Секретный Гардероб Герцогини (KR) (Переведено) Глава 33.

После того, как она начала работать в аббатстве, она часто плакала. То, что заставило ее плакать, не было ни строгими священниками, ни голодом. Это были пациенты.

“Сестра, мне так одиноко. Ты можешь меня утешить?”

Когда она впервые услышала это от пациента-наемника на кровати, то приняла слово "утешение" за его обычное значение.

“Можно я спою для вас? Или вы хотите, чтобы я что-нибудь прочла?”

Это заставило остальных пациентов смеяться.

“О, сестра. Ты такая наивная.”

“Не такое уж это утешение.”

“Там, там.”

“...там?”

Наемник указал себе между ног, и Рубика поняла, что он имел в виду под "утешением". Затем ее лицо стало красным, как помидор. Она ничего не могла сказать и вышла из комнаты, заливаясь слезами.

“О, но ты уже достаточно взрослая, чтобы знать все. Почему ты так серьезно к этому относишься?”

“Я просто пошутил. О, ты очень серьезно относишься к шуткам.”

Когда Рубика вернулась и сказала им не делать этого, эти комментарии были тем, что она получила взамен.

Но еще хуже было то, что она разрыдалась от насмешек наемника, они стали дразнить ее еще больше.

“Ты плакала из-за этого? Ты девственница? Хаха.”

Они смеялись и любили, когда она выглядела обиженной или умоляла их не делать этого.

Рубика всерьез задумалась, не стоит ли ей покинуть аббатство, которое было довольно безопасным во время войны, и отправиться в горы или еще куда-нибудь. И вот однажды жрица Лефена вызвала ее к себе.

Рубика в страхе шла в ее кабинет. Жрица была строгой, поэтому она думала, что будет ругать ее за то, что та не справилась с проблемой.

“Сестра Рубика, я думаю, вы знаете, зачем я вас вызвала.”

“… да.”

Рубика даже не нашла в себе мужества взглянуть ей в лицо и просто уставилась на кончики своих ног. Она была так напугана, что не могла сделать ни одного шага от двери.

“Посмотрите на меня. Почему вы смотрите вниз, когда вы не сделали ничего плохого?”

Рубика удивилась этому и подняла глаза. Лефена усадила ее рядом и дала чашку теплого медового чая, который раздавали только священникам.

“Я все слышала.”

“Жрица Лефена.”

Рубика подумала, что Лефена женщина из стали, и расплакалась, когда жрица тепло заговорила с ней. Однако Лефена с отвращением протянула Рубике носовой платок.

“Не плачьте. Я ненавижу, когда люди плачут передо мной. Я позвала вас, чтобы решить этот вопрос, а не видеть, как вы плачете.”

"...хуп. Да, сестра Лефена... я даже просила их наедине не говорить мне таких вещей... но они дразнят меня еще больше. Я не знаю, что делать. Не могли бы вы поговорить с ними?”

Взмолилась Рубика, но Лефена только вздохнула.

“Конечно, могу, но это только заставит их дразнить вас еще больше.”

“Даже больше?”

“Они могут называть вас трусишкой, прячущейся за моей спиной. Они могут даже затаить на вас злобу и попытаться отомстить.”

Руки Рубики дрожали. Они не обращали внимания на ее просьбы и дразнили ее еще больше. То, что сказала Лефена, было весьма вероятно.

“Тогда что же мне делать?”

“Рубика, вы можете найти в себе мужество?”

“Мужество?”

“Если быть точным, то смело поднимайте средний палец на пациентов, которые насмехаются над вами.”

Рубика забыла о своих трясущихся руках, тупо уставившись на Лефену. Однако глаза жрицы были серьезны.

“Они наемники. Они живут с понятием сила. Как я силен, скольким людям отдаю приказы, кто мне подчиняется. Они упали на дно мира наемников, потеряв руку или ногу. Они находят свою потерянную самооценку, когда дразнят вас. Я все еще могу издеваться и унижать кого-то, так что я не на дне.”

”...то есть вы предлагаете мне понять это и просто страдать?”

“Нет.”

Лефена покачала головой и взяла Рубику за руки.

“Эта самооценка-сплошная ложь. Фальшивая самооценка.”

“Тогда что же мне делать?…”

"Бить и ломать нос, который поднялся к небу с этой фальшивой самооценкой.”

”Что?”

”Я знаю, это будет нелегко, так как у вас добрая натура, но это часть процедуры по исцелению пациентов. В следующий раз, когда они будут дразнить вас, подними средний палец и скажи, что вы не подпустите таких старых и уродливых мужчин.”

Рубика был удивлена, когда услышала такую речь от жрицы.

“Смогу ли я это сделать?”

“Это необходимый шаг в их лечении.”

Рубика была озадачена, но Лефена взяла ее за руки и твердо сказала:

... необходимый шаг для лечения.

Рубика кивнула в ответ и набралась храбрости. Когда один из пациентов снова произнесла слово "утешение", она подняла средний палец, как велела ей Лефена.

“Я никогда не дам себя такому уродливого и старому, как ты!”

На короткое мгновение в комнате воцарилась тишина.

Пациент, который продолжал дразнить ее, выглядел ужасно удивленным. На мгновение Рубика испугалась, что ее могут обвинить в таких словах.

“Хахахахаха!”

”Ха! Она поймала тебя, она поймала тебя!”

“Почему ты сказал ей такое? На этот раз ты зашел слишком далеко.”

“Ну, ты и в самом деле очень уродлив и стар.”

К ее удивлению, остальные заговорили за Рубику и начали дразнить пациента, который издевался над ней.

Его лицо стало томатно-красным, и он проворчал: “Неужели я не могу даже пошутить?". С того дня он больше никогда не дразнил Рубику. Когда все его раны затянулись и он был готов покинуть аббатство, он подозвал ее и извинился.

В тот день она получила ценный урок.

Когда она еще маленькой девочкой узнавала о манерах леди, ее книги учили ее не говорить неприличных вещей, так как это только опозорило бы ее саму. Но в данном случае произносить ругательства не означало позорить себя.

Не нужно сожалеть о том, что вы говорите резко и задеваете его или его гордость, иначе он будет продолжать жить с искаженной гордостью и делать неправильные вещи…

***

И вот теперь Рубика решила щелкнуть Эдгара по носу, высокомерного человека, который знал только себя и продолжал говорить, не уважая ее.

Она открыла глаза.

Скоро они должны были подъехать к особняку. Нужно было во всем убедиться, пока не стало слишком поздно. Она посмотрела ему прямо в глаза и смело заговорила:

“Тогда почему ты продолжаешь говорить со мной свысока?”

Длинные ресницы Эдгара дрогнули.

”Что?”

“Чтобы иметь хорошие отношения между мужем и женой, они должны уважать друг друга. Если тебя действительно волнует мое положение, я думаю, что было бы лучше сделать это, ваша светлость, вместо того, чтобы показывать себя целующимися перед другими.”

Эдгар не мог решить, как определить удивление, которое он испытывал. Будет ли он целовать ее время от времени, теперь уже не имело значения.

Он не мог придумать ничего, что могло бы опровергнуть эти слова. Тем не менее, было что-то, что он не мог отпустить, не указав на это.

“Пожалуйста, перестань называть меня "ваша светлость". У меня есть имя, Эдгар.”

В конце концов, теперь они женаты. Ему не нравилось, что Рубика продолжает называть его ваша светлость.

“Но ваша светлость не уважает меня и говорит со мной так, как будто я ниже. Как я смею называть тебя Эдгаром?”

Эта женщина была очень жесткой. Эдгар сжал висок от внезапной головной боли. Он не мог заставить себя говорить "вежливо" с Рубикой. От одной мысли об этом у него по коже побежали мурашки.

”Муж и жена должны уметь уважать друг друга.”

Рубике не нравилось, что этот высокомерный человек обращается с ней как со своей подчиненной. Хотя это было только для маскировки, они были супружеской парой.

Ей всегда не нравились мужчины, которые плохо обращались со своими женами. Даже ее дядя был добр, по крайней мере, к своей жене.

"...нужно ли говорить как-то особенно, чтобы уважать друг друга?”

Эдгара это не убедило. Рубика посмотрела на него и решила врезать этому высокомерному герцогу по носу.

”Прекрасно, Эдгар. Тогда с этого момента я буду говорить с тобой свободно.”

“... что?”

Эдгар не мог быть более удивлен.

Даже наследный принц не мог говорить с ним свободно. Король беспокоил Эдгара, уговаривая его сделать изобретения, которые сделают его королевство еще богаче. Но в то же время он опасался, что может обидеть Эдгара и получить взамен ничего.

Он всегда был выше всех на протяжении всей своей жизни. Никто не мог сравниться с ним. Нет, их было несколько, но теперь они давно ушли.

“Муж и жена равны. И ты только что сам сказал, что определенный способ общения не важен, чтобы уважать друг друга!”

Эдгар почувствовал боль в затылке. Ему казалось, что в голову вонзаются иглы. Он никогда не сталкивался с серьезными проблемами. Однако на этот раз у него не было другого выбора, кроме как признать, что он столкнулся с самой трудной проблемой, с которой когда-либо сталкивался.

Как он ни старался, ему не приходило в голову ничего, что можно было бы опровергнуть.

Черт, она использовала то, что он только что сказал.