Женщина судмедэксперт династии Тан. Глава 429 ‒ Сяо Сун, коварный вариант

Глава 429 ‒ Сяо Сун, коварный вариант

 

Жань Янь довольно хорошо знала Жань Юнь Шэна. Он был очень ответственным и внешне казался легкомысленным, но если он принял решение о чем-то или о ком-то, он мог никогда в жизни его не изменить. Эр Дун могла получить его заботу и нежность, но она, вероятно, никогда не получила бы его любви.

Несмотря на то, что в эпоху династии Тан брак был свободным, большинство людей все равно находились под влиянием тех или иных факторов. Каковы были шансы на то, что двое любящих друг друга людей поженятся? Особенно для такой женщины, как Эр Дун, которую могла только толкать вперед рука судьбы и которая могла плыть по течению, она, несомненно, была чрезвычайно удачлива. По крайней мере, ей не пришлось бы беспокоиться о еде и одежде до конца жизни, и Жань Юнь Шэн уж точно не стал бы обращаться с ней плохо.

– Шурин здесь, – вошел Сяо Сун в фиолетовом халате. Видимо, он знал, что прибыл Жань Юнь Шэн, поэтому снял официальную форму.

Жань Юнь Шэн встал, чтобы отдать честь, но Сяо Сун удержал его:

– Мы все семья, шурин, пожалуйста, не будь таким вежливым.

Сяо Сун и Жань Юнь Шэн сели, и когда он увидел, что Жань Янь в плохом настроении, он не мог не спросить:

–Что случилось? Кто тебя разозлил?

Жань Янь сказала:

– Я обсужу это с тобой позже. Сначала ты можешь поговорить с Десятым братом. Я пойду к детям и пошлю кого-нибудь, чтобы пригласить лекаря Лю и Ах'Юнь на обед.

Резиденция Лю Цин Суна находилась прямо через дорогу от резиденции Сяо, и чтобы добраться туда на лошади, понадобилось бы всего две чашки чая.

– Хорошо, – сказал Сяо Сун.

До того, как жениться на Жань Янь, Сяо Сун любил ходить в резиденцию Жань. В то время его в основном принимал Жань Юнь Шэн. Один из них был очень искусным в деловом мире, а другой был ветераном чиновничества. Они оба были талантливы и образованны, поэтому не приходилось беспокоиться о неловкой тишине, когда они сидели вместе.

Жань Янь попросила людей пригласить Лю Цин Суна, а сама пошла в соседнюю комнату поиграть с детьми.

 

На полу лежал коврик, и четверо детей играли на нем с маленькими игрушками, сделанными Лю Цин Суном, и получали огромное удовольствие.

С Цин'эр не так сложно было иметь дело, как с двумя мальчиками из семьи Жань Янь. Он был очень тихим и воспитанным. У них с Жо Жо было своего рода взаимопонимание, и они вместе гармонично укладывали кубики. Старшему брату Сяо было скучно, он лежал на коврике, положив живот на пол, и играл с углом одежды Ван Лу. Второй брат Сяо постоянно доставлял неприятности. Когда Цин'эр и Жо Жо только что-то собирали, он «скакал» посередине, как теленок, оставляя после себя беспорядок.

Жо Жо надула губки, на глазах у нее выступили слезы. У Цин'эр был добрый нрав, и он терпеливо сдерживал слезы снова и снова. Когда он увидел, что Жо Жо вот-вот заплачет, он взял ее маленькую ручку, уговаривая ее сдержать слезы вместе с ним.

Когда Жань Янь посмотрела на Цин'эр, она, казалось, увидела тот же добрый нрав и настойчивость, которые были у Жань Юнь Шэна, когда он был ребенком.

– Дети, дядя пришел!

Она услышала голос еще до того, как увидела человека. Этот возмутительный голос мог принадлежать только Лю Цин Суну.

Жань Янь подняла глаза и увидела Лю Цин Суна, входящего с кучей свертоков на спине. Она не сдержавшись сказала:

– Вы очень быстрые.

Лю Цин Сун с радостью подошел к Жо Жо и вручила каждому из детей небольшой сверток. Очевидно, эти дети выросли под влиянием подкупа Лю Цин Суна. Получив подарки, они сразу поняли, что их нужно открыть.

Жань Янь посмотрела на изящную маленькую повозку и маленьких животных и не могла не спросить:

– Разве ты не лекарь? Разве тебе не нужно что-нибудь делать каждый день?

– У меня еще есть несколько дней медового месяца, прежде чем он закончится. К тому же этот Лю ‒ красавец, и я женился на женщине, которая умеет зарабатывать деньги. Какое тебе до меня дело? – Лю Цин Сун сложил свои пальцы в орхидею и бросил сверток в Жань Янь, словно это был носовой платок.

Жань Янь скривила губы и обрадовалась, увидев вошедшую Жань Юнь. Как раз когда она собиралась заговорить, Жань Юнь заговорила первой:

– Семнадцатая сестра, посмотри на эти вещи, сделанные моим мужем. Как ты думаешь, детям они действительно нравятся? Ха, я сказала, что попрошу кого-нибудь сделать их сегодня вечером, а через два дня куплю два магазина на Восточном и Западном рынках, чтобы продавать их. Я определенно заработаю много денег... Давай, Цин'эр, скажи своей тете, они тебе нравятся?

Жань Юнь подняла Цин'эр и спросила его.

– Мне нравится, – Цин'эр не мог выпустить из рук маленькую повозку.

Жань Янь потеряла дар речи. Эта пара действительно была идеальной парой. Ни один из них не был нормальным.

– Твоя жена так любит заниматься бизнесом и зарабатывать деньги, не боишься ли ты, что это повлияет на твою служебную карьеру? – Жань Янь увидела, что все там веселятся, поэтому она нашла время, чтобы спросить Лю Цин Суна.

– Ты думаешь, я счастлив быть главным лекарем? Цензорат должен объявить мне импичмент! Объявить мне импичмент! – Лю Цин Сун погладил виски и поднял брови. – Мне нравится ничего не делать, есть и пить задарма, но другого пути нет. Я слишком знаменит и обречен страдать на высоком посту. Что ж, я пожертвую собой ради всеобщего блага.

– Я заметила, что после свадьбы у тебя возникли некоторые проблемы с психикой, – Жань Янь раньше думала, что Лю Цин Сун ‒ это Лю Плохой Ездок, но не считала, что у него ненормальная личность!

Лю Цин Сун с грустным лицом подошёл к ней и сказал:

– Ты тоже узнала? На самом деле, Ах'Юнь... она оскорбила меня.

– Она тебя побила? – удивленно спросила Жань Янь.

– Нет, но она не дает мне карманных денег. Я должен отдавать свою месячную зарплату и сообщать о своем местонахождении. Если я взгляну на улице на девушку от трех до тридцати лет, я должен нести ее на спине и бегать вокруг двора двадцать раз, когда прихожу домой. Она будит меня до рассвета утром, вычитает из моей еды, если я прячу от нее деньги. Я получаю только двенадцать новых комплектов одежды каждые шесть месяцев. Я должен работать три часа в день, и мне не разрешается лежать или сидеть...

Послушав его болтовню некоторое время, Жань Янь на мгновение замолчала и сказала:

– Разве это не то, что ты обязан был сделать?

Лю Цин Сун открыл рот и с горечью сказал:

– Я забыл, что ты тоже демон. Девятый мастер тоже много работал.

Жань Янь взглянула на него и сказала:

– Он гораздо более самосознателен, чем ты. Мне это нравится.

Причина, по которой женщины династии Тан были свирепыми, заключалась не только в том, что брак в династии Тан был относительно свободным и равным, но и в том, что женщины династии Тан обладали собственной независимой личностью. Они не были похожи на слабоумных, чье выживание зависело от мужчин. Другими словами, они могли бы прекрасно прожить без мужчин.

– Брак ‒ это могила, это действительно верная поговорка, – вздохнул Лю Цин Сун.

Жань Янь слабо улыбнулась. Она считала, что брак стал началом более глубоких отношений. Она не была человеком, который с самого начала стремился к чистой любви. У вас могли быть прекрасные ожидания в отношении любви, но если вы рассматривали ее как всю жизнь и требуете, чтобы она была чистой и безупречной, она наверняка преждевременно увянет, потому что окружающая среда этого мира не позволила бы каждому цветку любви ярко расцвести.

Если я это получу, мне повезло. Если я этого не получу, это моя судьба.

Жань Янь всегда придерживалась такого мышления, но ей повезло, что она ее обрела. Несмотря на то, что эти отношения ‒ не просто любовь, они были безупречны, пока она хотела этого всем сердцем.

Сяо Сун и Жань Юнь Шэн услышали шум и подошли.

Жань Юнь Шэн увидев, как Жань Юнь играла, сказал с улыбкой:

– Ах'Юнь все еще как ребенок.

– Она вовсе не ребенок, она просто демон, – тихо пробормотал Лю Цин Сун, но в следующую секунду он поприветствовал его с лестной улыбкой на лице: – Шурин, Девятый брат, ты выглядишь еще очаровательнее после того, как мы не виделись несколько дней!

– Па, па, па, па, – радостно закричала Жо Жо, увидев Сяо Суна.

Сяо Сун улыбнулся и наклонился, чтобы прикоснуться к нежному лицу. Старший Сяо и Средний Сяо воспользовались невнимательностью няни и начали драться, громко плача.

Две няни поспешили их уговорить.

Кто знал, был ли их плач слишком заразительным или детям просто нравилось создавать проблемы, но Цин'эр и Жо Жо тоже начали завывать.

После долгих усилий, к тому времени, как они затихли, Жань Янь и остальные были измотаны.

После обеда они уговорили детей вздремнуть и пошли в павильон пить чай и играть в шахматы.

День прошел неторопливо и приятно.

Они разошлись только тогда, когда закат достиг горизонта.

Приняв ванну, Жань Янь облокотилась на диван, держа в руках список, и проверила, все ли вещи, необходимые ей в дорогу, были собраны.

– Что ты хотела сказать сегодня, жена? – Сяо Сун в какой-то момент тоже закончил принимать ванну, на нем был лунно-белый шелковый халат с широкими рукавами, и с его черных волос все еще капала вода.

Жань Янь попросила Ван Лу подать ей чистое полотенце и, помогая ему просушить волосы, рассказала ему о Жань Пин Юе.

Сяо Сун не сильно рассердился, поскольку подобные вещи были обычным делом в семьях и не были чем-то удивительным. Просто семья Жань все еще не разобралась в ситуации. Хотя, пока они были связаны браком, им не требовалась какая-то особая забота со стороны семьи Сяо, но другие семьи относились к ним по-другому из-за этих отношений, было бы крайне глупо отказываться от Жань Янь.

Сяо Сун так думал в глубине души, но Жань Янь могла критиковать семью своей матери, а он нет, так что это можно было считать проявлением уважения к Жань Янь.

– Ты планируешь разорвать связи с семьей Жань? – спросил Сяо Сун свою жену.

Жань Янь не испытывала никаких чувств к этой семье, но старалась быть максимально тактичной.

– А, что ты думаешь? С такой семьей за спиной я не только не чувствую себя уверенно, но и всегда беспокоюсь, что они распространят дурную славу. Ты же видишь, как они ко мне относятся. Забота, которую семья Сяо им оказывала в течение последних двух лет, должна была вознаградить их за доброту.

– В конце концов, это семья, поэтому мы все равно можем держать ее в своих руках, – Сяо Сун задумался на мгновение и сказал: – Я могу помочь тебе распространить слух, говорящий, что мадам Сяньлян убита горем из-за своей безжалостной семьи. Причина... объясним, что семья Жань плохо обращалась с моей свекровью в прошлом, и что мой свекор женился на второй жене меньше чем через год после смерти моей свекрови. Теперь они плохо обращаются с тобой и пренебрегают репутацией семьи Сяо. Сначала поставим их в отчаянное положение, а затем ты сможешь протянуть руку помощи в нужный момент и держать их в своих руках.

– Это хорошо, но я действительно... – я действительно не хочу иметь ничего общего с этой семьей.

Сяо Сун обернулся и улыбнулся ей:

– Жена, иногда месть заключается не в том, чтобы вырвать корни, а в том, чтобы держать их в руках. Проявляй терпимость и прощение к ним для внешнего мира, но подавляй их внутри. Они должны смотреть тебе в лицо за все, что они делают, и они всегда будут жить жизнью, зависящей от других. Тем не менее, ты должна полностью использовать их. Когда ты захочешь отпустить, у них больше не будет возможности вернуться. Таким образом, посторонние не только будут восхвалять твою добродетель терпимости и щедрости, но и думать, что ты ласковая и праведная. Что ты думаешь, жена?

Жань Янь вздохнула:

– По сравнению с тобой я думаю, что я добрая и праведная.

Жань Янь ‒ прямой человек. Он разрубала Гордиев узел во всем, что делала. Она воздавала за милости и мстила врагам. Она никогда не думала о том, чтобы пойти такими окольными путями.

– Это всего лишь небольшое предложение от меня. Конкретная реализация зависит от того, что думает жена. Но мой долг как мужа ‒ помочь жене решить ее проблемы, – Сяо Сун обнял ее за талию и сказал: – Думаю, на этот раз ты не сможешь уехать.

– Что случилось? Ты слышал какие-нибудь слухи? – спросила Жань Янь.

– Сегодня утром я получил письмо от своей семьи, – Сяо Сун достал письмо из нарукавного кармана и передал его Жань Янь, затем продолжил: – И когда я сегодня пошел прояснять ситуацию, я не знаю, было ли это из-за того, что двор в последнее время был слишком подавлен, но я постоянно чувствовал намек на необычную атмосферу.