Система Будды и монах который хотел отказаться от аскетизма. Глава 396

Глава 396 — Искать совета.

Толпа, кажется, была просвещена и затем, некоторые из них, начали язвительно острить: “Так и есть. Как можно дифференцировать монастыри по размеру? Эффективность зависит от искренности. А их единственное предназначение – это дать людям помолиться облику Будды. Так почему размер должен иметь, ну хоть какое-нибудь значение?”

Теперь, все люди из толпы смотрели на Чжиюна и Чжинэна так, как если бы они были олигофренами!

Чжиюнь и Чжинэн, не могли противостоять их пронзительным взглядам и поэтому, они быстро побежали прочь, поджав хвосты. Однако же, во время этих поспешных действий, Чжиюнь не смог удержать чёрный пластиковый пакет, в руке, и он упал на землю, произведя на свет, гремящий звук от разбивающегося стекла. И затем, все эти осуждающие люди, смогли учуять запах пива. И кто-то из толпы, с зоркими глазами, тут же увидел разбитое стекло, от бутылки с пивом: “Вы – монахи-дилетанты, даже бухаете?”

Испугавшись, Чжиюнь быстро поднял пакет и затем, он тут же рванул в лифт. А после, Чжиюнь даже прокричал: “Тебе показалось. Это не пиво! Это лечебное масло.”

“Никто даже не упоминал о том, что это было пиво. И что это тебя, так трясёт?” — Прокричал человек.

Чжиюнь понял, что он выпустил кота из мешка. Поэтому, его лицо озарилось краснотой. И его спасли, лишь закрывшиеся двери лифта.

Внутри кабинки лифта, братья переглянулись. И у них, на лицах, теперь были мрачные и гнусные выражения. Чжинэн начал упрекать Чжиюня: “Я же тебе, уже говорил. Когда мы выходим за пределы горы, нам нужно быть осторожнее! И только посмотрите на него... И дня не прошло, а он, блядь, уже учиняет мне неприятности. Отлично, и как мы теперь разрешим эту проблему? Если молва об этом событии, дойдёт до Учителя, то, мы оба будем наказаны.”

“Братишка, харе меня ругать. Будет лучше, если мы найдём способ – как убрать весь этот бардак. Ведь сейчас, мы уже попали в эту ситуацию, и нам надо искать из неё выход.”

Чжинэн прильнул спиной, к стене кабинки лифта и его глаза стали тёмными и зловещими. Затем, он нажал на кнопку верхнего этажа.

“Братишка, что ты вообще делаешь? Разве мы не собирались поехать на восьмой этаж?”

“Ты что, совсем тупой? Если эти люди, захотят продолжить своё открытое обличение наших проступков, то. разве они не найдут нас, если мы остановимся на восьмом этаже? К тому же, мне нужно время, чтобы придумать решение, для нашей проблемы.”

Чжиюнь начал гневаться: “Это всё произошло, из-за того – сучьего лысого ублюдка. Если бы не он, мы бы не оказались в подобной – затруднительной ситуации.” — Каким-то образом, он уже позабыл о том, что именно он стал причиной, всего этого негодования у народа, из-за того, что он начал придираться к Фанчжэну. Так же, это именно он притащил пиво в гостиницу и подобные действия, ну никак не были связаны с Фанчжэном.

Чжинэн подумал насчёт его слов, в течение пары секунд и затем, он наконец-то придумал решение, для их проблемы. И когда он поделился придуманным планом, с Чжиюнем, его духовного брата охватила тревога: “Братишка, как мы вообще можем ТАКОЕ делать?”

“Поскольку, это всё, уже произошло и поскольку, эти люди, уже нас видели, то, кто-то должен стать козлом отпущения. В текущий момент, я управляю всеми финансовыми потоками нашего монастыря. И если меня накажут, то, как ты думаешь, в будущем, я всё ещё смогу жениться? Вот поэтому, ты станешь козлом отпущения. Мы должны разыграть этот спектакль.” — Строго проговорил Чжинэн.

Чжиюнь с горечью посмотрел на Чжинэна: “Неужели нет иного пути?”

“Ну, по крайней мере, я не смог придумать более лучшего решения. Если бы за нами, не следило бы такое огромное количество людей, то, мы бы смогли использовать два рта, против одного, чтобы свалить всю вину на Фанчжэна, но, теперь... Это всё, что мы теперь можем сделать. Не трать наше время попусту. Ты согласен это сделать, или же – нет? Если ты, на это, не согласен, то, с нами будет покончено! Как только они сверят несоизмеримые траты, с цифрами, что прописаны моей рукой, в главной бухгалтерской книге – мы оба окажемся в тюрьме, на очень долгий срок!”

Чжиюнь тут же стал боязливым и покладистым мальчиком, когда он услышал слово “тюрьма”. Затем, он стиснул зубы и сказал: “Ладно, но... Братишка, не используй слишком много силы, когда будешь меня избивать.”

“Ах! Ах! Полегче... Ах! Я был не прав! Ах!”

…

После того, как Фанчжэн ушёл, он вообще не парился о ситуации, что происходила в вестибюле гостиницы. В конце концов, сейчас, он явно был не рад.

Под неоновым огнём (лампы/вывески/витрины) и посреди возвышающихся небоскрёбов, находилось море из света, что напоминало Фанчжэну, яркий небосвод. Со стороны от Фанчжэна, находился целый поток из металлических повозок, в форме машин, которые проносились мимо него, со свистом... И идя вниз по улице, Фанчжэн чувствовал, что всё вокруг него, ощущалось как-то иллюзорно. Небо казалось выше, чем обычно. Причём, настолько выше, что, казалось, до него было невозможно достать. Здания тут, аж разили холодом и отрешённостью. И поэтому, Фанчжэн не мог сейчас не вздохнуть.

Оуян Фэнхуа произнесла с кривоватой улыбкой на лице: “Мастер, извините. Это был и мой первый раз, когда я путешествовала по миру, без родителей. Я забыла зарезервировать нам номера, по интернету.”

Фанчжэн покачал головой: “Покровитель, этот Нищий Монах, вас не винит. Даже напротив, этот Нищий Монах, впутал вас, в свои дела. В конце концов, у этого Нищего Монаха, не хватало опыта городской жизни. И, если бы это, было бы не так, то, мы бы смогли избежать, сегодняшней неловкой ситуации.”

“Мастер, тогда – почему вы вздыхаете?”

Фанчжэн посмотрел на процветающий район, что был справа и сказал: “Этот Нищий Монах лишь чувствует себя тоскливо. Он вспомнил о том, чему его учил, его Учитель, когда этот Нищий Монах был совсем маленький. Когда то, Учитель этого Нищего Монаха, испрашивал и собирал пожертвования, по всему пути, с юга на север. И тогда, это место не было таким, как сейчас – с небоскрёбами и людьми просто повсюду. Чаще всего, вам нужно было пройти более десяти километров, чтобы встретить на пути, хоть одно домашнее хозяйство. Тем не менее, куда бы он не направился, он всегда мог найти кров и вегетарианскую пищу, просто постучав в дверь. И хотя, это и было тяжёлое путешествие, всё же, оно было тёплым и душевным. Однако же. По какой-то причине, когда этот Нищий Монах ходит по этим улочкам и когда он смотрит на все эти огни, что, от него, по сторонам – он ощущает это всё, словно какой-то сон. Как если бы невидимая стена сформировалась, между нами, изолируя нас друг от друга. Они кажутся миражом, а именно – холодным аксессуаром, который вообще не существует.”

Оуян Фэнхуа поразмышляла над его словами, когда она их услышала и затем, она кивнула и прошептала: “Мой папа однажды сказал, что ему не нравятся города. И чем больше был город, тем сильнее он ему не нравился. Он упомянул о том. Что жизнь в городе, напоминала ему жизнь в птичьей клетке. Каждая птица тут, имела свою клетку. И хотя, они, все и находились в лесу, с возможностью видеть и слышать друг друга, всё же, для них было невозможно пойти друг другу на встречу. И самое большое расстояние в мире, для них, было расстоянием меж двух дверей. Ведь, несмотря на то, что они были друг от друга, в шаговой доступности, их двери были вечно закрыты, и поэтому, они никогда не встречались.”

Фанчжэн вздохнул: “Это болезнь.”

Оуян Фэнхуа кивнула, соглашаясь с его словами: “Да, всё верно. Города – это болезнь...”

И когда данное дуо общалось, оно медленно продвигалось вперёд, с Красным Мальчишкой, что шёл позади. Он надул губки, как если бы он не соглашался с тем, о чём они сейчас говорили: “Учитель, я наконец-то понял, почему Цзинфа так сильно не хотел уходить из монастыря. Любой выход с вами, в мир, буквально эквивалентен столкновению с кризисом.”

У Фанчжэна не было никакого способа, чтобы опровергнуть его слова. В прошлый раз, когда он вывел Одинокого Волка в мир, они оба сидели на обочине, у дороги, в течение целого вечера, перед тем как Ван Кунь, привёл их домой. И теперь, кажется, что они попали в аналогичную ситуацию. Только, на этот раз, с ним было два человека.

И в этот момент, раздался визжащий звук от останавливающейся машины. И затем, прозвучал знакомый голос: “Почтенный Фанчжэн?”

Фанчжэн повернул голову, и он увидел, как какой-то толстяк высовывал голову из машины. Толстяк усмехнулся и воскликнул: “Эй, Почтенный Фанчжэн. Это и вправду вы! Я это знал! Знал! Единственный монах, в этом мире, который будет носить белую монашескую рясу – это вы!”

Этот толстяк в машине, был никто иной, как Хоу Цзы (Толстяк), который, давным-давно, взбирался на гору Одного пальца, вместе с Обезьяной и Цзян Тин. И после соревнования каллиграфов, Фанчжэн, больше ни разу его не видел. И, он никогда не ожидал того, что он встретится с ним, сегодня.

Фанчжэн сложил ладони вместе и затем, он дружелюбно улыбнулся: “Ах, так это Покровитель Толстяк. Давно не виделись.”

“Почтеннейший. Мы всё ещё можем остаться друзьями, если вы не будете называть меня толстым.” — Произнёс Толстяк, с горьким взглядом на лице.

Фанчжэн усмехнулся и особо об этом и не парился.

Толстяк стрельнул взглядом в Оуян Фэнхуа и затем, удивление промелькнуло у него в глазах. Во время проведения соревнования каллиграфов на горе Одного Пальца, кроме него, единственный человек, который притягивал к себе, взгляды других людей, была эта юная красавица. У него, естественно, сложилось о ней “особое” впечатление. Однако же, он никогда не ожидал того, что дочь оппонента Фанчжэна, в каллиграфии, будет иметь с ним, настолько хорошие отношения. Тем не менее, Толстяк не стал прощупывать эту почву, чтобы понять – что вообще происходит. Он верил в то, что Фанчжэн был изумительным и невероятным мастером Буддийской Дхармы. И для него, было просто невозможно совершить ошибку, на Буддийском пути и в соблюдении Буддийских правил.

Ну и поэтому, Толстяк спросил чисто из любопытства: “Почтенный Фанчжэн, поскольку, вы, все, пришли сюда, ради Дхарма-ассамблеи, то, почему вы бродите по улицам, настолько поздней ночью?”