Моя Дочь, Яндере-Суккуб, Естественный Враг Мамочки-Воина😌📙 Том 5 Глава 51

Когда я снова отправился на пастбище, эльфы по-прежнему проявляли ко мне уважение, все же я был мужем Лючии.. По крайней мере, в то время я все еще был им. Они еще не знали о том, что произошло. Они слышали, что произошло убийство, но не то, что началась новая революцию.

Мне не требовалось внедряться или что-то в этом роде, чтобы спасти королеву Сиси. Я просто дал им знать, что хочу забрать ее. Эльфы, ни секунды не сомневаясь, подхватили ее, словно куклу и даже любезно спросили, не привести ли ее в порядок. Она воняла и была грязной, но скорость была крайне важна - излишнее промедление могло привести к беде.

Они не собирались давать королеве Сиси новую одежду. Поэтому мне пришлось завернуть ее в шерстяное одеяло и засунуть в заднюю часть найденной мной конной повозки. Экипаж был из тех, которыми пользовалось человечество при нападении. Внутри все еще была куча вещей. Королева Сиси, вероятно, еще не знала, что произошло. Она свернулась калачиком в одеяле и не двигалась. Я не велел ей выходить.

Когда я проходил мимо реки, я зачерпнул маленькую бутылочку, спрятанную на днях.

За время моего пребывания в эльфийских землях произошло столько опасных вещей. Я рисковал умереть в любой момент. Лючия и ее брат постоянно подвергали меня испытаниям. Когда я входил в дом, то чувствовал, словно шел по минному полю.

Эльфийские стражники, увидели меня, не задали мне ни одного вопроса. Они даже не стали проверять изнутри мою карету.

Я медленно пересек лес. В поле зрения появились огни города. Я мог видеть свет в домах, но он странно казался мне далеким. Я уехал всего на одну неделю. На самом деле, не прошло и недели, но мне казалось, что я отсутствовал вечность.

Я говорил, что не люблю Лючию, но по дороге домой я думал только о Лючии, ее улыбке и последних слезах. Я знал, что должен это сделать - должен был разбить ее сердце, чтобы искалечить ее рассудок. И теперь, жалел об этом. Я не смог найти в себе силы торжествующе улыбнуться, вспоминая взгляд Лючии.

Я обидел ее. Я обидел невинную девушку, такую добрую, наивную, помогшую мне ради женщины, которая мне нравилась. Лючия никогда не делала мне ничего плохого. Она радостно приветствовала блаженство, но я воспользовался ее наивностью, и сделал это все только ради собственной женщины. Я причинил боль Лючии не ради высшего блага или справедливости, а просто чтобы удовлетворить свое эгоистичное желание - потому, что мне нравилась Вейрия. Я бессердечно разбил сердце наивной девушки только ради себя. Мой поступок вызвал у меня большее отвращение, чем ложь любому мужчине.

Из-за заплаканного лица Лючии и того, как дрожало ее тело, мне до сих пор было трудно дышать. У людей не должно быть памяти. Воспоминания приносили мне только страдания. Никогда еще я не был так убежден в ошибочности своих методов.

Невозможно было всем взяться за руки, никого не обидеть и весело наслаждаться новой жизнью. Если бы моя жизнь могла быть такой же глупой, как эти романы с их динь-донгами, моя жизнь не была бы такой трагичной от начала до конца. Я продолжал причинять боль другим, но затем должен был продолжать зависеть от других.

Моя миссия была завершена. Я обещал Вейрии спасти королеву Сиси, и я спас ее. У Лючии больше не было бы никаких фантазий обо мне. Она сосредоточилась бы на выполнении своего долга королевы эльфов. Королева человечества закончила бы войну, когда вернулась. Хотя основа человечества не была повреждена, ему потребуется некоторое время, чтобы восстановиться. В течение этого времени я сомневался, что человечество попытается предпринять что-то большее.

Мне все удалось. Это был полный успех. Я справился с тем, что считалось невозможным. Пленных людей никто не спас, но я спас королеву Сиси от эльфов. Лючия не стала нас преследовать. Война между человечеством и эльфами, таким образом, на этом закончилась. Вейрия не отправилась бы в эльфийский лес, а королева Сиси могла вернуться и продолжить свое правление. Казалось бы, невозможный идеальный конец был достигнут благодаря моим усилиям. Однако я не чувствовал радости триумфа. Напротив, я чувствовал некоторую грусть.

Я не знал, почему мне так грустно. Можно было бы похвастаться перед Вейрией, выпятив грудь. Возможно, я мог бы увидеть восхищенный взгляд Вейрии, когда она поймет, что я мужчина, который смог сделать то, что не смогла она. Тем не менее, у меня не было желания рассказывать кому-либо о том, что произошло.

Не было ничего хорошего в том, чтобы довести девушку до отчаяния и слез и при этом даже не утешить ее. Я бы не чувствовал себя виноватым, если бы обманул человека. Но после того, как увидел счастливую улыбку Лючии, а затем ее отчаянный плач, я не хотел ни с кем делиться тем, что произошло. Это была победа. Однако, этой победой не хотелось хвастаться. Я не любил Лючию, но и не хотел причинить ей боль.

Вдруг я почувствовал, что на моей ноге что-то шевельнулось. Посмотрев вниз, я увидел, как из-под шерстяного одеяла высунулась бело-черная маленькая головка. Ходячая птица заметила, что покидает лес. Наверное, она был в замешательстве, почему ей пришлось уйти. Я вдруг вспомнил, что ходячие птицы считаются эльфийским видом, и подумал, что, возможно, она не выживет в условиях человечества. Я хотел оставить ее себе на память, но не хотел убивать ходячую птицу просто так.

Я вышел из кареты. Пограничная линия, разделяющая эльфов и людей, была прямо впереди. Позади меня не было преследователей. Впрочем, приветствовать меня тоже было некому. В любом случае, мне было все равно.

Я положил маленькую ходячую птицу на землю и погладил ее по голове. Она озадаченно посмотрела на меня. Вероятно, она не понимала, что я делаю. Я был не настолько глуп, чтобы разговаривать с животным. Я встал и направился обратно к карете, но тут же услышал постукивание по земле и его крики: "Гу-гу-гу". Обернувшись, я увидел, как пухлая ходячая птица, шатаясь, поспешно подбегает ко мне. Она схватила меня за брюки и отказывалась отпускать. Видимо, она не понимала, почему я хочу ее бросить...

"Но... но... пожалуйста... пожалуйста... не оставляй меня. Не оставляй меня... Ты... единственный... кому я могу доверять сейчас... Не оставляй меня... Ты... ты... ты... ты единственный, кто у меня есть сейчас....".

Я вдруг вспомнил, как Лючия стояла на коленях на земле и хваталась за мою одежду. Ходячая птица вела себя точно так же. Я присел и крепко обнял малыша. Он ответил: "Гу-гу-гу", похоже, упрекая меня за то, что я попытался бросить ее. Она нежно погладила меня по лицу своим мягким мехом. Тихим голосом я сказал: "Я отведу тебя домой. Я отвезу тебя... домой... Я не брошу тебя. Я больше никогда тебя не брошу..."

В моем голосе не было слез - я больше не мог плакать.