Реинкарнация в Сказание о Демонах и Богах Глава 66 Игра на цитре

Глава 66

Игра на цитре

Жизнь в секте была немного беспокойной. Поскольку мы были из крошечного царства, наши коллеги относились к нам с меньшим уважением. Я подружился с Гу Бэем и исцелил его сестру. Мы пострадали от издевательств со стороны старших, а также встретили моего учителя Инь Йеру. Я был шокирован, узнав, что она не может предсказать будущее Лун Тяня и его друзей. Я даже заработал состояние на продаже демонических зверей. Затем произошла встреча трех сект. Я также встретил Е Цзыюнь и поговорил с ней. Она тоже была рада встрече со мной, и я пообещал ей позаботиться о себе и помочь ей воскресить ее отца.

Потом начался аукцион, и мы привезли много вещей, и тогда я почувствовал Лун Тяня и его группу, идущих в нашем направлении. Я посмотрел на них. В следующую секунду я был шокирован. Они явно были культиваторами царства Божеств. Но как это возможно? Даже с эликсирами и всем остальным они не могут достичь этого уровня. Мое тело начало дрожать, и пот начал сочиться с моего тела. Затем я увидел, как Лун Тянь улыбается и показывает мне знак, заставляя замолчать.

Затем мы сели рядом с ним. Я сказал:

– У нас будет встреча после этого аукциона. Возьми с собой и Е Цзыюнь. Речь идет о мудром императоре, так что приходи вовремя.

Я чувствовал его шок и гнев. Я успокоил его, положив руку ему на плечо. Затем он расслабился и твердо кивнул мне. Когда картина попала на аукцион, многие начали делать ставки. Даже Не Ли предложил двести тридцать тысяч через Гу Бэя. Так всё шло как по канону. Затем были четыре искусства. Цинь Юэ показала свое мастерство цитры, и все ее хвалили. Это было хорошо, и Не Ли получил признание двух сект. Они спросили, не хочет ли кто-нибудь показать свое мастерство. Сяо Нин и я вышли на сцену и представились:

– Меня зовут Лун Тянь, а это моя невеста Сяо Нин. Мы из этой секты. Мы путешествовали по окрестностям в целях совершенствования. Мы здесь, чтобы показать наши слабые навыки игры на цитре и дао намерения.

Все из нашей секты были шокированы, так как они знали о наших подвигах, а другие секты интересовались нами. Сначала Сяо Нин взяла цитру и коснулась струн. Ее мелодия была мелодией кукушки, указывающей на рождение весны, затем мелодия стала сухой, указывая на приход лета. После ее мелодия окрасилась тонами грусти, указывая на приход осени, затем она стала тяжелой, указывая на сезон дождей… Её Дао было временами года. Все были загипнотизированы этим, и когда она закончила, все проснулись от ступора и хвалили её навыки, даже Мингюэ Ушан признала, что ее навыки были хуже.

Затем подошла моя очередь. Я вышел на подиум и положил цитру себе на колени. Я закрыл глаза и сосредоточился, чтобы коснуться цикла жизни и смерти, а затем тронул струны. Мелодия была такой медленной, как детский шаг. Поначалу всем было безразлично, так как мелодия была медленной и тихой. Затем мелодия стала немного громче с небольшим количеством счастья. И снова мелодия стала немного темповой, она шла от счастья к ожиданию. Затем все начали слушать музыку. Темп мелодии становился все выше и выше с неистовой скоростью, включая счастье и гнев. Потом мелодия стала звучать громко и твердо. В ней было счастье и ответственность.

Мелодия была суровой, с несколькими звуками страданий, невзгод и зависимости. Потом было счастье… После нескольких тактов энергия начала уменьшаться, но глубина стала подниматься, как утреннее солнце. Глубина оставалась твердой, а энергия начала уменьшаться еще больше. Затем в мелодию была включена печаль. И глубина начала колебаться с увеличением печали, но с радостью, то есть с горько-сладкой мелодией. Затем мелодия сменилась меланхолией. Наконец, зазвучала мелодия принятия. Чистое принятие всего и самого себя. Мелодия продолжала убывать, пока не прекратилась полностью.

Когда я открыл глаза, все замерли, как статуи. Я видел, как студенты плачут. Учителя и директор с грустью смотрели в небо. Не Ли первым очнулся от ступора, хлопнул в ладоши и поклонился мне. Под бурные аплодисменты все встали и поклонились мне. Сяо Нин плакала с легкой улыбкой на лице. Она знала правду о моей песне. Для других это могла быть мелодия о жизни и смерти, но для нее это было начало и конец моей жизни.