Последний выживший алхимик хочет спокойно жить в городе Глава 47: Вайсхард: прогнозы и просчёты

Вайсхард был встревожен после инцидента с семьей Агвинас.

 

Он уже давно задавался вопросом, есть ли у них алхимики. Всё началось с того, что он наткнулся на предварительный расчет запасов зелий в библиотеке поместья.

 

Вайсхард не был специалистом по магическим инструментам, но из этих расчетов было легко понять, что эта ситуация сильно отличалась от условий двухсотлетней давности, даже если он учитывал другие факторы.

 

Эти зелья не могли просуществовать и двухсот лет.

 

Когда он пришел к такому выводу, то понял, что на протяжении последних двухсот лет каждой семье, владеющей хранилищем, через определенные промежутки времени поставлялись относительно свежие зелья. Семья Агвинас объясняла, что свежесть была результатом вскрытия новых хранилищ, но что, если в то время там был алхимик?

 

Поэтому, когда Транспортная Компания "Черное Железо" начала поставлять зелья, он понял, что появился алхимик, который заключил договор с Лей-Линией, и он предсказал, как семья Агвинас отреагирует, узнав о существовании алхимика. Можно сказать, что разработка плана по обеспечению безопасности Мариэлы, алхимика, была делом само собой разумеющимся.

 

Вайсхард сократил количество купленных ими зелий вдвое и наблюдал за реакцией семьи Агвинас. Семья Агвинас, возможно, скрывала существование алхимика и требовала высокую цену за зелья.

 

Тот факт, что семья продолжала поставлять зелья в течение двухсот лет, чтобы компенсировать недостатки хранилищ зелий, построенных империей и семьей маркграфа, должен был быть оценен по достоинству.

 

И если бы он понял, что это гуманно и необходимо для покорения Лабиринта, он дал бы семье Агвинас больше свободы действий.

 

То, что дочь Ниренберга стала жертвой инцидента со слизью, было случайностью, но это было удобно. Во-первых, она была самой подходящей приманкой для семьи Агвинас, но более того, Ниренберг был верен своим профессиональным обязанностям, поэтому он провел черту и отказался красть зелья Армии для своей дочери. Очевидно, он намеревался доверить Шерри "Чёрному Железу", чтобы те отвезли её в столицу Империи и вылечили там.

 

Но появились сотни лишних зелий благодаря алхимику (Мариэле), и не было причин не предложить зелья медику, который так много сделал для Армии. Таким образом, Ниренберг получил высококачественные зелья в качестве награды за свои особые труды, и он смог исцелить свою дочь Шерри.

 

Они раздали список жертв, затем заменили Шерри на агента разведки и попросили экономку Ниренберга уйти пораньше, чтобы облегчить совершение преступления.

 

Чтобы обеспечить безопасность Шерри, её поместили в поместье Шузенвальдов после лечения, но настроение Ниренберга ухудшалось по мере того, как он изо дня в день продолжал жить с агентом разведки.

 

Роберт склонился к похищению Шерри, чтобы получить информацию об алхимике, с таким небольшим сопротивлением, что это было даже разочаровывающе. Его психика, вероятно, уже давно изнемогла. Возможно, ему уже надоело создавать красное и чёрное зелье.

 

Нельзя было полностью возлагать вину на семью Агвинас, особенно учитывая тайную историю алхимиков, их несчастную веру и их решимость постоянно поставлять зелья, пока они не окажутся на грани смерти.

 

Со вздохом Вайсхард достал из буфета стакан, с помощью магии положил в него лед и налил себе любимого бренди. Он осторожно взял в рот глоток неразбавленного бренди и вспомнил тот день.

 

(Почему Мариэла, эта алхимичка, была там?)

 

Даже с его блестящим умом Вайсхард не мог этого понять.

 

Её контакт с Кэролайн Агвинас был дружеским и ограничивался только в аптеке "Солнечный Свет". В том маловероятном случае, если бы Кэролайн попыталась забрать Мариэлу из аптеки, Меруру немедленно связалась бы с ним, и был бы разработан план, чтобы остановить поездку в поместье Агвинас естественным путем.

 

Но кто бы мог подумать, что эта парочка случайно встретится в центре города, вне поля зрения агентов разведки, и сумеет добраться до поместья Агвинас?

 

Вайсхард умел скрывать все свои эмоции. Он обладал полным контролем над своими лицевыми мышцами по собственной воле. У него было широкое поле зрения, и он мог наблюдать за ситуацией вокруг себя, делая вид, что смотрит куда-то ещё.

 

Однако Вайсхард был удивлен больше, чем когда-либо в своей жизни, и уставился на неё, чего никто не заметил.

 

Когда Вайсхард впервые увидел Мариэлу в коридоре в поместье Агвинас, он сначала подумал, что она курьер из какого-то магазина. Но приглядевшись и узнав её по описанию Меруру, он понял, что это та самая Мариэла.

 

(Она слишком обычная... я думаю, что она больше похожа на маленькое лесное существо, чем на редкого единорога...)

 

Он слышал, что она была молода, но ожидал, что у неё будет благородный, необыкновенный вид из-за обладания невероятного интеллекта и мудрости.

 

Однако она была слишком обычным человеком, на которого девять из десяти прохожих на улице даже не взглянули бы.

 

(Хорошо, что я усадил её в уголке гостиной, чтобы солдаты, не знающие обстоятельств, не вели себя грубо по отношению к ней.)

 

(Почему она ёрзает? Может, она выполняет какой-то ритуал двухсотлетней давности?)

 

(Я никогда о таком не слышал.)

 

Вайсхард видел, как Мариэла беспокойно подпрыгивала и ёрзала на стуле, пока её не остановил человек стоявший позади неё.

 

Вместо мудрости, она излучала атмосферу, которая заставляла её казаться даже моложе, чем она была на самом деле.

 

(И эта девушка делает по сотню высокосортных зелий в день?)

 

Вайсхард сначала заказывал зелья по сотне штук в неделю, но он никогда не ожидал получать столько же каждый день.

 

Он слышал, что нужно было сделать более ста тысяч среднесортных зелий, прежде чем можно было бы начинать готовить высокосортные. Узким местом в создании зелий было количество магии. Обычным людям понадобилось бы несколько десятилетий, чтобы научиться делать средние зелья. А что насчет количества магической силы, необходимой, чтобы сделать сотню высокосортных зелий в день? Даже с максимальной магической силой в пять баллов, это было бы удивительно, чтобы приготовить столько.

 

Вот почему Вайсхард вообразил её таинственным алхимиком в облике мудрой молодой женщины. Когда он узнал, что им могут поставлять сотню первоклассных зелий каждый день, он втайне покрылся холодным потом, чувствуя благодарность за то, что они смогли установить дружеские отношения с кем-то, обладающим такими чудесными магическими резервами.

 

Вайсхард знал, как поднять верхний предел своей магической силы. Начиная с десятилетнего возраста, ребенок должен был продолжать использовать свою магию, пока она не закончится или он не потеряет сознание, день за днем.

 

Это было легче сказать, чем сделать, так как боль, вызванная истощением магической силы, была сильнее физических мучений.

 

Даже для таких первоклассных магов, как Вайсхард было бы трудно развивать свои магические резервы.

 

Это и отличало магов от алхимиков. Последние терпели суровые тренировки с раннего возраста и продолжали сосредоточенно готовить зелья каждый день.

 

(Почему эта девушка, почти достигшая вершин алхимии в юном возрасте, кажется такой простой? Может быть, она маскируется, как Меруру и её помощник?)

 

В детстве Мариэла была поглощена "игрой" - сушила радужные цветы, подаренные ей мастером, и безжалостно высушивала всё, что попадалось ей на глаза, от трав в округе до сорняков и выстиранной одежды. Она никогда не думала об этом как о суровой тренировке.

 

В игровой манере мастер Мариэлы учил её таким вещам, как "умело отключаться, защищая голову" и "умело прятаться в безопасном месте, прежде чем отключиться". Относя обморок от истощения магической силы как к игре в прятки, мастер Мариэлы научил её хорошо справляться с обмороками. После того, как Мариэла хорошо справлялась с обмороком и падала в мягких и в безопасных местах, мастер находил её и щекотал, со словами: "Молодец, ты хорошо спряталась!"  Со временем обморок от истощения магической силы превратился в нечто вроде усталости.

 

Вайсхард, не имевший ни малейшего понятия об этом, объяснял Кэролайн причины визита Армии в их поместье, одновременно наблюдая за Мариэлой, как ястреб, полагая, что она должна была быть экстраординарной.

 

Он поставил солдата, который любил детей, рядом с Мариэлой, чтобы тот не делал ничего грубого, но это обернулось против него. Солдат зачем-то порылся в карманах, достал печенье и протянул ей. Не было похоже на то, что его уже обгрызли, но всё-таки некоторые люди могли бы рассердиться, сочтя печенье за объедки. Более того, это была не первоклассная выпечка, а армейский паёк. Если бы он подарил его детям в округе, они были бы в восторге, но это было не то, что можно подарить благородному человеку.

 

Хрум*

 

(...Почему она... ест его...?)

 

Мариэла начала с хрустом жевать печенье с орехами, в гостиной, где царила серьезная атмосфера.

 

Его разговор с Кэролайн был закрыт для всех остальных с помощью магии, но они могли слышать хрумканье Мариэлы.

 

Вайсхард наклонил свой бокал с бренди, вспоминая тот день, и подумал: "Возможно, когда мы находимся в состоянии замешательства, мы начинаем делать некоторые бездумные вещи...?"

 

- Оо, редко тебя можно увидеть за выпивкой, Вайс.

 

- Брат... Я обдумывал ситуацию, связанную с семьей Агвинас.

 

Леонхард вошел, слегка постучав. Сам любитель виски, он налил свой любимый напиток в стакан и сел рядом с Вайсхардом.

 

- И каков же твой план?

 

- Поступки Роберта отвратительны, он будет обвинен в незаконном использовании черной магии, а также в похищении, шантаже и в принуждении к рабству. Более того, мы не должны раскрывать то, что он использовал тайное искусство Жертвенников. Возможно, что-то вроде "лишение наследства из-за болезни" было бы уместно? Роберт, кажется, очень устал, так что ему будет полезно получить отпуск на выздоровление. - Даже с учетом его вклада в настоящее время семья Агвинас может назвать Кэролайн своей наследницей и найти ей подходящего мужа...

 

Вайсхард сделал глоток бренди, продолжая свой доклад, который был смешан со вздохами.

 

- Нам нужно будет выяснить, оказало ли это "Новое Лекарство" какое-либо влияние на солдат, которые его использовали, а также решить, что делать с работниками семьи Агвинас, участвовавшими в его изготовлении, и с выжившими рабами. Учитывая, что нам ещё предстоит покорить Лабиринт, у меня от всего этого уже болит голова.

 

- А что насчет алхимика? Ты ведь встречался с ней, верно? - Спросил Леонхард, пытаясь понять, почему его брат так несчастен.

 

Справиться с семьей Агвинас было проблемой, которую можно было решить, даже если для этого потребуется много работы. Однако с алхимиком Мариэлой всё было по-другому. Алхимики семьи Агвинас либо умирали, либо жили недолго, либо превращались в соль. Не было никакой гарантии, что Мариэле удастся избежать той же участи.

 

Полезность зелий при покорении Лабиринта была доказана уже на Царе Василисков и плавучем столбе. И это показало им, что зелья, в которых нуждается Армия, могут отличаться в зависимости от этажей.

 

О том, чтобы заставить её бесконечно делать всевозможные зелья, не могло быть и речи. Что они сделают, если это сократит срок её жизни? Они не могли позволить себе принять глупые меры, которые могли бы повредить их дружеским отношениям.

 

Так как Вайсхард впал в несвойственное молчание, Леонард продолжил.

 

- Я только что вспомнил историю, которую отец рассказывал мне давным-давно. Один мудрый человек в древности сказал: "Капли Жизни текут через Лей-Линии и находятся во всех живых существах. И Лей-Линия может изменить вашу судьбу именно тогда, когда вы больше всего нуждаетесь в этом."  - Может быть, именно Лей-Линия привела к тому, что эти две девушки встретились, друг с другом избежав глаз Меруру?

 

Слова Леонхарда были туманны, не имели под собой ни оснований, ни доказательств, но они запали прямо в сердце Вайсхарда.

 

В таком случае они должны были сделать для неё всё, что в их силах.

 

- Возможно. Но всё же давай на время приставим к ней дополнительную охрану. Никогда не знаешь, будет ли какой-нибудь дурак приставать к ней после недавних событий. В ней есть что-то такое, что заставляет её казаться беззащитной.

 

Вайсхард покрутил стакан, заставив лед звякнуть, и выпил бренди.

 

Он был не из тех, кто может опьянеть от нескольких глотков алкоголя, но ему нравилось наслаждаться тем, как меняется вкус, когда лед тает мало-помалу. Пока они разговаривали, лед значительно уменьшился, и бренди оказалось слабее, чем ему хотелось бы. Тем не менее, это было неплохо, и он осушил остаток напитка.

 

*******

 

- Аааап-чух!

 

Мариэла смачно чихнула перед камином в гостиной. Её мастер однажды сказал ей, что количество чиханий означает разные вещи: "один чих - это тебя хвалят, два - это тебя ругают, три  - кто-то вспоминает с любовью, четыре - ты простудилась!" - Другими словами, кто-то, где-то хвалил её сейчас.

 

(Вы заставляете меня краснеть... Ммм.)

 

Однако в Городе Лабиринте это поговорка звучала по-другому: "один за критику, два за похвалу, три за простуду", поэтому, когда она чихнула один раз, она приняла теорию своего мастера, а когда она чихнула два раза, то теорию Города Лабиринта. Так или иначе, Мариэла истолковала чихание как знак похвалы.

 

(Боже, как лестно!)

 

Но эти безобидные чихания чрезвычайно обеспокоили Зига.

 

- Мариэла, ты что простудилась? Я приготовлю тебе горячего какао. Я думаю, тебе следует прекратить делать зелье сегодня и лечь спать пораньше.

 

- Я в порядке, Зиг. Это не простуда.

 

- Но... - он был не только крайне обеспокоен чиханием, но и не решался заговорить.

 

- Зиг, что-то случилось?

 

Такое поведение было доказательством того, что у него на уме было что-то серьезное.

 

- Мариэла... алхимики, спавшие в подвале семьи Агвинас... все они... внезапно умерли, даже проснувшись...

 

(Ага, я так и знала!)

 

Она и представить себе не могла, что Зиг будет беспокоиться о таких вещах.

 

- Я в порядке! - успокоила она его с улыбкой.

 

- Ты же знаешь, что [Магические Круги] не активируются нормально, если они нарисованы криво, верно? Наверное, что-то было не так с их [Магическими Кругами]. Я использовал тот, который мой мастер запечатлел в моей голове, поэтому он работал так, как и должен был. Так что со мной всё в порядке. И держу пари, что я переживу тебя! - Мариэла говорила медленно, как будто пыталась убедить маленького ребенка.

 

Встревоженное выражение лица Зига напоминало ей потерянного ребенка.

 

- Точно? - Тихо спросил Зиг, и Мариэла просияла.

 

- Да, правда. Я просто забыла погасить фонарь и проспала. Но благодаря этому я встретила тебя. И Линкса, и все остальных. Мне так весело каждый день. На самом деле я даже рада, что забыла погасить тот фонарь.

 

Это была абсолютная, чистая правда. Зиг, Линкс, Кэролайн, все её постоянные клиенты—каждый день с ними был счастливым.

 

(Как бы я хотела, чтобы всё так и оставалось навсегда.)  - подумала она. Но...

 

"Что они понимают о решимости алхимиков двести лет назад, о надеждах, которые они питали, когда делали последние зелья!?"

 

Мариэла всё ещё слышала крик Роберта, доносившийся из подвала, где стояло множество гробов. Все алхимики, которые спали в этих гробах, чувствовали близкие объятия смерти, когда они сокращали свои жизни, делая зелья.

 

Мариэла чувствовала себя виноватой за свою счастливую жизнь в окружении близких людей.

 

- Я собираюсь заняться активным приготовлением сегодняшних зелий.

 

Желая, по крайней мере, приготовить те зелья, о которых просили, Мариэла встала.

 

Возможно, Зиг принял её слова, потому что его встревоженное выражение исчезло, и он последовал за ней.

 

Бах, бах, бах*

 

Лязг, лязг, лязг, лязг*

 

После условленных стуков, в подвал вошли Линкс и Марлоу.

 

- Как вы бы ребята? Эй, почему у вас такие лица? Мариэла ты снова приготовила что-то ужасное?

 

- Я этого не делала!

 

- Ага, значит, Зиг всё-таки съел твою стряпню!

 

Мариэла возмущенно надула щеки, а Линкс расхохотался.

 

- Вся стряпня Мариэлы превосходна, - сказал Зиг, пытаясь поддержать её, и передавая Марлоу зелья.

 

За те двести лет, что Мариэла спала, алхимики продолжали бороться, о чем почти никто не знал.

 

Она верила, что её нынешняя жизнь покоится на фундаменте, который они построили и поддерживали. После той единственной ночи в поместье Агвинас Мариэла окончательно уверилась, что её теперешние тихие, радостные дни были просто бесценными.