Секретный Гардероб Герцогини (KR) (Переведено) Глава 247.

”О!”

Но затем он услышал восклицание женщины, которая была удивлена, увидев мужчину, лежащего на земле.

“Эй…”

Он думал, что женщина просто пройдет мимо, но она подошла к нему и положила руку ему на плечо. Затем она проверила его пульс, вероятно, чтобы проверить, жив ли он еще.

’Теперь она будет рыться в моих карманах.’

До этого он принимал гостеприимство людей как должное, но после того, как вошел в мир тьмы, он узнал, что все дается только в обмен на цену. Теперь, когда он был слепым, он просто хотел, чтобы она не пинала его, когда узнает, что у него ничего нет.

“Ты в порядке?”

Он вовсе не был рад привлечь ее внимание. Ему не нравилось, что она нарушает его покой, но у него не было достаточно сил, чтобы убрать ее руку.

“Это солнечный удар?”

Ее бормотание дало ему понять, что сейчас день, и, очевидно, его лоб был горячим не из-за лихорадки, а из-за солнечного света.

Вскоре что-то металлическое коснулось его губ. Он испугался, что это какая-то пытка, и вздрогнул, но тонкая рука, державшая его сейчас, была так крепка, что он не мог сопротивляться.

“Это вода. Пей.”

Услышав это, он открыл рот. В рот ему попала немного соленая, но холодная вода. Это было так хорошо. Он забыл, что только что искал вечного покоя, и глотнул воды.

“Гм, ты же не видишь, правда?“ - Спросила женщина, вытирая платком его вспотевший лоб. Он съежился от этого вопроса.

Те, кто пытал и допрашивал его, часто насмехались над его слепотой. Поначалу он просто отмахивался от этого, как от глупых вещей из уст глупых людей, но со временем это заставило его съежиться.

Однако ... в голосе женщины не было злобы. Он не мог злиться или обижаться. Это просто сделало бы его человеком, которого легко обидеть глупыми словами. Он убрал бутылку с водой и слегка кивнул.

”А, понятно.”

Женщина осторожно коснулась его глаз. Ему это не нравилось, его тело замирало от страха всякий раз, когда кто-то прикасался к нему. Много лет назад он бы без колебаний отмахнулся от этой руки…

Он не хотел признавать этого, но он изменился. Он превратился из великого человека, который ничего не боялся, в дурака, который боялся всего.

“Не хочешь ли ты поехать в аббатство, где я живу? Наши священники посмотрят на тебя. Я думаю, что для тебя будет лучше выздороветь.”

А дураки боятся всего, даже доброты. Он был всего лишь бродягой на улице, и он заслуживал, чтобы с ним обращались как с бродягой. В мире, который он знал, доброта существовала только тогда, когда для нее была цель. Неужели она собирается помочь ему выздороветь, а потом принудить к каторжным работам? Однако, он был слеп.

“Ты можешь уйти, если захочешь, когда поправишься.”

“Почему ты так добра ко мне?”

”О! Ты можешь говорить. Это хорошо.”

Она продолжала говорить, но не ответила на его вопрос. Она несла его на руках. После долгого голодания у него не осталось ничего, кроме костей и кожи, но он совсем не был легким. Впрочем, это ее нисколько не беспокоило, как будто она привыкла таскать за собой людей.

“Меня зовут Рубика. А тебя?”

Она спрашивала его имя. Он чуть было не сказал "Эдгар", но это имя не пошло ему на пользу. Ему едва удалось убежать. Он годами готовился узнать привычки и распорядок своих мучителей, прежде чем, наконец, сбежать.

После этого его не схватили, и это было чудом. Возможно, они больше не заботились о нем теперь, когда он был бесполезен, тем не менее, он все еще боялся.

“…Арман.”

После некоторого раздумья он выбрал имя среди длинного ряда имен, которые у него были в прошлом.

“Это хорошее имя. Ну, Арман, куда ты собрался?”

Он надеялся, что, назвав свое имя, она перестанет говорить, но она продолжала щебетать, как птичка.

‘У нее нет причин быть такой доброй ко мне.’

Доброта никогда не была свободной. Почему она пытается узнать, куда он направляется? В голове у него зазвучал сигнал тревоги, предупреждающий о необходимости соблюдать осторожность.

“Аббатство Хюэ.”

Но он слишком давно не встречал такого доброго человека. Его губы, которые оставались закрытыми даже при различных пытках и угрозах, на этот раз раскрылись так легко. Он не мог поверить, что был таким слабым человеком, который поддался на каплю доброты.

“Аббатство Хюэ?”

Она остановилась, услышав его ответ. Внезапный страх охватил его. Может, он сказал что-то не то? Он попытался вспомнить, какой из богов был в плохих отношениях с последователями Хюэ, но ничего не вышло. Даже более могущественные и сильные боги не хотели становиться врагами Хюэ.

Бог любви был добр, но он был способен причинить величайшую боль. Он не знал, что это за боль, но чувствовал, что ему будет очень больно, если эта добрая женщина бросит его сейчас.

”Хорошо, потому что именно туда мы сейчас и направляемся!”

Ее голос был таким ярким, в нем не было ни капли мирового зла. Судя по голосу, ей было не больше двадцати, но по тому, как она проверяла его пульс и поддерживала на ходу, он понял, что она намного старше его.

Это заставило его почувствовать то, что он чувствовал до того, как попал в ловушку тьмы, чего не случалось уже долгое время. Ее странно знакомый голос заставил его открыться ей меньше чем за час.

“Вы сказали, что собираетесь собирать фрукты, а вместо этого подобрали мужчину?”

Когда они подошли к аббатству, он услышал сердитый голос. Конечно, не было такого места, где такой бесполезный человек, как он, был бы желанным гостем. Его вот-вот выгонят, и это будет правильно.

“Ну, хватит пялиться на нас. Подойдите и возьмите его за другую руку.”

Тем не менее, она уже не раз проходила через это и не позволяла ругани добраться до нее. Хотя голос священника звучал недовольно, он тут же подошел и взял его за другую руку.

”Я думаю, он страдает от солнечного удара. Я дала ему всю воду, которая у меня была, но этого недостаточно.”

“Я думаю, что мы должны дать ему немного отдохнуть внутри, а затем принести ему что-нибудь поесть.”

Они расстелили одеяло в прохладном помещении и положили на него мужчину. Затем Рубика встала, чтобы уйти, но он схватил ее за рукав. Это был ребяческий поступок, на который способны только пятилетние дети, поэтому он смущенно покраснел. Он попытался разжать руку, но она схватила его за обе руки.

“Зачем ты пытался сюда попасть?”

Она привыкла начинать разговор так, чтобы не наступило неловкое молчание. Однако мужчина не мог придумать хорошего ответа. Кто-то посоветовал ему отправиться в аббатство Хюэ, но он не сказал, зачем.

“О, ты можешь не говорить мне, если не хочешь.”

Рубика восприняла его молчание по-другому. В войне, в которой участвовали люди, монстры и даже драконы, аббатство Хюэ было единственным убежищем.

Многие, кому предстояло умереть с голоду, пришли за помощью.

Она не знала, через что прошел человек, которого она спасла сегодня. Он был весь в шрамах и очень боялся, но казался довольно упрямым и гордым. Он, должно быть, много страдал, чтобы зависеть от нее, несмотря на то, что у него была такая личность. Рубика продолжала говорить с ним своим приятным голосом.

Это позволило ему медленно расслабиться, в то время как он слушал, чтобы узнать, что он мог о этом месте.

’Здесь много больных людей.’

Он слышал какие-то шаги и стоны. Поскольку каждый шаг отдавался эхом, комната, в которой он находился, должна была быть довольно большой. Удивительно, но казалось, что они ухаживают здесь за бедными и ранеными.

‘Место для почитания бога любви...’

Справедливость давно исчезла с лица земли. Его удивляло, что здесь еще оставалось место великодушию. Как бы то ни было, он испытал облегчение, узнав, что здесь ему не причинят вреда.

Это, естественно, заставило его руку держать Рубику с меньшей силой. Она поняла, что он почувствовал облегчение, и попросила монаха-мужчину приготовить ему ванну.

Вода была холодной, но он был так счастлив, что наконец-то принял ванну, что даже заплакал.