Это не твой ребенок Глава 67

Калия стыдливо покраснела, опираясь на Саймона, потом снова посмотрела на Калекшию.

Калия чувствовала, что сделала что-то не так.

Как она могла быть настолько очарована Саймоном, что забыла о Калекшии?

— Ха-ха...

Он посмотрел на двоих с таким выражением лица, что нельзя было понять, улыбается он или хмурится.

Его выражение выглядело слегка обеспокоенным.

— Это сбивает с толку.

Король Фей жил вдали от остального мира.

Говорят, что он прожил сотни лет, но на его лице не было ни единой морщинки.

Тем не менее, можно было заметить, что его глаза были полны многих переживаний.

Почувствовав странную энергию из комнаты, где спал Шаша, Калия тут же встала и побежала в сторону детской. Когда она вошла в комнату, ее глаза встретились с глазами Саймона, и она так растерялась, что не энергию Калекшии.

«Человек по имени Калия Такскейт...»

Она слышала голос Короля Фей, когда рожала.

«Как ты можешь быть частью моей родословной?»

В ней текла кровь Короля Фей?

Разве это не означало бы, что у нее должна быть волшебная кровь со стороны ее матери или отца?

И из самой семьи Короля Фей… Но как это возможно?

Если это правда, то разве у нее не должно быть камня духа и энергии феи?

Однако было трудно найти ответ, просто глядя в его глаза. Вместо этого король сказал нечто другое.

— Новорожденная фея может быть благословлена ​​Королем Фей только один раз в жизни.

— Благословение Короля Фей?

— Верно. Все дети фей благословлены мной.

Каждый из них... Родители, просто желающие чтобы их дети росли здоровыми, приветствовали это благословение.

Калекшия твердо улыбнулся и посмотрел на Шашу. Глядя на младенца теплыми глазами, он начал под это тихое дыхание произносить заклинание на языке древних духов.

[Ноа Риум д'Заркар.]

Когда теплый желтый свет окутал тело малыша, Калекшия погладил его своей ладонью по щекам и сказал:

— Когда будешь добиваться своих желаний, твои конечности никогда не устанут. Твое сияние не омрачится туманом невежества, и мудрые глаза будут видеть сквозь его сущность*. Пусть у тебя будет голос прекрасный, как у певчей птицы, а уши — не легко поколебимые сладкими речами. (п\п: 1: В философии сущность есть атрибут (или набор атрибутов), который делает вещь такой, какая она есть в основе своей. Часто называют «природой» вещи такую, что она обладает определенными необходимыми, метафизическими характеристиками или свойствами в отличие от чисто случайных или случайных.)

Вуух!

Свет, созданный силой Калекшии, постепенно сгустился и сосредоточился на лбу Шаши. Золотое свечение превратилось в форму листа между бровями ребенка.

Шаша, спокойно спавший, извивался и поджимал губы, чувствуя теплую энергию.

Калекшия прижался губами ко лбу младенца и прошептал:

— И напоследок... Никогда не будь непочтительным, оставляя своих родителей позади, дитя.

В тот момент, когда он оторвал губы, золотой свет в форме листа стал зеленым.

Удивленный, Калекшия уставился на Шашу прищуренными глазами, когда свет снова стал золотым.

В этот момент Шаша открыл глаза и посмотрел на Калекшию.

Для новорожденного ребенка было невозможно открывать глаза. Поскольку их зрение не было полностью развито, они даже не могли сфокусироваться.

Но Шаша был другим.

Глаза младенца, сверкающие разумом, смотрели на Калекшию. Они блестели, как ясное небо, а губы открывались и закрывались, словно он хотел что-то сказать.

Калекшия смотрел на ребенка, как завороженный.

Малыш изо всех сил пытался вытащить свою руку из-под одеяла, а затем положил ее поверх руки Калекшии.

Он пошарил вокруг, проверяя, трудно ли держать руку под контролем, но... Эта рука, меньше камушка, но мягкая и круглая, как ватный тампон, коснулась Калекшии точно в щеку.

Как только он увидел улыбку ребенка, грудь Калекшии сжалась, и он замер.

«О, Боже!..»

Глаза ребенка, красивые светло-зеленые, как у его матери, загорелись, когда его пухлые щечки надулись от улыбки, и сердце Короля Фей растаяло.

Ребенок был таким милым, что слово «прелестный» не могло полностью передать это ощущение.

Калекшия наблюдал как подрагивали губы ребенка с таким глупым выражением, которого мир никогда раньше не видел.

— Мое слово… Я никогда не видел такого идеального ребенка.

Калия и Саймон были смущены теми словами, которые косвенно были обращены к ним.

Словно охваченный нарастающими эмоциями, Калекшия протянул дрожащие руки и поднял ребенка. Калия молча смотрела, как он осторожно берет на руки Шашу.

— Абу, абуу…

Без страха и беспокойства Шаша невинно бормотал, неуклюже двигаясь в руках Калекшии.

Если бы Аллен увидел это, он бы удивился. Ребенок всего через день после рождения был способен открывать глаза и лепетать. Было такое ощущение, что как только Шаша родился, он уже мог стать гением века.

Далекий от своего ужасающего впечатления, Калекшия добродушно улыбнулся, несколько раз обняв ребенка.

Ребенок улыбался в ответ, пока был у него на руках, но вскоре начал скулить, будто его что-то беспокоило.

— У-уаааааа!

Хемми, задремавшая в кресле рядом с детской кроваткой, открыла глаза, услышав плач Шаши.

— Х-угх… Ребята, когда вы сюда пришли? — лицо Хемми покраснело, когда она увидела Калию, Саймона и Калекшию. — Я-я не хотела засыпать...

— Уаааааааа! Уааааа!

— Ох, молодой господин! Почему вы плачете? Ах! Он должен быть голоден! Сэр Аллен сказал, что малышу нужно есть раз в два часа!

Калия быстро взяла Шашу на руки, как только услышала слова Хемми.

— Тогда я заберу Шашу к себе в комнату.

Тем временем детский плач становился все громче, и Калекшия с неловким выражением лица ходил взад и вперед.

Когда она уже собиралась уходить, Калекшия остановил Калию, настойчиво спрашивая:

— Могу я вернуться, чтобы увидеть его?

Король Фей впервые почувствовал себя смущенно перед тремя людьми перед ним. Калия, явно смотревшая на него, откашлялась и слегка кивнула.

— Да, приходите.

С этим коротким ответом она быстро вышла из комнаты, и Саймон последовал за ней.

Хемми ушла, сказав, что ей нужно кое-что приготовить. Калекшия, находясь один в комнате, почувствовал облегчение, пожимая широкими плечами чтобы снять напряжение.

Вспомнив улыбающееся лицо ребенка, которое он увидел некоторое время назад, он немного улыбнулся.

Вскоре, однако, появилась тень и поселилась в самом темном углу залитой солнцем комнаты.

Он потянулся к тени, которая не двигалась, словно мертвая.

— Выходи.

После нескольких мгновений неподвижности тень начала медленно приближаться к нему. Тьма потянулась к руке Калекшии, словно одержимая.

— Ты все это время смотрел, верно?

Перекатываясь, как мячик, на ладони Калекшии, тень дрожала, словно отвечая на его вопрос. Калекшия хитро улыбнулся и обратился к тени:

— Что ж, давай попробуем.

Пальцы Калекшии блестели, удерживая свет и рассеивая его, словно туман.

Тьма, скрутившаяся в клубок, без ответа поглотила один из его пальцев. Свет Короля Фей проникал сквозь самые темные места. Вскоре после этого тени исчезли, когда от Короля Фей начал исходить голубоватый свет.

— Отныне ты будешь моими руками и ногами.

Один из пальцев Калекшии тут же исчез, но, похоже, ему было все равно.

На самом деле он был разочарован тем, что ему понадобился всего один палец. Хотя на восстановление ушли бы десятилетия, это был всего лишь кусок плоти, который все равно мог воссоздаться.

— Теперь возвращайся к своему хозяину, который послал тебя. Подробно расскажи ему, что ты увидел, кроме этого момента.

Дрожащая тень скатилась с его руки. Она быстро исчезла, уйдя через окно к поджидавшему его темному магу.

Калекшия, наблюдая за этим, обернулся со слабой улыбкой.

И в одно мгновение ока комната, где стоял король, опустела.

Гуррр.

Милая отрыжка вырвалась изо рта после того, как младенец выпил все молоко.

Прислонив Шашу к своему плечу, как учил ее Аллен, Калия, гладившая ребенка по спинке, смотрела на Аллена с удивлением на лице.

— Вы хорошо справились. После того, как вы дали ему молоко, вы должны похлопать его по спине, чтобы он отрыгнул. Если они не могут этого сделать, младенцы часто срыгивают то, что съели раньше.

— Я поняла. Дети действительно словно чудо.

Калия внимательно посмотрела на Шашу, улегшегося на ее плече. Сколько бы раз она ни смотрела на него, она была в восторге.

«Не могу поверить, что родила ребеночка».

Еще и такого прелестного.

«Как его глаза, нос и рот могут быть такими милыми?»

Зачарованная личиком Шаши, Калия взволнованно позвала Аллена.

— Аллен! Гляди! Шаша сделал странное выражение лица!

Так как он был сыт и в хорошем настроении, Шаша сморщил губки и скривился, как бы говоря «о». Он не показывал улыбку, а скорее лицо с легким хмурым взглядом. Это было странное, но милое выражение.

Аллен, наблюдавший за ними, расхохотался.

— Новорожденные дети иногда делают такое выражение, когда чувствуют себя хорошо. Вы не увидите его больше нигде, кроме как у новорожденных, и вам придется много наблюдать за ним.

— Они действительно делают такое лицо, когда счастливы? Боже мой...

Как он мог быть таким очаровательным?

В конце концов Калия рассмеялась.

«Как дети могут строить это выражение, когда они счастливы?»

Его очарование было смертельным.

«Я могу умереть от милоты моего малыша».

Пока Аллен и Калия смеялись над странным выражением Шаши, в дверь постучали.

Еще до того, как спросить, кто это, она услышала голос другого человека.

— Это я, Калия. Могу я сейчас войти?

Это был Саймон. Он ждал, когда Калия закончит свое кормление грудью.