Тень Орды 64 глава.

То же время, Хальвида.

Продолжив прерванный появлением Аргнака разговор, орчанка время от времени украдкой наблюдала, чем же занимается хозяин шатра. Выслушав её, молодой шаман не стал задерживаться у очага и отправился к плетёному сундуку. На душе у неё было неспокойно — пусть она поведала о грозящей опасности, но Аргнак не принял это всерьёз. Сила его велика, но ей ли не знать гибельность женского коварства? Дувейли, покормив сына, уложила его спать на шкуры, а сама вновь стала расспрашивать о повадках Реррии. Рассказывая всё, что помнит, женщина старалась внушить жене шамана необходимость следить за неудавшейся мстительницей. Раз не смогла отплатить изгою, может попытаться отыграться на том, кто в этом «виноват». Их мужчина в опасности!

Сам же обсуждаемый в это время занимался чем-то непонятным. Разложив дрова на четыре кучки, взял те, что получше, в руки и замер неподвижно. Даже не дыша! Посидев какое-то время, взял в каждую руку по веточке. Вскоре одна из них рассыпалась в пыль, следом за ней исчезла и вторая. Смысла этого действа Хальвида не понимала, но догадывалась, что в этом замешаны духи.

— Разве не вы занимаетесь дровами для очага? — спросила она Кайнати.

Не её дело лезть в дела шамана, но ведь интересно! А так можно разузнать, чем же он занимается.

— Мы. Но при чём здесь они? — не поняла её орчанка.

— Тогда зачем Аргнак разложил дрова?

Девушки поглядели в сторону мужа, наблюдая, как следующие ветки рассыпаются пылью. Переглянулись между собой, и Дувейли пояснила: — Аргнак тренируется делать тотемы.

— Да? — удивилась Хальвида.

Живя со старшим шаманом клана, она не раз видела, как Хатгаут делал лечебные тотемы. Выбирал хорошее дерево, а не растопку для костра, подолгу замирал неподвижно, и уж ни один из них не пропадал бесследно!

— А почему они ломаются?

— У мужа слишком много магической силы, — ответила Кайнати. — Вот и тренируется, чтобы не портить хорошее дерево.

***

Вечер того же дня.

Закинув за спину пучок примитивных тотемов, неспешно иду подальше от стойбища. Остановил Мрака, чтобы не шёл следом — мне нужно побыть одному, а он пускай Ракшу нянчит. Испещрённый следами снег вскоре сменился снежной целиной, но я прошёл ещё дальше и, миновав дозорного, наконец, остался один. Посохи ударили в землю, разметав снег, и во все стороны устремились духи воздуха. Вернувшиеся духи передали мне множество «картинок» окружающей обстановки, грозя погасить разум. Но я привычным усилием отсеял лишнее, сосредотачиваясь только на объектах, похожих на орков. Таких не оказалось, а значит, меня никто не потревожит. Концентрируюсь на Искре, пропуская силу через голову, и зову Таррираша. Подступающие сумерки раскрасились переливами соседних мерностей, и предо мной появился дух предка.

— Добрый вечер, Таррираш.

— Добрый, Аргнак. Готов всю ночь кататься на волке?

— Чуть позже, — останавливаю его, пока опять не поделился своими знаниями. — Я вот давно хотел спросить, почему именно верховая езда? Разве не лучше будет узнать, как ты работал с духами?

— Всему своё время. Хочешь ты того или нет, но тебе нужно не просто хорошо держаться в седле, а делать это лучше прочих. Твоя концентрация вызывает удивление, но иногда лучше увернуться от дротика или стрелы, чем защищаться от них стихией.

— Хорошо, — не спорю с ним.

Пусть я и довольно силён, но мой магический резерв не бесконечен. Хотя слова духа предка подали мне идею. Причём испытать её можно будет уже скоро! Впрочем, не стоит отвлекаться.

— Мне нужна твоя помощь.

— В чём?

— Нужен совет. В таком деле ты должен разбираться лучше прочих.

Достав из-за спины пару тотемов, сосредотачиваюсь, вырывая суть правого и стараясь слить его с левым. На этот раз тот продержался на несколько ударов дольше, чем обычно, но всё равно рассеялся.

— Твой способ избавляться от тотемов слишком сложный и долгий, — прокомментировал Таррираш. — Просто сожги в очаге, чтобы не пропали.

— Что? Суть была не в том, чтобы их уничтожить.

— А зачем тогда ты их ломаешь? — ехидно поинтересовался дух.

Прищур глаз с хитринкой и снисходительная ухмылка. Впечатление сбивают только шрамы, превращая обычную мимику в боевой оскал. Огр, с мысли сбил!

— Я хочу из двух слабых тотемов сделать один получше, — разъясняю ему цель демонстрации.

— Лучше сразу хороший делать. Силы у тебя много, усидчивости тоже хватает, — отвечает Таррираш.

— Мне всё равно нужно научиться это делать. Два посоха не всегда удобно.

Дух предка ненадолго задумался, а затем кивнул.

— Дренейки надоумили?

— Сам решил. Они только подсказали, как этого можно добиться.

— Синекожие теперь стали шаманами? С духами разговаривают? — сухо осведомился Таррираш.

— Нет, их магия на такие вещи неспособна. Они лишь объяснили мне, куда прикладывать усилия.

— Что-то плохо они тебя учили. А ведь по твоим рассказам, особой силой они не блещут. Или просто на твою дурь не рассчитывали?

На мою силу намекает? Или на умственные способности?

— Какую ещё дурь?

— Сила есть — ума не надо. Помнишь мой первый вопрос?

— Зачем я ломаю тотемы?

— Хорошо, что не забыл. Так вот, повторюсь: зачем ты ломаешь тотемы? Подумай о действии, а не результате.

Расспрашивать дальше — бесполезно, пока САМ не подумаю и не сделаю хотя бы один, пусть неправильный вывод. Намёков дед уже выдал достаточно, по крайней мере, он сам так считает. Так, напирает на большую силу и отсутствие контроля. А ведь верно, получается, что я не соединяю тотемы, а ломаю один о другой. Ломаю…

— Надо действовать по-другому, а не пытаться совместить их силой.

— Молодец, — похвалил меня дух предка. — Догадаешься, как?

Ещё и издевается. Ему я доверяю больше тайн, чем дренейкам, и он знает, что те считают меня пророком. Вот и подкалывает время от времени на предмет «озарений».

— Догадался — уже бы сделал.

— Всё-то на старого орка свалить хочешь. Но чего удивляться — всегда молодёжь там, где не помогает сила, спрашивают совета у стариков. Самим-то думать некогда, всё спешат-торопятся…

Вскоре нарочитое брюзжание закончилось, и Таррираш стал разбирать мои ошибки. И силы я много вкладываю, и слишком тороплюсь, и вообще действую неправильно. Готового рецепта он мне не рассказал, подобным ни один шаман не занимался, зато подсказал, как надо действовать. Секрет оказался в неожиданной области — самой страшной казни, что известна оркам. Гронн! Я же не так давно сам воочию это и наблюдал, и участвовал! Прикинем, что для этого надо…

***

То же время, Таррираш.

Дух предка смотрел на своего непутёвого ученика и единственного соратника. Ни иномировое происхождение, ни опыт жизни в двух мирах не исправили главного недостатка молодости — привычки действовать силой там, где нужно применять ум. Но Аргнак не совсем пропащий — нужно только заставлять его думать самому. Опыт придёт, а пока пускай сам набивает шишки. Новые тотемы рассыпаются пылью, на несколько мгновений пресыщая окружающий магический фон. Силён. С последнего посещения горы духов стал ещё сильнее. А вот усидчивости не хватает — опять вырвал основу предмета вместо того, чтобы осторожно вынуть, настроившись на её колебания. Но даже сделай он всё правильно, это всё равно не спасёт оставшуюся оболочку от разрушения, ведь исчезнет самая суть вещи, основа, задающая все её свойства. Есть такие основы у всего, да только разные по силе…

***

Утро следующего дня.

Завтрак был выше всяких похвал, горка сучьев ждала своего часа, чтобы превратиться в тотемы, а дети, получив свою порцию ласки и шлепков, одевались на прогулку. Шаманить с утра пораньше настроения не было, а потому стал разбирать вещи после кочевья. Складывал наменянные травы и семена, пересмотрел свои записи и занялся оружием. Проверил заточку ножей, осмотрел лезвие топора — нет ли пятнышек ржавчины, добрался и до лука. Раньше он был для меня гораздо трудней в применении, но теперь можно заказать и потуже. Окинув взглядом шатёр, собрался и погасил подвешенный шар света.

— Ты куда, Аргнак? — спросила меня Бьюкигра, держащая на руках Ракшу.

Как её только Мрак выпустил? С момента появления волчицы у нас мой волк неизменно помогал провести ей ночь, спасая от холода. И очень неохотно выпускал по утру — и та тоже не спешила выбираться на снег.

— Схожу к Толистану. Старый лук хорош, но уже слабоват для меня.

— А что хочешь на обед?

— Было бы неплохо поесть сладких печений. А, вот ещё, пока не забыл — на них можно нацарапать буквы алфавита.

— Зачем?

— Чтобы дети начинали привыкать к их виду.

— Но до шестилетия ещё так далеко!

— Знаю, но думаю, они смогут освоить чтение до этого срока.

— А если сделать пирог, можно выложить их сушёными ягодами!

Кажется, новое направление в кулинарии понравилось Бьюкигре. Оставив её тискать волчицу, иду к шатру нашего лукаря.

***

Мастер оказался на месте и относительно свободен. Передав гостинец, поприветствовал мастера и поведал, зачем пришёл.

— Значит, стал слишком слаб для тебя? — переспросил Толистан.

Запах свежей стружки накладывался на резкий «аромат» вымоченной кожи, и всё это смешивалось с ещё несколькими запахами, которые я не сумел определить. Достаю лук без тетивы, накидываю петельку на один конец и перехватываю его двумя руками. Сгибаю его на весу, держа так, чтобы нижняя петелька попала куда надо. Тетива качается, и я не сразу сумел его снарядить, всё это время удерживая лук в согнутом состоянии.

— Я его по-старому снаряжаю лишь потому, что так быстрей и удобней.

— И теперь ты хочешь, чтобы я сделал тебе более сильный лук?

— Да, мастер. Самый сильный, какой только можно.

— Попробуй этот.

Предложенное мне оружие было больше и массивней, чем все остальные. Хотя у некоторых наших лучников я подобные видел. Взяв его в руки, пытаюсь натянуть как свой, без помощи ног. Получается! Гронн, он был всего лишь раза в полтора туже моего!

— Неплохой, но можно ли сделать сильнее?

— Нет смысла, — откликается Толистан. — Я уже пробовал делать подобный, но из этой затеи ничего путного не вышло. Чем он толще, тем дольше распрямляется при выстреле. Сделав его вдвое сильней, ты не сможешь стрелять вдвое дальше. И с такого расстояния будет сложнее попасть в зверя. Много сил тратится на натягивание тетивы, стрелы ломаются чаще. И осваивать его придётся заново — старые навыки при таком натяжении помогают слабо.

Хмм, оказывается, лукарь уже пытался сделать более мощное оружие. И даже преуспел в этом, но оно вышло не таким, как он ожидал и я рассчитывал. Что ж, обойдусь тем, что есть. А пока можно прикупить и стрелы.

***

После обеда, окрестности стойбища.

Мрак с волком вождя улеглись в сугроб, а Дубеут разминался, готовясь к занятию. Обычно главу клана всегда сопровождает старший шаман, но сегодня мы выбрались вдвоём. Здесь я смогу повалять Дубеута, не уронив его авторитета.

— Я готов, — подал он голос, и мы стали сближаться.

Был он массивней и выше меня, но первый же удар был перехвачен, и орк грузно плюхнулся в искрящийся снег. Встав, опять атакует меня. В этот раз принимаю удары на блоки, отводя их в сторону. Дубеут попытался пнуть меня ногой, но выставленное колено сместило удар мимо цели, после чего я ударил плечом, сбивая его с ног. Вождь вновь атакует, едва не сграбастав меня поперёк туловища, но я подпрыгнул и перекатился по его спине, пропуская под собой.

— Достаточно, — раздался спокойный голос Дубеута.

В ответ я пожимаю плечами — начнёт ли он учиться или решит не взваливать на себя ещё одну заботу, меня волновало мало.

— С чего начнём обучение?

— С того, как правильно падать.

— Тогда приступим.

В этот раз всё делали медленней, чтобы он успевал понять и подготовиться к неизбежному падению. Снег смягчал падения, но на первом перерыве я его подлечил от ушибов.

— Ты почти всегда для бросков и заломов используешь две руки вместо моей одной, — поделился Дубеут своим наблюдением.

— Две сильнее одной, и так проще перенаправить разгон противника в нужную сторону. Можно сломать руку, почти не прикладывая усилий — враг сделает всю работу сам.

— А если не ждать, пока ты меня опрокинешь, а пнуть тебя или ударить другой рукой?

— Попробуй, — отвечаю ему.

В своё время я пытался подобное проделать с Алморреном, но он быстро смещался так, что между нами всегда оказывалась моя взятая в захват рука. Тут кулаками не помашешь, когда вывернутые связки трещат, едва не лопаясь. Тот же урок я преподал и вождю, заставляя его пританцовывать от боли.

— Убедил, — сказал он спустя некоторое время, растирая рукой запястье.

Боль — великий учитель. Иногда — вообще единственно возможный. А заодно и последний аргумент…

***

Неделю спустя.

Дичь ещё не была выбита, но сегодня мы снова кочуем. Позавтракав и собрав шатры, клан готовится к переходу, а я со всем взрослым населением иду на совет к вождю. Такое случается нечасто, но у нас есть повод. Дубеут стоит на вершине холма, рядом со своим волком, и ждёт, пока все соберутся.

— Сейчас мы разделим силы клана по числу соседей и оставим резерв из тех, кто останется с детьми, — произнёс Дубеут, перекрывая голосом шум толпы.

До баса Гултадора ему осталось не так уж и много — сразу видно, статями в отца пошёл. С одной стороны мы соседствуем с Железными Зубами, с другой у нас были Кровавые Кулаки. Но сейчас они часть нашего клана, а потому соседей с той стороны прибавилось — Каменокожие и Крушители Костей. Туда отправится большинство наших охотников, и я в том числе, а мои жёны останутся в основном лагере, присматривая за детьми.

— Поехали, Аргнак, — сказал мне Крахниал, назначенный главным в нашем отряде.

— Сейчас, только с жёнами попрощаюсь.

Подъехав к семье, спрыгиваю с Мрака. А орчанки хорошо держатся, не выглядят расстроенными. Хмм, как же приятно чувствовать, что в твои силы верят! Обнимаю девушек, тетешкаю детей и собираюсь отъезжать.

— До встречи, родные.

— До свидания, Аргнак, — откликается Бьюкигра.

Прощание вышло немногословным, ничего обещать мы друг другу не стали — как будто я на охоту собрался. Но ожидать иного было бы глупо. Запрыгнув в седло, отправляюсь к своему отряду — на время разлуки придётся жить в шатре с другими охотниками.

***

Неделю спустя, край клановых земель.

Прибыв на место, мы стали совершать объезд по границе. Местность для меня новая, но из пяти волчьих всадников только я и Крахниал ни разу здесь не были. Для остальных орков из нашего отряда эти места родные. Не теряя времени, я для себя картографирую местность. Пусть у командира и есть карта, но одно дело — ориентироваться по ней, другое — увидеть всё самому. Говорун, наконец, вернулся, обогатив меня знанием окрестностей. Так-так, а что это за группа существ? Уточнив запрос, посылаю его в направлении крупного скопления живых.

— У нас вторженцы, — говорю Крахниалу, уточнив сведения от стихии Воздуха.

— Где и сколько? — спросил тот, останавливая движение.

Волки слегка запыхались, и пар поднимался облачками от их разверстых пастей. Весть о чужаках заставила воинов подтянуться, кто-то поправил лук в налучье, другой перехватил одноручный топорик, и все не сводили с меня взгляда внимательных глаз.

— В получасе ходьбы, три волка и десять орков. Шаманов с ними нет.

— Крушители Костей, — почти прорычал командир отряда. — Сейчас мы им кости-то пересчитаем! Аргнак, отправь сообщение соседнему отряду. Ждать их не будем.

Кивнув, надиктовываю сообщение Говоруну и устремляюсь вслед за кавалькадой. Адреналин начинает копиться в крови, Мрак чувствует моё состояние и взрыкивает. Остальные волки вторят, их огромные лапы взметают тучи снега, и мы несёмся к чужакам. По пути не забываю высылать разведку — сюрпризов нам не надо!

— Почуяли, стервецы, — передаю Крахниалу сообщение стихией воздуха.

Тот подал знак, что понял, и мы продолжили скачку. Скоро мы увидим их своими глазами. Если волчьи всадники смогли бы оторваться от погони, пешие далеко не убегут! Призываю Тлеющего и огонька на всякий случай, и отъезжаю немного в сторону от кавалькады, чтобы не зацепить своих.

— Они остаются на месте, будь осторожен, — сообщаю Крахниалу.

А вот и соперники — расположились на вершине холма, сбившись в кучу. Осёдланные волки были за спиной основного отряда, ощетинившегося копьями. Двое пехотинцев натянули луки, и я призвал духа воздуха, готовясь сдуть стрелы в сторону. Огонёк проявился парящим над землёй костром, а Тлеющего пока попросил оставаться невидимым, чтобы суметь преподнести сюрприз нарушителям границы.

— Что забыл клан Камнекожих на землях Разящих Топоров? — прокричал Крахниал.

— Это нейтральные земли, и мы здесь для защиты наших территорий, это говорю я, Мокзезир. Порукой моим словам служат каменные знаки! — говорящий забрался на большой валун, венчающий вершину холма.

— Командир, здесь что-то нечисто, — негромко произнёс Гултеркар. — Межевые знаки раньше были дальше.

— Скорее всего, они их перетащили со старого места вглубь нашей территории, — вношу я свою лепту.

Не став воевать с нами, соседи решили под шумок отжать часть территории, понадеявшись на то, что мы не сможем быстро объехать все свои владения. Эх, ведь были же договорённости у священной горы о нерушимости границ, но, видимо, некоторые поняли их по-своему.

— Один из вас отправится гонцом в свой клан, остальные останутся здесь, как заложники, — прокричал Крахниал.

— Это — война! — отозвался оппонент.

— Если не пригласите вождя — то да. Пока же всё можно исправить миром.

Чтобы они быстрее думали в нужном направлении, посылаю огонька облететь их невольную стоянку. Три волчьих всадника не успеют меня убить, а у остальных против шамана, успевшего призвать духа, нет шансов.

— Ждите меня здесь, — прокричал Мокзезир. — Клан не бросает своих.

***

Несмотря на отправленного мною духа воздуха, подкрепление к нарушителям пришло быстрее, чем к нам. Десяток волчьих всадников, два из которых были шаманами, прибыли спустя всего час. Их прибытие не было для нас сюрпризом, а потому мы с невозмутимым видом наблюдали их приближение. Рядом пролетел чужой дух воздуха, и я одним взмахом посоха отправил его на родной план, чтобы не подслушивал.

До войны дело так и не дошло. Во-первых, самозахват территории только-только начался. Во-вторых, ни наш, ни соседский клан не хотели войны, и Камнекожие согласились выплатить виру. Аргументом их миролюбия послужили прибывшие во второй волне делегации женщины и дети. Прибыли и мои орчанки, и я сумел увидеться с семьёй раньше, чем планировал. В течение недели шли переговоры, кланы «поигрывали мускулами» друг перед другом, показывая боевую и магическую мощь. «Позажигал» и я, раскрашивая вечерние сумерки огненной феерией, призвав одновременно двух самых сильных огненных духов — Тлеющего и Пламенеющего. Когда межевые камни оказались возвращены на место, а вира была выплачена, наши кланы устроили совместный пир.

***

Три месяца спустя, Кивиша.

Конец зимы выдался снежным, погода была ветреной, то и дело перерастающей в метель. Сегодня, вопреки обыкновению, было ясно, и стоялый воздух дышал морозом. Сугробы давно стали выше колена, а некоторые снежные заносы были ещё больше. Но в эту зиму снег больше не причинял ей неудобства. Орчанка вместе с группой соплеменников следовала за Аргнаком, споро переставляя лыжи. Так было куда удобней, чем бежать по снегу, высоко задирая ноги.

Подняв руку, молодой шаман известил остальных о конце путешествия. Взяв посохи в руки, постоял, после чего снег стал разлетаться во все стороны, обнажая верхушку холма. Раньше его здесь не было, но совместным усилием шаманы Разящих Топоров подняли его над равниной, создав внутри пещерку для хранения припасов. Скинув лыжи, Аргнак забрался на вершину, заросшую сухой травой, и опёрся одной рукой о приметное деревце кер’габба. Его посадили специально, чтобы можно было зимой найти эту кладовую.

— Скоро будем есть лепёшки из зерна, — сказала стоящая рядом Батлитри.

— И варенье, — согласилась она с подругой.

— А мне больше оршанник нравится, — сказала присутствующая тут Бьюкигра. — Попробуй его зимой накопай!

«Могла бы и не хвастаться прозорливостью своего мужа» — завистливо подумала Кивиша. Они с Рунралодом тоже собирали оршанник, но сделали только одну закладку, ведь никто не знал, сохранится ли тот. Сейчас прогадали, но на следующий год будут не хуже других — зимой питательные корни были совсем не лишними. Зато зерна они набрали много — прошлогодний пример его хранения не прошёл даром.

Обращённый к ним склон холма вспучился, открывая нутро. Вверх устремились клубы пара, быстро рассеявшиеся, и орки с орчанками встали цепочкой, выгребая туески и мешочки с продуктами. Быстро разобрав припасы, отошли в сторону, а в это время внутри пещеры стал бушевать огонь. Кивиша помнила пояснения Аргнака, что придумал прятать запасы под землю, что так они будут лучше храниться. Вскоре вход закрылся, и они поспешили в стойбище.

***

— Аргнак, ты не идёшь? — спросила меня Бьюкигра.

— Я пока тут побуду.

— Хорошо, к твоему приходу сварю морс, — улыбнулась мне она. — Ракша, за мной!

За эти несколько месяцев волчица подросла, став долговязой и ушастой. Если верить Кром’Гору — вырастет большой. До сих пор проявляет характер, но хозяйку слушается. Посмотрев на Мрака, она потрусила за Бьюкигрой.

В каждой искусственной пещере мы с осени заложили продуктов ровно столько, чтобы хватало до следующей. С небольшим запасом, чтобы не пришлось возить лишнего. Правда, мы немного ошиблись — варенье из сока олембы и ягод уходило быстрее, чем мы рассчитывали. Зато опыт хранения про запас считаю удачным — теперь все орки понимают, что это выгодно. А я со своей стороны делал всё, чтобы провиант не портился — прокаливал пещеры и убирал излишнюю влагу во время закладки.

— Домой хочешь? — спрашиваю приблизившегося волка. — Догоняй Ракшу!

Не заставляя себя просить дважды, волк сорвался по свежим следам. Как догонит семью, сразу баулом загрузят. Пусть продукты и не тяжёлые, Бьюкигра не упустит случая освободить плечи. А у меня здесь ещё дела. Подождав, пока последние орки скроются из вида, поудобнее перехватываю посохи и сажусь на сухую траву. Серое марево постепенно затягивает небо, и сверху сыпет мелкую крупку. Как и у многих народов, близких к природе, у орков для каждого снега своё название. Только услышав, что падает с неба, можно определить и погоду, и как она вскоре поменяется. Судя по увиденному, тепла не жди, но и ветер пока лютовать не будет. Последив глазами за одиноким кровавым ястребом в небе, закрываю глаза.

Несколько месяцев проб и ошибок плюс расщедрившийся на подсказки Таррираш сделали своё дело — я научился сливать тотемы. Идею наделать много примитивных, а потом «прокачать» их до высшего пришлось отбросить — время и прилагаемые усилия оказались на порядок больше, чем если делать такой с ноля. Но это было не главное — теперь я смогу заняться посохами. Было немного боязно запороть их, но смысла останавливаться я не видел. В конце концов — не получится с ними, сделаю новый. Отринув мандраж, вновь открываю закрытую кладовку. Можно сделать всё и под открытым небом, но зачем тратить лишние силы?

Ступив под свод небольшой пещерки, начинаю раскладывать необходимые для ритуала вещи. Здесь были уголь и мел, плошка с кровью, истолчённые в порошок кости, шесть высших тотемов и десять накопителей маны. Основой для последних послужила соль, но центром кристаллизации были камни из священной горы. Это придавало им стабильность и слегка увеличивало ёмкость. Смешав с кровью костяной порошок, мелом и углём расчерчиваю рисунок ритуала. Затейливая вязь дренейских рун огибает десять окружностей, сходясь к трём узловым фигурам в центре. Теперь, чтобы случайно не стереть линии, расставляю по местам шарообразные накопители и запрыгиваю в центр получившейся фигуры.

Набив трубку, призываю огонька и поджигаю смесь трав — сегодня все приготовления, облегчающие работу с магией и Искрой, не будут лишними. Докурив, убрал трубку и замер, выравнивая дыхание. Пора. Направив силу сквозь Искру, прогоняю её сквозь всё тело — опасное, но необходимое действие. Немой зов утонул в пространстве, проявляя Таррираша.

— Раньше позвать не мог? — спросил он вместо приветствия.

— Я же ещё не начал. Да и вчера я предупреждал тебя об этом, — обвожу рукой свои приготовления.

Не став ждать ответа, впиваюсь когтями в ладони до крови, после чего подтягиваю посохи телекинезом. В начале пути я действовал слишком грубо, стараясь слить суть вещей между собой. Но и это была не основная ошибка. Прежде чем стараться это сделать, нужно сперва подстроиться под «дыхание» предмета, потом уже навязать свою частоту — так несколько шаманов подавляют вражеского совокупными усилиями, воздействуя на основу души. Сложность тут состоит в том, что у каждого посоха она своя, и не будь между нами определённого сродства, моего контроля для этого бы не хватило. Сломать — сломал бы, а вот слить…

Два трепещущих «сердца» бились в моих ладонях, принимая пропущенную сквозь Искру ману. Нельзя ослаблять поток, но и «давить» сильнее — тоже. Резерв ощутимо просел, но ритуальный рисунок начал подпитывать запасённой в соляных накопителях маной. Постепенно частота пульсаций сводится к одной, совпадая с моей. Это тоже важный этап слияния — резонанс нужно поддерживать на всём протяжении действа. Таким образом они настраиваются друг на друга, и мне их тоже легче контролировать. Чувствую, что скоро не смогу поддерживать нужный уровень «духовного давления», а потому задействую следующий этап — подтягиваю телекинезом высшие тотемы. Сила проходит сквозь них, грубо синхронизируя с моей частотой и попутно разрушая. Но пока остаточные эманации от них не развеются, они послужат отличной «подпоркой» для посохов.

Начинаю сводить руки вместе, правый, доставшийся от Оркривы, рассыпается прахом, оставляя в ладони свою суть, и я начинаю вплетать её в оставшийся посох. Воздух сухо потрескивает, накопители опустели, но я успел. Кончено. Нет сил ни встать, ни радоваться. Нащупав бурдючок на поясе, выпиваю отвар звездолиста, чтобы восстановить магические силы.

— Ещё немного, и ты бы их просто сломал, — раздался голос Таррираша.

— Уже не важно, — устало отзываюсь я. — В любом случае, я бы решил проблему второго посоха.

— Уничтожив оба.

— Всякое случается, — соглашаюсь с ним.

— И пустил на ветер столько своего труда? — допытывается дух предка.

— Бойся я этого по-настоящему, так бы и произошло.

Силы частично вернулись ко мне, и я, поднявшись на ноги, начинаю уничтожать следы проведённого ритуала.

***

Несмотря на ворчание Таррираша, пообщались мы отлично. Дух предка рассказал, как он воспринимал творимое мною со стороны. Больше красок и деталей, но в целом я и сам это видел. Выровняв пол, выбираюсь наружу, взвешивая в руке обновлённый посох. Вес не изменился, а вот ощущения от него — другие. Впрочем, я и окружающее пока воспринимаю по-особому. Нужно, чтобы энергетика вернулась в норму и прошло действие выкуренных мною трав. Перекинув шаманский атрибут за спину, ощущаю недостачу — привык уже, что ношу два посоха, и отсутствие второго причиняет дискомфорт. Посмотрев на затянутое тучами небо, понял, что потратил времени куда больше, чем планировал. И только собрался домой, как замер на месте от необычного ощущения.

Моё мировосприятие было смещено в «духовную плоскость», но я уже не раз таким пользовался. Сейчас же я воспринимал окружение как часть себя. По телу перекатывались волны энергии, доходили до ног и устремлялись в землю переплетённой сетью во все стороны. Оторвав подошву почувствовал, как часть меня исчезла. Корни? Присев, упираю ладонь в землю и чувствую, как к ней «прирастает» сетчатая структура. Долго гадать, что это такое, не пришлось. По-видимому, это стихия Жизни. И не просто ощущения, которыми делится дух, а что-то более глубокое. Без посредников, так сказать. Почему это открылось сейчас? Последствия ритуала? Более «прокачанный» посох? К чему гадать — нужно пользоваться моментом и сосредоточиться на постижении появившейся способности. Присев на пожухлую траву, сосредотачиваюсь на собственном теле.