Да будет Ночь 18 – Всё потому, что ты такая красивая (18)

Проистекший из содержания сказки диалог, казалось, имел довольно глубокий смысл. Как будто свирепый дух окунулся в озеро жизни, превратился в осадок и больше не мог подняться. Но если хорошенько подумать, то оба, ведущие этот диалог, сняв одежду благородной принцессы и дровосека с озера Шуби, на самом деле, были просто пятнадцати-шестнадцатилетним парнем и семнадцатилетней девушкой.

В некоторых экстремальных условиях, таких как ледяные погреба на дне колодцев, например, молодые люди часто забывали о своей идентичности, обязанностях или других вещах и становились намного чище. Рядом с костром в ночном лесу Северной горной дороги, где только что произошла кровопролитная битва, принцесса Ли Юй и Нин Цюэ из Великой Тан стали простыми рассказчиком и слушателем.

Из-за того что вокруг них спали раненые, голос рассказчика был немного приглушён. А чтобы отчётливо услышать историю, слушателю пришлось подобраться поближе, из-за чего они естественно сидели вместе плечом к плечу, прислонившись друг к другу у костра и бессмысленно болтая, пока не заснули.

Спустя неизвестное время ночь постепенно угасла, звёзды в небе уступили место слабому утреннему свету над верхушками деревьев, и с юга Северной горной дороги послышался слабый стук конских копыт.

Старик Лу Цинчэнь и Нин Цюэ одновременно открыли глаза, посмотрели друг на друга, а затем разбудили своих товарищей вокруг. Степной варвар припал к земле и прислушался. Через некоторое время он поднял правую руку и сделал жест, снова потряс кулаком, а затем быстро взмахнул, указывая своим спутникам, что было много людей с юга, и это была тяжелобронированная конница.

Костёр уже почти погас, и обугленные дрова осыпались серо-белым пеплом и остатками искр. Стражники и степные варвары с трудом поднялись, достали уже приготовленные военные арбалеты и нацелились на всё ещё тёмную Северную горную дорогу. Все были тяжело ранены и не могли быстро передвигаться, а поскольку они знали, что прибывшие были сильны, то и не было необходимости прятаться. Им оставалось просто спокойно ждать – ждать, когда их спасут или же умрут в бою.

Опавшие листья на Северной горной дороге были подняты сильным ветром, и в тусклом свете появились десятки кавалеристов. Всадники и лошади были закованы в чрезвычайно толстые чёрные тяжёлые доспехи. Они мчались с такой большой скоростью, что земля дрожала от стука копыт, подобного раскату грома, и угли и пепел в костре затряслись ещё сильнее и взмыли вверх, словно утренний туман.

Самые элитные тяжелобронированные чёрные всадники Великой Империи Тан!

Как только группа кавалеристов, закованных в тяжёлую броню, вступала на поле боя, трудно было найти в мире ей противника, и даже эти могущественные Великие мастера меча не могли нанести этой кавалерии в тяжёлой броне эффективный урон.

Однако все могли ясно видеть, что у тяжёлой кавалерии, выскочившей из утреннего света, на телах были чёткие следы от стрел и мечей. Было очевидно, что на них напали. Возможно, они наткнулись на засаду у южного подножия. При таких обстоятельствах этой тяжелобронированной кавалерии, не подходящей для боя в густом лесу, пришлось за ночь пересечь Северную горную дорогу. Можно было представить их настроение срочности и тревоги.

Десятки тяжелобронированных чёрных всадников с рёвом выехали на перевал Северной горной дороги, более чем в 30 чжанах от двух костров. Молодой всадник впереди, одетый, помимо доспехов, и в красный плащ, посмотрел на толпу вдалеке у костра и громко крикнул: «Хуа Шаньюэ из округа Гушань здесь! Где Её Высочество?»

П/п: Чжан – китайская мера измерения расстояния, равная 10 футам или 3,3 м, т.е. 30 чжан = 99 м.

Услышав имя Хуа Шаньюэ, стражники, державшие арбалеты, мгновенно ослабили бдительность и громко ответили. Нин Цюэ опустил голову и посмотрел на принцессу Ли Юй, что опиралась на его плечо. Видя, что её ресницы слегка шевельнулись, как будто она вот-вот должна была проснуться, он не смог удержаться от улыбки, приподняв брови и молча убрав самшитовый лук в левой руке.

Копыта коня, словно молния, на большой скорости пронеслись по Северной горной дороге, вздымая и сминая опавшие листья. Молодой генерал, назвавшийся Хуа Шаньюэ, хлопнул по седлу и соскочил с лошади, быстро подбежав к костру, после чего опустился на одно колено, поднял кулаки и сказал хриплым голосом: «Шаньюэ прибыл слишком поздно и заслуживает смерти. Пожалуйста, простите меня, Ваше Высочество».

В это время десятки тяжелобронированных чёрных кавалеристов вырвались из леса, и элитные кавалеристы Великой Тан с усталыми лицами спешились один за другим, опускаясь на колени в шеренге позади Хуа Шаньюэ, чтобы хором произнести: «Пожалуйста, простите нас, Ваше Высочество».

Ли Юй неизвестно когда открыла глаза, как будто только что проснулась или же, возможно… уже давно не спала.

Она посмотрела на Хуа Шаньюэ, военнокомандующего округа Гушань, стоявшего перед ней на коленях, на молодого генерала, который был ей верен, и на кавалеристов, которые, очевидно, прошли через кровавые битвы, чтобы добраться сюда. Её брови были полны ободрения, она улыбнулась и сказала: «Не вставая побыстрей, неужели вы действительно хотите, чтобы эта Принцесса вас наказала?»

Она была очень счастлива. Эти кавалеристы Великой Тан всю ночь шли ей на помощь с южного подножия Северной горной дороги, попав в засаду и беспокоясь о её жизни и смерти, чтобы спустя год, наконец, снова увидеть свою добродетельную принцессу. Так как же она могла не быть взволнована?

Хуа Шаньюэ в волнении поднял голову и собирался было что-то сказать, когда увидел, что Её королевское Высочество сидела, опираясь на плечо молодого солдата, с очень естественным выражением лица. При виде этой сцены его сердце почему-то слегка сжалось, в глазах промелькнули удивление и неприязнь, а брови слегка нахмурились.

Нин Цюэ, наблюдавший за этой тяжёлой кавалерией, ясно разглядел лицо молодого генерала в тот момент, когда тот поднял голову. Это было красивое и преуспевающее лицо с похожими на мечи бровями, что придавало ему некоторый героизм.

В таком возрасте он уже был военнокомандующим округа Гушань и командовал целым батальоном тяжелобронированной чёрной кавалерии. Хуа Шаньюэ, несомненно, был самой выдающейся фигурой среди молодого поколения империи Тан, являясь лучшим выбором, независимо от великодушия и способностей градоначальника.

Жаль, что в жизни всегда существовал порог, который нельзя было переступить. И несколько лет назад он даже сильно ударился об этот порог – этим порогом была любовь, которую он всегда хоронил глубоко в своём сердце, но о которой при этом давно знали все жители Великой Тан.

Самая глубокая и страстная любовь к Её королевскому Высочеству Ли Юй, Четвёртой принцессе династии Тан.

Внезапно понизившееся и слегка охлаждённое настроение Хуа Шаньюэ, естественно, было направлено не на Ли Юй. Даже если бы иначе его убили, он всё равно бы не посмел проявить и малейшего неуважения к Её Высочеству – ему просто был очень неприятен этот молодой солдат рядом с Её королевским Высочеством. Что за тварь смела так близко находиться к столь благородному телу Её Высочества, не слишком близко, но уже имея контакт!

Сам он никогда в жизни не был так близко к благоухающим плечам Её Высочества, и никогда в жизни не наслаждался таким чудесным обращением. Если бы это было возможно, ему не терпелось вытащить меч прямо сейчас и отрезать плечо молодого солдата!

Хуа Шаньюэ очень хорошо скрывал подобные ревнивые и холодные эмоции, по крайней мере, перед Её королевским Высочеством он прятался очень хорошо, поэтому Ли Юй увидела лишь вспышку удивления и недовольства в его глазах.

Она слегка вздрогнула, а затем почувствовала тепло, исходящее от её руки, и только тогда поняла, откуда взялся странный взгляд в глазах молодого генерала. Она подсознательно подняла руку, чтобы поправить волосы на висках, скрывая своё смущение – она и подумать не могла, что проведёт ночь, прислоняясь плечом к плечу с Нин Цюэ у костра. И пусть её заставила это сделать только ситуация, принцессе Великой Тан действительно было несколько неуместно проявлять к молодому человеку подобную близость.

Принцесса Ли Юй медленно поднялась.

Итак, служанки, что слушала сказку, больше не существовало.

Оставшееся тепло между их руками было быстро унесено утренним ветерком.

После минутного молчания Нин Цюэ покачал головой и улыбнулся, глядя на её профиль, и вдруг почувствовал, что на её щеках сиял утренний свет, да и брови с глазами выглядели особенно красивыми, отчего та стала намного симпатичнее, чем во время путешествия несколько дней назад.

Безразличие и гордость, конечно, были не так прекрасны, как спокойствие и грациозность.

Но он всё равно подумал, что девушка в свете костра выглядела лучше всего.

---

Пожалуйста, не забывайте ставить лайки и «Спасибо». Переводчику очень приятно. <(＿　＿)>