Мой Питомец Святая Дева (Завершено) Глава 16(126): Что еще за мутант?

Глава 126. Что еще за мутант?

 

Чуть ранее.

Тацуми и остальные завершали свои приготовления.

Сейчас они все вместе сидели в повозке и слушали вернувшегося с разведки Тацуми.

Дослушав своеобразный доклад до конца, Морганич немного нахмурился.

— ... Говоришь, один из них был больше остальных?

После этого он обратился к Кальцедонии, которая, естественно, сидела рядом со своим мужем.

— Я думаю, что особо крупный дракон, замеченный Тацуми – это мутант.

— Да, я тоже склонялась к такому мнению.

Услышав незнакомое слово, все остальные озадаченно склонили головы.

— Морга, что еще за мутант?

— В редких случаях звери могут отличаться от своих сородичей размерами или окрасом. Среди охотников таких принято называть мутантами.

Иногда среди демонов появлялись особи необычной расцветки или размера. Морганич объяснил всем за исключением уже достаточно опытной Кальцедонии, что на мутантов нужно охотиться с предельной осторожностью. Как правило, они отличались от остальных представителей своего вида не только внешностью, но и способностями.

Например, если демон обычно извергал пламя, то мутант мог неожиданно «поприветствовать» охотника потоком хлада.

— Если этот большой действительно мутант, у нас с ним могут быть проблемы. Предлагаю для начала разделить их, расправиться с другими четырьмя, а потом всем вместе заняться последним. Возражения?

Основываясь на своем опыте, Морганич занял позицию лидера. Никто не стал возражать.

— Я, Кэлси и Тацуми, возьмем по дракону на каждого. Ядохх и Милвелл, вы работаете в паре. Даже так завалить эту зверюгу будет для вас нелегкой задачей.

Такое замечание могло показаться грубым, но Ядохх с Милвелл трезво оценивали свои способности и просто молча кивнули.

В деле охотника на демонов, очень важно не переоценивать себя, а иначе можно навлечь на себя и товарищей большую беду.

Если отделаешься ранением – считай повезло, ведь в худшем случае за бахвальство придется платить жизнью.

— Кто из нас первым освободится – отправится вам на помощь. До этого момента излишне не рискуйте.

— Как скажешь.

— Окей, поняла.

Морганич кивнул им и перевел взгляд на Миелу.

— Ты будешь стоять чуть поодаль и наблюдать за всем полем боя. Будешь предупреждать нас, если заметишь странности в поведении драконов.

— Поняла. Я сделаю все возможное, чтобы не подвести вас.

Морганич улыбнулся, увидев решительность во взгляде девушки.

— Ладно, пора начинать.

 

— Ух ты... это просто невероятно.

Миела невольно бормотала себе под нос, сидя на дереве, куда она забралась для лучшего обзора.

Магия вспыхивала повсюду, поражая её своей неудержимой силой.

Сама она не обладала магической силой. И в знакомых у неё магов не было.

А потому, сейчас Миела впервые видела применение магии своими собственными глазами.

Нет, она конечно видела изредка простенькие «повседневные» заклинания.

В больших городах процветала торговля волшебным светом для освещения и волшебным огнем для розжига печей и костров.

Но сегодня она впервые видела настоящую боевую магию.

Лед и пламя Морганича, различные заклинания, включая молнию, применяемые Кальцедонией.

И, конечно же, небесная магия, подвластная лишь Тацуми.

Его магия применялась незримо, проигрывая в зрелищности остальным системам, но все еще, именно магия Тацуми завораживала Миелу больше всего.

Ведь это была легендарная небесная магия. Она применялась прямо здесь, у неё на глазах.

Она вспомнила свое детство, когда мать рассказывала ей сказки перед сном. Или когда старейшина деревни собирал вокруг себя толпу детишек и рассказывал им истории о свершениях Великого Мага.

Превращение её детских мечт в реальность поразило Миелу куда больше, чем швыряние людом или молниями.

— Просто невероятно.

Снова тихий шепот сорвался с её губ.

Однако, Миела не забывала о своей роли.

Не позволяя себе слишком сильно отвлекаться на магию, она внимательно наблюдала за течением битвы.

В конце концов, даже из простого наблюдения за более опытными охотниками, она могла что-нибудь почерпнуть для себя.

 

Внезапно, все вокруг стало фиолетовым.

Тацуми уже пикировал вниз, чтобы рассечь дракона цепочкой Амариллиса, но в этот самый момент все вокруг него заволокло фиолетовым туманом. Он тут же телепортировался обратно в небо.

Мгновенное перемещение по полю боя было величайшей силой Тацуми.

Водорослевая жвачка действовала, но она защищала только дыхательную систему, позволяя не опасаться лишний раз вдохнуть немного яда. К сожалению, другие части тела все равно могли пострадать. Если яд попадал на кожу, или, что еще хуже, на глаза – он начинал их понемногу разъедать.

Благодаря наложенной Кальцедонией защиты, особо бояться было нечего. Вот только заклинание, основанное на использовании воздушных потоков, скверно работало, если вокруг не было ничего, кроме ядовитого тумана.

Завершив тактический отход, Тацуми снова повернулся к земле и невольно вздрогнул.

Бронированный дракон, выплюнув порцию яда в своего обидчика, резко встал на дыбы и бросил свое громадное тело вперед.

Если бы Тацуми решил прорваться сквозь яд дабы покончить с драконом, покончили бы с ним.

— ...Прямолинейные атаки слишком опасны.

Придя к такому решению, Тацуми снова телепортировался. Появился он уже вплотную к своему противнику.

На этот раз он подобрался мгновенно, не оставляя демону времени на реагирование.

Тацуми приказ Амариллису и, повинуясь его воле, грузик на конце золотистой цепочки со скоростью выпущенной стрелы пробил панцирь дракона.

Ухватившись обеими руками за небольшой выступ панциря, Тацуми начал вливать в тело зверя ману, используя цепочку в качестве проводника.

Попав в тело дракона, мана начала яростно взрываться. Любая броня предназначена для отражения внешних атак. Если же атаковать начинают изнутри, то крепкая защита может лишь усугубить положение.

Почувствовав боль, бронированный дракон начал яростно мотаться из стороны в сторону.

Держась изо всех сил за найденный им выступ, Тацуми, не обращая внимания на то, как мотало его тело, продолжал уничтожать демона изнутри.

 

Очень похоже на Тацуми сейчас выглядел и Ядохх.

Он взобрался на массивное тело своего противника.

Это было легко сделать благодаря бесчисленным неровностям панциря последнего.

Было бы легко сделать, стой дракон на месте смирно.

Все еще, благодаря своей необычайной силе, Ядохх умудрился взобраться на дракона и зафиксировать свое положение при помощи двух рук из четырех.

При помощи оставшихся рук он с кровожадной улыбкой размеренно работал киркой.

Тем не менее, каждый удар содержал в себе всю его силу и откалывал куски панциря.

Снова и снова. В конце концов, броня дракона с громким треском поддалась.

 

Пока Ядохх забирался на дракона, Милвелл отвлекала внимание последнего.

Она постоянно двигалась и совершала выпады копьем, раздражая огромного монстра.

Вид бесчисленного количества острых зубов в пасти зверя внушал в её сердце страх, но она подавляла его.

Что было весьма непросто сделать. Бронированные драконы могли разгрызать деревья и даже камни. С телом человека такая пасть справится за секунды.

Задвинув страх в дальний угол своего сознания, она чуть-ли не танцевала у головы дракона, то риближаясь, то отскакивая.

Без усиления магией, её скорость и рефлексы были лучшими во всей группе.

Если она ошибется – встретит свой конец в пасти зверя или будучи раздавленной его тяжелым телом.

Но Милвелл все же удалось аккуратно выполнить свою роль и выиграть Ядохху достаточно времени, чтобы он успел влезть на дракона и зацепится за него.

 

Огромная молния упала с небес на бронированного дракона.

Кальцедония наметанным глазом успела заметить, что большая часть заряда ушла по панцирю в землю, не причинив зверю вреда.

Судя по всему, эти драконы имели повышенную сопротивляемость молниям.

Для Кальцедонии это было довольно-таки плохой новостью.

Магия пяти систем, которыми она владела, покрывала практически все аспекты жизни. Однако, специализировалась она все же в защитите и исцелении. Самым сильным атакующим заклинанием было только что примененное ей.

Если молнии по какой-то причине не работали, Кальцедония испытывала трудности с нанесением урона.

Потому, она изменила тактику.

Теперь её целью было просто отвлекать демона на себя, дожидаясь помощи от Тацуми или Морганича, кто бы из них не расправился со своей целью первым.

У неё были надежные друзья, на которых всегда можно положиться, если своих собственных сил оказывается недостаточно.

С помощью любого из них, она сможет быстро справиться с драконом, а пока нужно было сделать так, чтобы «её» зверь не помешал остальным.

В отличие от Милвелл, Кальцедония продолжала поливать дракона мелкими заклинаниями, постоянно поддерживая определенную дистанцию.

 

Подобно метеору, Морганич пикировал с небес на бронированного дракона.

Наконечник его копья был изготовлен из материалов, оставшихся от летающего дракона, и был гораздо крепче стали. С учетом скорости его падения, у панциря дракона не оставалось шансов.

Как и в случае с Тацуми, дракон попытался выплюнуть навстречу обидчику порцию яда.

Однако, Морганич достиг своей цели чуть быстрее, чем дракон успел осуществить задуманное.

Большое копье вошло в контакт с панцирем и с легкостью его пробило.

Однако, набранная Морганичем скорость означала, что следующим в дракона врежется он сам.

Потому мужчина просто отпустил свое оружие, перекувыркнулся через дракона и спрыгнул на землю.

Он быстро встал в стойку и вытащил из поясных ножен меч.

— Кэлси, этот твой!

Кальцедония, когда-то работавшая с Морганичем долгое время, мгновенно поняла его задумку.

Они одновременно побежали навстречу друг у другу и обменялись целями.

Теперь перед Кальцедонией стоял дракон, из которого торчало большое копье, наполовину покрытое металлом.

С её губ сорвались последние слова заклинания.

Вместе с этим, с небес в извивавшегося от боли из-за воткнутого копья дракона ударила молния.

Заряд снова затанцевал на поверхности панциря зверя, но на это раз результат был другим.

Копье сыграло роль проводника-громоотвода, позволив электричеству миновать защиту и достигнуть нежного тела демона.

Зверь мелко затрясся, его движения замедлились, а меж сегментов панциря повалил дым.

Вскоре, ноги дракона подкосились и он грузно осел на землю, замерев в таком положении уже навсегда.