Три жизни, три мира: Записки у изголовья ✅ Глава 4

Фэн Цзю потерла глаза и села. Чувствуя себя немного неловко сидя, она посмотрела вниз и поняла, что находится в своей первобытной лисьей форме. Прошло много времени с тех пор, как она засыпала в облике лисы, поэтому она чувствовала себя странно, когда задрожала всем телом, возвращаясь в человеческое обличье. Она встала с кровати, надела туфли и подошла к окну.

На востоке высоко висела полная луна. Под полной луной пурпурный туман окутал бессмертные горы, похожие на волны, поднимающиеся из Нефритового моря. Это был знакомый пейзаж Небесного Нефритового моря.

Ранее в тот же день, когда двое маленьких бессмертных детей кормили ее эликсирами, очищающими разум, они небрежно напоили ее крепким вином вместо воды, чтобы запить лекарство. Вино вступило во взаимодействие с лекарством, и она погрузилась в необычайно глубокий сон.

В этот момент ее разум всё ещё был затуманен. Следовательно, она совершенно забыла, что отправилась с помощью магической палаты Цзу Ты в путешествие назад во времени и пространстве в поисках своего сына, Бай Гунь Гуня. Она предполагала, что это было просто регулярное пребывание их семьи в Небесном Нефритовом море.

Используя лунный свет, Фэн Цзю за мгновение оценила интерьер спальни и узнала в ней боковую спальню.

Почему она спала в боковой спальне?

Еще одна волна сонливости окутала ее, и она зевнула, поэтому не стала размышлять над этим вопросом. Прошаркав мимо двух маленьких бессмертных детей, которые спали как убитые, она направилась в знакомом направлении к спальне Дицзюня.

Когда дверь в комнату Суй Хань распахнулась, Дицзюнь проснулся. Прохладный ночной ветер проникал через дверь, приподнимая муслиновые занавески, донося тонкий аромат женщины.

Дицзюнь был сбит с толку.

То, что незнакомые женщины забирались к нему в постель посреди ночи, пока он спал, было чем-то таким, чего он не испытывал уже много тысяч лет.

Несколько десятков тысяч лет назад он однажды посетил Южное царство, чтобы использовать сущность крови расы демонов для создания своего меча Цанхэ. Девушки демонической расы были смелыми и необузданными, и часто забирались к нему в постель, предлагая себя ему, от чего было трудно и неприятно защищаться.

В то время причина, по которой дерзкие девушки-демоницы смогли сломать ограничительный барьер вокруг его резиденции и забраться к нему в постель, заключалась в том, что он особым образом установил барьер – будь барьер слишком прочным, эссенция крови не смогла бы попасть в его бамбуковую резиденцию, а его меч Цанхэ не получил подпитки. Вот почему не было ничего странного в том, что эти демонические женщины смогли проникнуть в его бамбуковую резиденцию.

Но теперь он был в Небесном Нефритовом море, и ограничительный барьер был не поводом для смеха. Как могло случиться, что какая-то бессмертная женщина, монстр или демон ворвались в его спальню посреди ночи?

На этом этапе Дицзюнь внезапно оказался в тупике.

Э-э, был один человек, который мог бы.

Человек, которого он поселил в боковой спальне, - мать Бай Гунь Гуня.

В туманном лунном свете, с муслиновой занавеской между ними, он смог разглядеть только изящную красивую фигуру женщины в красной одежде, сделавшей несколько шагов внутрь комнаты. Она была элегантна и грациозна, несмотря на небрежную позу.

Если бы это случилось в прошлом, он бы отреагировал на это и создал физический барьер, чтобы удержать женщину снаружи. Но на этот раз он абсолютно ничего не делал и только молча наблюдал за ее постепенно приближающейся фигурой.

Он, кажется, хотел знать, как она выглядит.

Прошло совсем немного времени, прежде чем женщина появилась перед его кроватью. Как раз в тот момент, когда она собиралась отодвинуть муслиновую занавеску в сторону, она вдруг издала тихий звук «ах». Казалось, она вдруг что-то вспомнила: «Ах, мне нужно переодеться в сорочку». Произнеся эти слова, она фамильярно обошла нефритовую кровать и направилась к платяному шкафу в его комнате.

Затем раздался ее мягкий голос: «А? Где вся моя ночная одежда? Почему они все принадлежат Дицзюню? Этот гардероб, безусловно, правильный. Ах, неважно, я хочу спать, я просто надену его ночную рубашку». Последовал шуршащий звук переодеваемой одежды.

Дицзюнь сел, взмахнул рукой, и раковина в конце кровати медленно открылась, обнажив жемчужину размером с яйцо, излучающую мягкое флуоресцентное свечение. Свет был слабым, но его было достаточно, чтобы осветить муслиновую занавеску.

Вскоре послышался звук шагов, и в следующее мгновение муслиновые занавески раздвинулись. Лицо женщины было полностью освещено мерцанием жемчужины. Дицзюнь поднял голову, и их глаза встретились.

Его взгляду предстало очень изысканное лицо, нежное, с легким детским выражением. Было ясно видно, что она все еще юная девушка. Ее похожие на облако волосы каскадом ниспадали по спине, темные брови были тонкими и длинными, большие абрикосовые глаза блестели. У нее была прямая и высокая переносица, маленький нежный рот и губы цвета вишни.

Дицзюнь, который никогда не думал о красоте, должен был признать, что это лицо было настолько невероятно красивым, что оно показалось ему волнующим. Цветочный узор, украшающий ее лоб, будучи либо искусно нарисованным или естественным родимым пятном, имел крошечные крапинки красивого ярко-красного цвета; точно так же, как перо феникса, добавляя еще два очка очарования к ее красоте, как завершающий штрих.

Дицзюнь чувствовал, что у его будущего «я» через 260 000 лет всё ещё был действительно острый глаз, но эта разница в возрасте...

Молодая девушка, казалось, не понимала, что Дицзюнь пристально разглядывает ее. То, как она смотрела на него, выглядело вполне естественно, так же, как то, что она была одета в его ночную рубашку, стоя у кровати и глядя на него. Как будто это было то, что она делала бесчисленное количество раз. Она бездумно подняла руку, чтобы прикрыть свой маленький вишневый ротик, и зевнула: «Дицзюнь, ты еще не лег спать, ты ждал меня?»

Дицзюнь обдумывал, как ответить на ее вопрос и как вежливо попросить ее покинуть его спальню. Но прежде чем он успел закончить мысль, она уже скинула туфли и забралась к нему в постель, естественно прижимаясь к его груди, бормоча себе под нос: «Ах, так хочется спать». Менее чем через три счета ее дыхание выровнялось, и она крепко заснула.

Дицзюнь не был уверен, что сказать, но в то же время он очень редко был уверен в том, что делать. И все же он до сих пор не вытолкал ее из своей спальни.

Чистое, сладкое дыхание юной девушки постепенно наполняло пространство за муслиновыми занавесками.

Когда прошло время, за которое сгорает одна ароматическая палочка, Дицзюнь понял, что у него есть вопрос.

Когда она была маленькой лисой днем, он этого не чувствовал. Но теперь, когда она превратилась в свою человеческую форму и лежала рядом с ним, заключенная в его объятия, ее дыхание было чистым и его можно было легко различить. Помимо цветочного аромата, который обычно украшал ее тело, его потряс тот факт, что ее тело, волосы и глубины кровеносных сосудов несли в себе эссенцию его дыхания.

Слабый запах сандалового дерева, эссенции, которая укоренилась и росла в его теле на протяжении тысячелетий и должна была питаться его уникальной ало-золотой кровью. Должно быть, она выпила изрядное количество его крови.

Ее светлые изящные руки легко держали его за воротник. На ее указательном пальце покоилось кольцо, которое он никак не мог игнорировать. Корпус кольца из лазурного камня был кроваво-красным, а на лицевой стороне кольца возвышалась пара перьев феникса, смоделированных точно так же, как родимое пятно на ее лбу. Алый цвет нес в себе оттенок золота, казавшийся похожим на сверкающие утренние облака на восходе солнца. Он почти с первого взгляда мог сказать, что это был магический защитный артефакт, несущий сущность его дыхания.

Это был не обычный магический артефакт; он, безусловно, был создан с использованием части его плоти и крови, чтобы обладать таким безграничным количеством его величественной бессмертной благодати, а также таким ясным проявлением эссенции его дыхания.

Он понятия не имел, в каком настроении он был через 260 000 лет в будущем, чтобы заставить его бережно защищать эту прекрасную молодую девушку рядом с ним. Юная девушка, которую он лелеял до такой степени, что любой мог с первого взгляда сказать, что она была частью его самого. Он также мог, наконец, понять, почему эта молодая девушка смогла беспрепятственно пройти в Небесное Нефритовое море.

Всё её тело было пропитано эссенцией его дыхания, всё, что у него было, естественно, принадлежало ей. До тех пор, пока это была защита, созданная им, даже самый высокий уровень защиты, барьер звездного света, возможно, не мог остановить ее.

Он всё обдумал и пришел к пониманию этих событий. За исключением того, что он был немного удивлен поначалу, он не испытывал особой тревоги, а только чувствовал, что ситуация была немыслимой, и был немного в растерянности.

«Ах, тут тепло», - молодая девушка, лежащая вплотную к нему, внезапно повернулась всем телом, отодвинувшись немного дальше от него, полусознательно потянув свой воротник. Его ночная рубашка была слишком велика для ее тела. Когда она потянула за воротник, ненадежно прикрывающий ее мягкую грудь, ее ключица и большая часть белоснежной кожи обнажилась. Дицзюнь ненадолго задержался взглядом на этой картине, прежде чем отвести взгляд.

Когда она спала рядом с ним, она некоторое время лежала ровно, а затем снова переходила в распростертое положение еще на некоторое время, и, наконец, она всегда оказывалась в его объятиях. Ее ночная сорочка была в полном беспорядке после всей этой возни, поэтому Дицзюнь закрыл глаза и помог ей застегнуть ворот рубашки.

Сразу после того, как он плотно собрал ее одежду, ее правая нога бесхитростно оказалась на его талии. После наблюдения за ее походкой с такой элегантностью и грацией, ее позы во сне действительно развенчали этот ореол.

Хотя Дицзюнь не интересовался женщинами, у него всё ещё не было понятия о приличиях и осторожности, которые обычно существуют между мужчиной и женщиной, поэтому он схватил ее за ногу и убрал ее со своего тела. Но атласное ощущение ее ноги на мгновение отвлекло его, остановив на два вдоха, прежде чем его руки оставили ее ногу. Как будто почувствовав его прикосновение, она слегка пошевелилась и самостоятельно убрала ногу. Она вела себя хорошо всего лишь на мгновение ока, прежде чем обе ее руки обвились вокруг него.

Дицзюнь некоторое время молчал, затем он толкнул ее, чтобы разбудить:

- Спи, как следует, перестань метаться.

Молодая девушка, которую разбудили, открыла затуманенные глаза, все еще пребывая в оцепенении:

- Но тут неудобно.

- В смысле неудобно?

- Кровать немного жестковата.

Она плохо спала и была довольно придирчива, так что, возможно, сейчас было самое подходящее время, чтобы уложить ее спать в боковой комнате. Но в тот момент Дицзюнь забыл об этом варианте и вместо этого сделал всё возможное, чтобы помочь ей решить сложную проблему жесткой кровати. Как будто согласие на каждую ее просьбу было решением этой проблемы.

Он поднял руку, и на кровати появилось несколько слоев облачных одеял. Он усадил ее и подоткнул под нее одеяло. Она легла, чтобы попробовать их, моргая глазами, и заметила:

- Кажется, они слишком мягкие.

Он кивнул головой и поднял ее, сняв два слоя облачных одеял. Затем он позволил ей снова лечь, чтобы попробовать их:

- Теперь лучше?

Она дважды перевернула одеяла: «Кажется, всё в порядке, но мне нужно опробовать это какое-то время». Говоря это, она снова откатилась в его объятия.

Какое-то время он был в замешательстве:

- Разве тебе не было тепло?

Ее маленькая головка прижалась к его шее сбоку:

- Нет.

- Опять холодно?

Она слегка зевнула, становясь угрюмой.

- Могу я тебя обнять, если не холодно? - Она подняла голову и подозрительно посмотрела на него: - Это потому, что я тебе больше не нравлюсь?

Дицзюнь, которого редко ставили в тупик, не смог ответить на этот вопрос.

Она не была уверена, как это произошло, но у неё сразу же потекли слезы.

Дицзюнь, который никогда не сталкивался с такой ситуацией, напрягся:

- Ты... Не плачь.

Она некоторое время смотрела на него затуманенными от слез глазами, а потом вдруг хихикнула.

- Я тебя обманула. - Она села и самодовольно вздернула свой маленький подбородок. - Дицзюнь, неужели мой фальшивый плач был доведен до такой степени совершенства, что ты действительно купился на него? Я уже давно тренируюсь!

Он тоже сел. Она солгала ему, и всё же он не чувствовал необходимости сердиться на неё. Вместо этого он почувствовал, что ее глаза и брови стали живыми, яркими и красивыми.

- Почему ты практикуешься в таких вещах?

- Потому что я не смогла одурачить тебя раньше? - Она притворилась, что свирепо смотрит на него, расширяя свои абрикосовые глаза, пока они не стали круглыми: - Ты такой ужасный человек. Когда я притворялась, что плачу, ты не жалел меня. Вместо этого ты позволил бы мне плакать громче и сказал, что тебе нравится заставлять людей плакать.

Притворный плач, чтобы обмануть других, и если другие не жалеют и не балуют ее, она злится. Это было просто намеренной провокацией без всякой причины. Однако, когда она произнесла эти слова, глаза молодой девушки стали прозрачными и невинными, что сделало ее по-настоящему милой и трогательной.

Она пристально посмотрела на него:

- Почему ты ничего не говоришь?

Он поднял брови.

- Поскольку ты притворялась, что плачешь, почему я должен тебя жалеть?

Она замерла и снова пристально посмотрела на него, легонько ударив его кулаком.

- Ты все еще отказываешься раскаиваться! - Она немного подумала: - В прошлом я не была такой умелой, и ты всегда видел меня насквозь. Давай просто предположим, что я была никудышной, но теперь я полагалась на свою реальную способность обмануть тебя, чтобы ты почувствовал жалость ко мне. Тебе не кажется, что я потрясающая?

Он не ответил на ее детский вопрос и задал ей ответный вопрос:

- Ты только что сказала, что я был ужасен, разве я не хорошо к тебе отношусь?

- Ах... насчет этого, - она внезапно застеснялась и опустила голову, на мгновение пробормотав что-то себе под нос, прежде чем тихо заговорить: - Нет, ты хороший, когда я сказала, что ты ужасен, я на самом деле не это имела в виду. Это просто потому, что ты всегда был таким раздражающим и часто дразнил меня, но ты всегда был очень добр ко мне.

Когда она закончила произносить эти слова, ее поведение оставалось застенчивым. Но она собралась с духом и потянулась, чтобы взять его за руку. Затем она прижала его ладонь к своему лицу, точно так же, как делают лисы, когда ластятся к кому-то.

После этого она интимно прижалась своими вишнево-красными губами к тыльной стороне его ладони, что было нехарактерно для маленькой лисички. Его рука задрожала, кожа на тыльной стороне ладони, казалось, мгновенно загорелась.

Она не заметила перемены в нем и придвинулась, чтобы обнять его за шею. Когда она подняла руки, широкие рукава соскользнули вниз, ее шелковистые руки плотно прижались к основанию его шеи, ее дыхание было похоже на аромат орхидей у его ушей. Ее голос был мягким, как будто его очистил туман, она кокетливо понизила тон, обращаясь к нему:

- Давай больше не будем разговаривать, я хочу спать.

- Тогда просто иди спать, - долгое время спустя он услышал свой собственный мягкий голос, отвечающий ей. Его голос звучал довольно спокойно, когда он слушал, но как только он достиг его ушей, он показался нереальным. Эта ночь казалась ему непостижимой своей необычностью.

Дицзюнь лег на облачную кровать, чтобы составить компанию молодой девушке рядом с ним. Он смог успокоить свою душу только много времени спустя.

Казалось, что он определенно женился на этой девушке по доброй воле. Их отношения тоже были очень хорошими. Она была красивой, хитрой и немного бестолковой девушкой, которая любила кокетничать.

В её глазах горели звезды, а выражение лица было наполнено благоговением всякий раз, когда она смотрела на него. Она несла эссенцию его дыхания по всему своему телу и безудержно прорвалась сквозь его защиту, независимо от его собственных желаний.

Она фамильярно приблизилась к нему, обняла его, сказала ему эти кокетливые слова и уткнулась лицом в его руки.... Он поднял руку и прижал ее к сердцу, затем почувствовал, как его сердце пропустило удар.

Когда Фэн Цзю проснулась, она увидела рядом спящее лицо Дунхуа и по привычке захотела поцеловать его. Когда она придвинула свою голову ближе к нему, она подумала о том факте, что Дицзюнь должен был находиться в уединении, и что именно она лично отправила его в палату Яншу.

Как раз в тот момент, когда она собиралась дотянуться до губ молодого мужчины, она внезапно отреагировала на свои мысли дрожью и немедленно встала, приняв правильное сидячее положение.

Да, она определенно отправила Дунхуа в комнату Яншу для уединения. После этого она покинула дворец Тайчэнь, чтобы найти Гунь Гуня, готовясь отправить его обратно в Цинцю. Как оказалось, управляющий дворца Юаньцзи, бессмертный Тяньбу, поспешил ей навстречу, сказав, что у его высочества Ляньсуна есть к ней какое-то срочное дело.

Она последовала за Тяньбу во дворец Юаньцзи. Только после того, как она добралась туда, она узнала, что Гунь Гунь случайно столкнулся с изолятором богини Цзу Ты и был отправлен на 260 000 лет назад в Эпоху Хаоса.

Богиня Цзу Ты утешила ее, сказав, что, к счастью, это не имеет большого значения. Основываясь на следах, оставленных световой волной, которая отправила Гунь Гуня обратно в прошлое, она смогла рассчитать, что Гунь Гунь сможет вернуться через 449 дней. Богиня Цзу Ты побывала во всякого рода переделках и чувствовала, что это не было большой проблемой. Но Фэн Цзю не смела так думать и с тревогой умоляла Цзу Ты отослать ее туда.

Заклинание увенчалось успехом, и она отправилась сюда. Но она вспомнила, что Цзу Ты отправила ее на берег озера Золотое Зеркало, так почему же она сейчас лежит на кровати Дицзюня?

Ее разум был похож на кусок клея. События прошлой ночи проносились в ее голове, заставляя ее размягченный мозг чувствовать себя еще более хаотичным. Прямо в этот момент молодой мужчина проснулся и сел, спокойно наблюдая за ней.

Единственное, что знала Фэн Цзю, так это то, что этот Дунхуа жил 260 000 лет назад, так что он не мог ее знать.

Она, запинаясь, попыталась объяснить: «Если бы я сказала... сказала тебе это, ты, возможно, не поверил бы мне, но я твоя жена. Я совершила путешествие во времени от двухсот шестидесяти тысяч лет в будущем до настоящего времени. Я пришла главным образом для того, чтобы найти своего сына... а также твоего сына. Он случайно столкнулся с изолятором богини Цзу Ты и был отправлен сюда. Если ты мне не веришь, - она собралась с духом, - я могу сказать тебе, что пониже спины у тебя есть...»

- Я тебе верю, - перебил Дицзюнь, - Гунь Гунь, которого ты ищешь, тоже здесь, в каменном дворце.

Фэн Цзю вздохнула с облегчением, узнав, что Гунь Гунь в безопасности, но в то же время она была удивлена.

- Ты так просто мне поверил? - Она была немного ошеломлена: - Как ты мог так легко мне поверить?

Дицзюнь спокойно ответил:

- В конце концов, у меня действительно есть родинка на пояснице.

Фэн Цзю почувствовала, что у него действительно нет чувства бдительности:

- Что, если бы я увидела это, тайно наблюдая, как ты моешься?

Дицзюнь был очень терпелив:

- Я не верю, что ты могла тайно наблюдать, как я купаюсь, и уйти совершенно невредимой...

Фэн Цзю поразмыслила над этим и пришла к выводу, что это правда.

- Верно, - сказала она, - но я, возможно, могла бы...

Дицзюнь оборвал ее:

- Ты хочешь, чтобы я тебе поверил или нет?

Фэн Цзю на мгновение была захвачена врасплох:

- Конечно... конечно, я хочу, чтобы ты мне поверил.

Дицзюнь кивнул и встал с кровати.

- Я тебе верю, сейчас я отведу тебя к Бай Гунь Гуню. - Он на мгновение замолчал, было непонятно, какое у него настроение, когда он, будто мимоходом, спросил: - Тогда ты немедленно заберешь его обратно, верно?

Фэн Цзю покачала головой:

- Богиня Цзу Ты сказала, что нам, вероятно, придется оставаться здесь больше, чем на 400 дней, чтобы дождаться предначертанной возможности. Только когда это произойдет, мы сможем вернуться.

- О, - Дицзюнь поправил рукава, - значит, тебе все равно нужно остаться здесь более чем на четыреста дней. - Он взглянул на нее: - Что вы оба планируете делать в течение следующих четырехсот с лишним дней?

В процессе разговора с Дицзюнем разрозненные воспоминания прошлой ночи, наконец, сложились воедино.

Фэн Цзю издала тихий звук «Ах». Дунхуа, стоявший перед ней, казался холодным и безразличным, точно снег на вершине горы, на который можно смотреть, но не приблизиться. Впрочем, вспомнив произошедшее прошлой ночью, выходило, что сблизиться с этим, казалось бы, неприступным молодым человеком не так уж трудно.

Он уже знал, что она была его будущей женой, поэтому терпеливо спал с ней на одной кровати, а также прилагал большие усилия, чтобы она спала более комфортно и удобно?

Хм, Дицзюнь всегда был проницательным, так что это было возможно.

В любом случае, это было не важно. Что было более важным, так это тот факт, что он всё ещё потакал ей, хотя и не был с ней знаком. Этого было достаточно, чтобы она почувствовала себя удовлетворенной, поэтому она была очень счастлива.

Это было то, чего у нее никогда бы не было возможности увидеть; молодой Дунхуа, 260 000 лет назад. Счастье и волнение начали подниматься из глубины ее сердца. Услышав, как Дицзюнь спрашивает ее, что она планирует делать в ближайшие 400 с лишним дней, она не смогла сдержать маленького дьявола в своем сердце.

Что она собиралась делать?

Хе-хе.

Она внезапно вскочила, встала у края кровати и легко запрыгнула на тело Дунхуа, обхватив его обеими руками за шею, а обеими ногами за талию.

Дицзюнь, казалось, был в оцепенении, но он все равно инстинктивно протянул руки, обнимая ее за талию, чтобы она не упала.

Она подняла брови и лукаво улыбнулась великолепному пепельноволосому молодому мужчине перед ней:

- Что я планирую? Конечно, я намерена есть еду Дицзюня, носить одежду Дицзюня и жить во дворце Дицзюня. После этого я использую себя, чтобы вернуть долг, и очень мило проведу следующие четыреста с лишним дней с Дицзюнем!

Владыка Дунхуа напрягся, выражение его лица было пустым, и он очень долго молчал.

Дицзюнь был тем, кто дразнил ее в прошлом. Теперь у нее появилась возможность дразнить его, так что Фэн Цзю была просто чрезвычайно довольна собой. Ее желание воспользоваться ситуацией пробудилось, когда она снова поцеловала его, чтобы посмотреть на его реакцию. Только когда она надула губки, то поняла, что что-то не так.

Опустив глаза, она не смогла удержаться и разразилась чередой проклятий.

Дицзюнь фактически превратил ее обратно в ее первобытную лисью форму.

***

За завтраком в Небесном Нефритовом море Гунь Гунь был очень рад видеть свою мать, поэтому он съел дополнительную тарелку еды. Но у Цзю Цзю, похоже, не было хорошего аппетита.

Гунь Гунь не мог не волноваться и показал свое беспокойство, спросив ее: «Цзю Цзю, почему ты не счастлива? Это потому, что еда слишком пресная?» Гунь Гунь серьезно кивнул головой: «Я знаю, что ты любишь более острую еду».

Фэн Цзю покачала головой со словами: «Дело не в этом», - выглядя невозмутимой, как она всегда делала перед Гунь Гунем.

- Просто, когда я хотела поцеловать твоего Владыку-отца этим утром, он превратил меня в маленькую лисичку. Тебе не кажется, что он перегнул палку?

- Ого, - Гунь Гунь был потрясен и насилу проглотил булочку во рту. - Я слышал, как Чэн Юй сказала, нет, я слышал, как богиня Цзу Ты сказала, что такие вещи называются неромантичными, - он многозначительно посмотрел на своего Владыку-отца. - Богиня Цзу Ты также сказала, что неромантичным мужчинам суждено вести одинокую жизнь, и они не смогут найти жену за три жизни в трех мирах!

Дицзюнь поднял глаза:

- Если я не смог найти жену, как ты думаешь, откуда ты взялся?

Гунь Гунь на некоторое время зашел в тупик. Фэн Цзю, которая была рядом с ним, вонзая нож в булочку, мягко поддержала сына:

- Даже если тебе удастся заполучить меня, ты можешь так же быстро потерять меня!

Дицзюнь равнодушно посмотрел ей в глаза:

- Ты у меня меньше суток, и у меня не было времени привыкнуть к этому. Потеря тебя не будет иметь большого значения.

Фэн Цзю: «...»

Гунь Гунь: «...»

Мать и сын посмотрели друг на друга, не зная, как им следует реагировать, чтобы справиться с ситуацией, поэтому продолжили есть в дружеском молчании.

После завтрака Фэн Цзю отвела Гунь Гуня в горы, чтобы запустить воздушного змея.

Гунь Гунь был бессмертным ребенком, рожденным в царстве смертных. В течение двухсот лет после своего рождения он ни разу не видел своего Владыку-отца. Только когда Цзю Цзю двести лет спустя вернула его на Девять Небес, он попал во дворец Тайчэнь, чтобы отдать дань уважения своим предкам. Это был также первый раз, когда он встретил своего Владыку-отца. Но с момента их первой встречи его отец делал все возможное, чтобы всячески заботиться о его матери.

Однако, сегодня утром за завтраком его Владыка-отец сказал, что для него не будет потерей, если у него не будет Цзю Цзю. Это заставило Гунь Гуня забеспокоиться, поэтому он не мог не спросить Фэн Цзю наедине:

- Было трудно иметь дело с Владыкой-отцом до моего рождения?

Фэн Цзю, которая лежала на травянистом подлеске, жуя корень тростниковой трубки, тихо вздохнула.

- Да, с ним было особенно трудно справиться. - Она даже похвасталась перед ним своим достижением: - Но мне, твоей матери, удалось его утихомирить. Разве ты не считаешь, что твоя мама потрясающая?

Гунь Гунь почтительно кивнул головой, всё равно беспокоясь за нее:

- Но Владыка-отец этого времени обошелся с Цзю Цзю немного холодно. Если он не хочет быть милым с тобой, что ты собираешься делать, Цзю Цзю?

Фэн Цзю оставалась спокойной.

- Ничего не поделаешь, ему нужно только позаботиться о нашей еде и ночлеге. - Она улыбнулась: - Я хочу увидеть, каким был твой Владыка-отец в юности, поэтому меня не волнует, хорошо он сейчас относится ко мне или нет. Это потому, что я всё равно уже заполучила лучшего Дицзюня в нужное время!

Гунь Гунь не мог толком понять ее слов, поэтому Фэн Цзю улыбнулась и погладила его по голове.

Но чего Фэн Цзю не понимала в этот момент, так это того, что не было такого понятия, как подходящее время, чтобы заполучить лучшего Дицзюня. Это было потому, что Дицзюнь любого времени всегда был лучшим.

Однако она очень скоро это поймёт.