Мой Питомец Святая Дева (Завершено) Глава 7(143): Последствия.

Глава 143. Последствия.

 

На Левантес опускалась ночь.

В районе города, предназначенном для аристократии, с одном из поместий, несколько человек выпивали и разговаривали.

Четверо мужчин сидели в комнате, обставленной роскошно, но не броско.

Самый старший среди них, старик с длинной белой бородой, глубоко вздохнул.

— Хорошо… С ним точно покончено?

— Да, отец. Беглый раб по имени Гардот был отправлен Тацуми на встречу с богами.

Ответил ему один из трех сыновей старика. Слэйт, средний брат, рассказал всем остальным о том, чем окончилась битва.

— Полагаю, зятю теперь есть о чем подумать…

— Это так. Мы с братьями тоже проходили через это. Неважно, насколько решительно настроен человек, убить кого-то все-равно непросто… если не во время самого боя, то после – уж точно.

— Тем не менее, это путь воина. Тут вопрос не если, а когда.

Отец и сын кивнули в ответ на слова Лейрука, храмовника церкви Грайбы и младшего из сыновей Джузепе.

— К тому же, беглого раба все-равно бы казнили. Убийство на месте даже можно назвать проявлением милосердия.

В королевстве Ларгофили, если человек, совершивший преступление и попавший в рабство, бежал или совершал преступление снова, то, в зависимости от тяжести преступления его приговаривал к публичной казни. Такие казни проводились в виде эдакого «шоу».

Таков мир, где "права человека" и "ценность жизни" не так уж сильно и уважаемы в обществе, в сравнении с современной Землей, а технология передачи информации не развита. Публичные казни, свидетельствующие о кончине лица, совершившего преступление, являются не только средством наказания преступников, но и оказывают сдерживающий эффект.

Преступления, совершенные в состоянии одержимости обычно не осуждаются, если не являются тяжкими.

Однако Гардот при побеге убил множество людей – как других рабов, так и надзирателей, объявился в храме Саваива и напал на жреца. Ему было не избежать казни.

— Не думаю, что нам стоит так сильно волноваться о состоянии Тацуми. Ведь Кэлси будет его поддерживать.

— Для раненого мужского сердца нет лекарства лучше, чем женская ласка, но… Теперь я беспокоюсь за Кэлси.

— Да ладно тебе, Тейлорд.

Когда Тейлорд начал волноваться за Кэлси, а точнее за её нежное тело, Лейрук лишь засмеялся.

— Раз уж мы говорим про неё и Тацуми, я не думаю, что Кэлси станет возражать, если он вдруг будет вести себя немного жестче, чем обычно. Может даже наоборот.

— Ладно, оставим их личную жизнь в покое. Слэйт, что стало с Бесом, которым был одержим Гардот?

— Тацуми прирезал его. Ну, я этого не видел, конечно, но я не вижу причин не доверять его словам.

Когда душа Гардота покинула его тело, Бес последовал сразу за ней.

Вот только его побег был сразу же оборван взмахом меча Тацуми.

— Хорошо… Но все еще остается другая проблема, поважнее…

Трое сыновей быстро поняли, о чем говорил их отец, по привычке поглаживавший бороду.

— Согласен. Если слова Тацуми верны, а я считаю, что это так, то появился еще один небесный маг. И это – большая проблема.

Тейлорд скрестил руки на груди.

Если небесный маг станет преступником – проблем не оберешься. Достаточно посмотреть на способности Тацуми, чтобы понять это.

Нет никаких сомнений в том, что помимо Тацуми существует другой маг небесной системы, а также в том, что именно этот маг стоит за освобождением Гардота.

—Королю и Верховным жрецам других церквей уже сообщили, что есть второй небесный, скорее всего злонамеренный. Целей его мы не знаем, так что на какое-то время придется быть настороже и наблюдать за всем Левантесом целиком.

В ответ на слова Джузеппе все трое сыновей кивнули.

Капитан королевских рыцарей, глава воинов церкви Саваива, и храмовник церкви Грайбы. У всех троих было достаточно власти, чтобы защитить этот город.

 

В то же время.

В одном конкретном доме, о жителях которого так волновались Джузеппе и остальные.

Очаровательный женский голос эхом отдавался в спальне этого дома.

Иногда с примесью боли, иногда голос становился более напряденным. Однако всегда основной эмоцией в этом голосе была радость.

Багровые глаза девушки с любовью, заботой и тревогой смотрели на партнера.

Сегодня он обращался с ней гораздо более свирепо, чем обычно.

Она же старалась держать себя в руках и не поддаваться бушующим внутри чувствам.

В скором времени юноша достиг предела и упал на неё, зарывшись лицом в пару мягких холмов и глубоко дыша.

Девушка осторожно протянула руку и погладила его по голове.

— …Если тебе тяжело на душе, просто знай, что я всегда рядом и всегда на твоей стороне, так что…

Она прикоснулась губами к его голове.

— …Пожалуйста, просто спокойно отдыхай.

Кальцедония обняла своего мужа и тоже закрыла глаза.

 

Следующее утро.

Кальцедония, проспавшая дольше обычного, вошла в гостиную. Тацуми, заметив ее, встал и склонил голову.

— Прости, Чиико!!

Кальцедония резко проснулась от внезапных извинений.

Но потом до неё дошло, за что извиняется Тацуми, и она мягко улыбнулась.

— Не стоит так волноваться об этом. После подобного практически все чувствуют себя не в своей тарелке и часто срываются на окружающих. Я тоже через это прошла.

Кальцедония подошла к нему и взяла за руку.

— Так… теперь ты снова в порядке?

Тацуми посмотрел в её рубиновые глаза и тоже улыбнулся, чтобы разрядить атмосферу.

— Честно говоря, еще не совсем. Но пусть я и не могу справиться с этой проблемой прямо сейчас, я совершенно точно вскоре смогу это сделать.

Калцедония наконец смогла вздохнуть с облегчением.

Действительно, на разрешение внутреннего конфликта обычно уходит довольно много времени, но раз её муж сказал, что он справится – значит так оно и будет.

Вспомнив кое о чем, Кальцедония покраснела и начала ерзать, но взгляд от лица Тацуми не отвела.

— …И я не возражаю, если ты будешь со мной более… ну… как прошлой ночью…

Пусть и стыдясь этого, она все же нашла в себе силы высказаться. Чувства Тацуми к ней вспыхнули с новой силой.

Прошлой ночью ей явно было тяжело справляться с его желаниями. Но все еще, Кальцедония волновалась лишь о нем, а не о себе.

Если бы он не взял ее силой прошлой ночью и все еще корил себя за это, Тацуми, вероятно, прямо сейчас бы понес её в спальню.

Или даже телепортировал.

Но ввиду сложившейся ситуации, Тацуми заставил себя размышлять как можно более трезво. Он лишь обнял и поцеловал свою жену.

Через некоторое время их губы разошлись, и между ними остался только тонкий, сверкающий серебром мостик, который через мгновение тоже рухнул.

В отличии от него, мост, соединяющий их сердца, не обрушится уже никогда. Эти двое будут думать друг о друге вечно.

Когда они снова хотели слиться в жарких объятиях…

Тацуми и Кальцедония наконец осознали, что на них смотрят.

«Вообще, если подумать» - пролетело в мыслях Кальцедонии.

Она только сейчас вспомнила, что сейчас в этом доме жили гости.

Тацуми тоже что-то такое припомнил и начал обильно потеть.

Он вспомнил, что, поскольку Кальцедония сегодня проснулась позднее обычного, завтрак вместо неё готовил другой человек.

Все еще в обнимку, они медленно повернули головы.

Их взгляды пересеклись на ярко-красной девушке, которая закрывала рот обеими руками и внимательно наблюдала за ними.

— Ль-Лина…

Голос был такой хриплый и лишенный эмоций, что было непонятно, произнес это Тацуми или Кальцедония.

Так они и стояли все трое, не зная, что делать дальше в сложившейся ситуации.

Первой «раскаменела» Лилинария.

Не отрывая взгляда от своей старшей сестры и её мужа, она медленно пошла назад.

Таким образом она выбралась из гостиной, дошла до места, где её уже не было видно, и выскочила из дома.

После всего произошедшего её было сложно оставаться в этом доме. Лилинария остужала голову гуляя по улице, и вернулась только после полудня.

 

Кстати, домовой сделал так, чтобы в комнате Лилинарии не было слышно стонов Кальцедонии. Но конечно же, сама Кальцедония об этом не знала.