Быть добродетельной женой Глава 15

Глава 15: Женщины императорского дворца

Как только улыбающийся Хэ Хэнг вошел в комнату, он немедленно поклонился Цзин Фэй. После того, как Цзин фэй позволила ему подняться, он прошел в комнату, сел рядом с Цюй Цин Цзюй и сделал глоток чаю, а потом спросил: «О чем муфэй и все остальные говорили?»

Цзин фэй посмотрела на отделанную парчой Юнь мантию с золотым подбоем, которая была надета на цинь ване и с жизнерадостным выражением на лице ответила: «О чем могут говорить женщины, как не о всяких мелочах. Почему ты так хочешь пить, неужели слуги фу недостаточно хорошо выполняют свою обязанности?»

«Дела суда потребовали от меня много говорить, так что моя жажда никак не связана с людьми из фу, - Хэ Хэнг знал, что смысл этих слов заключался в том, чтобы переложить вину на Цюй Цин Цзюй, так что он добавил, - в последнее время в суде спорят из-за всяких мелочей, и даже нас, братьев, проверил наш фухуан (1)».

Когда дело коснулось суда, Цзин фэй благоразумно не стала продолжать эту линию расспросов: «Ты должен заботиться о своём теле, и не важно, насколько это хлопотно. Теперь, когда ты женился, ты не можешь вести себя также, как раньше, - сказав это, она посмотрела на Цюй Цин Цзюй, которая покорно сидела в стороне, - твоя жена — добродетельна. Надеюсь, что она, как и муфэй, подарит ван фу множество детей. Ты же не хочешь, чтобы твои браться обзавелись потомством, пока ты живёшь в праздности».

Брови Цюй Цин Цзюй слегка приподнялись. Цзин фэй обвиняет её в ревности, в том, что она не даёт Хэ Хэнгу посещать постели других женщин? Ноги этого мужчины растут из его собственного тела, он может идти, куда захочет. Поговорка о том, что дождём и росой надо делиться (2), - просто шутка. Если делиться так уж необходимо, то почему династия Да Лун до сих пор придерживается правила, что муж должен посещать комнаты своей жены в первый и пятый день каждого месяца?

У неё не было особых чувств к Хэ Хэнгу, но ей не хотелось жить, как вдова. Кроме того, ей совершенно не хотелось отдавать то, что она сама часто использует, в руки другой женщины по собственной инициативе. Они что, думают, будто она глупая или святая?

Хэ Хэнг слегка улыбнулся и ничего не ответил Цзин фэй. Он повернул голову к Фэн Цзы Цзинь и, глядя мимо неё, спросил: «Понравились ли муфэй небольшие игрушки, которые ей подарила Цин Цзюй? Эрчэнь (3) и твоя эрси собирали их много дней».

«Я знаю твою сыновью любовь», - Цзин фэй поняла, что он не хочет говорит об этом и вернулась к обсуждению повседневных дел, спрашивая, что именно Хэ Хэнг носил и ел.

Цюй Цин Цзюй сидела в стороне и молча слушала, о чем они говорят. Она должна была признать, что Цзин Фэй, возможно, и не самая лучшая попо, но она безусловно была хорошей матерью. Помимо прочего, она была очень внимательна. Как только она видела, что Хэ Хэнг о чем-то не хочет говорить, она начинала новую тему, а не делала так, как другие женщины, то есть не пыталась воспитывать его, до тех пор пока он не примет её образ мыслей.

Цзин фэй была разумно женщиной. Иначе она бы не была единственной женщиной-консортом, которая могла потягаться с Шу фэй. В нынешнем хоугуне была императрица, но у неё не было детей и её собственная семья не обладала какой-то особой значимостью. Поэтому у неё не было реальной власти в этом хоугуне, она была пустой сценой на вершине, с которой она могла наблюдать, как все остальные борются за власть.

Хэ Хэнг не пытался как-то специально хвалить Цюй Цин Цзюй в разговоре с Цзин Фэй, но он куда аккуратнее, чем обычно, выбирал слова. Так что улыбка не исчезала с лица Цзин фэй ни на секунду.

Когда пришло время обеда, Цзин фэй пригласила Хэ Хэнга поесть. Фэн Цзы Цзинь и Цзян Юн Юй пришлось встать, чтобы прислуживать присутствующим. Поскольку Цюй Цин Цзюй только что оправилась от болезни, она получила особое «расположение» попо, и была освобождена от обязанности обслуживать попо, так что она села рядом с Хэ Хэнгом.

На обед принесли более чем десять блюд. Каждое было искусно приготовлено, так что мастерство поваров дворца Чжун Цзин было заметно. Кроме того, было заметно, какую именно позицию Цзин Фэй занимает в императорском дворце.

«Иди, прислуживай ванфэй, бень ван не нуждается в тебе», - Хэ Хэнг отмахнулся от ши Фэн, которая подошла к нему. Глазами он указан Мин Хэ на рыбу, сваренную в молоке: «Это блюдо, которое любит муфэй, принеси его».

Хотя это и было её любимым блюдом, оно было самым обычным, а не редким. Тем не менее Цзин фэй наслаждалась тем, как внимательно относится к ней Хэ Хэнг. Она дважды взглянула на Цюй Цин Цзюй. В конце концов, после того, как её сын сблизился со своей женой, он стал более заботлив в отношении к ней, своей матери. Раньше он не был так чуток.

После обеда Цюй Цин Цзюй поняла, что её собственные пристрастия в еде очень похожи на то, что любит Цзин фэй. Цюй Цин Цзюй прополоскала рот и вымыла руки, а потом села в стороне, продолжая наблюдать за греющей душу сценой любви между благожелательной матерью и преданным сыном.

«Раз уж вы пришли во дворец, сходите в Куй Юань (5), поклонитесь императрице, - Цзин фэй лениво махнула рукой, - тело императрицы было нездорово в последние несколько дней. Даже если ей ничего не нужно, становится холодно. - Закончив, она перевела взгляд на цэ фэй, которые стояли в стороне, - вы двое можете подождать снаружи дворца. Бень гун устала, вы все можете идти». Не смотря на то, что она планировала использовать двух цэ фэй для того, чтобы атаковать Цюй Цин Цзюй, она не собиралась почтить их встречей с императрицей. Она смотрела сверху вниз на Цюй Цин Цзюй, поскольку ты недостойна быть её эрсифу, но она всё ещё происходила из знатного рода. За ней стояла сильная семья Тянь. Этого было достаточно, чтобы на голову превосходить этих двух цэ фэй.

Фэн Цзы Цзинь не хотела уходить, но она всё же согласилась и поклонилась. Когда она выходила из дворца Чжун Цзин вместе Цзян Юн Юй, её лицо помрачнело.

Цзян Юн Юй бросила на неё короткий взгляд и в конце улыбнулась. Со склонённой головой она тихо вышла из внутреннего дворца. Когда она села в повозку и обнаружила, что Фэн Цзы Цзинь всё ещё медленно идёт, она холодно улыбнулась и тихо сказала: «Глупая».

Яхуан рядом с ней повела себя так, словно ничего не услышала и налила ей чашку чая: «Госпоже стоит выпить крепкого чая, чтобы прогнать сонливость. Ван е и ванфэй могут вернуться ещё не скоро».

Цзян Юн Юй взяла чашку. Она увидела, что Фэн Цзы Цзинь приближается, и её лицо постепенно приняло обычное выражение.

Цюй Цин Цзюй шла позади Хэ Хэнга. Оригинал не был впечатлён императрицей, она только знала, что семья императрицы ничем не выдающаяся, и император к ней не слишком благоволит. Император сделал её императрицей только потому, что видел, как она послушна.

Так как у императрицы не было детей, император не часто заглядывал к ней во дворец. Поэтому все во дворце Куй Юань обычно были очень уважительны и осторожны. Это не могло идти ни в какое сравнение с резиденцией Шу фэй, дворцом Чжао Сян (6).

Когда Цюй Цин Цзюй вошла во дворец, она почувствовала, что внутри даже слишком тихо. Дворцовые служанки и тайцзяни вели себя так молчаливо, что были похожи на статуи.

Посыльный тайцзянь быстро пришел и проводил супружескую пару во внутреннюю залу с улыбкой на лицей. Цюй Цин Цзюй увидела императрицу, которая была одета в простое платье. На ней были обычные украшения, а волосы были убраны в узел чуй юнь (7). На вид императрице было около сорока, и она выглядела куда старше Цзин фэй. На её руке был были буддийские четки. У неё была лёгкая улыбка на лице, но настолько мягкая, что это придавало лицу неуверенное выражение — то ли это настоящая улыбка, то ли просто проявление вежливости.

«Эрчэнь эрси приветствуют мухоу», - Хэ Хэнг и Цюй Цин Цзюй исполнили подобающее приветствие, проявив ничуть не меньше внимания из-за того, что у императрицы не было власти.

«Вы оба не должны быть такими учтивыми. Садитесь, - императрица жестом пригласила их сесть и поле того, как служанка налила чаю, спросила, - почему чета Хэнгов пришла сегодня?»

«Я слышал, что мухоу была больна, принимает ли мухоу лекарства? - в голосе Хэ Хэнга звучала озабоченность, - эрчэнь сегодня обедал во дворце муфэй и услышал новости. Мухоу, пожалуйста, больше берегите себя и своё фениксовое тело».

«Просто старые проблемы, я уже принимаю лекарства. Хэнгам не стоит волноваться, - императрица улыбнулась и использовала свой носовой платок для того, чтобы скрыть покашливание, а потом повернулась и посмотрела на Цюй Цин Цзюй, - эр эрси всё хорошет с каждым днём».

«Мухоу смеётся на эрси, - Цюй Цин Цзюй видела, что лицо императрицы было совсем бледным, а глаза — тусклыми. Она вздохнула про себя, - но после выздоровления у меня стало больше энергии. Если мухоу оправилась, она может принимать солнечные ванны чаще. Эрси слышала, что тайи говорит, что это очень полезно для тела».

«Мухоу запомнит твои намерения, - императрица кивнула, - в прошлом месяце, когда сан эрси только-только вышла замуж, она послала большое количество женьшеня и оленьих рогов. Бень гун не может использовать их из-за того, что её тело слишком слабо, но солнечные ванны могут помочь».

Сан эрси… Разве это не Хэ Юань, которая стала чжэнфэй Жуй Вана в прошлом месяце? Цюй Цин Цзюй не могла не взглянуть дважды на императрицу и Хэ Хэнга. Их разговор был обычным и формальным, но её не оставляло чувство чего-то неправильного. Императрица совершенно обыденно упомянула, что сан ванфэй приходила несколькими днями ранее во дворец Куй Юань, и нарочно добавила, что она не смогла воспользоваться её подарками. Что же она на самом деле сказала Хэ Хэнгу?

Оглядывая слуг внутри комнаты, она заметила, присутствуют только две служанки и два тайцзяня, которые тихо стоят в стороне, склонив головы. Скорее всего это были люди, услугами которых императрица пользовалась чаще всего.

Услышав, что императрица и Хэ Хэнг начали обсуждать буддийское писание, Цюй Цин Цзюй принялась рассматривать буддийские четки на запястье императрицы. Она обнаружила, что это запястье — очень тонкое, просто слой бледной сморщенной кожи, натянутый на запястную кость.

«В писании Лэнъянь сказано, что сердце становится этичным, в связи с этикой приходит концентрация, а концентрация помогает найти понимание (9), - императрица закашлялась, - то есть, если человек может контролировать своё сердце, то на него не будет влиять внешняя среда?».

Хэ Хэнг тепло улыбнулся и сделал глоток чая: «Понимание эрчэня не может сравниться с пониманием мухоу».

«Я просто съела больше чашек риса, чем ты, - императрица перевела своё взгляд с них на дверь, - всё, что на самом деле видит бень гун, это небольшое пространство внутреннего дворца».

Цюй Цин Цзюй проследила за её взглядом. Снаружи не было никакого солнца, только немного света, который проникал из дверного проёма, так что в комнате было не слишком светло.

У этой женщины не было ничего, ни власти, ни благоволения, и всё равно ей удалось стать императрицей. Какой же женщиной она была? Могла ли она, которая видит правду в хоугуне, быть простой?

«Становится темно, вам двоим пора возвращаться», - императрица подняла руку, чтобы коснуться шкатулки у неё на коленях. Внутри были лакомства и безделушки, которые Хэ Хэнг и Цюй Цин Цзюй преподнесли в подарок. Они были куплены за пределами дворца. «Таких вещиц бень гун не видела уже много лет. И бень гун они очень нравятся. Мама Чжан, возьми мотки ткани из парчи Юнь из кладовых бень гун и пусть они заберут их с собой. Такие вещи нужно носить молодым людям, чтобы выглядеть красиво».

Услышав это Цюй Цин Цзюй немедленно встала и начала отказываться.

«Если вы будете хорошо одеваться, бень гун тоже будет счастлива. Не пытайся отказаться. Дворец Куй Юань, может быть, и не так богат, как дворец Чжао Сян, но всё ещё может позволить себе дарит подобные вещи молодым людям».

После того, как это было сказано Цюй Цин Цзюй больше не отказывалась.

Хэ Хэнг видел, что у императрицы немного энергии, и надолго они не задержались. Вместе с Цюй Цин Цзюй они поклонились и ушли. Мама Чжан лично их провожала. Цянь Чан Синь и Мин Хэ, которые ждали снаружи, забрали мотки парчи Юнь. Мама Чжан поклонилась покидающей дворец паре: «Ван е, ванфэй, идите медленно. Эта старая служанка не будет провожать вас дальше».

«Маме Чжан не стоит быть столь учтивой», - Цюй Цин Цзюй улыбнулась. Они уходили также, как пришли — она медленно шла вслед за Хэ Хэнгом на их пути наружу.

Мама Чжан назвала их ван е и ванфэй, без их титулов в начале. Точно также их называли слуги во дворце Чжун Цзинь. Так ли они называли всех ван е или просто...

Когда они дошли до ворот дворца, Хэ Хэнг обернулся и увидел Цюй Цин Цзюй, которая послушно шла за ним. Он внезапно улыбнулся и поднял руку, говоря: «Ванфэй, мы дошли до повозки».

Цюй Цин Цзюй подняла голову и увидела, что повозка из ван фу находится всего в десяти шагах. Она увидела руку перед собой и подняла свою, когда услышала приближающиеся к ней сзади шаги.

(1) Фухуан — отец-император.

(2) Юйлуцзюньчжань – дождь и рома — это благосклонность; эта идиома означает, что женщина должна «разделить» мужскую благосклонность. Обычно относится к правителю, который не должен быть «несправедливым» в распределении своей благосклонности, чтобы от него было рождено больше детей, поскольку это укрепляет линию передачи власти.

(3) Эрчэнь – сын-слуга (или предмет); используется, когда говорят о себе в третьем лице с императрицей, матерью или императором. Это означает, что хотя человек и является ребёнком императорской семьи, он всё ещё остаётся предметом для императора.

(4) Хоугун – задняя часть дворца или внутренний дворец. Относится к императорскому гарему. В обычном употреблении это слово также включает в себя императрицу и детей, которые живут во дворце.

(5) Куйюаньгун – "куйюань" означает первого среди сверстников, главного, лучшего и ярчайшего.

(6) Чжаосянгун – чжао означает «миллион», «мега-», «триллион» или «биллион», сян – "благоприятный», «подходящий».

(7) Чуйюньцзи – волосы, связанные в узел в основании шеи.

(8) Мухоу – мать-императрица. У всех императорских детей есть ди мать, императрица, к которой они обращаются мухоу, а те, кто были рождены наложницами, которые является их шу матерями, обращаются к ним муфэй.

(9) Это парафраза трёхкратного обучения, которая пришла из буддийского писания. Три принципа — это этика, концентраций и понимание.