Вокруг Меня лишь Яндере Глава 9. Холодная война. Часть 2

— Говоришь, потеряла память...

— Так говорят врачи, — отстранённо отвечает Котори.

— Не помнишь, как вы встретились, но помнишь, что любишь его?

— То была любовь с первого взгляда… с того самого момента, как увидела его…

— Надо же, как очаровательно… — не уловить нотки сарказма было невозможно.

— Или… быть может, лучше подойдёт… «с первого слова»? Мне совершенно неважно, как Семпай выглядит. Я бы ни за что не стала судить человека по внешности.

— …Тебе легко говорить.

— Отнюдь. Словно какую-то куклу, всегда и везде меня оценивали лишь по внешнему виду. Никому не было дела ни до чего кроме этого.

— …Не потому ли, что ничего кроме внешности и высокомерия и нет вовсе?

— Высокомерия? — Котори наклоняет голову, после чего переводит взгляд на меня. — Я правда выгляжу высокомерной, Семпай?

— …Почему ты спрашиваешь меня?

— Меня не волнует мнение лицемеров. Только твоё.

Она пытается вывести Тидзуру из себя или что? Та кулаки сжала так, что аж побелели.

— Не знаю… скорее нет. Ну, мне так не кажется.

(Может, просто притворяется, но столь самоотверженное поведение со мной и моей семьёй немного не складывается с понятием «высокомерие». Хотя не исключаю, что она так только с ними.)

— Вот как. Хорошо… — вздохнула с облегчением.

— Ты всё слышала, — без шансов для Тидзуру.

Она чувствует себя преданной. Опять.

(Я лишь озвучил своё мнение…)

— Называя высокомерной меня, ты называешь высокомерным и Семпая.

— … — последняя фраза уколола её гораздо сильнее чем прочие, отчего даже кулаки рефлекторно разжались. Поджав губы, она лишь переводила взгляд то на меня, то обратно на Котори.

Даже если бы хотела поспорить, попросту не может. Поскольку согласна.

— А называть высокомерным Семпая – высокомерие само по себе.

Всё проще. Вы все высокомерны. Влюблённость в принципе достаточно высокомерное понятие.

— Да что ты вообще о нём знаешь…

— Достаточно, чтобы не кичиться чем-то столь поверхностным вроде любимого цвета, еды, увлечений или ещё каких-нибудь совершенно незначительных фактов биографии… — отсылая к вопросам Тидзуру раннее.

Словно осознав, что *высокомерие* начало брать над ней верх, она осекается и продолжает куда более спокойным тоном:

— Разумеется, я не знаю всего… скорее, чем больше узнаю, тем больше становится вопросов. И не пытаюсь сказать, что простые повседневные вещи вовсе не имеют значения, но… подобный набор можно найти много у кого. Будь это в самом деле так важно, то на месте Семпая мог бы быть кто угодно.

— …

— А «кто угодно» мне не нужен. Я люблю Семпая потому что он такой единственный.

(Без понятия, как на такое реагировать…)

Она ведь просто додумывает несуществующие вещи…

Неужели тебе ни капельки не приятно, что о тебе так думают?

(Она просто-напросто развела демагогию… от чего тут может быть приятно?)

— И в чём же эта уникальность заключается?

— Разве ты не зовёшь себя его подругой? Знакомой с ним уже бог знает сколько? Мне казалось, ты должна знать об этом лучше меня.

— …

— Потому что как иначе вы вообще могли сдружиться?

— …

— Что-ж… похоже, не так уж вы и близки?

— …Похоже на то... — до этого, казалось, Тидзуру сдерживала гнев, однако теперь выражение её лица стало абсолютно непроницаемым. Чего не скажешь о взгляде. Были ли в нём нотки былого гнева, обиды или лишь отвращения, сказать трудно. Как и трудно было уловить растерянность и непонимание. Но определённо там была… радость. Злорадство. Смех. Чувство превосходства.

Возможно, дело было в различной интерпретации слова «близость», однако обе девушки были частично удовлетворены диалогом.

Впрочем, проблема никуда не делась.

Её изначально никогда и не было.

— Куда уж мне, недалёкой дурочке, до понимания всяких тонких материй вроде единства душ… — не переставая идти, сложив руки за спину, она разворачивается и смотрит в сторону. В небо. — Впрочем, мы отошли от темы. Так как вы познакомились? До, после потери памяти – не важно.

— …

— И на этот раз без лирических отступлений, пожалуйста.

Продолжает метить в одну точку, несмотря ни на что.

— …Почему тебя это так сильно интересует?

— Почему ты продолжаешь уклоняться от ответа? Там есть что-то, о чём мне не следует знать?

— … — Котори осеклась.

— Я же сказал, что это я её позвал.

— …Тогда ты ответь. — развернувшись обратно, она смотрит прямо на меня.

— …

— Я всего лишь хочу услышать ответ на простой вопрос. Откуда. она. взялась?

— …

— И не только я. Если уж на то пошло, я вообще не за себя прошу! Твоя сестра позвонила мне среди ночи и встревоженно начала рассказывать, как в вашем доме буквально из ниоткуда появилась она! — указывает в сторону Котори. — И ладно меня можно не ставить в известность, но почему Шиори? Почему собственную мать? Хоть кто-нибудь в этом мире вообще был в курсе?

— …

— И знаешь, что? Шиори не волновало, что ей не сообщили. Её волновало только то, что с момента появления Отонаси ты был настолько подавлен, что казалось, будто собираешься покончить с собой…

— …

— Это так называемая жизнь душа в душу, где партнёры друг друга понимают с полуслова, и которую я не в состоянии никак осознать?!

— …

— … — «неужели со мной и правда было настолько хуже…?».

— …И почему то, как тебе плохо, вижу я, видит Шиори, но не она?!

— …Потому что вы обе заблуждаетесь…? — устало выдавил я.

— Прекрати врать!

— …Я не вру.

Врёшь.

— Как и было сказано раньше, я сам её позвал. Сам позвонил и договорился о встрече. Безобидное начало, неплохая середина. Кто бы мог подумать, что конец окажется… таким.

Непонятно откуда взявшаяся «официальная версия» — автокатастрофа.

— …

— Котори здесь главная жертва, нет смысла её в чём-то подозревать.

(Тебе же будет лучше, если оставишь эту тему… всем будет лучше.)

— И… зачем же ты её позвал? — почти полностью растерявшая былой запал Тидзуру, казалось, задавала вопросы лишь по оставшейся инерции.

Потому что хотел, чтобы ты продолжала жить?

Потому что хотел убедиться, что гожусь хоть для чего-то?

Потому что устал быть один.

— Хотел… обсудить общее увлечение книгами.

— И встречаться вы начали в тот же день из-за этого увлечения?

— То было после аварии. И нет, не только.

— Ясно…

Всё ещё не полностью убеждённая, всё же Тидзуру, казалось, была готова временно отступить.

По крайней мере, у неё больше нет внятных оснований, чтобы обвинять Котори касательно появления при странных обстоятельствах.

(Теперь единственной причиной моего плохого состояния после возвращения Котори будет являться чувство вины перед тобой. По крайней мере, тебе будет так казаться.)

А самой Котори… должно быть достаточно моего чувства вины за то, что не смог спасти её из автокатастрофы.

Что же до того, что произошло на самом деле… наверное, теперь это не имеет большого значения. Я унесу это с собой. В могилу или вечность – без разницы.

(Впрочем, даже так проблема никоим образом не решается, но, по крайней мере, один из вопросов можно считать закрытым.)

Что-то в этом всём кажется неправильным.

(Наверное, потому что ничего правильного и не было?)

В любом случае… не успел я оглянуться, как мы оказались на территории центрального квартала.

— Мне нужно кое о чём подумать… я лучше пойду…

— Да, конечно.

Вновь оставшись во всех смыслах полном одиночестве, фигурка Тидзуру разворачивается и начинает медленно удаляться.

Разве лишив её причины легально обвинить Котори ты не оставил её ничего, кроме как винить себя за то, что влезла в ваши отношения?

(Может быть.)

— Семпай, – до сих пор лишь беззвучно наблюдавшая за нашей перепалкой Котори вновь обратилась ко мне.

— Что?

— Ты ведь… солгал ей, не так ли?

(Кажется, я всю жизнь только и делаю, что всем лгу…)

— С чего ты взяла?

— Потому что…