Рыцарь-зомби (Солдат Тёмной Стали) Глава 310: О, воющая Смерть!..

Что-то изменилось. Что-то в его восприятии. Царапало стекло разума. Сотрясало клетку.

Угх.

Неправильно. Всё было неправильно.

Но, опять же, это не ново. Всё ощущалось неправильным уже очень давно.

Очень, очень давно.

Слишком давно. Вообще, может, ничто и никогда не ощущалось правильным. Может, то была просто иллюзия. Фальшивые воспоминания.

Кто, как не он, мог знать об этом? О великой спирали. О потере себя. О бесконечном лабиринте.

О блуждающих. Возможно, вечно.

Как всё к этому пришло? Как он был заперт подобно любому другому зверю? Сведён к своим самым базовым побуждениям. Он чувствовал, что способен вспомнить время, когда был свободен. Когда разум был ясным. Мысли принадлежали ему. Но то было так давно. Может, даже не было никогда.

Но это не то, что изменилось. Он об этом уже много раз думал. Совершенно бесплодно, конечно.

Так что же тогда? Он чувствовал. Смещение. Всего мира вокруг.

Тот замедлился. Пополз.

Он начал чувствовать себя... освобождённым.

Чем было это место?

Ощущение клетки не пропало. Лабиринт. Он никуда не делся. Но теперь казался... более отдалённым, каким-то образом. Словно у него появилось больше пространства для движения. Для поисков.

Для мыслей.

О чём? В этом заключался вопрос. О его положении. О том, где он находился. Где был. Откуда пришёл. Куда шёл. И куда хотел пойти.

О том, кем он был.

О чём угодно за пределами лабиринта. О чём угодно, помимо попыток выбраться из него.

Грх. Трудно. Это не имело смысла. Он искал путь наружу дольше, чем себя помнил. И в то же время знал, что выхода нет. Лабиринт продолжался в вечность. В этом его цель. Это ведь клетка. Такова её природа. Держать внутри.

Но неужели он начал понимать это лишь сейчас? Нет. Он знал с самого начала. Так почему же тогда ничего с этим не сделал? Почему он продолжал ковылять сквозь этот бесконечный лабиринт разума?

И это спокойствие. Такое странное, но такое знакомое. Мгновение назад он злился. Настолько, что в голове мутнело. И эта злость всё ещё была с ним. Но отдалилась. Злость стала как одежда. Он мог надеть её, если бы захотел, но мог и не надевать.

Эта медлительность. Она была всему виной. Причиной перемен, как он понял. Клетка стала держать его не так крепко. Ей не удавалось угнаться за новой скоростью мыслей. Мир замедлился для него, но для мира – он ускорился.

Насколько, интересно? Любопытно.

Лабиринт теперь казался таким простым. Хрупким как стекло. Он чувствовал, что может сломать его, лишь потянувшись и коснувшись стенки.

И уже собирался это сделать. Даже не думая, он знал, что именно это сейчас необходимо. Клетка – не друг.

Но он задержался ещё ненадолго. Вдруг эта чудесная медлительность прервётся, стоит клетке разбиться? Он сомневался, но если всё так, то сначала требовалось подготовиться, пока возможно.

Найти ответы на некоторые вопросы. Вещи, что клетка пыталась скрыть от него. Они стали яснее. Он мог найти их. Что важнее всего? Что спрятала в себе клетка?

Охоту.

Да. Конечно.

Изначальная Охота должна продолжаться. Дети иного мира должны быть выкорчеваны. Вырваны из своих сосудов. Приговорены к ответственности.

Ничто другое не так важно. И ничто другое не пугало клетку больше.

Он понял.

Всё было сделано, чтобы отвлечь его от цели. Эта новая, кочевая жизнь. Это подавление разума. Эта клетка.

Всего лишь попытка детей отвлечь его от того самого, ради чего он был рождён. Несмотря на все бессчётные попытки, им никогда не удавалось его убить, поэтому им всё время приходилось выдумывать новые стратегии. Брать в заложники беспомощных смертных, к которым он привязался. Обманывать замысловатыми иллюзиями. Сковывать его прочными цепями. Запирать душу в далёких, хаотичных реальностях. Напрямую подавлять разум.

Кто был виновником на этот раз?

Место ответа пустовало. Он явно был выдернут из него. Но это само по себе служило ответом. Их имена, характеры, и способности сам Тот, Кого Нет, сделал частью его естества.

Это мог быть только Эттол. Дитя Импульсов, Обмана, и Перерождения. Вечная проблема с этим ребёнком. Скрытный и хитрый. Как этому лжецу удалось опутать его разум?

А. Он вспомнил. Пойман в момент слабости. Обычно его разум был защищён от таких манипуляций. Но после продолжительного плена и последующей битвы со слугой-императором он оказался уязвим для силы Дитя Обмана.

И даже сейчас испытывал его задержавшееся влияние. Оно перешло в нечто большее, чем просто плен, верно? Эти переплетённые года, что он потратил на укрепление влияния над ним. Связывание их душ воедино.

Создание дружбы между ними. И планирование своего последующего побега. Да.

Эттол знал, что клетке не протянуть вечно. Что обман, рано или поздно, раскроется. Поэтому посадил семя сомнений в его сердце. В надежде создать минуту промедления, когда наконец придёт им время вновь стать врагами.

Да. Вечно он замышлял. Действительно, Эттол изменился меньше всех других детей. Может, потому, что подходящие ему сосуды встречались довольно редко.

Кох не знал, имело ли это хоть какое-то значение. Вместо злости он испытывал сочувствие к трудному ребёнку. Изначальная Охота должна продолжиться. Её не остановить. Он отправит Эттола обратно на неосвящённую сторону хозяина, вне зависимости от личных привязанностей.

Это неизбежно.

Но что ещё он чувствовал в этом месте? Знакомую массу силы. Душ, собравшихся в яростной агонии.

Неживое обличье великого проклятия смертных в этом мире. И великий грех детей.

Да. Его последние воспоминания знали, что это. Калмак Свёрнутой Ночи. Все они были в этом бою уже несколько дней. Конечно. Раненный, но не поверженный. Быстро восстанавливающийся. Вскоре он вновь бросится в бой.

Но... Калмак чувствовал его в ответ, верно же? Чувствовал обратную связь. После того, как Дозер утихомирил его, он стал любопытным. И теперь наблюдал за полем боя, дожидаясь своего момента. И изучая его.

Скверносмерти. Бессчётное число раз встречал он их раньше. И сражался почти столько же. Но лишь почти. Не каждая встреча заканчивалась битвой.

Они были существами чистых инстинктов. Поглощённые болью. Злые на мир. Жаждущие его уничтожения. Но в то же время запертые. В безнадёжности. Тонущие в отчаянии.

Лишь поэтому они не устраивали погромы чаще. Лишь поэтому не прикладывали больше сил к уничтожению мира смертных.

Потому что были слишком поглощены собственными бесконечными страданиями.

В этом ведь и заключалась их ужасающая сила. Клей, соединяющий столь много бедных душ вместе.

И временами Кох уже видел такое. Их любопытство к нему. Он никогда не понимал, почему или откуда оно рождалось, но, возможно, успокаиваясь в подобные моменты, они замечали, что он не принадлежит этому миру. И потому не заслуживает их ярости.

А эта скверносмерть ещё и имела сильную склонность к тьме.

Точно как и он сам.

Редкая связь.

Души. Они тоже её ощутили. Они были с ним, в этом замедленном пространстве. И рыдали. Умоляли о помощи.

Молили его спасти их от отчаяния. Отправить их дальше в путь из этого мира.

Возможно, он мог это сделать. Не в этом заключалась его цель, но, возможно, он мог.

Как только задача будет исполнена.

А пока они могли присоединиться к нему. Предложить свою силу.

Они поняли это? Поняли, что их ждёт продолжительный путь? Изначальная Охота должна продолжиться. Но когда она будет завершена, он наконец сможет сам вернуться на сторону своего хозяина. И взять их с собой, если они того пожелают.

Возможно, не там должное им место. Пожалуй, не так выглядел потускневший сон, что лежал в корнях их отчаяния. Они могли найти там ещё больше страданий. Но, возможно, мастер сможет им помочь, случись тому. Если он решит им помочь.

Не было никакой гарантии. Они понимали это? Могли согласиться с таким?

Хм-м.

Похоже, могли.

Он не стал тратить время – сразу принял предложение. И немедленно ощутил изменения. Знакомая энергия потекла сквозь него. Древняя и могущественная. Чернильная темнота Темносвета окутала его – и тело, и душу.

Как он и ожидал, энергия была свирепой и голодной, но это тоже не слишком отличалось от ощущений его собственного духа. Каждый раз, как он сам принимал Темносвет, чувства казались в точности такими же.

Единственной разницей была интенсивность. Ощущения нахлынули с большей силой, чем когда-либо. Даже больше ожиданий.

Калмак оказался сильнее, чем он думал. За эти дни сражений, похоже, они так и не увидели истинной глубины его могущества.

Это опьяняло.

Не будь он и так одержим охотой, то почти наверняка не смог бы выдержать. Такая мощь стала бы для него искушением во всех возможных направлениях разом. Использовать эту силу и бежать. Делать, как он хочет, – и плевать на волю хозяина.

Может быть, ему помогло то, что он уже познал, каково это – потакать своим желаниям. Увидел, насколько бесплодны они все. Благодаря вмешательству Эттола.

Ещё один урок от Дитя Обмана. Кох не собирался его забывать.

Однако замедленное пространство стало проблемой. Слияние замедлилось вместе с ним. Чтобы завершить его вовремя, нужно было выбраться из этого места.

А он, откровенно говоря, не до конца понимал, как это сделать. Более того, подавление его разума клеткой тоже представляло опасность. Она ведь не исчезла и не ослабла. Он всё ещё чувствовал её всюду вокруг себя, отчётливо и ясно. И определённо не хотел вбежать обратно.

Поэтому сначала нужно было вырваться. А уже потом освободить себя из этого странного состояния сознания.

Хм-м.

Он почувствовал, что, возможно, достаточно просто пожелать вырваться. В нём хватало спящих сил даже без учёта энергии Калмака. Полностью его сил. Которые он подсознательно сдерживал на протяжении долгих лет. Может, десятилетий.

Да. Копил и ждал. Момента, который наступил сейчас. Даже под влиянием Эттола он сумел сохранить частичку себя.

И сейчас собрал её всю. Позволил наполнить душу и укрепить её. А затем дал знать о своём желании.

Клетка разлетелась. Время возобновило свой ход. И ярость тела вновь наполнила его разум.

Однако даже тогда он не вернул полный контроль над собой. Между продолжающимся слиянием с Калмаком и ослепляющей яростью его физической формы было просто невозможно не потеряться.

Он вновь сражался с Безумным Демоном. А как иначе. Тот, кого Эттол ненавидел. Одно из главных препятствий его великому плану Восстановления. Дитя Обмана ничего не хотел больше, чем убрать его со своего пути клыками Коха.

И потому Кох не хотел ничего больше, чем остановить себя, но это было трудно. Инстинкты взяли верх. Инстинкты Зверя Ардоры: монстра с неутолимой жаждой к крови и ненасытным голодом к войне.

Благословение и проклятие его хозяина.

Чтобы действительно вырваться из этих инстинктов, нужно было превзойти собственные чувства. Освободить разум. И вместе с ним – разумы всех.

Он знал, что для этого нужно.

Использовать слияние. Прильнуть к нему. Сосредоточиться на изменениях, происходящих с телом. Позволить им расти и излучаться, перетекать во всё и сквозь всё в накатывающей волне темноты.

И он взвыл.

Так глубоко и продолжительно, что этот вой мог бы считаться рёвом. Звук взял с собой его душу, ауру, и всю ту бурю, что Калмак копил на протяжении бессчётных лет.

Это был звук, разорвавший небо пополам. Дыра в небе превратилась в трещину от горизонта до горизонта. И море её отразило. Разошлось как великий каньон, тянущийся в бесконечную даль, обрамлённую горами воды.

Мир встряхнулся и моргнул. Несколько кратких мгновений он даже чувствовал что-то за Вуалью. Быть может, своего хозяина, эту наблюдающую тишину, но, скорее всего, ему просто хотелось так думать.

Его тело выросло. Сила Темносвета и так увеличила его, но теперь из связи с Калмаком вырывалось ещё больше такой же, как у него, энергии.

Инстинкты скверносмерти соперничали с его собственными, тоже хотели заполучить контроль, но и этого он не мог позволить. Долг и рациональность должны победить сейчас, а не инстинкты. Не его. И не Калмака.

Поэтому вой продолжился. Разрывая мир пополам. Пока не была подавлена воля всех, кроме него самого.

Но разрыв в небе продолжал становиться всё шире, и сквозь него, с могущественным желанием, Кох почувствовал даже более дальние глубины, лежащие за Вуалью. Вплоть до самого источника Темносвета.

И там, конечно же, лежало целое королевство. Реальность Живой Тьмы.

Дом.

Он вернётся туда однажды, по своей воле или нет. Даже если провалится в своей миссии, то будет возвращён туда. К стороне своего хозяина.

Но здесь и сейчас его мысли направляла не ностальгия, и не желание вернуться домой. Нет, он жаждал помощи. Такой, попросить которую никогда прежде ему не хватало уверенности. Никогда его желанию не хватало сил перебраться через великую пропасть между реальностями. Откровенно говоря, никогда прежде он бы и не подумал, что такое вообще возможно.

Но теперь знал. С силой Калмака пришли знания. И уверенность. Сердце, что осмелилось мечтать о большем.

Поэтому вместе со своим воем он отправил и мысли. Он попросил о помощи из своего иномирного королевства.

О помощи Орды Живой Тьмы.

Услышат ли они его? Обязательно. Но откликнутся ли? В этом он сомневался. Сначала требовалось построить мост. Они не могли прибыть в эту реальность без помощи. Даже его хозяин был ограничен в этом – хотя, вероятно, только из-за старых ран.

Именно поэтому он и дал Коху форму. Поэтому вырастил своего щенка с такой любовью и дисциплиной.

Чтобы дать Коху то, чего он больше не мог дать себе.

Вот. Мост был построен. Хлипкая конструкция, но всё же что-то. Такому не выдержать ход бесконечных легионов Орды Тьмы. Что ж, ему и не требовалась вся непостижимая сила. Он надеялся получить лишь её каплю.

И капля уже начала стекать по мосту. Из разрыва в небе, по узкому пути, что был чернее ночи, окружавшей его, они спускались.

Их формы изменялись – и продолжат изменяться, пока они не пройдут Вуаль между мирами до конца, и не выберут свои формы – кто-то скелетных зверей и воинов. Другие – всадников верхом на конях. Третьи – самих коней. Все пугающего роста, все выдыхающие призрачное белое пламя, и все окутанные вихрящимся могуществом Темносвета.

Он узнал этот легион. Мендокава, как некоторые называли их в этом мире. Или Всадники Пустоты. Но их настоящее имя было куда как проще. Дозор Внешней Тьмы. Бесконечный дивизион, принадлежавший Лорду Костей, предпочитавшему, чтобы его подчинённые принимали облик скелетов или гниющих тел.

Вполне предсказуемо, конечно. Легионы Лорда Костей обычно находились на периферии королевства, поэтому естественно, что именно они первыми откликнулись на зов.

Кох предпочёл бы какой-нибудь из драконьих легионов. Его отношения с ними были получше. Будучи безрассудным юным щенком, он часто издевался над Лордом Костей и его легионами, поэтому они, вероятно, его недолюбливали.

Ну что же. Они ведь тоже его братья Тьмы. И идеально подходят.

А потом он почувствовал. Полный контроль. Полную власть над своим почерневшим, громадным телом.

Как же сильно ему хотелось сорваться с места и броситься за Эттолом в ту же секунду, но он продолжал вой ещё недолго, чтобы Дозор успел закончить переход по мосту.

И отправил им безмолвное слово. Они должны были знать, кто друг, а кто враг.

К несчастью, в данный момент и сам Кох не так много знал об этом. Лишь то, как эта ситуация должна была выглядеть сейчас для всех наблюдающих слуг. Скорее всего, никто из них не понимал, что происходит – может, только тот факт, что он, вероятно, сильнее любого из них.

Поэтому Кох приказал Дозору игнорировать всех, кто не атакует их первым. Поможет ли это избежать полнейшего хаоса – вопрос. Страх явно сыграет свою роль в сегодняшних событиях.

Но он не мог никому позволить помешать Изначальной Охоте. Особенно сейчас, когда самая ловкая добыча оказалась перед глазами.

И наконец Кох отпустил себя. Вой закончился, и вместе с ним его громадное тело торпедой бросилось вперёд, сквозь моросящее поле боя, прямо к Эттолу, на присутствие которого он навёлся с самого начала.

Теперь Обманщику было не сбежать.

На пути попалась иллюзия. Фальшивая цель. Даже сейчас Кох почувствовал её лишь в последний момент. Он пробежал насквозь и продолжил рваться за настоящим ребёнком, скрытым под покровом так называемой невидимости.

И нашёл.

Его зубы впились в плоть Эттола.

Да. В настоящую плоть. Не обманка. Не очередная иллюзия. Он почувствовал хруст костей, вкус крови, и рану в душе.

Эттол боролся. Ну конечно. Вырывался как мог. Бросался иллюзиями. Пытался перегрузить его чувства. Пронзить скованный изнова барьер разума.

Всё зря. Ещё несколько секунд – и Эттол будет в его желудке. Вновь вырванный из этой реальности. На пути назад.

Но было что-то ещё. Стежок вины. Сочувствия. Не к Эттолу, но к плоти, что он занял. Проведя столько времени с ним, Кох знал о необычайной природе нынешней инкарнации Эттола.

О несчастном мальчике. Бедный Иона сохранил свой разум рядом с разумом Эттола. Ведь он никогда не соглашался на инкарнацию. И всегда бесплодно боролся против неё.

Даже поглощённое яростью Охоты сердце Коха страдало за мальчика. Был ли ещё способ спасти его из этого безумия? Не слишком ли поздно?

Глупо, конечно. Изначальная Охота должна продолжаться. Ничего нового в сопутствующем ущербе нет. История, что стара как он сам. Он испытывал сомнения лишь потому, что провёл так много времени с Ионой. Потому что стал очень знаком с борьбой мальчика за само существование.

Потому что на каком-то уровне она была ему очень близка. Потому что он понимал её слишком хорошо.

Что, несомненно, было лишь ещё одной махинацией Эттола. Ловкой игрой, занявшей у него так много лет.

И будь он проклят, Кох действительно колебался. Совсем немного. Всего пару секунд. И потом – ещё пару. Откладывал конец. Игрался с едой. Мотал плоть в своей пасти, вместо того, чтобы просто разжевать и проглотить.

Кто-то среагировал. Могущественная душа двигалась на защиту Эттола. Кох чувствовал её. Знал о проблеме заранее. И мог бы поторопиться. Мог бы уже закончить.

Но не закончил. Он позволил помехе вовремя их достичь.

И когда руки Говиса схватили его окровавленную пасть, Кох понял, что дело стало значительно труднее. Он упустил свой шанс закончить всё быстро и легко.

Потому что это была не просто проекция Чёрного Бедствия. Кох достаточно боролся и сражался с его проекцией в последние несколько дней.

Здесь и сейчас перед ним предстал настоящий Говис.

Руки Монстра начали разевать его волчью пасть. Кох попытался вгрызться ещё сильнее, закончить то, что должен был закончить ещё давно, но уже сейчас приходилось бороться.

«Людоед, — прозвучал телепатический голос Говиса прямо в голове. — Отпусти его. Сейчас же»

Кох хотел бы поспорить, рассказать ему много вещей, но сам не обладал телепатией. Он понимал большинство языков и мог читать намерения в аурах, но говорить – что звуком, что телепатически – не мог никогда.

Факт, который когда-то ему досаждал. Почему хозяин не наделил его даром речи? Почему только способностью понимать мир, но не участвовать в его мыслях глубже?

Но он давно прошёл пору этих вопросов. Они не несли цели. Он такой, какой он есть. И никакие мысленные агонии этого не исправят.

К тому же, существовали и другие способы общаться. Ауры, например. Говис тоже умел их читать. А значит, какие-то чувства и намерения Кох мог передать. Нужно было только сосредоточиться.

Успокоить ярость в его крови.

Что было непросто. Но он попытался. Это давно остывшая месть. Возможно, Монстр поймёт.

«Делай как приказано, Людоед. Я твой хозяин»

А может, нет.

На самом деле, эти слова лишь вернули пламя в его сердце. Говис не был ему хозяином. Никто в этой реальности не смел так зваться.

Ярость Калмака резонировала с его собственной, тёмные щупальца вырвались из его спины, дожидаясь разрешения отхлестать Говиса сотней гигантских хлыстов.

Возможно, Коху не следовало такое разрешать. Но он разрешил.

И этого ответа Говису хватило. Как только щупальца ударили его, Монстр взревел на два голоса и на импульсе вырос в размерах. Он вырвал Эттола из пасти, оставив половину плоти волку.

Но позвоночный столб он забрал. Единственную часть, что была важна.

Кох набросился на него. Влепился в Чёрное Бедствие тьмой, зубами, и когтями.

Это мясо было куда как прочнее. Кожа сопротивлялась его зубам размером с кинжалы, но не до конца.

И вдруг удар.

Достаточно сильный, чтобы сломать шею и отбросить Коха далеко назад, прочь от него.

Одеяло тьмы растянулось и поймало волчье тело в воздухе, остановив полёт.

Повреждения быстро восстанавливались, кости с хрустом вставали на места и срастались, но это едва ли имело значение. Волчье тело теперь стало отчасти нематериальным. Перелом шеи ощущался не более чем царапиной. Коха это нисколько не замедлило.

Но то, что Монстр смог нанести ему такой вред – вот, что тревожило. Из личного опыта спаррингов с ним он знал, что этот оппонент способен на гораздо большее.

По правде говоря, ни разу Коху не удавалось его победить.

Но и сам Кох под влиянием Эттола никогда не был в своей полной силе. И, конечно же, никогда прежде на его стороне не сражалась мстительная скверносмерть.

Поэтому, хоть у него и появилась причина сомневаться, Кох не стал. Не дожидаясь ни секунды, он бросился пастью вперёд на своего оппонента.

«Успокойся! — попытался Говис. — Если у тебя какие-то претензии к Гермалу, то дай о них знать! Эта битва нам ни к чему!»

Невежество и глупость. У Коха не было времени на это. Он бросился на одну из рук Говиса – ту, что не держала верхнюю часть Эттола. Он знал, что вторую Монстр будет защищать, поэтому хотел сначала позаботиться о свободной. Его удары всё же представляли опасность, а раз вторая рука занята, то оружие у него осталось лишь одно.

Не считая хвоста, конечно, который врезал ему по рёбрам, поломав ещё больше костей. Но Кох выдержал в этот раз, не позволив себя отбросить. Клыки нашли руку и вонзились с раздирающей силой, ощутив вкус свежей крови.

И вновь кожа сопротивлялась. Кость – тоже. Отказывалась быть прокушенной. Пришлось вгрызаться, оставляя хвосту больше времени, чтобы бить его по торсу.

И не только. Какая-то сила давила на череп. Могучий вес, пытающийся его замедлить. Телепатическая атака, скорее всего.

Кох проигнорировал её.

Рука оторвалась. И утонула в его глотке. С ней он разобрался. И направился к следующей, в которой ждал Эттол. Хвост всё ещё бил по нему, но тень Калмака теперь боролась с ним, ослабляя удары и разворачивая ход битвы.

А ещё был огонь. Красно-рыжее пламя откуда-то. Накрывшее всё его тело.

Это Кох тоже проигнорировал.

Но другую руку оказалось не так просто схватить. Говис пытался не дать ему вонзить в неё клыки.

Это раздражало. Не так много времени, прежде чем первая рука восстановится. Нужно было закончить быстро или попытаться сделать что-то ещё.

А потом шипы. Сразу из всего тела Говиса. Они пронзили Коха в десятке мест, что не было проблемой само по себе, но они мешали шевелиться. Удерживали на месте. Схватить уклоняющуюся руку стало ещё труднее.

Ладно.

Глаза Коха вспыхнули чёрным пламенем, когда он призвал силу Темносвета напрямую. Она наполнила его разум и душу как никогда прежде. Гораздо больше, чем он ожидал. Ему просто хотелось выплюнуть луч тёмной энергии, как Калмак делал уже бессчётное число раз, но вместо этого Кох изрыгнул взрыв.

Впритык взрыв разорвал шкуру Монстра, вместе с шипами и чешуёй, отбросив того кувырком в воздухе, головой чуть ли не касаясь хвоста. Эттол тоже принял часть удара, но недостаточно.

Кох увидел свой шанс. Нырнул прямо за ними, вновь нацеливаясь на руку.

И вновь что-то оказалось на пути.

Нечто совершенно неподвижное. Кто-то остановил его на лету, крепко схватив окровавленную морду.

— Я вынужден просить тебя прекратить, — сказал Дозер двумя голосами.

Хаос урагана и бурлящий океан наконец вновь стекались к ним, громкие как всегда, и всё же этот спокойный голос легко достиг его ушей.

Голос императора. Императора, который намеревался быть услышанным.

Этого хватило, чтобы, по крайней мере, заставить Коха приостановиться. Переоценить ситуацию. Должен ли этот человек тоже стать ему противником? Не было ли иного способа достичь понимания? Говорить не обязательно, чтобы передать информацию – как он передал Дозору. Они поняли его намерения.

Поэтому он попытался снова. Аурой. Сделать намерения ясными. Он не желал вреда Дозеру и Говису. Только Эттолу. Только Гермалу.

Однако сражение вновь началось всюду вокруг них. Настоящий беспорядок. Кох даже не мог определить, кто с кем сражался. Избавление и Авангард, конечно, но ещё Дозор. Похоже, против обеих сторон.

К несчастью, но, к сожалению, предсказуемо.

— Я знаю, что ты меня понимаешь, волк, — сказал Дозер. — У тебя есть разум. Вижу по твоим глазам. Так какие у тебя проблемы с моим сыном?

— Вот так раз! — прозвучали знакомые интонации Безумного Демона. — Видать, старичок Морг здесь единственный, кто хоть что-то понимает! Впрочем, ничего нового, да? Вы, ребята, постоянно за мной пыль глотаете, верно говорю?

— Что за чушь взбрела тебе в голову на этот раз?

— Он не на твою ящерицу охотится, Дозик. Ты что, слепой вообще? Он же явно за Гермалом гоняется. Как и я, так уж случилось! От дык совпаденьице, а?!

— Хмф. — Дозер посмотрел между ними двумя, пока Кох решал, нападать на него или же избежать боя. — С чего бы он внезапно передумал? Если я правильно помню, то он был верным товарищем Гермала как бы не целое столетие.

— Так тебя интересует, почему его взгляды изменились? Как мне кажется, это потому, что убить Гермала – правильный поступок!

— Я не верю, что ты пытаешься надавить на мораль, Нибас. Среди всех людей, уж точно не тебе говорить о том, что правильное, а что нет.

— Слушай, может, я пытаюсь попробовать что-нибудь новое! Может, я сам изменился! Может, я теперь – новый я!

— Если бы только это было возможно, — прозвучал ещё один голос, слева, в этот раз женский, принадлежащий императрице Сай-хи. И вместе с ним вихрящийся шторм начал ослабевать. Уже не яростный, всего лишь шумный. Как если бы они оказались в защитном пузыре, в котором не приходилось так кричать. — Скорее всего, это просто твоя очередная раздражающая игра. Ты ведь ничего не знаешь о мотивации Людоеда, так? Просто вновь накручиваешь свои веретена.

Моргунов схватился за грудь:

— Сая, дорогая моя! Прошу, скажи, что тебя бес попутал! Не можешь же ты правда так обо мне думать?!

Она не ответила.

Кох не удержался и зарычал на Моргунова.

— Воу, приятель, спокойно. В чём теперь-то твоя проблема, а?

Несмотря на всё, отчасти Кох начал надеяться, что Безумный Демон достаточно понимает ситуацию – что сможет объяснить обстоятельства за него. Но чем больше он слушал, тем менее вероятным это ощущалось.

Что несколько раздражало, мягко говоря.

Моргунов засмеялся и посмотрел на остальных:

— Честно говоря, сам не верю, что это говорю, но я теперь на стороне пса!

— Ты не можешь говорить серьёзно, — сказала императрица. — В твоих словах даже меньше смысла, чем обычно, Нибас.

— Вот да, да?! Я как будто бы должен обижаться сильнее, учитывая, что псина раз семнадцать пыталась мне морду откусить, но иногда именно так начинается дружба!

Кох очень хотел попытаться в восемнадцатый раз.

— Я устал от этого идиотизма, — вздохнул Дозер. — Наши люди умирают. Если знаешь реальный мотив волка, то говори о нём сейчас. И выражайся ясно.

Моргунов усмехнулся:

— Наши люди? Их судьба внезапно стала тебя волновать? Как трогательно. Но ладно! Давай я объясню всё так просто, чтобы даже дуболом вроде тебя смог понять! — Он показал пальцем на Гермала, верхняя половина тела которого всё ещё была в руке Говиса и совсем не регенерировала, в отличие от полностью восстановившегося Монстра. — Твой маленький свежеватель мозгов вон там – не только предатель Избавления, но ещё и враг всех нас! Всего человечества! Он сосуд Изначального, который ничего не хочет больше, чем подчинить человечество! Заставить нас жить под их пятой, в гнили и боли, уничтожив все технологии, над которыми мы так долго корпели!

Наступила краткая тишина, наполненная лишь приглушёнными звуками битвы по ту сторону их пузыря.

Сай-хи заговорила первой:

— Очень интересная выдумка.

— Это правда, — сказал Моргунов.

И Кох, со своей стороны, был удивлён. В его истории присутствовала очевидная предвзятость, но в целом он был прав. Возможно, эта ситуация ещё могла разрешиться без ненужного кровопролития.

— Изначальный, — повторил Дозер, взглянув на Гермала. — Ты уже упоминал это раньше. Но в то же время говоришь, будто все они похожи, в то время как истории о них совершенно разные. Даже если предположить, что они реальны, то пытаться свести их в одну кучу – всё равно, что считать одним человеком тебя и меня, а это – очевидная ошибка.

— Хмф! Да плевать! Он сам мне о своих планах рассказал!

— Жаль, что нам он сейчас ничего рассказать не может, — отметила Сай-хи. — Я бы хотела выслушать его сторону.

— Тогда услышала бы ложь. Говорю же: пёсель на верной стороне. Мы не должны ему мешать.

— И тем не менее, ничто из сказанного не объясняет мотивацию волка, — сказал Дозер. — Только твою. С чего вдруг Людоеду не плевать на подавление технологий?

— О, скорее всего, ещё как плевать, но этот хороший мальчик – Зверь Ардоры. Вечный Охотник Изначальных. Он старше, чем все мы вместе взятые, скорее всего. И по самой своей природе понимает, что убийство Гермала необходимо. Более того, я уверен, что именно этот волчара – главная причина того, почему Изначальные не дают о себе знать. Они боятся его.

— И снова чушь, — возразила Сай-хи. — Как сказал Медан, эти двое были товарищами почти столетие, верно? Так каким образом они всё это время могли быть смертными врагами?

— Свежеватель мозгов, помнишь? Это его сила. Я уверен, что он держал разум Коха в плену.

— В плену? Настолько могущественное существо? И почему тогда он вырвался? Что и как вдруг изменилось?

— Вероятно, свежеватель ослаб, да и со Зверем очевидно что-то случилось. Может, я точно не понимаю, что произошло, но он, похоже, поглотил силу скверносмерти.

Сай-хи всё ещё не выглядела убеждённой:

— Если он был в рабстве так долго, то почему ты, зная это, и будучи его начальником десятилетиями, ничего с этим не сделал?

— Слушай, с моими мозгами тоже поигрались, ладно? Не свежеватель – вероятно – но это сейчас не важно. Дело в том, что я начал всё понимать только недавно. И, эй, я как бы и раньше пытался наложить на него руки. Просто свежеватель – тот ещё скользкий ублюдок.

Но Кох уже не слушал. Вместо этого его внимание перешло на императрицу.

Что-то с ней было не так. Эти вопросы. Это настойчивое нежелание слушать. Возможно, отчасти объяснимое тем, насколько трудно принимать серьёзно Безумного Демона. И общей проблемой слуг-императоров – никого из них не было легко убедить.

Но было что-то ещё. Скрывающееся за ней? Да, в ней определённо не было запаха Детей, но этому больше нельзя было доверять. Кох почти не сомневался, что все они давно поняли, что он способен учуять их следы. К тому же, слуги-императоры – маловероятные сосуды для них. Слишком много внимания. Слишком много борьбы сил.

Кроме того, Кох уже изучил всех нынешних императоров ещё много лет назад. Они были чисты. По крайней мере, тогда.

Однако это не означало отсутствие влияния детей. Кто-нибудь из них мог скрываться во внутреннем кругу, прятаться за длинной тенью.

И сейчас чувства Коха обострились сильнее, чем он считал возможным. Найти настолько сокрытую цель раньше было бы невозможно, но сейчас?

На ней был запах. В её ауре. Задержавшийся дух. Знакомый дух.

Мэкирэ.

Он почувствовал её. И хотя не знал, как она связана с Императрицей Мира, но связь определённо была.

С самым инфантильным из детей. С Дитя Ликования.

Кох уже очень давно её не ловил, но она всегда была трудным оппонентом в прямом бою. Точно как и Авар, она владела Огнесветом, что по самой своей природе всегда находился в конфликте с Темносветом. В отличие от Землесвета, Ветросвета, и Водносвета, эти двое не могли ни сливаться, ни даже сосуществовать. Столкновение между ними всегда было неизбежно.

И если она каким-то образом поддерживала Сай-хи – или даже просто манипулировала ею – то Кох знал, что должен вдвойне насторожиться против императрицы. Благословение Мэкирэ могло даровать ей всевозможные неприятные способности.

Но это, конечно, не заставило бы его сдаться.

Новая зацепка в Изначальной Охоте. И новое препятствие.

Теперь был лишь один курс действий. Императрица скомпрометировала себя. Потеряла доверие. Даже если Моргунову удастся убедить её здесь и сейчас, то, как только Кох пойдёт за Мэкирэ, она станет проблемой.

Не было смысла размышлять об этом. Инстинкты говорили всё, что нужно было знать.

Он напал.

Окутанный тьмой, он бросился на неё как ракета сквозь воздух, прервав посреди слова.

Однако раньше, чем он успел её настигнуть, свет вспыхнул вокруг императрицы, ослепив его и разрубив вихрящуюся тьму сотней мечей.

Впрочем, не такая и проблема. Ему не требовались глаза. И даже чувства души. Ауры и запаха более чем хватало.

Он всё равно нашёл её и вонзил зубы. Прямо в торс.

Однако клыки прошли насквозь без всякого вреда и захлопнулись, так и не ощутив на себе крови.

Она молнией отпрыгнула в сторону, и тень Калмака продолжила преследование сама по себе, пока Кох оценивал ситуацию.

Сай-хи не владела светом. Он знал её способность слуги, и это была не она. Значит, таков результат благословения.

Более того, она была готова к его нападению. А значит, знала.

Вся неуверенность ушла. Императрица принадлежала врагам.

Но она ещё не была его целью. Сейчас только Эттол. Поэтому, в то время как Темносвет бросился следом за ней, сам Кох вновь нацелился на Дитя Обмана.

И вновь Дозер встал на пути.

В этот раз Кох был готов. Разговором такое не решить.

Вой Коха разорвал сдерживающий пузырь Сай-хи, шторм вновь попытался нахлынуть на них, но вой отбросил его назад и заставил сам воздух дрожать.

Несдвигаемый человек определённо был проблемой, но и с ним можно было справиться. Наиболее эффективно было бы просто отвлечь, и для этой цели вполне мог послужить Дозор. С Избавлением и Авангардом, вновь начавшими сражаться друг против друга, было нетрудно направить часть скелетных воинов к нему по новому мосту, сформированному воем.

Впрочем, они бы не смогли занять Дозера надолго, Кох понимал, но и не нуждался в этом. Ему требовалось лишь достаточно времени, чтобы добраться до Эттола. Пока Говис не решил сбежать, это выполнимо. А зная, насколько велико самомнение Чёрного Бедствия, побега ждать не стоило.

По крайней мере, сейчас.

Если Коху не удастся закончить работу за следующую атаку, это может измениться. Монстр может понять, что ему не победить в бою, и выбрать другую стратегию.

Лучше полностью избежать неприятностей и ударить с полной силой сразу же.

Единственной проблемой было то, что он больше не знал, какая из его атак наиболее сильна. С поддержкой Калмака, где лежали новые пределы?

Возможно, пришло время узнать. Он сделал глубокий глоток Темносвета, позволил мрачной энергии наполнить свой разум и тело ещё сильнее. И вдруг взрывом выбросил её вперёд – хотя и не в форме атаки.

Он хотел накрыть территорию, создать свой собственный пузырь, новое владение, что могло дать ему больше преимуществ. Больше силы. Больше скорости. Больше прочности. Больше остроты чувств.

И способность искажать пространство так, как он хотел.

Тёмное Владение.

Дозор тоже мог им воспользоваться. Больше мостов для них. Со всех направлений.

Когда вой снова стих, Дозер и Говис поменялись местами. Не требовалось бросаться в погоню – может, Дозера и нельзя было сдвинуть, но это не относилось к пространству, которое он занимал. И проблему скорости Монстра он тоже сделал менее важной, а может, и полностью решил. Даже телепатические иллюзии во владении было проще раскрыть.

Однако кулак Говиса уже приближался. Целился ему в голову. Очередной смертельный пример умения Монстра предсказывать события наперёд. Кох хорошо познакомился с этим его умением во время их спаррингов.

И потому был готов.

Вместо прямого попадания кулак прошёл по касательной, лишь раскроив скальп, заставив мир вздрогнуть немного, и точно недостаточно сильно, чтобы его остановить. Челюсти поймали Говиса под плечо, и острые зубы вонзились с достаточной силой, чтобы практически его оторвать.

Какой будет следующая атака, Кох тоже знал. Очередной мощный удар хвостом. Прямо по торсу. Зная об этом, он мог выдержать, просто приготовившись, но зачем получать удар, если можно его избежать?

Он отпустил плечо Говиса, чтобы снова изменить позицию дракона. С перспективы Говиса всё могло выглядеть так, будто Кох телепортируется вокруг него – настолько быстро тёмное владение искажало пространство внутри себя.

Взмах хвоста прошёл мимо, и теперь рука с Эттолом была прямо перед мордой Коха.

Но... без Эттола. Рука опустела.

Кох всё равно без колебаний вцепился, конечно – Говис не заслуживал меньшего за тот трюк, что сейчас провернул, и пока вонзал клыки, вновь изучал поле боя.

Куда делся Обманщик?

Сразу всюду, по всей видимости. Чувства Коха говорили ему сразу о дюжине Эттолов, разбросанных по всему полю боя, в руках разных бойцов.

Иллюзии, конечно. Отвлечение внимания.

Очередная бесплодная уловка, но всё же она выиграла им пару секунд. Так где же был настоящий? Даже нос не мог подсказать. Говис учёл это.

Но Кох всё равно знал. Не из-за одного чувства, а из-за их суммы. Душа, запах, аура, и просто осознание ситуации. Вместе они складывались в ясную картину.

Теперь он был у Дозера. Ну конечно. Говис не доверил бы свой драгоценный груз никому другому. И это объясняло, почему тот до сих пор не атаковал.

Проблема. Похоже, всё же придётся разобраться с несдвигаемым человеком.

Так и быть. Если он настаивал на том, чтобы встать на пути Изначальной Охоты, то ему некого винить, кроме себя самого.

В эти несколько секунд оценки ситуации, Монстр Востока колотил его градом атак, но Кох нисколько на это не отвлекался. Он закончил отрывать руку и вновь отбросил Говиса в сторону, глотая плоть и притягивая Дозера обратно к себе.

Призрачный огонь окрасил старческое тело – следы боя с солдатами Внешней Тьмы. Однако ничего другого от отряда этот человек не оставил, и хотя огонь ещё горел, не было похоже, что он хоть сколько-то беспокоил императора.

Кусать его, вероятно, было бесполезно. Даже с силой Калмака его зубы вряд ли смогут пронзить плоть Дозера.

Он знал, какой подход использовать, но тот был довольно неприятным. Впрочем, может, оно и к лучшему. Более честно и справедливо. Все дети умели реинкарнировать, поэтому смерть едва ли их волновала, в отличие от этих несчастных императоров, случайно попавших в эту ситуацию. И хотя сейчас это не беспокоило Коха, он всё же испытывал сочувствие к ним. Вновь Охота приносила жертвы, без которых вполне могла обойтись.

Резко потянув энергию в себя, Кох вновь начал расти. Его теневое тело нарастило в два раза больше массы с начала боя, но и этого было недостаточно. Ему требовалось больше. Если нельзя разгрызть оппонента, то он просто не будет пытаться.

Он проглотит врага целиком. Любое препятствие. Всё, что попадётся на пути.

Хотя он не обманывался тем, что это будет просто, конечно. Был смысл в том, чтобы жевать – так мясо становилось неподвижным. Не мешало его переваривать. Если не жевать, то телу придётся работать без всякой помощи. Сдерживать полную ярость злого императора, пытающегося вырваться.

Справятся ли его глотка и желудок с этим?

Да. Но приятного в этом будет мало.

Роскоши ожидания, пока тело вырастет до максимального размера, у Коха не было. Он даже не знал, каким сейчас был этот размер.

Поэтому просто начал глотать. Пасть стала такой гигантской, что накрыла верхнюю часть тела Дозера в один укус. И практически задела Эттола тоже. Близко. Так близко. Ещё немного.

Дозер боролся. Ну конечно. Дрожь всколыхнула мир, угрожая разорвать череп Коха в первом же движении.

Но нет. Он мог выдержать. Он мог закончить трапезу.

Пока не появилась Сай-хи. Прервавшая его. Выбившая Дозера дезориентирующим ударом по голове Коха.

И Говис теперь тоже был на нём, схватил за торс и пытался разобраться с ним так же, как ещё недавно разбирался своей иллюзией. Пытался не позволить наброситься на Дозера снова.

Кох не собирался ему подыгрывать. Тень Калмака набросилась на ящера, ослабив хватку и утопив во тьме. Сила тёмного владения сделала её могущественнее, завернула Говиса в огромный кокон и дала ему время поразмыслить, в то время как Кох вновь сосредоточился на Эттоле.

Однако к его удивлению Моргунов добрался до него первым.

Они боролись. По крайней мере, Демон боролся. Из того, что Кох знал об этом безумце, вероятно, во всём мире не существовало более смертоносного борца.

Но для Дозера это не имело большого значения.

— Хватит мешаться, старая ты отрыжка! Как же твои слова, будто война тебе не важна, а?!

Дозер отлепил его от себя как мокрое одеяло, щёлкнул пальцами, чтобы вырваться из захвата, и швырнул через всё поле боя.

Что ж, возможно, он и не сильно помог, но Кох всё равно был благодарен за дополнительные секунды на разрыв расстояния между ними. Он снова нырнул за стариком.

И тут же врезался носом в стену. Невидимую для глаз. Что случилось? А. Комбинация сил Дозера и Сай-хи? Пытались посадить его в клетку?

Не считая этого, Дозер проигнорировал Коха и полетел напрямую к кокону Говиса, пробив тот кулаком и оставив кучу трещин. Он вырвал Говиса из содрогнувшейся и увядшей тьмы.

Это раздражало. Кох почувствовал вновь накапливающуюся ярость Охоты. Он мог бы её использовать. Невидимая коробка оказалась довольно прочной. Он врезался в неё боком, и хотя она задрожала, по ней даже трещин не прошло. Два императора, работающих вместе – настоящая проблема. Но он продолжил. Удар. Удар. Ещё удар.

— Всё не обязано заканчиваться так, Людоед, — прозвучал сквозь мрак голос Дозера. — Ты всё ещё один из моих людей, а твоя сила меня интригует. Давай найдём почву для переговоров. С твоими способностями, уверен, это возможно.

Удар. Удар. Он попытался создать ещё один кокон издалека, но Говис был готов в этот раз и потому уклонился.

— Не трать время, Медан, — сказала Сай-хи. — Это существо больше зверь, чем человек. Нам придётся его усыпить.

Удар. Удар. Ещё один кокон, в этот раз на Сай-хи, но она тоже уклонилась.

— Это сейчас сказала Императрица Мира? — удивился Дозер. — И почему ты так уверена?

Удар. Удар. Ярость продолжала копиться. Она просачивалась в тёмное владение. Заставляла то идти волной.

— Не будь таким...

Слова Сай-хи погибли в её глотке, когда с ней столкнулась крылатая ракета, ударившая с такой взрывной волной, что встряхнуло всё небо и даже невидимую клетку Коха.

Ослабшую в тот же момент. Кох это сразу почувствовал. И как только вновь врезался в неё телом, она почти целиком прогнулась, позволив ему просунуть голову через дыру, рыча и клацая зубами, пока ярость продолжала нарастать.

Прилетела ещё одна ракета, в этот раз в Дозера, и взрыв был ровно настолько же сильным, однако Кох сразу почувствовал, что это не принесло никакого результата. Несмотря на весь дым и хаос, Живая Пустота не сдвинулся ни на шаг. Даже Эттол, всё ещё в его руке, нисколько не пострадал от взрыва.

А Сай-Хи уже восстанавливалась. Времени, чтобы вырваться, оставалось немного.

Огонь пулемётов разорвал тёмное владение раскалёнными добела линиями, но все они лишь отскакивали от Дозера как искры, пока истребитель пролетал сквозь поле боя над их головами, с громом разорванного звукового барьера за хвостом.

Кох едва ли обратил внимание, но он слышал о воздушных боях над Лютиком в последнее время, и на протяжении дней, пока происходила эта битва, они прошли несколько таких зон. И всё же впервые кому-то из пилотов хватило наглости вмешаться.

Что вряд ли было совпадением. Было бы у него время задумываться о причинах, он бы начал с подозрений, возложенных на какие-то махинации Безумного Демона.

И действительно, сам Моргунов уже снова запрыгнул на Дозера, нисколько не отвлёкшись на взрывы – но, в отличие от своего оппонента, наверняка лишь потому, что ожидал их. Более того, вместо борьбы он теперь поднял какой-то инструмент. Меч? Дубинку? Кох не мог разобрать.

Но когда инструмент ударил по руке Дозера, тот сразу же отпустил Эттола, будто благодаря магии какой-то.

Что ж, Кох не просил ничего объяснять. Он лишь увидел шанс. И его размер стал достаточно велик. Ярости Охоты тоже хватало с лишком. А поверх всего помогал Калмак.

Невидимая клетка разлетелась, и Кох был свободен. Он бросился прямо за Эттолом и отправил теневые щупальца вперёд ещё быстрее себя. Говис снова попытался вмешаться, но это было ожидаемо. Кох уже подготовил больше коконов – в этот раз для всех сразу. Эттола, Дозера, Говиса, Сай-хи – и даже нескольких других избавленцев, чьё присутствие зацепило его внимание.

Не важно, если кому-то удастся уклониться. Это тоже ожидаемо. Главное, что не уклонится Эттол. Кокон окутал его раньше, чем Говис успел встать на пути.

И это был решающий момент. Потому как в теневом владении коконы были его игрушками. Его податливыми комками реальности.

Разрывающий перепонки вопль ударил его как грузовик, сбив с курса, но не остановив. Однако вопль остался на нём, продолжил наказывать его уши и проникать в череп, словно пытаясь разорвать изнутри.

Эта атака лишила его возможности думать, поддерживать даже простейшие мысли, но Зверь Ардоры не нуждался в способности размышлять. Инстинкта хватило, чтобы ответить огнём. И с яростью Охоты, поднявшейся до таких высот, это была неслабая контратака.

Императрица. Он нашёл её ауру в долю секунды. Его глаза, уже пылающие Темносветом, нашли её в момент резкого поворота головы, и из громадной волчьей пасти вырвался огромный луч тёмной энергии, такой же, какие посылал Калмак во время многодневного хаотичного поединка.

Только этот был ещё сильнее. Его увеличила собственная связь Коха с Темносветом в дополнение к связи Калмака. И ярость Охоты. Свирепая жажда уничтожить любое препятствие на пути, не говоря об усилении самого тёмного владения.

Поэтому луч был не просто лазером. И не просто прямой линией. В нём зародился собственный инстинкт, подарок, дарованный яростью. Жажда охотиться за своей целью до края Элега.

Сай-хи ловко уклонилась, но это не имело значения, потому что луч разделился надвое и вернулся за ней – разделившись на четыре и вновь повернувшись, стоило ей уклониться второй раз.

Кох уже вновь вернулся к Эттолу. Императрицу он и так надолго занял.

Однако снова Дозер был на пути, снова разрывал кокон. Снова мешал Охоте. Снова.

Что ж, теперь расстояние было не на его стороне. Кох вонзил в него свои зубы. В последний раз. У Дозера и так был шанс прекратить вставать на пути.

Император боролся, конечно. Схватил его массивную шею. Свирепые челюсти. Яростную тень. Минутой ранее это было бы проблемой. Минутой ранее несдвигаемый император смог бы победить его в ближнем бою.

Но не теперь. Кох достиг своего максимального размера. Темносвет наполнил его целиком, заставил шерсть вспыхнуть призрачным огнём. Колоссальная физическая сила императора? Он мог сопротивляться ей.

Мог сравниться с ней.

Пальцы Дозера запутались в волчьей шерсти. Потому что он теперь тоже был несдвигаем. И с преимуществом в размере, Кох сжимал императора тенью и мышцами, призрачным огнём и зубами. Пока наконец не смог закрыть рот. И проглотить его целиком. Вместе с коконом Эттола.

Он чувствовал, как Дозер продолжает сопротивляться. Бороться. Но это не имело значения. Тёмное владение было наиболее сильно внутри Коха. Оно делало его мощнее, а противников слабее.

Оставался один последний шаг. Жнец Эттола. Или, вернее, «Гермала». Неровой.

Проведя столько времени с Эттолом, Кох знал, как всё обстояло на самом деле. Неровой был заперт далеко на Ценхисе. Тот, что появлялся перед людьми, был просто иллюзией, проекцией Эттола, существующей лишь для обмана.

Но Кох не мог проигнорировать его. Жнец был связан с этой инкарнацией. Если не поглотить и его тоже, то Эттол может суметь переродиться в этой реальности. А такого дозволить нельзя.

Нужно было призвать жнеца. С его силой такое давалось легко. Связь между слугой и жнецом – есть мост сквозь пространство и время. Даже сквозь саму Вуаль. С Темносветом в полном распоряжении, Кох притянул жнеца к себе, сразу в желудок, под бок Эттола.

И на этом всё. Они прошли сквозь Врата Вуали в его желудке. И Эттол, и Дозер. Их физические тела распались, отделённые от душ, и покинули этот мир.

Однако возвращать их в Хаос он не мог. По крайней мере, не сейчас. Пока Дети оставались в этой реальности, можно было легко построить новые мосты.

Нет, лучше было отправить их в Нибвайц, Небесную Тюрьму. По крайней мере, пока не завершится Охота. Сколько бы это ни заняло времени.

Неописуемое удовлетворение наполнило его. Цель, за которой он гнался так долго, наконец пала. Его самая ловкая добыча съедена.

Превосходно.

Впрочем, дела ещё оставались. Ярость Охоты желала успокоиться, но он знал, что его внимания заслуживала ещё одна цель рядом.

Императрица. Её связь с Мэкирэ была его следующей ближайшей зацепкой. Поглотив её, он многое узнает.

Тень Калмака забурлила в предвкушении, когда Кох вновь начал двигаться.

Ему не требовался перерыв. Не был нужен отдых. Изначальная Охота будет продолжаться, как и всегда.

.

Редактор: akkunin