Наруто: Повесть об Обито Учиха Глава 101.

Глава 101.

*На верхних этажах,*

Орочимару присвистнул. — Знаешь, может, мне стоит взять в свою команду и юную Рин? Она неплохо разбирается в ядах..., — размышлял призыватель змей.

Джирайя пожал плечами. — Не знаю, согласится ли Минато расстаться с этой девчонкой... Насколько я знаю, ее даже Кушина тренировала. А вот по поводу этого боя у меня смешанные чувства. Это было впечатляюще, но мне кажется, что это неправильно.

— Погоди, ты имеешь в виду, что Кушина тренирует красную хабанеро? — спросила Цунаде. Ведь она была ее двоюродной сестрой. И это ее немного удивило.

Она не была с ней особо близка. Но все же, после ее ухода из деревни. Любой бы указал на Узумаки как на самую сильную женщину в Конохе. И она это уважала. Хотя ее ученица казалась ей несколько мрачноватой. Неизвестно, что будет дальше...

— И посмотрите-ка на это... сама красная дьяволица. — Джирайя оскалился, указывая в угол стадиона, где рыжая голова ликовала по поводу победы Рин. И да, это была Кушина Узумаки.

Орочимару усмехнулся. — Бой был не совсем обычный... а практичный.

— Даже я должен сказать... эта девушка оказалась умной. — кивнула Цунаде. — Хотя, я бы предпочла не видеть ненужных убийств.

Орочимару поднял глаза. — Ты не понимаешь..., — покачал головой призыватель змей. — Между ней и ее противником был огромный разрыв. Она явно уступала в силе, поэтому просто перехитрила его. Все предельно ясно.

— В кои-то веки я согласен с Орочимару в этом вопросе, — сказал Джирайя, вызвав у обоих Санеинов недоумение. — Но это не значит, что я согласен с тем, что она довела дело до крайности..., — прояснил он.

Цунаде подняла бровь. — Продолжай...

Джирайя продолжил. — Видишь ли, малышка Рин овладела мечом всего месяц назад... так что она поступила довольно умно, не вступив с Шиноби Тумана в ближний бой, когда у ее противника было явное преимущество в мастерстве и опыте, — сказал он, потирая подбородок, — Потом... она также заметила, что ее противник, как и она, в основном использует воду, поэтому она использовала молнию, чтобы застать мальчика-акулу врасплох... все-таки у нее было гораздо меньше чакры, чем у него. Поэтому она пошла по другому пути и использовала то, что никогда не применяла, например, яд или кислоту. Кислотный бассейн был отличной идеей, которую смог реализовать ее призыв. А парализующий яд вроде бы обычный, но то, как она его использовала, было, можно сказать, уникальным. Использовать яд с помощью водяных хлыстов... Она действительно хорошо контролирует свою чакру. Большинство людей смыли бы яд без контроля.

Орочимару кивнул. — Да, даже после использования этого глупого дзюцу воды, у мальчика было более чем в два раза больше чакры, чем у девочки. Отродье Тумана было явно сильнее, больше чакры, больше опыта в убийстве, и все же его перехитрили.

Джирайя снова кивнул. — Знаешь, если ее воспитать, она может стать одним из лучших боевых тактиков в Конохе, — сказал он, посмотрев на Цунаде.

Это заставило блондинку приподнять бровь. — И что... ты хочешь, чтобы я взяла ее под свое крыло или что-то в этом роде? — фыркнула она.

— Ну, хотя мы с Орочимару оба умны в бою... мы знаем свой недостаток. Мы более импульсивны, принимаем быстрые, но необдуманные решения, которые иногда приносят нам пользу, а иногда кусают нас за задницу... в то время как девушка... — сказал Джирайя, ткнув большим пальцем в сторону Рин. — Скорее, как ты... планирует наперед... многое. Что может случиться? Что может пойти не так? Что можно, а что нельзя использовать? Она практически читала своего противника, как книгу. Точно так же, как и с бабушкой Чиё, помнишь? У нее наготове были все комбинации противоядий, если она придумывала новые... В этом она похожа на тебя.

Цунаде прищурила глаза. — И что же ты хочешь, чтобы я сделала? Учила ее? Довести до совершенства ее навыки, чтобы она стала выдающимся Шиноби? Сделать ее моим будущим наследием, как ты с блондином Намиказе?

Джирайя почувствовал, что немного съежился. Но не отступил. Он хотел, чтобы она вернулась в деревню. Как в старые добрые времена, когда мы собирались вместе, спорили о всяких глупостях и тому подобном... И он ответил. — Д-да...

Цунаде, задыхаясь от злости, ударила кулаком по ближайшему к стене столбу. Звука не последовало, но здание содрогнулось, словно от землетрясения. Шиноби, находившиеся рядом с беседующими тремя Саннинами, начали нервничать.

Она не выпустила ни капли чакры, даже несмотря на гнев, который демонстрировала. Нет, это было чистое желание убить, которое задушило бы любого обычного шиноби.

— Будто я сделаю это для деревни, которая убила Дана. Деревня, которая не смогла защитить Наваки или моих собственных дедов. К черту эту деревню, мне все равно, — пробурчала она, выходя из помещения: — Мне нужно выпить..., — пробормотала она себе под нос, уходя.

Призыватель змей и призыватель жаб замерли в неловкости.

— Значит, она узнала, да? — вздохнул Джирайя, опустив плечи.

Орочимару выглядел не таким подавленным, как он, но всё же немного грустным. Призыватель змей всегда винил себя в смерти брата Цунаде. Хотя его не удивило, что она догадалась, что Дана убила деревня.

Скорее, в этом была виновата политическая ситуация того времени. Но все же, зачем посылать на смерть хорошего шиноби только потому, что он по-другому выполнял приказы.

— То, что Дан был убит деревней, лишь убеждает меня в том, что в большинстве случаев наш дорогой Сенсей не знает, как правильно управлять деревней. — Орочимару сказал: — Нечто подобное должно было произойти и с Сакумо, если бы его не остановил Кагами. — Призыватель змей ненавидел несколько трусливых решений, которые принимал совет Конохи, и это было одно из них.

Хотя он и сомневался, что Данзо причастен к обоим инцидентам. Пусть это и не имело логического смысла, но он догадывался об этом.

В любом случае, ему не нравилось, как все тогда произошло. Он на собственном опыте убедился, как сильно это повлияло на товарища по команде.

И хотя в Орочимару не было столько морали. Он все же заботился о тех немногих людях, которые были ему близки.

Джирайе оставалось только вздохнуть и кивнуть. Иногда он действительно задумывался, не стоило ли ему взять и уволить половину Совета Конохи, чтобы загладить свою вину перед Цунаде.

Он знал, что принцесса Сенджу поступала так не из-за любви к деревне. Все-таки в ней тоже пылала ненависть к ней. Но он не отступит, он заставит ее измениться, пусть даже это будет последнее, что он сделает.

.

*Комната Каге*

— Девушка действительно талантлива. Не только умна, но и знает, когда нужно предпринять необходимые шаги. — сказал Даймё Огня, и несколько других кивнули.

Хоть для обывателей бой и казался жестоким. Но для Даймё нужна была охрана, которая не только защищала бы их, но и при необходимости справилась бы со сложными задачами.

К тому же на их жизнь было совершено множество покушений. Они часто искали молодые таланты на должности телохранителей. И некоторые из Даймё обратили внимание на нее.

Невольно Рин за короткий миг приобрела много благосклонности. Даже не подозревая об этом. Рин казалась им не совсем обычной хладнокровной убийцей, и к тому же они видели смелость ее решений. Она предпринимала шаги, необходимые для выполнения задания.

Мизукаге был разочарован. Он чувствовал, что потерял лицо, придя на экзамен. Ему не следовало приходить, как и двум другим Каге, если бы он знал, что его бойцы настолько неспособны. И, похоже, его совсем не опечалила судьба Кисаме.

А вот на другой стороне рыжеволосая девушка была в ярости от того, что случилось с Кисаме. И она запомнит Куноичи Конохи за то, что та сделала.

Оноки, похоже, получал нездоровое удовольствие от ситуации. И даже не пытался этого скрыть. Он расхохотался, увидев, чем закончился поединок.

Хокаге немного обеспокоился тем, как ребенок такого возраста может так искусно убивать. Учитывая тяжелое положение, в котором они оказались, он понимал, что в этой войне, возможно, придется посылать на передовую и молодых Генинов.

Это лишь напоминало ему о тех неудачах, которые он совершил.

Минато испытывал несколько смешанные чувства по поводу этого боя. Но его ученица произвела на него неизгладимое впечатление. За это короткое время она действительно стала лучше, и он гордился этим.