Божественный дикарь Глава 171

Глава 171.

Я никогда не замечал, насколько велики боевые кони. Я имею в виду, что лошади - это большие животные, но боевые лошади кажутся совершенно другими животными. Ростом более двух метров, их плечи выше моей головы, а туловище достаточно большое, чтобы на нем можно было растянуться, если предположить, что ты вообще способен взобраться на одного из этих разъяренных бегемотов. Двигаясь легким галопом, их копыта наполняют лес громоподобным темпом, их мускулистые тела легко поддерживают быстрый темп в течение нескольких часов подряд.

Бегая рядом с массивными зверями, Мафу кажется крошечным по сравнению с ними, он примерно вдвое меньше. Квины все же лучше, потому что в конце концов лошади все еще лошади. Никакое количество тренировок не может компенсировать один простой факт: они - добыча. Пугливые твари настороженно поглядывают на моего круглолицего хищника, глубоко обеспокоенные его присутствием, только их доверие к всадникам успокаивает их рядом с Мафу. Опять же, это может быть интерпретация моих собственных эмоций, и лошади просто завидуют постоянному потоку яблок, которыми я кормлю Мафу. Последнее, что мне нужно, это чтобы он проголодался и решил, что чей-то конь будет хорошей закуской, особенно учитывая мою нынешнюю компанию.

По какой-то причине меня поставили во главе нашей процессии, на почетное место. Честное слово, я был бы гораздо счастливее, если бы ехал сзади, весь в пыли. По крайней мере, тогда я мог бы расслабиться, закутаться в одеяло и лечь на толстый мягкий мех Мафу. Вместо этого я вынужден соблюдать приличия, сидеть прямо, с глазами на уровне груди двух красавиц, не в состоянии наслаждаться пейзажем из страха потерять голову.

Буквально. Ну, и фигурально, но в основном буквально.

Справа от меня, поджав колени, сидит в седле печально известная кровожадная Шрайк - воплощение скромной аристократки, отправившейся на дневную прогулку. Ее изящные ножки болтаются рядом со мной, достаточно близко, чтобы дотянуться до меня, ее развевающийся халат обнажает бледную шелковистую кожу икр. Это свидетельство моей силы воли - я еще не пускал слюни и не пялился, мышцы шеи напрягались, когда я смотрел вперед, не обращая внимания на дразнящее зрелище, прочно сидящее на периферии. Ее темные металлические наручи украшены внушительными шипами, что добавляет грозность в ее внешность.

У Бошуи есть такие же наручи, хотя и не такие острые, и я помню, что видел отца Болао, бывшего номер два на мосту Хань Бохай, одетого в полный комплект, который включал поножи, коленные и локтевые щитки, всего восемь духовных оружий. Можно с уверенностью предположить, что клан Хань практикует некоторые кулачные искусства, и мне нравится, как их оружие является также и броней, но отсутствие возможности атаковать на расстоянии беспокоит, особенно по сравнению с чем-то вроде копья. Даже с семейным уклоном, я не могу не думать, что любовь Болао к шипам на ее духовном оружии как-то связана с ее прозвищем.

У сорокопутов (Shrike – «сорокопут») есть привычка пронзать свою добычу.

Я одновременно напуган и возбужден ею, что, вероятно, многое говорит о моем психическом здоровье. Ничего хорошего, но многое. Я молюсь, чтобы это гормоны и безбрачие превратили меня в помешанного на сексе маньяка, но что-то подсказывает мне, что это в основном моя природа, и я никогда не вырасту из этого. Я имею в виду, что у других мужчин моего "возраста", похоже, нет никаких проблем с контролем над собой.

Слева от меня, настоящая Валькирия в сверкающих серебристо-черных доспехах, уверенно сидит в седле Ючжэнь -женщина, уютно устроившаяся в своей стихии. Имея дело с бесконечным потоком вопросов, ее помощники докладывают один за другим, прежде чем отправиться выполнять ее приказы. Координируя тысячи войск на массированной развертке во время многочасовой езды, она, кажется, намерена не оставить камня на камне при нашем прохождении. Не думаю, что я создан для командования, я едва могу уследить за сотней солдат, не говоря уже о десяти тысячах. Одного количества вещей, которые ей нужно принять во внимание, достаточно, чтобы у меня закружилась голова. Окружать позиции, перекрывать поисковые сети, линии снабжения и многое другое, у меня кружится голова, когда я слышу об этом, в то время как Ючжэнь без колебаний отбарабанивает каждый приказ, используя эту смешанную армию солдат в полном объеме.

А может, и нет. Она проходит через все это, и я просто не знал никого лучше. Я имею в виду, что я знаю о логистике? Дерьмо все, вот что. Тем не менее, есть что-то в женщине, которая контролирует себя, что щекочет мое воображение, первобытное желание увидеть, как она подчиняется мне. Это женоненавистничество? Может быть, немного, и определенно шовинистично, но я не хочу причинять ей боль или что-то в этом роде. Я просто хочу видеть ее идеальные светлые волосы в беспорядке, когда я разрываю ее броню, в ее глазах страх переплетается с желанием...

Нет. Нельзя. Ты помолвлен. Остановись.

Солнце начинает садиться, прежде чем Ючжэнь просит остановиться. Собравшись со своими товарищами-прапорщиками, я вежливо игнорирую кривоногую походку Зиана и Хань Бошуи, расчесывая Мафу, двое избалованных, не привыкшие к длительным периодам верховой езды. Ха, еще один плюс русеквинова, с ними самая плавная поездка на севере. Дастан, невозмутимый нашим долгим путешествием, - последний прапорщик из присутствующих здесь, остальные восемь офицеров либо не могут доказать свою чистоту, либо притворяются неадекватными, чтобы избежать участия. Это то, что я должен был сделать, если бы был умней, но нет смысла плакать из-за пролитого молока. Я застрял в этой неразберихе, мне просто нужно довести дело до конца, не облажавшись.

Довольно сложная задача, учитывая мой послужной список.

Работая в холодном молчании, мы не спеша ухаживаем за лошадьми и ставим палатки, а пока нам почти нечем заняться. Хотя мы официально здесь, чтобы помочь, маловероятно, что Ючжэнь поручит нам какое-либо опасное задание, так как мы слишком ценны, чтобы рисковать нами. Вместо этого она намерена держать нас поблизости, позволяя нам защищать ее охрану и отпускать наших телохранителей для настоящей работы. По крайней мере, по данным Джерела, но кто знает прав ли он. Сомневаюсь, что у него есть хоть какие-то сведения о майоре, даже если он уже давно работает с ней.

Без слуг, Зиан и Бошуи борются с непривычной работой по установке палатки, слишком гордые, чтобы просить помощи у более компетентного Дастана. Приятно видеть, что непоколебимый Ситу Цзя Зиан так обеспокоен простой задачей, но, опять же, я иду по большой дороге и делаю вид, что не замечаю его трудностей. Ха, дипломатия не так уж и сложна. Просто держу рот на замке. Проще простого.

Дастан уходит собирать хворост, а я приказываю Мафу выкопать яму для костра в центре нашей площади. Я бы хотел увидеть, как их гигантские мускулистые лошади попытаются сделать то же самое. Еще один плюсик квинов, они могут помочь с домашними делами. Что у нас есть: более хищные, более плавная поездка, помогает копать, и я думаю, мы можем добавить их симпатичность в список. Лошади, что у них есть, - это размер. Вперед, квины, мы побеждаем, 4-1.

...Ладно, сидеть ниже всех раздражало меня больше, чем следовало бы. Никому не нравится чувствовать себя маленьким или маргиналом. У меня даже палатка меньше, чем у них, их достаточно высокая, чтобы стоять в нем, в то время как в моей едва ли можно было сидеть, палатка для одного. Хорошо, это очко для лошадей, они способны нести больше. 4-2.

Неизбежное случается, и в конце концов у нас заканчивается работа, поэтому мы вчетвером праздно стоим у костра, настороженно наблюдая друг за другом. Я ожидал, что Зиан и Бошуи объединятся против нас с Дастаном, но, судя по их постоянному обмену взглядами и ухмылками, их отношения отнюдь не сердечные. Их палатки даже не рядом друг с другом, что означает, что Зиан предпочел бы спать рядом со мной, чем со своим членом Общества. С другой стороны, я уверен, что они отбросили бы свои разногласия, если бы Дастан присоединился ко мне, чтобы противостоять им, но сейчас каждый из нас сам по себе.

Боже, это хуже, чем в школе, я задыхаюсь от неловкого напряжения и выдуманного мужества. Все пытаются изобразить сильного, молчаливого одиночки, слишком гордоые, чтобы сидеть, несмотря на усталость от путешествия. Покрытый пылью, Зиан демонстративно стоит, заложив руки за спину, притворяясь безразличным к ситуации, в то время как Бошуи смотрит вдаль с задумчивым видом созерцания. Дастану немногим лучше, он застенчиво улыбается, встречаясь со мной взглядом, и едва заметно пожимает плечами в усталой покорности. Ему не нравится игра, но он вынужден играть, иначе он потеряет всякое уважение. Или, может быть, он хочет, чтобы я так думал, играя в более глубокую игру, чем кажется, пряча свои политические устремления за честным лицом.

Каждый из нас, не желая уступать первым, продолжает свое бессмысленное противостояние в молчании. Все это так по-детски, так почему я не могу быть взрослым и сдаться? О нет, это я... Я беспокоюсь о репутации? Что происходит? Я стал тем, кого ненавижу.

— Офицер Падающий Рейн. — Мило улыбаясь, Болао бочком подходит ко мне, она качает головой в притворном неодобрении, ее солдаты маршируют за ней. - Маленькая птичка сообщила мне, что вы собираетесь спать под потрепанным одеялом, а это не годится. Такому вдохновляющему молодому герою, как вы, требуется подходящее вдохновляющее жилище, каким бы временным оно ни было. Вы потеряете уважение ваших солдат, живущих в таких жалких условиях. — Вытянув длинные тонкие пальцы, она щиплет меня за нос, и я изо всех сил стараюсь не упасть в обморок от ее улыбки. —Правила должны соблюдаться. Повернувшись с еще одной насмешливой гримасой, она тычет пальцем в Зиана и Бошуи. - А вы двое, ваши палатки никогда не пройдут проверку, к стыду своему.

Это несправедливо, монстры должны выглядеть как монстры, а не как безупречные, стройные дворянки.

— Простите, эээ... Леди Болао? Палатка обычного размера не помещается на моем скакуне, поэтому я оставил ее с фургонами.

Подмигивая, Болао улыбается и гладит мою руку, ее глаза цвета ярких листьев.

— Пожалуйста, у меня нет военного звания или титула, называйте меня Болао. — Когда я киваю, ее улыбка становится шире, и мое сердце трепещет. — Я так и думала, что все будет именно так, поэтому захватила для тебя запасную палатку. — Закусив губу, она смотрит на Мафу, распластавшегося на животе в грязи. — У этих русеквинов есть свои ограничения, но они увлекательные животные... могу я его погладить?

— Пожалуйста. — Мафу радостно щебечет от внимания, Болао гладит ленивое животное и болтает с Дастаном, пока я устанавливаю свою палатку, тронутый этим жестом. По обе стороны от меня Зиан и Бошуи также трудятся под руководством "претендентов" Болао, тяжеловооруженных ветеранов-солдат, которые следуют за ней повсюду, их глаза горят от усердия, когда они смотрят на нее. Я могу понять, почему, она невероятно харизматична, с пленительным взглядом и обаятельным отношением, дружелюбна, не будучи кокетливой, но намекая на возможность романтики. Тонкая линия, по которой она хорошо ходит, мне еще предстоит увидеть больше, чем намек на ее безжалостную и жестокую натуру, много раз почти ускользавшую под ее чарами, несмотря на мои оговорки.

Что я могу сказать, я обожаю красивые улыбки.

И сиськи. Сиськи волшебные.

*****

Кряхтя от напряжения, Зиан вытер лоб и отступил назад, чтобы оценить свою работу. Высокий, гордый шатер, теперь, когда он использовал все колышки и шесты, все изменилось. Отряхнув рукава, он благодарно кивнул претенденту, который проводил его, прежде чем присоединиться к остальным за едой у огня. Благодаря силе социального обаяния Шрайк вовлекла их всех в разговор, задавая вопросы об их героизме, чтобы они могли хвастаться без стыда, ловко маневрируя вокруг щекотливых тем и социальных ошибок. По мере того как продолжалась трапеза, Бошуи, казалось, все больше расслаблялся рядом со своей печально известной кузиной, и даже Дастан быстро попал под ее чары. Только Рейн оставалась сдержанным и настороженным, молча наблюдая за происходящим, сидя рядом с мохнатым китом, которого он называл квином. С лицом безухой собаки, ее толстая голова лежала на коленях Рейна, уставившись на еду с очевидной жадностью.

Странные существа эти квины, но стратегически, они открыли совершенно новые пути атаки. Скоростная кавалерия в предательской местности, возможности были безграничны. Погруженный в свои размышления, Зиан вполуха слушал, как Дастан потчевал их своими притязаниями на славу.

— Палач Горцев был гигантом, его двуручный меч был больше моего роста. Вооруженный только мирским щитом и топором, я задрожал, когда он с вызовом взревел, из его рта вылетела слюна. Мы обменивались ударами взад и вперед, мой щит рассыпался на куски одним ударом, мои руки немели от каждого следующего удара, пока, наконец, будучи не в состоянии больше держаться, мои руки не упали по бокам, топор болтался на ремешке.

Офицер-простолюдин обладал склонностью к драматизму, и Зиан оказался втянутым в эту историю.

— Вы изображали слабость, да? Заманивали его в ловушку.

Усмехнувшись, Дастан покачал головой.

— Именно это я и говорю дамам, но он действительно побил меня. Я был бы мертв, если бы этот идиот не хвастался так долго, что я снова смог пользоваться руками. Когда он поднял оружие для смертельного удара, я нырнул вперед и выпотрошил его. Потом я отполз в сторону и смотрел, как он истекает кровью, измученный и опустошенный. Если бы он смог остановить кровотечение, я бы ничего не смог сделать, чтобы остановить его.

— Хорошо сражались, вы настойчивый человек. — Вмешался Бошуи, многозначительно ухмыляясь Зиану. — Очень похоже на нашего товарища офицера, Падающего Рейна.

Вот ублюдок. Тактично проигнорировав колкость, Зиан отхлебнул чаю и краем глаза взглянул на Рейна, а коротышка уставился на Бошуи, поняв, что его используют. Хорошо, пусть Бошуйская дуэль будет с Рейном, какое зрелище. Как будто весь мир забыл, что Рейн победил двух других восходящих звезд Общества, и только упомянул о поражении Зиана.

— Ну же, кузен, где твои манеры? — Как всегда дипломатична, Шрайк мило улыбается и кивает в знак извинения. — Пожалуйста, не обижайтесь, мой отец так его любит, что у Бошуи голова распухла, как у свиньи.

— Я ничего не думаю об этом. — Или о нем, но Зиан не хотел высказывать свое мнение. Она, казалось, любила Бошуи, и даже дядя не смог бы отомстить за Зиана, если бы Сорокопут убила его во время Чистки.

— Давайте двигаться дальше. Притворяясь виноватой, Шрайк оглядела каждого из них, опустив голову и трепеща ресницами. Клянусь Матерью, она была прекрасна, но, как говорила мать, у самых красивых цветов были самые острые шипы. — Мне нужно кое в чем признаться. Я присоединилась к вам не только для того, чтобы разделить трапезу. Вы четверо – лучшие молодые воины Севера, представляющие целое поколение восходящих героев. Независимо от того, благородного или простого происхождения, городского или горного, каждый из вас отмечен величием.

Опять лесть. Сопротивляясь желанию фыркнуть, Зиан тихо фыркнул, хотя это не ускользнуло от ее внимания. Приняв критику как должное, Шрайк с улыбкой продолжила:

— Я не любитель пустой лести, Ситу Цзя Зиан, Я просто констатирую факты. И мужа я тоже не ищу, хотя могла бы подумать об этом. Я хочу сказать, что независимо от ваших индивидуальных желаний, ваши сверстники будут искать у вас руководства и наставлений. Каждый из вас занимает лидирующее положение, в чем и заключается суть дела. Чистка... неприятный опыт для всех участников, последствия разнообразны и обширны. Я надеюсь использовать это время, чтобы подготовить вас к тому, что ждет впереди.

Из-за своей дерзости она надеялась найти плененную аудиторию, чтобы излить на нее свою риторику, требуя еще претендентов в свое окружение, сумасшедших последователей, которые помогали бы ей в ее темных фантазиях. Бошуи подхватил то же самое и встрял, расстроенный и смущенный.

— Кузина, мы понимаем всю серьезность ситуации. Тебе не нужно беспокоиться, мы будем выполнять твои приказы.

Потянувшись, чтобы похлопать его по руке, Шрайк грустно, почти правдоподобно улыбнулась.

— Я беспокоюсь не о твоем послушании, а о том, что будет дальше. Это не битва, где ты убиваешь, чтобы выжить. Это резня, простая и ясная, резня ваших сограждан, людей, которые ищут у вас защиты. Они умрут медленно, крича от боли и гнева, проклиная вас, осуждая вас, и это очернит вашу душу. — Оглядевшись вокруг костра, она посмотрела на каждого из них по очереди, ее навыки не шли ни в какое сравнение. — Возможно, тебя не волнует их положение, но я была не так сильна. Мне было двадцать пять лет, когда я пережила свою первую чистку, и когда она закончилась, я почувствовала столько отчаяния, столько ненависти... Я хотела отомстить за несчастных, наказать тех, кто виноват, и чуть не сделала то, о чем долго бы жалела. К счастью, мой учитель увидел мою боль и отвел меня в сторону, объяснил мне реальность и риск в игре. Я молюсь, чтобы сделать то же самое для вас. Давайте, я отвечу на все ваши вопросы, спрашивайте.

При упоминании о ее учителе настроение вокруг костра быстро упало, страх заставил Зиана сидеть неудобно. После долгого молчания, Бошуи вышел вперед и заговорил.

— Никаких вопросов, я понимаю необходимость. Дядя часто говорит об этом.

Наконец, на мгновение искреннего волнения, Шрайк дрогнула, ее улыбка исчезла. Она мгновенно пришла в себя, но Зиан спрятал знания для дальнейшего использования. Отец не одобрял ее выбор профессии? Конечно, он хотел, но ее беспокоило, что он не поддерживает ее выбор. Зачем он так? Ее поступки сделали ее изгоем, на десять лет старше Зиана и все еще незамужем, несмотря на свою красоту. Какой сумасшедший человек мог даже подумать о том, чтобы лечь с Жрицей? Лучше стать евнухом и вступить в Кающееся Братство.

Словно прочитав его мысли, она подняла бровь. Покачав головой, Зиан ответил строчкой из собственного катехизиса.

— Мы делаем то, что должны. Убить тысячи, чтобы спасти миллионы - необходимая, хотя и неприятная задача, но такова ноша, которую мы несем. —Каждое ее слово было правдой, но мало кто так радовался Чистке, как она, рассказы о ее излишествах заставляли закаленных воинов дрожать от страха

Поджав губы в ответ на его слова, она двинулась дальше, не в силах придраться к нему. Дастан также утверждал, что у него нет вопросов, но когда она ткнула пальцем в Падающего Рейна, он сидел молча, глядя на огонь. Зиан видел, что вопрос уже готов сорваться с его губ, и больше всего на свете хотел закричать, но было слишком поздно.

—... Я не понимаю.

Закрыв глаза, Зиан молился о душе Рейн. Как этот идиот дожил до взрослого возраста?