгновение гнев, обращенный к Канне, возрастал.

Почему она попалась на такую явную уловку?

Очевидно, это все подстроено. Этот ублюдок Орсини соблазнил ее деньгами.

Деньги.

С чего бы.

Семья утолит все ее прихоти, но почему она постоянно пытается увеличить свои личные сбережения?

Черт, что она хочет?

Она так ими одержима. Но для чего они ей?

ʹНеужели…?ʹ

Она все еще грезит уйти от семьи?

Отец ей не позволил. И он не собирался соглашаться.

Пока между ними разногласия, Канна не сможет покинуть семью.

Несомненно, она прекрасно это знает.

ʹНеужели она собирается сбежать?ʹ

Глубоко в душе подозрение начало пускать свои корни, но их тут же выдернули.

Сестра не дура. Она знает, что преследования Эдисов не избежать.

Но почему она копит деньги?

Почему предлагает себя выгнать? Почему…

Он пришел в себя после бесчисленных вопросов. И решил извиниться перед Канной.

Каллен не хотел стать объектом ненависти.

Перед спальней Канны он столкнулся с горничной Лией.

— Что с сестрой?

— Сэр Каллен, леди крепко спит. Можете сами проверить ее спальню и уйти. 

— Тогда я зайду.

Когда Каллен покачал головой, Лия с тревогой на него взглянула. Какое-то время назад он посеял раздор, а теперь едва мог ответить.

Каллен уставился на Лию.

Лия, выдержавшая его взгляд, опустила голову.

— …Прошу прощения.

Когда преграда исчезла, Каллен беспрепятственно вошел в спальню Канны.

В комнате, окутанной тьмой, Канна спала, лежа на кровати.

Каллен приблизился и осторожно сел возле нее. Канна все-таки не открыла глаза, хоть и сомневался, что она спит.

Каллен тихо и молча смотрел на нее.

Она напоминала ребенка, когда спала. Он не мог оторвать взгляда от такого нежного вида.

Она до смерти красива.

И до смерти пленительна.

Каллен рассматривал каждую черту лица, словно рисовал их собственными глазами.

И бессознательно потянулся к Канне. В тот момент, когда кончики пальцев коснулись щеки, головокружительный электрический ток прошелся сквозь все тело, достигая макушки.

Нежная и шелковистая кожа. Он подумал, что кожа была настолько мягкая, словно сейчас растает от прикосновений.

Воображение текло само по себе. Если щеки такие мягкие, то как же в других местах..

Например…

Тогда Каллен крепко зажмурился. Его воображение, похоже, ступило за порог царства греха.

Но вскоре раздался печальный вздох.

Что бы он себе ни представлял, этот день никогда не наступит в реальности.

Потому что эта женщина его ненавидит.

Потому что она относится к нему как к инструменту, которого можно презирать, ненавидеть и использовать в любое время, дабы утолить желания.

Правда настолько очевидна, что у него нет ни единой надежды.

Сердце Каллена свербело, распадаясь на части от осознания ужасной реальности. Он не мог дышать, будто ком застрял в горле.

Грусть и отчаяние были бесконечны. Он словно пытался выбраться из глубокой и непреодолимой ямы.

ʹБыло бы лучше, если бы я ничего не зналʹ.

Иначе он бы жил, превознося сестру.

Наступила бы идеальная жизнь.

Но он помолвлен с Иоанной, и Канна, очевидно, найдет нового жениха для повторного брака…

— М-м.

В тот момент повернулась Канна. И ее щека прижалась к руке Каллена, отчего его голова пошла кругом.

Нежная и теплая кожа, губы, едва его касающиеся. И его поразил экстаз, не сравнимый с легким прикосновением кончиков пальцев. Его тело бросило в дрожь, и он молниеносно осознал.

ʹНетʹ.

Страстное желание обжигало пылающим огнем.

Каллен сглотнул. Он посмотрел на нее одним глазом.

Канна заснула, плотно прижавшись к руке.

ʹНет. В конце концов все так и будетʹ.

Захочет ли она повторно выйти замуж?

Звучит глупо. Его губы сжались, образуя пылкую улыбку.

ʹТак или иначе, все именно такʹ.

Каллен услышал звук бьющегося сердца. Из-за громкого биения холод окутал голову.

Большим пальцем он дотронулся до края век. По пальцу распространилось приятное ощущение, исходящее из-под опущенных ресниц.

Что, если она откроет глаза?

Нет. Намного лучше, если бы она разомкнула свои веки.

Он хочет, чтобы в это мгновение она посмотрела на него.

Тогда бы она удивилась.

И тогда бы ненависть возросла…?

Что ж, его уже ненавидят.

Когда Каллен об этом подумал, в его голове раздался грохот, будто что-то разбилось. Нравственность, вина, стыд — вещи, что бесполезны в завоевании желанного объекта.

Они разлетелись вдребезги.

Но он знал, что не может остановиться. Он не хотел останавливаться.

Каллен знал, что хотел сделать. От осознания четкого ответа на душе стало легко. В нем исчезли злость и вся печаль.

Он никогда не упускает того, чего желает.

— Сладких снов.

Каллен ласково прошептал и вынул руку, к которой плотно прижималась щека.

Когда жар стих, сердце заполнила бескрайняя пустота. Но он готов все вытерпеть.

Дабы получить как можно больше, ему нужно подготовиться.

Хорошо подготовиться.