Негодник, которому не снилась девушка-кролик Глава 3. Someone

Часть 1

---

— На сегодня закончили.

Сакута получил контрольный лист с красным штампом, поставленным круглоголовым инструктором в автошколе. Это был первый день, они прошлись по основам безопасного вождения и начали практиковаться на автомобильном тренажере. В следующий раз они пересядут на настоящую машину.

Сакута брал уроки вождения в «Офуне», в одной станции от «Фудзисавы» по линии «Токайдо». Белая статуя Каннон возвышалась над зданием станции, школа находилась от нее в пяти минутах ходьбы на север. В адресе указывался город Йокогама, но в названии автошколы затесалось «Камакура». Станция — «Офуна», адрес — Йокогама, сама школа — «Камакура». Самый настоящий фуршет из названий мест.

— Увидимся в следующий раз. Работайте усерднее, ведите осторожно.

— Спасибо, — сказал Сакута, кивнув инструктору, и направился в вестибюль.

На приемной стойке он записался на следующий урок, и на этом дело было сделано.

Должно быть, он немного разволновался, потому как, когда все закончилось, протяжно вздохнул.

Затем пробормотал под нос:

— И что теперь?

Он говорил вовсе не об автошколе. Его разум уже переключился на другое.

На главную головную боль его жизни.

Токо Киришима… она же Нэнэ Ивамидзава.

То, что она встречалась с Такуми, стало большим открытием, однако итог оказался катастрофическим. Ничего хорошего в той поездке в аэропорт Ханэда два дня назад не произошло.

Возможно, Сакуте стоит признать, что он все испортил.

Он тогда поспешил вернуться на парковку, но компактной машины Токо уже не было на месте. Как и самой девушки.

Она бросила его и уехала домой одна.

Ему пришлось добираться на поезде с шарфом для Такуми. Подарок сейчас лежал в его квартире.

Такое развитие было далеко от идеала.

И все же Такуми оставался единственной реальной надеждой. Сакута не мог придумать, как иначе вылечить «Подростковый синдром» Нэнэ Ивамидзавы. Если такой способ и существовал, на его поиски времени нет. Сегодня — первое февраля. Май окажется в коме четвертого. Слишком скоро, чтобы не волноваться.

Что можно сказать, чтобы побудить Такуми действовать? У Сакуты не было идей. Пускай он будет говорить правду, но закончится это, скорее всего, повторением фиаско в аэропорту.

Даже если Такуми верит в рассказанное, какой в этом смысл, если он все равно не может видеть Нэнэ. Прежде всего нужно, чтобы он снова начал воспринимать ее.

Вернуть воспоминание о Нэнэ Ивамидзаве — первая задача на очереди.

Но как хотя бы подступиться к ней?

Этого он не знал.

У него нет первой подсказки.

И вот из-за чего он чуть ранее произнес: «И что теперь?»

— Ты встречаешься с милейшей на свете девушкой, но почему-то не выглядишь особо счастливым, — раздался совсем близко голос.

Он поднял взгляд и увидел знакомое лицо.

Миори, на ее губах виднелась улыбка.

— Ты ходишь в эту автошколу, Мито?

— Уже получила ученические права. А ты?

— Это мой первый день.

— А-ха! Не стесняйся, спрашивай меня о чем угодно.

Она хлопнула Сакуту по плечу, ведя себя как любезный сэмпай.

— Что ты думаешь о Санте в мини-юбке? — спросил он.

— Я имела в виду о машинах.

Миори стрельнула в него взглядом, в котором читалось: «Ты понял, о чем я». И он понял. Поэтому решил спросить то, что интересовало его больше.

— Мито, ты сказала: «О чем угодно».

— Ладно, будь по-твоему. В любом случае мне надо тебе кое-что показать.

Такого он не ожидал.

— Показать мне?

У него даже догадок не было, что это может быть.

— Ты свободен? — спросила она, слегка наклонив голову. Большинство парней при одном взгляде на это выражение лица пошли бы за ней куда угодно, и Сакута исключением не стал.

— Я сегодня не работаю, поэтому времени у меня море.

— Тогда вперед! — сказала Миори, взмахнув рукой, будто знаменем.

И как по волшебству, автоматические двери автошколы открылись.

***

— Нам сюда.

Миори привела его к южному выходу станции «Офуна». Они стояли снаружи ресторана тонкацу, который расположился на первом этаже здания напротив.

— Почему тонкацу?

— Потому что у меня есть ты, Азусагава. Я хотела пойти в местечко, куда одной мне зайти сложно.

Слова самой обычной студентки.

— Здравствуйте! — крикнула она, заходя.

— Вижу, не так уж сложно, — пробормотал Сакута под нос, после чего пошел следом.

— Добро пожаловать! — бодро поприветствовала официантка. Она провела их к столику на четверых, и они уселись.

Было начало шестого, так что место пустовало — лишь пара человек в костюмах сидели в углу. Наверное, это менеджеры, пришли после работы. Такое уж впечатление они создавали.

В таком месте принято что-то заказывать. Сакута просмотрел меню и остановился на классическом тонкацу. Миори долго колебалась, пока не взяла нечто под названием «Черное кацу-карри».

— Так о чем ты хотела поговорить, Мито? — спросил он, сделав глоток воды.

— Секундочку.

Миори залезла в свою сумку. Она достала ноутбук с фруктом на логотипе.

Положила его на стол и запустила.

Нажала несколько кнопок и развернула экраном к нему.

— Об этом, — сказала она.

На ноутбуке был открыт сайт для размещения видео, в центре виднелась треугольная кнопка воспроизведения.

На стоп-кадре показывалась лишь темнота.

— Я ничего не вижу…

— Сейчас увидишь. — Миори нажала на кнопку воспроизведения.

Видео начиналось с небольшой крытой площадки. Сцена снималась вертикально с чьего-то телефона. Эта сцена была знакома Сакуте.

— А это не наш университет?

— Ага. Это с прошлогоднего конкурса красоты… Ну, теперь уже прошло-прошлогоднего.

Громкость она убавила, поэтому ему пришлось наклониться, чтобы послушать. Слышалось перешептывание толпы, будто в кинотеатре перед фильмом. Все ждали с затаенным дыханием.

— Смотри, видишь?

Миори указала на экран ровно в тот момент, когда из-за кулис вышла студентка. В белоснежном платье и с выпрямленной спиной она шла, постукивая каблуками. Нэнэ Ивамидзава использовала самую обычную модельную походку.

Ведущий произнес:

— Свой талант нам продемонстрирует Нэнэ Ивамидзава под номером один.

Под аплодисменты Нэнэ села напротив фортепиано.

Она глубоко вздохнула.

Шум толпы стих.

Спустя мгновение пальцы Нэнэ затанцевали над клавишами, и эту мелодию Сакута уже слышал.

— Это песня Токо Киришимы? — спросил он, глянув на Миори.

Она молча кивнула, вперив глаза в экран.

Длинное вступление закончилось.

Нэнэ закрыла глаза, ее голос мягко распространился по залу. Невидимая волна песни добралась и до него.

Ощущение того, как эта волна накрыла его, пришло позже, эмоции поднялись с ног до самой макушки.

Слушатели потеряли дар речи. Они, скорее всего, хотели подбодрить, захлопать в ладоши, возликовать… от души повеселиться. Но теперь они были ошеломлены.

Вот какой мощью обладало ее пение.

Сам Сакута досмотрел видео с открытым ртом.

Песня Нэнэ закончилась, ее когти даже после выступления цеплялись за сердца присутствующих.

Вскоре после завершилось и исполнение на фортепиано.

Но в зале по-прежнему стояла тишина.

И стоило лишь Нэнэ встать, они взорвались. Восторг читался в их криках.

— Ого!

— Потрясающе!

— Как настоящая!

Одна похвала за другой. Люди свистели.

Аплодисменты не смолкали.

Их страсть и не думала утихать.

Казалось, этому не будет конца.

Первым закончилось видео.

Черный экран появился тогда, когда энтузиазм толпы все еще был на пике.

— И ты глянь, сколько просмотров, — сказала Миори, указывая на статистику.

— Два миллиона…

Вот такое число было написано.

— Тут еще комментарии есть.

Миори листала вниз.

«Класс».

«У нее правда хорошо получилось».

«И в ее голосе слышится Токо Киришима».

«У них одинаковые голоса».

«Неужели это в самом деле она?».

«Выясните, кто-нибудь!»

«Она явно Токо Киришима».

— Последний комментарий оставлен в апреле. Десять месяцев назад, — заметил Сакута.

— И потом ее перестали замечать?

Быть может, так оно и было.

— У Токо Киришимы есть эта песня?

— Вот она.

Миори уже открыла нужный адрес — знала, должно быть, что он спросит об этом.

Она нажала на кнопку воспроизведения.

Музыкальное видео начало проигрываться. Оловянный северный олень на качелях в детском парке. Он видел эту игрушку раньше.

— Этот олень…

Нэнэ попросила его купить такого оленя в доме Санты в Яматэ, когда они отправились в Мотомати.

Пока он отвлекся на игрушку, прелюдия закончилась, и начался куплет. Первое же слово привлекло его внимание. Потому как прозвучало оно совсем как в выступлении Нэнэ Ивамидзавы. Первый и второй куплеты, припев и даже переход — ни в чем из этого отличий не было.

Если бы он ни о чем не знал, даже не подумал бы, что это исполняли разные певицы. Он бы предположил, что это одна и та же.

Стало очевидным, почему в тех комментариях полно людей, утверждающих, что Нэнэ — настоящая Токо.

— Если судить только по этому, я бы сказал, она правда Токо Киришима.

— В Сети тоже много кто так считает.

Сравнение двух видео сделали это мнение еще убедительнее.

— Под профилем Нэнэ Ивамидзавы куча народа спрашивают, правда это или нет.

— А ты серьезно за это взялась, Мито.

— Так ведь жуть какая… Только ты и я можем ее видеть.

Дельная мысль.

— И что ты думаешь?

— По поводу?

— Они поют похоже?

— Вроде да?

Прозвучало скорее как вопрос.

— Ты не считаешь, что она — настоящая Токо Киришима?

— Понимаешь, какое дело, я вот что еще нашла.

Миори взяла ноутбук и переключила на новую вкладку.

На экране отобразился целый список опубликованных видео. Она листала вниз, а они не заканчивались. Их было больше сотни.

На каждом изображении к видео виднелось имя Токо Киришимы.

Миори открыла одно случайным образом.

Начала проигрывать песня, та же самая, какую они только что прослушали в двух разных исполнениях. В месте, похожем на студию звукозаписи, пела девушка с длинными волосами, которой было слегка за двадцать. Камеру направили на нее сбоку.

Ее голос звучал как голос Нэнэ. Или как голос Токо Киришимы.

Одного прослушивания было недостаточно, чтобы однозначно провести различия.

— Что это? — спросил Сакута, озадаченно посмотрев на Миори.

— Самые обычные видео, на них запросто натыкаешься, когда ищешь имя Токо Киришимы в Сети. Тут сотни таких.

— И все поют как Токо Киришима?

— Угу, — твердо кивнула она. — А еще в комментариях уверены, будто нашли настоящую.

Палец Миори скользнул вниз по трекпаду.

«Она настоящая!».

«Мы нашли Токо Киришиму!»

«Тут уже точно она!»

Плюс-минус те же комментарии, что были под видео Нэнэ.

— Количество просмотров примерно одинаково.

Миори выглядела растерянной.

— Два миллиона?

Она кивнула.

— Даты публикаций видео у всех разные, но под каждым — комментарии в какой-то момент резко обрываются, прямо как под видео Нэнэ Ивамидзавы.

Тут Миори еще меньше понимала, что делать с этой информацией.

До Сакуты начинало доходить, что она хотела показать, но и он понятия не имел, что с этим делать. Если посмотрит сейчас в зеркало, увидит то же растерянное лицо, что у Миори.

— Мне сложно в это поверить… но мы ведь оба подумали, что их тоже никто не видит? — натянуто улыбнулась Миори.

— Я очень надеюсь, что это не… — не желая заканчивать мысль, Сакута умолк.

Это казалось возможным.

И именно поэтому Миори спросила.

И именно поэтому ответить он мог лишь неловкой гримасой.

Молчание было мучительным.

— М-да…

— М-да, тут я с тобой согласна.

Что бы кто из них ни сказал, ничто не снимет беспокойство.

Им только и оставалось, что обменяться вымученными улыбками.

В этот момент…

— Все готово, держите, — произнесла официантка, кладя на стол два подноса.

На одном был тонкацу Сакуты.

На другом — черный кацу-карри.

— Эм, простите… — окликнул он официантку, прежде чем она бы повернулась.

— Да? Вам что-то нужно? — улыбнулась она.

— Можете немного посмотреть это видео?

Сакута глянул на Миори, которая взяла ноутбук и показала экран женщине. Видео уже воспроизводилось.

То самое видео, которое они недавно посмотрели, с девушкой чуть за двадцать.

— Видео? Я ничего не вижу.

— А вы слышите музыку? — спросил он.

Миори увеличила громкость. Этого уровня достаточно, чтобы звук услышали в ресторане.

— Возраст, наверное, сказывается, — посмеялась женщина. — Это москитный писк? Ох, милые мои, я не готова становиться старушкой!

— Спасибо, — сказал Сакута. — Странный запрос, но вы помогли.

— Да? Что же, приятного аппетита.

Она заметила нового посетителя и ушла его приветствовать.

Миори молча закрыла ноутбук и положила в свою сумку.

— М-да-а-а-а…

Ее улыбка была очень натянутой.

Сакута представил, что и сам так улыбнулся.

А потому со всей искренностью сказал:

— М-да, и правда.

Улыбка Миори превратилась в полуулыбку.

Лицо Сакуты наверняка тоже сделалось неуверенным.

— Нам лучше, наверное, поесть.

У них имелось одно спасение — тонкацу и черный карри-кацу, оба блюда выглядели восхитительно.

— Ага. Приятного аппетита.

— И тебе.

---

Часть 2

---

— М-да, ну дела.

Сакута разошелся с Миори на станции «Офуна» и на поезде вернулся в Фудзисаву. По привычной дороге от станции до дома он раз за разом повторял одно и то же.

— М-да-а-а-а-а-а.

Когда поднимался по пологому склону.

Когда проходил парк.

Когда заглянул в почтовый ящик.

Когда поднимался на лифте.

Когда повернул ключ в двери, он снова протянул: «М-да».

Он уже потерял счет тому, сколько раз это сказал.

Все из-за того, что Нэнэ Ивамидзава оказалась не единственной невидимой девушкой?

Или из-за того, что вообще про это узнал?

Скорее всего, последнее.

Если бы только он и дальше оставался в блаженном неведении…

— М-да, ну дела, — сказал Сакута, заходя в квартиру.

Пока он снимал обувь, зазвонил телефон.

— Да-да, иду.

Он торопливо прошел по коридору.

Номер, отобразившийся на дисплее, был смутно знакомым.

Он подошел и ответил на звонок, как полагается:

— Да, здравствуйте?

В ответ услышал вдох. Человек по ту сторону, казалось, был напряжен.

— Это квартира Азусагавы?

По голосу он понял, кто звонил. Неудивительно, что номер выглядел знакомым.

Звонивший затем добавил:

— Я Фукуяма.

— Это я. Что случилось?

— Фух! Азусагава! Блин, тебе нужен телефон. Достать твой номер было чертовски сложно. Я начал с Аски с вечеринки…

— Будущая медсестра?..

На ту вечеринку пришли две девушки с факультета для медсестер, Аска и Чихару.

— Ага-ага. Меня навели на Камисато, потом — на ее парня, затем я наконец-то вышел на тебя.

— Надо же, Куними дал мой номер.

В наши дни не стоит разбрасываться персональными данными.

— Я сказал, дело срочное и серьезное, и он рассказал.

Он дозвонился до Саки, так что оба знали, кто такой Такуми. Видимо, этого было достаточно.

— Хорошо, а что ты хотел-то?

— Для начала извини за случившееся в аэропорту.

— Ты не сделал ничего неправильного.

— Я толком не слушал тебя. Понять не мог, о чем ты говоришь.

— Все в порядке.

А вот Нэнэ это тяжело восприняла. Сакута до сих пор не знал, куда она запропастилась. Он звонил ей несколько раз, но она не брала трубку.

— В тот день ты сказал, что у тебя есть дела, Фукуяма. Как, разобрался с ними?

— А, ну, я поэтому и звоню.

Как и в аэропорту, он говорил слегка понурым тоном — и вроде медленнее обычного. Вряд ли Сакуте показалось. Прежде чем он успел о чем-либо спросить, Такуми протяжно выдохнул… бессознательно, скорее всего.

— Меня позвали на Хоккайдо.

— По плохому поводу?

— Да, по плохому… Моего одноклассника со средней школы сбила машина, он скончался, — произнес он отстраненным голосом, будто говорил сам с собой.

— Вы были близки?

— Мы пошли в разные старшие школы, так что не виделись с выпуска… Но в средней мы много общались. Он перевелся к нам из Токио на втором году.

Речь, должно быть, о том переведенном ученике, про которого Нэнэ рассказала Сакуте. Тот, из-за кого она начала замечать Такуми.

— Я летел на похороны, не мог нормально думать о чем-то другом.

— Получается, я выбрал самый неудачный момент.

— Но я правильно поступил, что поспешил. Говорят ведь, похороны — они для живых. И я понимаю почему.

В тоне Такуми послышались тоскливые нотки, словно он говорил, смотря на небо над собой.

— Ты попрощался как следует?

— Да. Все слезы выплакал. Бывшие одноклассники смеялись надо мной.

Он хихикнул в попытке подбодрить себя.

Но на него снова нахлынули эмоции, и его голос дрогнул.

— Ты позвонил, чтобы поделиться со мной этим?

— Нет, в смысле, да, но… Я кое-что услышал на поминках.

— Что?

— Про хештег-дриминг.

Сакута за последние пару недель мало обращал внимания на это словосочетание. После Дня совершеннолетия СМИ почти перестали упоминать эту тему, поэтому она выпала из поля зрения, из головы.

Это уже казалось пережитком прошлого.

— На Хоккайдо до сих пор это популярно?

— Так и в Токио тоже. На каждой вечеринке обсуждают.

— Впервые слышу.

— А в соцсетях ты не лазишь, да?

— И что с тем хештегом, сэмпай?

— Это касается моего погибшего друга. Ему ничего не снилось в ночь Рождества.

— Да?

Большинству взрослых не снились эти чудовищно реальные сны. Даже среди поколения Сакуты были исключения, например Май и Токо.

— Народ думает, эти сны показывают будущее.

— Это широко распространенное мнение.

Сакута, однако, считал иначе.

— Так вот, бывшие одноклассники предположили, что если тебе ничего не приснилось, то это потому что ты умрешь.

Сакуте не приходила такая идея в голову.

Если человека в будущем не существует, как ему может приснится то самое будущее?

Простое и решаемое уравнение.

Разумное рассуждение.

— Сам понимаю, что притягиваю за уши, но ты вроде упомянул, что Сакурадзиме ничего не приснилось, вот я и…

Вот он и почувствовал необходимость позвонить.

— Притягиваешь, согласен. Но спасибо за наводку.

У сегодняшнего открытия не было однозначного подтверждения.

Но Такуми помог ему собрать несколько кусочков пазла воедино.

Сон Томоэ.

Отсутствия сна у Май.

Если Май правда окажется в коме на том мероприятии, где она будет играть начальника полиции, и сознание к ней не вернется ко дню из сна, который видели многие — первое апреля, — то это бы объяснило, почему ей ничего не приснилось.

Но все еще имелись противоречия. В тех одних и тех же снах Май первого апреля вполне себе была на ногах и сказала всем со сцены, что она — Токо Киришима.

Если она была в коме, то каким образом вышла на сцену и демонстрировала свои вокальные данные?

Выходит, это подтверждает теорию Икуми? Эти сны на самом деле показывают не будущее, а проблески другого мира? Потенциальной реальности?

Казалось, истина лежит где-то в этом направлении, но загадывать наперед не стоит.

Такуми помог узнать еще варианты. Но Сакута чувствовал, что это была лишь вершина айсберга.

— И да, Азусагава.

— Что, сэмпай?

— Вот, вот это!

— Что «это»?

— Почему ты начал обращаться ко мне так?!

— Я уважаю старших.

Такуми такой ответ сбил с толку.

— Тут выяснилось, ты на два года старше меня.

— Как ты узнал?! Я никому и никогда не говорил!

Он чуть ли не кричал.

— Услышал от одного человека, который хорошо тебя знает, сэмпай.

— Ты о… той девушке? О ком ты говорил в аэропорту?

— Ага.

— Получается, я правда забыл ее, — убежденным тоном произнес он.

— Ты поверил в мои бредни?

— Меня, бывает, одолевает мучительное чувство, будто я что-то забыл. Как тогда, когда ты спросил у меня, почему я решил поступить в наш университет.

Хотя Сакута тогда не придал этому значения, но Такуми определенно выглядел озадаченным.

— Типа, я ведь должен знать почему… но как так вышло, что не знаю?

Все вставало на свои места.

Сакута знал, почему Такуми не мог вспомнить мотивацию за выбором конкретного университета.

Он сдавал вступительные, чтобы учиться в одном месте с Нэнэ Ивамидзавой. Но он больше не замечал ее. Раз Нэнэ была основой его мотивации, ее отсутствие привело к тому, что он забыл причину поступления.

— А еще помнишь, что ты сказал мне в аэропорту? Про шарф? Я задумался, может вот в чем дело-то.

— Если серьезно отнесся к моим словам, постарайся вспомнить ее.

— Я буду стараться, честно.

— Приложи все усилия! Ей тоже ничего не снилось.

Он услышал вдох Такуми.

— Она может быть в беде.

— Все настолько плохо?

— Настолько.

— Мои руки заняты Май, так что она — в твоих руках, сэмпай.

— Если справлюсь, ты перестанешь меня так называть?

— Конечно, сэмпай.

— Считай, ты меня замотивировал.

Такуми хихикнул.

Сакута осознал, что тоже чуть расслабился.

— Может, оно и хорошо, что ты вернулся домой. Просмотри школьные альбомы. Будем надеяться, это пробудит какие-то воспоминания.

— Понял. Да, попробовать стоит. Я позвоню, если чего-нибудь добьюсь.

— Я тоже.

— Ну все, давай тогда.

Звонок завершился.

Сакута положил телефон, но тут же поднял его.

Он набрал номер Май.

Прозвучало несколько гудков, и она ответила:

— Сакута? Что-то случилось?

Тут-то Сакуту и переполнило чувство облегчения.

Он смог выдавить из себя лишь одно слово.

— Май.

— Да?

— Можем увидеться прямо сейчас?

— Ты подгадал отличный момент.

— А?

Зазвонил интерком.

Он с надеждой нажал на кнопку ответа.

На экране показалась Май.

— На улице холодно. Впусти.

Он нажал на кнопку открытия и повесил трубку.

Сакута, не желая дожидаться, пока она поднимется на нужный этаж, пошел к двери, надел сандалии и вышел из квартиры.

Он услышал, как открылись двери лифта.

И спустя мгновение увидел ее.

— Май, — позвал он.

Она выглядела застигнутой врасплох, но вскоре ее лицо смягчилось.

— Что стряслось? — спросила она, подходя ближе.

Сакута двинулся к ней.

Расстояние между ними было пять метров.

С каждым шагом оно сокращалось. Четыре метра. Теперь уже три.

Наконец Май остановилась в одном метре от него.

Сакута не остановился — он заключил Май в объятия.

— Ну правда, что стряслось? — снова спросила она нежным тоном.

У него был лишь один ответ.

— Я тебя защищу, — сказал он.

Это мало что прояснило ей.

Она не знала, чем он занимался.

Но понимала: что-то все-таки произошло.

А большего им было и не нужно.

— Тогда я защищу тебя, Сакута.

Сказав так, она обняла его.

***

В это время в квартире зазвонил телефон.

Насуно подняла мордочку на звук, и включился автоответчик.

«Мне нужна твоя помощь. Третьего февраля будь по этому адресу: город Йокогама, Канадзава…»

Звонила Токо Киришима.

---

Часть 3

---

Третье февраля. Сэцубун.

В полчетвертого солнце уже висело низко на западе.

Сакута стоял снаружи трехэтажного жилого дома, который располагался в десяти минутах пешком от станции «Канадзава-Хаккей».

— Это здесь?

Номер на телеграфном столбе совпадал с указанным в адресе, записанном Сакутой на стикере.

Он взял его из сообщения Токо на автоответчике, оставленном две ночи назад. Он перезвонил, чтобы узнать, в чем дело, но она не ответила.

Выбора не оставалось, и он пошел туда, куда она сказала прийти.

Ему в любом случае нужно было поговорить с Токо.

На стикере была указана квартира 201.

Он поднялся по лестнице и проверил дверь. Квартира 201 находилась в дальнем конце.

Имени на табличке не было.

Самая обычная дверь.

Он понятия не имел, кто здесь живет.

Если позвонит по интеркому, возможно, столкнется лицом к лицу с совершенно незнакомым человеком.

Однако если так и останется стоять перед дверью случайной квартиры, то вызовет подозрение. Он перестал колебаться и нажал на кнопку.

Изнутри донесся звонок.

Хоть кнопка работала, уже что-то.

— Надеюсь, я не иду в логово льва.

Сакута напрягся, когда услышал приближающиеся шаги по ту сторону. Некто остановился у двери, а затем Сакута услышал щелчок замка. Дверь распахнулась.

Вылезло знакомое лицо.

Токо, одетая в костюм Санты в мини-юбке.

Та, кто позвал его сюда.

— Я пришел, как ты и сказала.

— Выкинь это в мусорный бак внизу.

Вместо приветствия она выдала Сакуте два полных мешка.

— Что в них? — спросил он. Оба были тяжелыми.

— Иди.

Она не ответила. Дверь закрылась.

Сакута, стоя в коридоре с двумя мешками мусора, выглядел крайне подозрительно. Он не хотел, чтобы соседи вызвали полицию. Нэнэ ведь была невидима, она не сможет поручиться за него.

Выбора не оставалось, он спустил мусор по лестнице, по которой лишь недавно поднялся. Пакеты были полупрозрачными, и он видел, что в основном туда забросили одежду.

А одежды там было много.

Накопленная за несколько лет.

Расхламление — так это называется?

Он достиг конца лестницы, нашел металлический контейнер, куда жильцы выбрасывали мусор, и открыл крышку.

Затем взял один мешок и забросил его туда. Когда бросил второй мешок, услышал стук.

— Хм-м?

Он не знал о содержимом, и любопытство взяло верх.

Это могло быть тем, что не должно выкидываться как обычный мусор. Хоть попросила она, но выбрасывать-то ему. Лучше должным образом отсортировать мусор.

Он вытащил брошенный мешок и проверил низ. Что-то блестело через пакет. Судя по звуку, это не пластик. Стекло, может, или оргстекло.

Он открыл мешок, чтобы проверить.

И вскоре нашел искомый предмет.

— Ее трофей с конкурса красоты.

Название конкурса было выгравировано сбоку.

Имя победительницы, очевидно, Нэнэ Ивамидзава.

Разве такое выбрасывают?

По-видимому, она посчитала, что да. Иначе не положила бы это в мешок для мусора.

Сакута задумался на минуту, затем бросил одежду обратно в мусорку. Если выбросит сюда же трофей, это будет на его совести.

Он поднялся по лестнице, ища повреждения на награде. Подойдя к двери, еще раз позвонил в звонок.

— Долго же ты, — угрюмо произнесла она.

— Большинство сперва поблагодарит за помощь.

— Спасибо, ты меня прямо спас.

— Кстати, ты и это хотела выбросить?

Он показал Токо трофей.

Она посмотрела на его руки, прямо на то, что он держал.

— А ты часто выбрасываешь в мусорку то, что не хочешь выбрасывать?

— Нет.

— Замечательно! В этом мы с тобой похожи.

— Разве это не важная вещь? Для Нэнэ Ивамидзавы?

Сакута бросил взгляд на имя на трофее.

— Кто это? — спросила она, будто к ней это не имело никакого отношения.

— Это ты.

— О чем ты говоришь? Я — Токо Киришима.

Токо вела себя вполне естественно. Отвечала на его слова. Интереса к трофею не испытывала совсем. Она едва скользнула по нему взглядом. На деланное равнодушие не похоже. Ей просто все равно, будто трофей изначально был не ее. У Токи, казалось, нет никакой к нему привязанности.

Судя по профилю Нэнэ Ивамидзавы в социальной сети, она сильно радовалась победе в конкурсе. Выражала восхищение, благодарила всех, из-за кого эта победа стала возможной…

Трофей был доказательством успеха. Она что, правда просто избавится от него?

Поведение Токо говорило само за себя, и именно это волновало Сакуту. Он почувствовал, что что-то не так. Это напрягало.

Она сказала: «кто это» таким тоном, будто Сакута упомянул незнакомку.

Ничего подобного не происходило в их поездке в Мотомати.

Но Сакута не был уверен, с чем связаны эти странности.

Он знал, что что-то не так, но не что конкретно.

Возможно, Токо и раньше была чудной в этом отношении.

— Давай, заходи, — сказала она, открывая дверь на распашку.

— Спасибо, — отозвался он, отбрасывая сомнения.

Сакута переступил порог, догадываясь, что она позвала не для того, чтобы он лишь вынес мусор.

— Надень тапочки.

На коврике вышита рождественская ель, а на тапочках — северный олень. Очень подходяще под тему Санты в мини-юбке.

Странным это пока не казалось.

Он подумал, это ее фирменный стиль.

У входа находилась маленькая кухня и три двери. Две, скорее всего, вели в ванну и туалет. Токо открыла третью дверь — она вела в основную комнату. Приличных размеров студия.

— Чувствуй себя как дома, — сказала она и пошла дальше.

— Не откажусь.

Сакута последовал за ней, но вскоре застыл.

Стоило ему краем глаза увидеть комнату, и он настолько удивился, что против воли встал на месте.

По простой причине: внутренняя часть комнаты превзошла его самые фантастические ожидания.

Первым делом внимание привлекал объект в центре — рождественская ель, наряженная золотыми и серебряными украшениями. Высотой в рост Сакуты.

На настенных полках уместились венки из сосновых шишек, снежные шары и куклы Санта-Клаусы. Нашелся также оловянный олень, которого она попросила купить в Мотомати. А еще маленькие сани, наполненные подарочными коробками.

Из нормальных предметов в комнате были лишь раздвижной диван и стол с лежащим на нем ноутбуком с логотипом в виде фрукта. Во всем остальном виднелись следы Санта-Клауса и Рождества.

На типичную комнату студентки совсем не походило. Он бы мог понять, если бы на дворе было то время года, и она приглашала бы друзей на рождественскую вечеринку. Но сегодня-то третье февраля. Сэцубун — совершенно другой праздник.

— Не стой столбом. Проходи.

— Уникальная комната, — сказал он.

Пожалуй, именно в таком месте жила бы девушка-Санта в мини-юбке.

По одному только описанию может показаться, что тут праздничная атмосфера. Детям, возможно, понравилось бы! Но, посмотрев на все это своими глазами, Сакута начал бояться.

Он еще раз огляделся, и его взгляд встретил плюшевый Санта. Тот уставился на него своими маленькими глазами-бусинками. Сакуте захотелось развернуться и пойти домой. Задержится в этом месте — и, может, крышей поедет.

— Собери это.

Не заботясь о его душевном состоянии, Токо передвинула складной столик в углу к дереву.

На столике лежали игрушечные блоки от датской компании*. Детали валялись повсюду, а весь набор собрали лишь наполовину.

 

[П/П: Скорее всего, Lego.]

 

— Мальчики же хороши в таких делах, да?

— Думаю, не все из нас.

— А ты?

— Разберусь.

Она положила для него подушку со снеговиком, и он сел на нее и взялся за инструкцию. В собранном виде это должен быть домик с высокой остроконечной заснеженной крышей. Внутри будут жители дома и Санта — очевидно, сцена изображала приход Санты. Выглядело очень даже ничего.

Токо соорудила только землю и фундамент.

— Что же, тогда возьмусь за дело.

Для начала он рассортировал блоки по цветам. Серые от дымохода, коричневые от стены дома, белые и синие для крыши. Как закончил, он приступил к возведению стен.

Токо сидела за столиком напротив и наблюдала за работой.

Походило на своего рода свидание. Если бы это была его квартира, а напротив сидела Май, он бы наслаждался совместным времяпрепровождением. Но он не в своей квартире и напротив сидела не Май. Это был дом Санты, а за строительством наблюдала девушка-Санта в мини-юбке. Ну и в чем смысл?

Задавшись этим вопросом, Сакута трудился над выданной задачей. Когда ему стало уже невтерпеж, он решил перейти к сути дела — к тому, ради чего он и согласился прийти.

— Помнишь, на Рождество в прошлом году поднялся шум по поводу хештега-дриминга?

— И что?

— Многие молодые парни и девушки получили подарки от тебя, и им приснилось будущее.

— Что с того?

Глаза Токо не отрывались от его пальцев, перебирающих блоки.

— Тут ходят зловещие слухи.

— Мне как-то все равно, — отмахнулась она.

Сакута на этом не остановился.

— Говорят, если человек не видел сон в ночь Рождества, то у него нет будущего.

— Почему так?..

Токо подняла взгляд и вопросительно посмотрела на него.

— Потому что он мертв.

Сакута не стеснялся в выражениях.

Это нужно было прояснить.

— Киришима, ты сказала, тебе ничего не приснилось.

Он сделал прорезь для окна в стене.

— Твоей девушке тоже, — сказала Токо, прощупывая почву.

— И это не те слухи, что постят в социальных сетях. Кое-кто действительно умер.

— Кто-то, кого ты знаешь?

— Кто-то, кого знаешь ты.

Воцарилась тишина.

Наполненная щелчками соединяемых блоков.

— Боюсь, я не знаю никого, кто бы умер.

— Парень, который перевелся из Токио в твою среднюю школу.

— Никогда о нем не слышала.

— Правда?

— Правда.

Тон Токи ни разу не дрогнул. Она и глазом не моргнула, когда услышала новость о мертвом знакомом. Ни следа удивления, ни тени печали. Он такое ей рассказал, а она едва ли отреагировала, и это озаботило его.

Его сомнения, должно быть, отразились на лице. Их разговор не складывался. Он будто пытался вставить блок в неправильное место.

— Почему ты так смотришь?

— Фукуяма спешил на Хоккайдо, на похороны того парня.

— О чем ты говоришь?

— Это ты о чем говоришь, Киришима?

Что-то не так. Токо вела себя странно с тех пор, как он пришел сюда. Нет согласованности. Он в этом уверен, только пока не знал, где именно закралась несостыковка.

Пока Сакута подыскивал слова, Токо заговорила первой:

— Кто этот Фукуяма?

Это застало его врасплох.

— А?

Это уже не просто несостыковка. Сакута оцепенел, не веря ушам. Она же не могла этого сказать.

— Такуми Фукуяма, твой парень! — поднял он голос, поддавшись вперед.

— Не знаю такого, — сказала Токо, откинувшись назад и опершись на руку.

Она смотрела непонимающим взглядом. Дважды моргнула.

— Ты с ним встречалась, еще когда была на Хоккайдо!

— А я почему об этом не знаю?

На шутку это уже не спишешь.

— Ты правда не знаешь его?!

Сакута совсем забыл о домике, который собирал.

— Я понятия не имею, о чем речь, — ответила она с явным раздражением.

— Фукуяма! Парень, с кем встречалась Нэнэ Ивамидзава!

Он заглянул ей прямо в глаза с мольбой, с надеждой увидеть хоть какой-то признак узнавания.

Но не увидел.

Он приготовился услышать еще одно отрицание.

Но Токо превзошла его ожидания.

В худшем смысле.

— Ну вот, еще одно незнакомое мне имя, — вздохнула она.

— Э?

— Ивамидзава, кто это?

Такой вот простой вопрос.

Она не помнила.

Спрашивала, потому что действительно не знала.

Она не притворялась.

Это было по-настоящему, и он не знал, почему и как так вышло.

По его спине пробежал холодок. Будто сердце замерло.

Рождественские декорации и Санта-Клаусы теперь не казались настолько странными. Беспокойство вызывала сама Токо.

— Ты узнаешь этот трофей? — хрипло произнес он.

— Нет. Поэтому я его и выбросила. А ты его зачем-то вернул.

— Ты правда не узнаешь?

— Нет. Только что ведь сказала.

— Клянешься жизнью?

— Не заставляй повторяться.

Может, не прав Сакута? Токо не отступала, и он начинал думать, что дело в нем.

Она не знала того, чего не знала.

Она ясно давала это понять.

— Достаточно. Иди домой, — сердитым тоном сказала Токо.

Она поднялась и уставилась на него сверху вниз.

Подняв взгляд, Сакута задал последний вопрос:

— Ты даже не знаешь, что ты — Нэнэ Ивамидзава?

Как это возможно?

Всего несколько дней назад она помнила это. Она рассказала о времени, проведенном вместе с Такуми на Хоккайдо, рассказала, как они впервые встретились.

Быть не могло, чтобы она забыла, если только у нее не амнезия.

И все же невозможное происходило, прямо на его глазах.

— Я не знаю никакую Нэнэ Ивамидзаву. Я никогда не слышала этого имени. Доволен?

Она отчетливо проговорила каждое слово, подчеркивая свою мысль. Уверенная в своей правоте, ни тени колебания. Колебаться не из-за чего, ведь она не знает.

Не знает, что она — Нэнэ Ивамидзава.

— Как я уже сказала, я — Токо Киришима.

Осталась только эта личность.

Сакута поднялся не в силах произнести ни слова.

— Выбрось его на обратном пути. — Токо бросила равнодушный взгляд на трофей на столе.

Что бы он ни сказал, все будет без толку.

Поэтому Сакута взял трофей.

— Ладно, я пошел. Тебе осталось доделать крышу и дымоход, — сказал он, глянув на блоки.

— Уж с этим я разберусь. Спасибо.

Последнее слово показалось пустым.

Разве он сделал что-нибудь для нее?

Думая об этом, он двинулся к двери. Снял тапочки с северным оленем на рождественском коврике. Надел свою обувь и вышел, ни разу не оглянувшись.

На лестнице он почувствовал взгляд в спину, но не замер и не обернулся.

Сакута спускался дальше, пока не дошел до мусорки.

Он посмотрел на чистый трофей в руке.

Приз за победу в университетском конкурсе красоты.

На нем выгравировали имя Нэнэ Ивамидзавы.

Доказательство того, что она существовала.

Но если сама девушка не была в курсе, значило ли это имя хоть что-то?

Если она забыла, а Такуми вместе с остальными миром больше не воспринимали ее, разве Нэнэ Ивамидзава была жива?

— Может, поэтому ей ничего не приснилось.

Если существование определялось собственным представлением о себе и восприятием нас другими, то почему бы Нэнэ Ивамидзаве не быть мертвой?

Осталось лишь, чтобы Сакута забыл о ней и чтобы Миори перестала замечать ее, тогда, возможно, она правда умрет.

Он поднял крышку и увидел два мешка, которые она попросила выбросить.

— Она выбрасывает жизнь Нэнэ Ивамидзавы?

Трофей в его руке тоже принадлежал Нэнэ.

Токо Киришима не нуждалась в нем.

— Взяла бы да сама выбросила, — проворчал Сакута, после чего отпустил крышку.

Он запихнул трофей в карман.

А потом направился к станции.

---

Часть 4

---

Ноги Сакуты привели его на станцию «Канадзава-Хаккей», но вместо того, чтобы проходить через турникеты, он пошел к таксофонам. Вытащил все монеты из кармана и сложил наверху телефона. Взял трубку, бросил первые десять иен и ввел одиннадцатизначный номер, который набирал не один раз.

Гудки подтвердили, что он не ошибся.

На звонок ответили после трех гудков.

— Футаба? У тебя есть время? — спросил он, заговорив первым.

— У меня урок у Химедзи, так что давай быстро.

Рио не казалась удивленной, и ее ответ был лаконичным, не затратившим время.

Сакута услышал другой голос на фоне.

— Это учитель Сакута? Я могу и подождать, если это он.

Голос принадлежал Саре.

Если она была с Рио, значит, обе должны быть в подготовительной школе. Возможно, они обсуждали направление уроков в свободном пространстве.

— Я не хочу прерывать уроки Химедзи, поэтому буду краток.

Обуздав эмоции, Сакута рассказал о событиях дня.

 

Когда он закончил, Рио сначала протяжно и вяло вздохнула.

— Ну что, становится все страннее, — сказала она.

— Именно поэтому я и позвонил, Футаба.

— Давай начнем с комнаты Санты.

— Тревожное зрелище — так тебе скажу.

— Похоже на фишку Токо Киришимы.

— Похоже?

Почему она говорит так, будто узнала об этом из вторых рук?

— Я дам ей все объяснить.

— «Ей»?

Его вопрос остался без ответа, и послышался другой голос.

— Мне, учитель Сакута!

— Химедзи, ты все еще там? Ты не должна тайком слушать чужие разговоры.

— Я слушала на виду!

Ее пристрастие подслушивать определенно не ушло вместе с «Подростковым синдромом».

— Твои милые отмазки тебя не оправдывают.

— Уверена, вы перестанете ворчать, как только выслушаете.

Сара говорила чрезвычайно уверенно.

— Тогда выкладывай.

— В видео Токо Киришимы всегда есть что-то рождественское. Санта, северные олени, ели и все такое. Уж это вы знать должны.

В ее голосе слышалась улыбка, будто все про это знали.

Между тем, в том видео, которое он посмотрел с Миори в ресторане тонкацу, был оловянный северный олень. Если Сара не ошибалась, и в других видео тоже была рождественская всячина, то… что это значит?

— Я не знал, но спасибо, что рассказала. Можешь передать трубку Футабе? — отозвался он строго профессиональным тоном.

— Не передам, пока не похвалите лучше.

— Когда в кафе у станции будут подавать новый пончик, я куплю тебе один.

— Реально? Класс! Ладненько, передаю учителю Рио.

Радостный голос Сары исчез.

— Вот что я имела в виду, когда говорила про комнату Санты, — сказала «учитель Рио». Она говорила намного спокойнее.

— Но что это значит?

— Именно то, о чем ты подумал. Нэнэ Ивамидзава отметила тему в ее видео и начала покупать все, что в них засветилось. Ты говорил, что помогал ей с покупками.

— Да, но… зачем ей это?

— Чтобы стать Токо Киришимой.

Рио говорила таким тоном, будто это очевидно.

Очевидно, но ему было сложно понять.

Он не поспевал за мыслью.

Какой вывод пыталась донести Рио?

— Когда ты впервые рассказал о ней, я лишь предположила, что ее не могут воспринимать.

— У нас был прецедент — случай Май.

Но на самом деле это не так. Ситуации разные. Сегодня та девушка больше не могла вспомнить свое настоящее имя. Такого с Май не случалось.

— Дело не в том, что Нэнэ Ивамидзава исчезает. Она становится Токо Киришимой.

— Притормози, Футаба. Если Нэнэ Ивамидзава была Токо Киришимой, зачем ей стирать Нэнэ Ивамидзаву? Они обе — она.

— Я хочу сказать, теория твоего потенциального друга верна.

Лишь сейчас Сакута припомнил слова Миори.

— Нэнэ Ивамидзава на самом деле не Токо Киришима.

И Рио говорила то же самое. С такой уверенностью, будто она поставила точку в доказательстве. Сакута попытался разобраться.

— Поскольку она Нэнэ Ивамидзава, ей нужно купить всех Сант и оленей, которые мелькнули в видео настоящей Токо Киришимы?

— Я так думаю. Если она — Токо Киришима, то почему у нее не было тех вещей?

— Я понял, к чему ты клонишь, но…

Сакута по-прежнему колебался. Перед ним только что возникло новое предположение.

— Возможно ли это?

Его вопрос исходил из чувства, которому он не мог дать названия.

— Я — не она, поэтому не уверена. Возможно, она даже не осознает, что делает.

— Ну, такое тоже может быть.

Люди часто не понимают самих себя. Наверное, большинство не понимает.

— Сейчас мы знаем точно одно: мир пока не воспринимает ее как Токо Киришиму.

— Да, согласен.

— И если она сильно одержима тем, чтобы стать Токо Киришимой, то Сакурадзима, быть может, и правда в опасности.

При упоминании Май сердце Сакуты пропустило удар.

— Ты о чем, Футаба?

Что Рио хотела этим сказать?

— После освещения Дня совершеннолетия в СМИ перестали упоминать про это, но в социальных сетях Май Сакурадзима остается самым вероятным кандидатом на тайную личность Токо Киришимы.

— Я в курсе…

— Если это не изменится, мир будет считать, что она — Токо Киришима.

Он наконец-то сообразил, в чем дело.

— То есть Май не дает Нэнэ Ивамидзаве стать Токо Киришимой.

— Пока не дает, да. Азусагава, ты говорил, с Сакурадзимой произойдет несчастный случай завтра, когда она будет играть начальника полиции, верно?

— Да, во сне Коги… который был, скорее всего, симуляцией будущего.

— Я, может, слишком заморачиваюсь, но вдруг Нэнэ Ивамидзава причастна к этому?

Сакуте нечем было опровергнуть эту версию.

— Она невидима, — сказала Рио. — Пожалуй, она может творить что захочет.

— Сегодня я не чувствовал от нее угрозы.

Впрочем, Сакута не мог полностью исключить, что угрозы нет. Многое в Нэнэ он не понимал, из-за чего ему сложно было что-либо утверждать. Он не знал ее достаточно, чтобы доверять или сомневаться.

— У меня в планах посетить завтрашнее мероприятие, — сказала Рио. — Правда, вряд ли чем-то помогу: я ведь ее не вижу.

— По крайней мере мы знаем, что должно случиться. Беспокойство вызывает то, что будет после.

Даже если они разберутся с конкретно этой угрозой, основная проблема останется.

Нэнэ никто не замечал.

Она могла совершить преступление и не попасться.

Ее действий не увидят.

— Ага.

— Выходит, нам надо это решить. А для этого…

— Я должен вылечить ее «Подростковый синдром».

Они вернулись к тому, с чего начинали.

Первое же решение осталось самым лучшим.

Время было на исходе.

До завтрашнего полудня, когда Май прибудет на мероприятие в полицейский участок. Осталось меньше двадцати четырех часов.

А в запасе был только один реальный выход.

Ему придется сделать ставку на Такуми.

Слова Сакуты не дойдут до нее.

Он мог попробовать заставить, но это будет лишь временная мера.

— Футаба…

— Что?

— Можно ли купить билет на самолет в день вылета?

— Я не покупала, конечно, но, думаю, можно.

На этом Сакута завершил звонок.

У него еще остались монеты.

Он посмотрел вверх: темнело. Ветер становился холоднее. Своими онемевшими пальцами он набрал номер. Не тот, по которому звонил только что, а домашний.

Когда трубку подняли, он сходу сказал:

— Каэдэ? Это я.

— Чего тебе?

— Извини, ночью меня не будет. Присмотри за Насуно.

— Что? Почему? Куда собираешься?

— На Хоккайдо.

— Что? Почему?

Вопросы пошли по второму кругу.

— Ну, ладно, просто купи мне что-нибудь. А, нет, погоди! Май пришла, она делает ужин! Я позову ее. Май, это Сакута!

Каэдэ ушла прежде, чем он успел ответить.

Прошло две секунды, три…

— Сакута? — послышался голос Май.

— Прости, Май. Надо встретиться с Фукуямой на Хоккайдо. Присмотри за Каэдэ. Я вернусь до завтрашнего мероприятия.

— Хорошо. Я останусь тут на ночь.

— Теперь я хочу пойти домой.

— Если пойдешь, не останусь.

— Ну во-о-от.

— Будь осторожен. Позвони, как будешь там.

— Конечно. А, и Май…

— М-м?

— Я люблю тебя.

— У меня гамбургский стейк горит, сейчас позову Каэдэ.

В ее голосе слышалась улыбка. Мигом позже трубку снова взяла Каэдэ. Она еще немного поворчала, повторила просьбу купить что-нибудь и завершила звонок.

Он поставил телефон обратно.

Но руку не отнимал.

Ему осталось позвонить в последний раз.

Он замер.

Стопки монет на зеленой коробке не было. Он использовал последние десять иен.

Его взгляд метнулся в сторону торговых автоматов. Может, получится разменять.

Затем он услышал оклик.

— Азусагава?

Удивившись, Сакута развернулся — и увидел нахмурившуюся Икуми.

— Сегодня занятий нет, — сказала она. — Почему ты здесь?

— Есть дела.

Она глянула на телефон позади него.

— А ты что делаешь, волонтерством занимаешься?

— Угу. И Сэцубун праздную.

Скорее всего, ее «празднование» включает маску о́ни и разбрасывание бобов. Икуми к таким мероприятиям относится серьезно. Сакута представил, как она выкладывается на все сто.

— Акаги, не хочу мешать, но можешь одолжить телефон или мелочь?

Она подняла бровь, но, ни о чем не спрашивая, достала телефон.

Он позвонил Такуми на Хоккайдо.

---

Часть 5

---

Поезд до аэропорта Ханэда был пустым. На длинных скамьях сидели примерно по одной группе. Минуло восемь, час пик уже давно прошел.

В спокойном вагоне Сакута по телефону Икуми смотрел видео Токо Киришимы. Одно за другим, с выключенным звуком.

Он хотел подтвердить теорию Сары.

На первом видео была кукла Санты.

На втором — рождественская ель.

На третьем — снежный шар.

В последующих видео — сани, запряженные северными оленями, носки с подарками, куча украшений… Как и сказала Сара, в каждом находилось что-то от Рождества. Мало того, Сакута узнал каждую вещь.

Все они находились в комнате Нэнэ.

Сейчас он смотрел видео, в котором есть дом из игрушечных блоков с дымоходом, и Санта взбирается наверх, чтобы доставить подарки.

Это не совпадение.

Намерение было явным.

Подтвердив это, он закончил с просмотром видео.

— Спасибо, — поблагодарил Сакута, вернув телефон. Икуми сидела рядом.

— Ты все?

— Ага.

— Хорошо.

— Уверена, что хочешь полететь со мной?

Поезд выехал со станции «Кэйкю-Камата» и уже направлялся в аэропорт. Икуми должна была сойти давно, еще на станции «Йокогама».

— Если это связано с сообщением из другого мира, я хочу знать что и почему.

Поэтому она и предложила поехать вместе на станции «Канадзава-Хаккей».

— Ты тут ни при чем, Акаги.

— Извини, я с рождения такая.

— Знаю, и извиняться за это не нужно.

— Ты бы предпочел, чтобы я сказала «спасибо»?

Икуми выглядела смущенной.

— Один знакомый мне человек говорил, что самые лучшие фразы — это «молодец» и «я люблю тебя».

Икуми поняла, что Сакута имел в виду, и уронила взгляд. Но затем она сумела произнести:

— Спасибо, что не отвадил меня. Так лучше?

— Намного.

Следующая остановка была конечной — терминал внутренних рейсов.

***

Последний вечерний рейс в Новый аэропорт Титосэ вылетел с Сакутой и Икуми на борту в полдесятого.

Самолет поднимался через облака.

Огни на земле тускнели, во весь горизонт растянулось ночное небо.

В конце концов они достигли крейсерской высоты полета в десять тысяч метров, летели со скоростью близкой к восьмиста́м километрам в час. Из-за перепада давления его уши заложило. Когда дискомфорт ушел, лампочка «пристегните ремни» на табло погасла, тем не менее по объявлению предупредили, что, пока сидишь, ремни следует держать пристегнутыми.

Когда в салоне стало еще спокойнее, бортпроводница начала катать тележку и предлагать напитки. Сакута опустил столик и взял горячий луковый суп. На него с бумажного стаканчика уставилась морда медведя. Икуми увидела это и улыбнулась.

— Медведь не улыбается.

— Мне хочется думать, что улыбается.

Минуло десять часов, в салоне было тихо, будто все заснули.

Двигатели гудели, самолет изредка встречал турбулентность.

Другие пассажиры смотрели фильмы на своих телефонах или спали, укутавшись в одеяло.

Сакута не отрывал глаз от экрана, показывающего оставшееся расстояние и полетную скорость, и думал.

О Токо Киришиме.

Нет, о Нэнэ Ивамидзаве.

Студентка, учится в его университете. На факультете международного свободного искусства.

С Хоккайдо. Родилась тридцатого марта.

Играла на фортепиано, пела.

Стала моделью в старшей школе, когда еще была на Хоккайдо.

Переехала в Токио при поступлении в университет.

Устроилась в модельное агентство, начала карьеру.

Коронована «Мисс университет» в конкурсе красоты на втором курсе, узнаваемость выросла. Ее профили в социальной сети оживились.

Но затем той весной она перестала писать посты.

Сакута думал, что это случилось, когда люди перестали ее воспринимать. Если Рио была права, она пыталась уйти от Нэнэ Ивамидзавы и стать Токо Киришимой.

Возможно, уже тогда она начала забывать свою настоящую личность.

Сакута встретил ее в прошлом году, в конце октября.

Сразу после того как Узуки ушла из университета.

Одетая в костюм Санты в мини-юбке, она представилась как Токо Киришима.

Это все, что Сакута знал.

Ему неизвестно о том, каково ей было переезжать в Токио.

О чем она мечтала. Как складывалась ее университетская жизнь.

Он мог лишь рассуждать о причинах, почему она начала исчезать.

Только думать обо всем этом без толку.

Он мог гадать часами, днями, но так и не прийти к правильному ответу. Сакута — это прежде всего Сакута, и Нэнэ Ивамидзавой ему не стать.

Он это знал. И все же не переставал шевелить мозгами.

В тускло освещенном салоне мысли сами собой возникали в голове.

Сакута все размышлял, когда капитан предупредил о скорой посадке.

Прошло полтора часа со взлета.

Через окно он увидел ночной Хоккайдо.

***

— Мы будем рады увидеть вас на нашем борту.

Бортпроводницы вежливо провожали пассажиров, и Сакута влился в поток, рассеянно идя по длинным коридорам аэропорта. Икуми тащилась позади.

Шел двенадцатый час, Сакуту охватило странное напряжение в относительно пустом аэропорту.

Они продолжали идти.

Наконец показалась зона прилета.

За турникетами ждали люди, сканирующие толпы. Человек, может, тридцать.

Матери встречали своих сыновей с улыбками, мужчины с облегчением выдыхали, когда видели вернувшихся женщин.

Среди этих людей Сакута заметил парня в оранжевом шарфе.

Такуми.

Тот тоже заметил Сакуту и поднял руку, приветственно улыбаясь другу. Эта улыбка, впрочем, сменилась на удивленное выражение лица, его глаза метнулись в сторону: он увидел Икуми.

Он так и стоял с открытым ртом, когда они вышли в зал.

— Я не думал, что ты реально прилетишь.

То же удивление, та же улыбка.

— Сказал же.

— Большинство бы просто шутили. И… — Он перевел взгляд на Икуми.

— Извини, что навязалась, — кивнула она.

— А, все в порядке. Мне просто интересно, как так вышло.

За разговором они вышли из потока, чтобы не мешать прибывшим.

— Итак, какие планы? Вам есть где остаться? — спросил Такуми, присаживаясь на скамью.

— Погодите, мне сперва надо домой позвонить.

Сказав так, Икуми отошла. Явно давала возможность поговорить.

А раз так, лучше ему перейти к делу. Время поджимало.

Он сел рядом с Такуми, на комфортном расстоянии от него. Из-за этого из кармана пальто показалась верхушка трофея, и взгляды обоих устремились на него.

— Что это?

— Держи.

Сакута достал трофей и показал Такуми.

— Видел его раньше?

Такуми нахмурился. Выражение его лица стало напряженным.

Реакция сама по себе мало что рассказала Сакуте. Он удивился? Пришел в замешательство? Это могло быть как первое, так и второе.

В одном он был уверен: Такуми смотрел на трофей. Не отрывал глаз.

Сакута ждал. И тогда Такуми потянулся к награде, коснулся пальцами, затем взял.

Сакута медленно отпустил, и Такуми притянул трофей к себе, бережно обхватив руками.

Он провел пальцами по гравировке.

По имени «Нэнэ Ивамидзава».

Проводил нежно, снова и снова.

Губы Такуми дрогнули.

Но он не сказал ни слова.

Он должен знать ее имя, но вслух его не произносил. Не мог, возможно.

— Азусагава, — выдавил он в конце концов.

— Фукуяма, расслабься. Вспоминай.

Трофей точно что-то пробудил.

Но Такуми качал головой.

Снова и снова, в отрицании.

— Нет, Азусагава, — сказал он дрогнувшим голосом.

— Фукуяма?..

— Нет, это же… — прохрипел Такуми. — Она была вне себя от восторга.

Взрыв эмоций.

— Я ни разу не видел Нэнэ такой счастливой, как после победы на том конкурсе!

И наконец он произнес ее имя. В его глазах стояли слезы.

Большие капли падали на трофей. На имя Нэнэ.

— Как же я мог забыть?!

Такуми с любовью уставился на ее имя.

— Значит, полететь на Хоккайдо стоило того, — сказал Сакута, поглаживая спину Такуми.