Песнь о Северном Колдуне Глава 315

При учёте того, что Джон знал, кто его истинные мать и отец, он хотел бы получить ответ всего на один единственный вопрос.

- Почему? Почему он… Почему так поступил с моей матерью? Почему всё пошло не так?

Нахмурившись, Эймон поправил одеяло.

- Ты слышал старую поговорку про Таргариенов? Говорят, что каждый раз, когда рождается новый Таргариен, боги подбрасывают монету в воздух; одна сторона – безумие, вторая – величие. Весь затаивает дыхание и ждёт, какой стороной она упадёт. Многие считали, что монетка твоего отца упала на сторону величия. Я тоже так думал. В течение многих лет он писал мне. Сначала я видел то же, что и все остальные. Следующего великого короля Вестероса. Но со временем, и особенно после того, как стало известно о хрупком здоровье его жены, я начал понимать то, что другие отрицали. Безумие, порожденное одержимостью. Твой отец стал одержим историей о "Принце, который был обещан" и возвращении великого врага человека. Сначала он считал себя обещанным принцем. Но по мере того, как шло время, а от великого врага, с которым, как говорили, принцу суждено столкнуться, не было ни слуху ни духу, его одержимость изменилась. Он больше не считал себя Принцем-Который-Был-Обещан. Он верил, что принцем будет его сын. Им станет Эйгон Завоеватель Возрожденный, рядом с которым будут сражаться его жены-сестры. Будущие жены-сестры Принца, которых, как он боялся, его нынешняя жена не сможет выносить.

- Поэтому он искал вторую жену. – Джон наклонился вперёд и поставил локти на колени.

- Да, всё так. – Печально кивнул Эймон. – И довольно скоро он выбрал твою мать.

Это заявление заставило Джона оцепенеть.

- Но он даже не встречался с моей матерью до Харренхолла.

- Верно. Именно после встречи с ней в Харренхолле он решил, что она та, кто ему нужен. – Эймон вздохнул. – Но он знал о твоей матери задолго до того, как кто-то из них переступил порог этого замка. Единственная дочь Дома Старков, потомков Королей Зимы, последней известной родословной, противостоящей великому врагу человека. Он рассудил, что, женившись на твоей матери, он выполнит договор Льда и Огня и умиротворит старых и новых богов.

Нахмурившись, Джон вспомнил историю, связанную с Танцем драконов.

- Но Пакт Льда и Огня заключался в том, что принцесса Таргариенов должна была выйти замуж за представителя рода Старков, а не наоборот.

- Одержимость ослепила твоего отца. Ведь я тоже указал ему на этот факт. Увы, это ни к чему не привело. – Вновь тяжко вздохнул Эймон. – Но из последнего его письма я узнал, что твоя мать согласилась, пусть и с оговорками. Не знаю, что конкретно произошло, но это привело к гибели Дома Таргариенов. Я надеюсь, что ты поможешь старому слепому человеку понять, что пошло не так, и почему его семья оказалась на грани исчезновения, и почему последний оставшийся у него родственник отказывается от половины его наследия.

Джон не знал, что на это ответить. Он на собственном опыте убедился, что правда приносит только боль. Он мог бы солгать и избавить старика от печали. Но он знал, что любая его ложь будет немедленно распознана. Поэтому он сказал правду. По крайней мере то, которую знал и в которую верил.

- Моя мать пыталась объясниться, прежде чем уехать с... отцом. – Начал Джон, с натугой выдавив из себя последнее слово. – Но либо её письмо не дошло до семьи, либо было неправильно понято. Так или иначе, мои дядя и дед предстали перед королем Эйрисом и потребовали, чтобы Рейгар явился и объяснил свои действия, и оба были казнены за измену короне. Когда до моей матери дошла весть о случившемся, она хотела вернуться и исправить то, к чему привёл её поступок. Но Рейгар... Он отказался. И он... он брал ее снова и снова силой, пока я не был зачат. А потом ускакал, чтобы подавить восстание. Оставив мою мать одну, без всякой помощи, посреди пустыря, с одной лишь королевской гвардией в качестве компании. Моя мать... Она умерла, напоследок принеся меня в этот мир. И с последним вздохом она умоляла моего отца, Эддарда Старка, вырастить меня как одного из собственных детей и защитить от всех, кто хотел бы использовать меня или причинить мне вред.

Эймон поник и как будто постарел лет на двадцать, что при учёте и без того преклонного возраста, выглядело весьма жутко.

- Понятно... Значит, монета действительно упала на сторону безумия. Я отчаянно надеялся, что это не так... Но теперь...

- Мне жаль. – Джон опустил взгляд.

- Тебе не за что извиняться. Ты был всего лишь младенцем, даже еще не родился, когда все эти беды грянули на наши семьи. – Ответил мейстер Эймон, понимая, почему его родственник причисляет себя к семье Волков. – И мы не властны над прошлым. Мы не можем его изменить. Но можем учиться на свершённых ошибках и стараться их не повторять.

Старик внезапно зашатался и начал неудержимо кашлять. Поднявшись, Джон положил одну руку на плечо старика, а второй беззвучно призвал к себе чашку воды.

- Спасибо, Джон. – Эймон кашлянул, взял предложенную чашку и сделал несколько глотков, прежде чем глубоко вдохнуть. – Этот ледяной воздух... Он может убить и убивал даже самых крепких людей. А я далёк от расцвета сил.

- У тебя еще много лет жизни впереди... дядя. – Сказал Джон, пробуя слово на губах и обнаруживая, что обращение к старику по имени не вызывает у него гнева. – А благодаря Силе, у тебя их может быть намного больше, чем ты думаешь.

Старый мейстер одарил его беззубой улыбкой.

- Я не твой мастер, Джон Старк. Но... быть может, у меня есть ешё несколько лет в запасе. По крайней мере, этого будет достаточно, чтобы увидеть еще одну зиму в этих землях. – Эймон затих, и Джон почувствовал его старческую ладонь на своей. – Интересно, мой мальчик... Можешь ли ты исполнить еще одну просьбу старика? Я вижу тебя через Силу, но... но это не то же самое. Могу ли я... увидеть твое лицо?

Джон заметил, как рука Эймона дернулась к его лицу, как бы объясняя, чего он хочет.

- Да, дядя Эймон. – Кивнул Джон, встав на колени.

– Забавно. У тебя челюсть и глаза нашей семьи. – Пальцы Эймона осторожно блуждали по лицу дальнего родственника. – Я могу видеть через силу, но не всё. Скажи, какой у тебя цвет кожи?

- Моей матери. – Без колебаний ответил Джон.

- Значит, она сослужила тебе хорошую службу, скрыв от тех, кто желает зла нашей семье. – Вздохнул Эймон, опуская руки. – Я чувствую в тебе... столько гнева. Так много гнева, который ты похоронил глубоко внутри себя. Гнев на твоего отца. Гнев на твоего деда за безумие, поглотившее его. И злость на весь мир за то, в каком положении ты оказался. Возможно, время притупило твой гнев, но он всё ещё там, медленно тлеет, гноится, подобно запущенной ране. Интересно… не мог бы ты прислушаться к совету глупого старика?

- Конечно, мейстер. – Для Джона его злоба не казалась странной. Собственно, с чего бы ему не злиться на поехавшую семейку, из-за которой он и часть его адекватной родни по линии Старков хлебнули лиха?

Улыбаясь, Эймон погладил его по щеке.

- Это тот же совет, который я дал моему брату Эггу перед тем, как мы расстались. Великий Совет тогда нарёк его королем, и он собирался взойти на Железный трон. Он был взрослым мужчиной с детьми, но во многих аспектах оставался юнцом. Убей в себе ребёнка – вот, что я ему сказал. Править должен мужчина, Эйгон, а не драконье яйцо. Убей в себе мальчика, и дай родиться мужчине. Может быть, ты и не будешь править с Железного Трона, но я вижу, что однажды ты всё же будешь править, просто по-своему. Разумом ты взрослее Эгга более чем наполовину, но даже так, я понимаю, что путь твой будет непрост. И его не пройдёт дитя. Так убей его в себе, Джон Старк. Ребёнок внутри мешает тебе. Покончи с детской злобой, которую ты питаешь к своему отцу и деду. Прошлое — это прошлое, чернила на пергаменте давно высохли, да и пергамент уже рассыпался. И не пойми меня неправильно, я не говорю, чтобы ты забыл о том, что произошло, а о прощении даже речи не может быть. Помни об их ошибках, об их позоре и безумии, помни, чтобы самому не наделать глупостей, но не зацикливайся на этом, ведь как раз в таком случае ты и рискуешь поддаться навязчивым идеям и что-нибудь натворить. И… пожалуйста, помни не только плохое, что есть в нашей семье, но и хорошее. Таргариенов многие любили, и поверь, было за что.

Каждое слово мейстера тяжёлыми гирями падали на Джона. Его учитель с отцом и раньше говорили ему нечто подобное, но по какой-то причине, услышав эти слова от самого старого из ныне живущих родственников, они приобрели гораздо больший вес.

- Спасибо... дядя Эймон. – Тихо проговорил Джон, поднимаясь на ноги. – Если я могу что-нибудь сделать…

- Живи. – Эймон с улыбкой обратил невидящий взор на дальнего родственника. – Живи ради нашей семьи, Джон Старк.

Остановившись у выхода, Джон задумался, стоит ли говорить старому мейстеру своё настоящее имя. В конце концов, он решил, что одинокому Брату из Ночного Дозора не повредит знать его тайну. Тем более что этот человек является членом его семьи.

- Мое имя... Имя, которое дала мне моя мать. Джехейрис Старк. И после того, как мы покончим с одичалыми... я хотел бы еще раз поговорить с тобой, дядя.

Эймон усмехнулся, откинул голову назад и устремил ввысь.

- Хорошее имя, Джехейрис Старк. Я с нетерпением жду возможности снова поговорить с тобой, когда ты и твой отец закончите с тем, что нужно сделать к северу от Стены.

Кивнув, Джон тихо открыл дверь и вышел… и чуть не столкнулся лоб в лоб с мастером Ноксом, который стоял чуть поодаль от дверного проема, опираясь на то, что отдалённо напоминало перила.

- Нашёл, что тебе было необходимо, подмастерье?

Джон с трудом угомонил колотящееся сердце и изо всех сил делал вид, что Мастер его нисколечки не напугал.

- Да, Учитель.

Нокс кивнул, и в тот же миг Джон почувствовал, как взгляд его мастера окинул его через Силу.

- Ты стал… легче.

- Да, мне действительно стало легче, учитель. – Джон полуобернулся и взглянул на покои мейстера Эймона. – Пришло время убить в себе ребёнка, учитель. Переступить через то, что сдерживало меня. И принять себя таким, какой я есть.

- И кто же ты есть?

Сглотнув, Джон огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет нежелательных ушей.

- Я Джехейрис Старк, ученик Дарта Нокса с Севера. И пусть мне пока небезопасно называться этим именем. Я тот, кто я есть. И я больше не буду прятаться. По крайней мере, не от самого себя.

- Вовремя, ученик. – Учитель выглядел довольным. – Надеюсь, ты будешь осторожен, когда попытаешься высидеть яйцо, добытое в нашей маленькой экспедиции. Возможно, ты сможешь скрывать свое истинное имя до тех пор, пока не будешь готов открыться миру. Но существо, которое ты привёз, не станет никого и ничего ждать, когда вылупится.