Это не твой ребенок Глава 20

«Что-то кажется... странным?»

Саймон прибыл в императорский дворец рано утром и не мог не почувствовать, что что-то не так. После демонстрации в Академии, которая продолжалась до поздней ночи, он заснул и проснулся на рассвете, чтобы присоединиться к президенту, попросившего его и остальных участников группы присутствовать на обеде. Он прибыл во дворец, используя магический круг телепортации, таща за собой бесчисленных полусонных волшебников...

[30 минут спустя.]

Он остановился у башни, чтобы положить свой багаж, и вышел с отчетом о командировке. Со странным чувством несоответствия он направился к дворцу наследного принца. На пути попалось несколько человек, которые поприветствовали его после возвращения из деловой поездки, но их взгляд на Саймона был каким-то странным. Казалось, они избегали смотреть ему в глаза.

Весь дворец был погружен в неестественно неподвижную тишину. Несколько служанок и охранников, мимо которых он проходил, также избегали его взгляда. И начальник штаба не был исключением. Даже птенцов не было видно, когда он проходил по дворцовым коридорам.

Саймон изо всех сил пытался определить возможные угрозы, поскольку его беспокойство росло.

Однако теперь, сколько бы он ни ломал над этим голову, он не мог точно определить никаких возможных причин этой неприятной атмосферы. Неестественное отношение окружающих отталкивало; это было невидимое, но жгучее чувство, как будто крошечная колючка застряла между его пальцами.

— Я явился для доклада, Ваше Высочество.

Как обычно, Луисмонд сидел в своем кабинете с кипой документов высотой с гору. Подняв глаза, чтобы увидеть своего двоюродного брата, который вернулся из деловой поездки в костюме, лицо Луисмонда на мгновение застыло, прежде чем он приспособил свое выражение к яркой улыбке и поприветствовал его.

— Входи. Я ждал, — он встал и обнял Саймона, несколько раз похлопав того по спине. Хотя прикосновение было не таким, как обычно. Оно было жестким и слегка дрожащим.

Саймон посмотрел на принца, морщины образовались между его бровями, когда он произнес:

— ...Все сегодня странные.

— Что?

— Все просто... странные. Я будто предстаю перед ними монстром, и видя меня они съеживаются от страха, пытаясь не встретиться со мной взглядом. Вы тоже... ведете себя странно, - золотые глаза Саймона пристально глядели в небесно-голубые глаза принца.

— Странно... — улыбнулся Луисмонд и закрыл глаза. Он позвал горничную подать чашку холодного чая, стараясь как можно более естественно избежать заявления Саймона.

Саймон с подозрением наблюдал за Луисмондом, но вскоре положил отчет на стол. Вошла горничная с холодным ромашковым чаем. До этого момента Саймон молча изучал наследного принца.

— Пойдем присядем, — нарушил молчание Луисмонд.

Увидев ромашки, которые плескались в чае Луисмонда, Саймон невольно пробормотал себе под нос:

— Кажется, я уже получал такие чайные листья от Калии ранее. Это судьба?

— Кха.

При словах Саймона Луисмонд, потягивающий чай и наслаждающийся ароматом трав, резко оторопел. Ромашка, которую он глотнул, чуть не вылетела у него из носа. Кашлянув, он вытер рот, коротко вздохнул и поставил чашку. Его руки вспотели.

Луисмонд беспокоился о прибытии возвращающихся волшебников со вчерашнего дня именно из-за этого момента; магический круг уже был укреплен, но он не был уверен, сможет ли он выдержать то, что по его предположению должно будет произойти дальше.

Улыбка медленно исчезла с лица Луисмонда, когда он посмотрел на Саймона. С более серьезным, чем обычно, взглядом он схватил двоюродного брата и произнес:

— Послушай, Саймон.

— ...

Золотые глаза Саймона молча побудили Луисмонда продолжить.

— Калия ушла, — сухо известил он.

На обычно безупречное лицо налегли морщинки между бровями. Саймон посмотрел на Луисмонда с таким выражением, как будто услышал что-то нелепое. Он слегка опустил голову.

— Что вы только что сказали? — его голос прозвучал бесстрастно и почти как в трансе.

Луисмонд с глубоким вдохом медленно закрыл и открыл глаза, все время беззвучно повторяя имя Бога в своем сердце. Он выдохнул, прежде чем ответить:

— Калия вчера ушла.

— Куда?

— ...Я не знаю.

— Что?

— Никто не знает куда, — осторожно ответил он, не представляя, что настанет день, когда ему придется говорить такие вещи.

Луисмонд насильно встретился взглядом с Саймоном, все время перекатывая во рту язык. Саймон сделал паузу, как будто на мгновение побледнел, прежде чем снова спросить подавленным голосом:

— Что вы имеете в виду?

«Калия ушла? Ты позволил ей уйти, не зная, куда она направляется?»

Затем Саймон перебрал в голове слова, которые выбрал Луисмонд. Он не сказал «она уехала в путешествие» или «она ушла в отпуск». Его точные слова – «она ушла». На лице Саймона теперь не было никакого выражения. Даже малейшие эмоции покинули его.

Лицо Саймона застыло в холодной неподвижности, но намеки на усталость не могли быть сокрыты. Единственным признаком его беспокойства было то, как он сжимал и разжимал кулаки. Эта его маленькая привычка развилась в результате долгого наблюдения за чужими привычками*.

«Ушла? Кто? Калия? Куда она ушла? Почему...?»

Сначала он подумал, что это плохая шутка. Потом он подумал, что это нелепая шутка. Он даже разозлился на Луисмонда, неоднократно спрашивая его:

— Почему ты так ужасно шутишь?

Но что бы он ни говорил, Луисмонд никогда не открывал рта, чтобы сказать: «Ха. Жаль, что я тебя не смог обмануть. На самом деле таких слов, как «Калия ушла», просто не существует; она все еще ждет тебя». Скорее, он продолжал убеждать Саймона своим молчанием, просто глядя на него с твердым и непоколебимым выражением лица. В его плотно сжатых губах и напряженных плечах не было никаких признаков шутки. Атмосфера стала настолько серьезной, что Саймон почувствовал удушье.

Тук.

В тот момент, когда он понял, что молчание означает его искренность, сердце Саймона будто оборвалось.

Тук. Тук. Тук.

Сердце, ударившееся о землю, начало дико подпрыгивать, – как лосось, вытащенный из воды, в попытке жить и дышать. Несколько вдохов не помогли успокоиться. Вместо этого боль только усилилась.

— Не лги мне. У Калии нет причин уходить.

— Мне бы тоже хотелось в это верить, но мне показалось у нее была «причина» для ухода, о которой я не знаю.

— ...Луисмонд, прекрати. Такие шутки не смешные, — Саймон яростно пытался отрицать это. Он взволнованно вскочил со своего места и отвернулся от серьезного лица Луисмонда; действительность происходящего поразила его.

— Саймон.

— Черт возьми, прекрати! Какая отвратительная шутка!

Бум! Бум! Лязг!

Чайник на столе взорвался под огромным давлением внезапной волны неконтролируемой магии. Несколько украшений в комнате были разрушены до атома и распались в потоке, вызванном взрывом маны. Для невооруженного глаза все они просто растворились в воздухе. Несмотря на бушующую вокруг него бурю маны, Луисмонд старался сохранять спокойствие. На самом деле, он ожидал этого.

— Если ты мне не веришь…

Саймону необходимо быстро смириться с этим. Чем быстрее он это сделает, тем быстрее сможет найти ее.

Луисмонд встал и открыл дверь перед рассерженным кузеном. Указывая подбородком на открытую дверь, он сказал:

— Ты можешь пойти и убедиться лично.

 

* * *

«Черт побери!»

Несмотря на отрицание всех слов Луисмонда, Саймон все еще бежал изо всех сил. Хотя он был так озадачен и поражен до такой степени, что чувствовал, что не может должным образом использовать свою магию телепортации для более быстрого передвижения, он продолжал пытаться все отрицать.

«Это просто смешно. Калия ушла? Это не может быть правдой, верно? Почему она ушла, не сказав мне?»

Хотя он не принимал этой истины, его сердце уже знало, что слова Луисмонда не были ложью.

Сегодня в императорском дворце совсем другой воздух. Многочисленные пары глаз, дико метающиеся, чтобы избежать его взгляда, когда он смотрел в их сторону. Наклоны и покачивания головами, как будто они сплетничали о ее отсутствии.

Голос в его голове шептал, что все нелепые заявления Луисмонда были правдой.

«Нет, нет, нет. Этого не может быть.» Саймон яростно ответил на слова этого голоса ложью.

Этого абсолютно не могло произойти. Все рассказы Луисмонда были ложью, просто этот ужасный розыгрыш застал его врасплох. Однако, что бы он ни говорил себе, темп его бегущих ног не изменился, а лицо побелело от нетерпения.

Ха-а.

Его подбородок опустился, когда он запыхался. Хватая ртом воздух, его внутреннее смятение продолжалось: «Куда направилась Калия после своего ухода! Она должна быть здесь! Куда, куда она направилась...!»

Казалось, его легкие вот-вот разорвутся надвое от раскалывающей боли.

«Почему? Почему, черт возьми, Калия? Почему, почему, почему?!»

Подошвы его обуви были горячими, почти обжигающими.

«...Почему ты оставила меня?»

Впервые в своей жизни он бежал так отчаянно.

Приближаясь к особняку Калии, он смотрел на него с искаженным лицом. Это первый особняк, подаренный ей. Калия хотела, чтобы в ее доме было шумно и оживленно, и наняла кучу служащих. Хотя выражение ее лица казалось немного одиноким, она небрежно сказала ему, как было бы здорово, если бы кто-то каждый раз встречал ее дома и в любое время.

— Калия. Калия...

«Пожалуйста, будь там. Пожалуйста, пожалуйста. Ты ведь все еще здесь. Ты...»

Даже когда рука Калии оторвалась во время битвы при Нухаконе, он не был так напуган. Несмотря на то, что он много раз видел Калию окровавленной или раненой на передовой, он никогда не был в таком отчаянии, как сейчас. Все потому, что тогда она была там, перед ним, в его объятиях; он был уверен в своих способностях исцелить ее. Даже если она была тяжело ранена, он был готов выжать все до последней капли своей маны, чтобы спасти ее.

— Но дело не в этом... Калия!

В глазах Саймона сверкнуло безумие. Он мчался, как потерянный безумец, его элегантные серебристые волосы были чрезвычайно растрепаны и запустаны. Любой дурак мог догадаться, просто взглянув на его безрассудное и нескоординированное движение, насколько он был потрясен и напуган.

«Калия, Калия!» — повторял он в своем сердце, как мантру.

Он даже не мог вспомнить, как добрался до ее особняка. С сердцем, переполненным отчаянием, Саймон подошел ко входу в дом и схватился за холодную ручку плотно закрытой двери.

Прочная дверь легко поддалась и открылась под его силой.

На мгновение он почувствовал прилив уверенности в том, что дверь не заперта, но это ощущение быстро исчезло, когда он понял, что особняк Калии, который обычно был шумным из-за чрезмерного количества персонала, был слишком тихим.

Он покрылся холодным потом, а его сердце болезненно сжалось от ужасающего затишься. Его окутала холодная и печальная тишина. Его инстинкты торопливо кричали на него, пытаясь уберечь от разбитого сердца.

Не заходи в особняк. Ты столкнешься только с отчаянием.

Убегай, сейчас же.

«Нет, я ни за что не убегу.»

Стиснув зубы, Саймон бросился на второй этаж, где обычно пребывала Калия, крича:

— Калия! Калия, черт возьми! Выходи сейчас же, Калия!

Пот выступил на его аккуратном лбу. Когда на его крики никто не ответил, его сердце упало с глухим стуком. Он открыл дверь Калии без разрешения; это был грубый жест, который он обычно никогда бы не сделал. Однако, к его ужасу, обычное теплое пространство, которое приветствовало его, было безжизненным, и теперь его приветствовала только холодная пустота.

— ...Калия! Выходи! Если ты не хочешь видеть, как я схожу с ума, выходи! — Он пронесся по комнате, обыскивая ее, словно безумец.

В его буре горя занавески оказались сорваны, а часть потолка – разорвана. Под кроватью. На стенах. Все было перевернуто вверх дном в бешеном буйстве.

— Выходи! Выходи, пока я все не сломал. Калия! Черт возьми! Выходи. Пожалуйста! Прежде чем я разрушу Империю, выходи!

Когда обыск в ее комнате оказался безрезультатным, он прорвался по ее поместью, оставляя за собой след из сломанных дверей. Сады тоже не остались невредимыми. Не в силах контролировать свою силу, один из них был взорван и выжжен дотла. Однако, как бы он ни угрожал, единственным ответом Саймону были отголоски его собственного разрушения и крики, оставляющие его в глубокой печали и гневе.

— Калия. Калия, — он повторял ее имя снова и снова, как будто его мольбы призывали его возлюбленную к нему.

«Ты действительно ушла? Так внезапно, вот так? Даже ничего мне не сказав?»

К тому времени, когда его безумные действия немного успокоились, особняк и сердце Саймона были в руинах. Саймон, пошатываясь, подошел к разбитой кровати Калии, как человек, потерявший все свои силы. Он лежал, уткнувшись лицом в беспорядок ее простыней, и отчаянно цеплялся за слабый запах Калии. Ее запах подавил его чувства, и это празило его; на мгновение он почувствовал, как задыхается от одышки.

Саймон схватил рваную простыню и закричал в нее от боли. Душераздирающий звук, наполненный бесконечным отчаянием, был похож на крик зверя – он звенел и отдавался эхом по всему пустому особняку.

Он надолго задержал дыхание, стиснув зубы.

— ...Калия, пожалуйста. Эта шутка действительно не смешная, — прошептал он слабо, но искренне, в ее запах с закрытыми глазами.

Однако, как бы отчаянно он ни ждал, как бы долго ни шептал...

Голос Калии не ответил на его мольбы.

 

* * *

На следующий же день дворецкий Калии, Джейкоб, нанес ему визит.

В руках он держал от нее письмо.

 

 

---

*Подразумевается, что это привычка Калии, и Саймон, по сути, подхватил ее, так долго наблюдая за ней.