Наруто: Повесть об Обито Учиха Глава 30: Шаринган

Глава 30: Шаринган

Пользователь меча хотел попытаться что-то сделать. Но Кагами уже был перед ним, используя собственный клинок мужчины, чтобы проткнуть его легкие, одновременно бросая в глаза мужчине мощное гендзютсу. Мужчина упал, как марионетка на ниточках.

Теперь Кагами было двое. Даже у Микото голова шла кругом.

“Что происходит..." – но тут она почувствовала, как тугое кольцо на шее ослабло, и взрывная печать была сброшена.

Многоножка все еще находился в тени, которой владел другой Кагами.

Быстрым ударом своего танто Кагами нанес глубокие порезы на груди мужчины, одновременно вонзив нож в живот Ива-ниндзя.

Мужчина мог только в ужасе смотреть, как Кагами делает это. Он хотел использовать свою чакру, чтобы освободиться, но лезвие Кагами было покрыто чем-то. Это мешало ему использовать или формировать свою чакру. И он тоже попал в гендзюцу, заставив мир потемнеть.

Обито, напротив, быстро направился к Микото, она, похоже, была в порядке, просто парализована. Он все же быстро осмотрел ее.

– Прости меня за те слова... Я должен был держать себя в руках... Надеюсь, ты простишь меня. – сказал он, двигаясь к потерявшей сознание Кане.

Он вел себя вполне нормально, но внутренне был далек от этого… он просто знал, как соблюдать рамки приличия. Но для большинства обученных шиноби это было очевидно. Микото ничего не сказала, так как Обито быстро начал лечить Кану. Она выглядела совсем плохо, по сравнению со своей сестрой.

В это время в комнату ворвался целый рой шиноби Конохи, быстро наведя порядок. Полицейские и Анбу хотели допросить Обито, так как только он выглядел в данный момент невредимым. Но Кагами подал им знак не делать этого.

***

Несколько минут назад.

Пока шиноби Ива собирались произвести обратный вызов. Обито уже был в комнате, держась на безопасном расстоянии, достаточном, чтобы уловить то, что они слышали со стены.

Ива шиноби, похоже, не обладали сенсорами или достаточным мастерством, чтобы обнаружить его.

Он вышел из-за стены, доставая взрывные кунаи. Намереваясь остановить их. Он не мог позволить девушкам и бабушке быть затянутыми в адскую дыру. Конечно, возможно, он облажается и умрет, но лучше пусть это случится, чем сидеть здесь и ничего не делать.

Бабушка Май до сих пор проявляла только доброту, и возможно, это будет его последнее решение, но он постарается, чтобы это было не зря.

Обито хотел провести внезапную атаку, поэтому медленно поднимался на потолок... но тут он увидел ворона, сидящего вверх ногами, как и он. Это был один из призывов Кагами. Как он это узнал? Ну, он мог чувствовать чакру Кагами от этого ворона. И к тому же... черт... у него был Шаринган.

В этот момент ворон, владеющий Шаринганом, посмотрел на Обито. Тот был в гендзюцу. Время, казалось, остановилось, но он смог кого-то услышать.

– Я проецирую свой Шаринган на ворона. Он - мой призыв. В любом случае... хорошо, что я нашел тебя первым, птенец. – сказал голос Кагами, – То, что ты собираешься сделать – самоубийство. Оставайся тут...

– Что ты хочешь, чтобы я делал... остался тут? Если ты не слышал, они собираются сделать обратный вызов... и будут выращивать похищенных как домашнюю птицу, если их не остановить. – На последнем слове голос Обито охрип.

– Я знаю. – произнес голос Кагами, – Это тяжело, но как шиноби, ты должен чем-то жертвовать... мы всегда жертвуем. – в его голосе был намек на грусть.

Обито ничего не ответил, чувствуя лишь досаду на себя.

– Было бы лучше освободить их. У меня есть еще один ворон, который уже находится в тени Волка Ива-ниндзя. Есть дзюцу, которое может телепортировать моего личного Анбу к их местоположению... нам просто нужно вывести их за пределы Ива. Мы можем... нет... я обещаю, что мы спасем их... ты умрешь, прежде чем я смогу добраться сюда. Мне нужно хотя бы полминуты. Ты не сможешь удерживать их так долго. Будет лучше дать им уйти... даже с помощью, ты проиграешь. Спаси хотя бы себя, парень.

– ... – Обито некоторое время молчал, а потом посмотрел в глаза Ворону.

– Чушь! Я собираюсь остановить их. Почему ты уверен, что они просто не отведут глаза, не сделают свой выбор, и не убьют бабулю Май, пока будут... Ты хоть подумал, может, у них уже есть кто-то, кто напрямую перенесет их к скрытому камню? Коноха не станет начинать войну ради двух-трех человек... это будет жертвой и ... Я, блядь, ненавижу это слово. Если ты так считаешь, то отойди в сторону Кагами Учиха. Я не отступлю!

Обито говорил то, что было продиктовано чистыми эмоциями. Жертва... он ненавидел это слово, неужели его сестра должна была пожертвовать собой в той автокатастрофе. Он не хотел жить тогда... она была единственным родственником, который у него остался. И все же она ушла... ушла ради чего... из-за какой-то ерунды, называемой жертвоприношением.

И это стремление защитить то, что он любил, запустило что-то глубоко в Обито Учиха. Что-то, что изменило его глаза, сделав их багровыми, налитыми красной кровью.

Кагами мог видеть все с точки зрения ворона, и он был потрясен. Когда Обито вырвался из гендзюцу. Неужели это был тот самый мальчишка, который всего неделю назад с трудом вырывался из гендзютсу. А теперь... это. Он пробудил Шаринган, да еще в пять лет.

Желтоволосый мальчишка, а теперь он. Новое поколение иногда пугает.

Но ребенок умрет. Хотя разговор казался долгим, в реальном времени он занял всего одну секунду. Кагами мог видеть, что Хьюга уже схвачены... и им нужно было работать быстро, иначе они тоже погибнут.

Поэтому ворон снова остановил Обито. Наложив еще одно гендзюцу.

– Ну что на этот раз... – пробурчал Обито.

Но на этот раз он увидел перед собой Кагами.

– Я помогу тебе. Но постарайся не умереть... Я могу знать Пользователя сороконожек... Я должен был убить этого ублюдка. Но мы должны составить план. Ты понял? – Обито кивнул, – Хорошо. Можешь выполнить базовую технику клонирования... иллюзию. – Обито снова кивнул, – Хорошо, у меня есть два ворона и... Отлично, вот план...

И тогда они придумали свой план. Глупый план.

***

Текущее время...

“Но всё же он сработал.” – сказал себе Обито, даже несмотря на то, что все было плохо, это сработало. И ему не нужно было ничем жертвовать ради этого.