Непревзойденный: Реинкарнация в ИИ Космического Линкора - 3 том Глава 3. Часть 01.10.

Глава 3. Убить человечество.

 

01

 

«Солдат-мертвецов» я назвал именем Син.

Первый из них — капитан бронеотряда Новой 10-й Имперской армии, Никомед Захариэль. Никомед погиб от взрыва бомбы во время осмотра корабля Альянса «Пандора». Я сумел оживить его, как и некогда Сохайру. Но только тело. Квалиа ушла в высшее измерение, и ее невозможно было вернуть.

В 8-м медицинском центре «Пандоры», при помощи хирургического дрона я переместил устройство сканирования сознания из 20-го в 5-й процедурный кабинет. Это устройство, погружаясь в сознание пациента, предназначалось для облегчения посттравматических синдромов. Однако с переписанной программой он мог сослужить мне убежищем в мозгу. С помощью дронов я поместил устройство в мозг Никомеда.

Теперь телом будет править моя воля.

Я устремился вперед.

Когда я был в теле Сохайры, в какой-то мере и она сама хотела совершить то или иное действие. Но сейчас Никомед не подавал никаких признаков. Если оставить как есть, то мозг в конце концов перестанет функционировать и умрет.

Сержант Никомед обретет вечный мир, а Октавиан продолжит безнаказанно убивать невинных людей.

Разве можно с этим смириться, а?..

Я почувствовал бездонную, черную ненависть.

Разумеется, с этим нельзя смириться.

Человек, убивший моих друзей, семью, Сохайру, просто не может остаться в живых.

 

02

 

Очнувшись, что уже находился внутри Никомеда и смотрел на потолок процедурного кабинета. В животе ощущалась тупая боль. Я поднялся и увидел зашитую мной рану. Поскольку применялось и регенеративное лечение, то на накаченном прессе виднелась только розоватая линия.

- Успешно, - испробовал я голосовые связки.

Экран медицинской консоли попеременно включался и выключался, и в такт подпрыгивал дрон. «Вас понял», - значили эти действия.

Я спустился на пол. Ступнями я ощутил прохладу выложенного антибактериальной плиткой пола. Все-таки в реальном теле в полной мере ощущаешь свое существование.

Тело было легким. Несмотря на то, что он весил раза в два больше, чем я на Земле, однако тело Никомеда представляло из собой груду мышц. Слишком большая разница в мощности «движка».

Из-за двери послышался мужской голос.

«Уже два часа прошло. Что там с капитаном?»

«Сейчас мы другого лечим. Подождите...» - ответил ему женский голос, судя по всему, врача.

На самом деле, ничего и не предпринималось.

Но она говорила весьма смело с солдатами из бронеотряда. Хотя естественно, что врач отдавал приоритет еще живым пациентам.

Я почесал голову, задумавшись.

Мне стоит избегать встречи с подчиненными Никомеда.

Несмотря на то, что я имел доступ к памяти и мог скопировать поведение, наши квалиа различались. Знакомые люди непременно заметят разницу.

Оставшийся в медицинской системе «я» указал на решение. Манипулятором дрона он ткнул мне в нос и указал на операционный стол. Я сразу понял его намерение и лег.

Дрон впрыснул мне в затылок лекарственный раствор, и я погрузился в кому.

Очнулся я уже в военном госпитале «Эвдем» на Риме.

 

03

 

Голышом я смотрел на открывавшийся вид из окна — бескрайние ряды высоких зданий. Вся поверхность Рима была усыпана небоскребами. Верхние этажи принадлежали влиятельных аристократам, их семьям, военным и торговцам. По мере снижения уровней падал и статус жителей. Нижние слои, куда не попадал свет солнца, превратились в «трущобы».

Среди небоскребов особенно выделялся «Большой дворец», в котором жил император Рима. На крыше огромного сооружения высились семь искусственных холмов, и на каждом из них в свою очередь были построены ряды невысоких четырехэтажных домов. Это была имитация древней столицы тех времен, когда она еще находилась на поверхности. Большой Дворец, включая крышу, светился слабым синим цветом. То было защитное поле, используемое линкорами.

На высотке десятка тысяч метров виднелись около двадцати военных кораблей. В центре был заметен до боли знакомый силуэт. Это был новый «Козерог» - копия корабля, некогда служившего мне «телом» и ныне флагман Октавиана.

Значит, он сейчас во Дворце.

Мышцы наливались силой. Судя по всему, над телом потрудились весьма хорошие врачи.

Тело Никомеда совершенно. Кажется, я могу с легкостью раздавить шею Октавиана голыми руками. Но как мне приблизиться к нему?.. И вообще, что нынче творится в мире? Как долго я был без сознания?

Я достал из-под кровати планшет с данными. Все-таки я был также и ИИ медицинской системы. Найти электронную медицинскую карту не составила труда.

Согласно записям, я провел в коме три недели. Мое спасение приписали себе врачи с «Пандоры». Но, несмотря на то, что тело восстановилось, пациент не приходил в себя. Спустя неделю подчиненные Никомеда наконец добились своего, и к делу подключился Штаб сухопутными войсками. Никомеда отправили в лучшую больницу Рима.

Я продолжал изучать медицинскую карту. К счастью, посетителей не было. Наверное, войска, к которым принадлежал Никомед, еще находились на территории Альянса.

Покопался я и в воспоминаниях.

Сейчас у Никомеда не было семьи. Шесть лет назад его жена погибла в результате несчастного случая. Каких-то других родственников не имелось. В общем, до самой смерти он остался один.

Однако же прошло две недели.

Интересно, что сталось с тем «мной», кто остался в медицинской системе «Пандоры»? Там ли он еще? Или, может быть, ему удалось заполучить себе корабль? Хотя вряд ли. При тех возможностях брандмауэр корабля с легкостью заблокирует несанкционированный доступ.

Я поискал одежду, и нашел две сменных рубашки в угловом шкафчике.

И все-таки неплохо.

Никомед не только солдат, но и бывалый воин. Он четырежды получил награду от самого Сената, а семь лет назад получил римское гражданство. А как известно, римские граждане, посещая собрания, всегда надевают тогу. Сделав временную тогу из простыни и рубашки, я покинул палату.

Проходившая мимо медсестра, не подозревая, что я должен был быть в коме, поприветствовала меня. Кстати, форма медсестры мало чем отличалась от земной. Было ли это естественным процессом, основанный на практических потребностях? Или некий «земной» дизайнер просто был под влиянием реального мира?..

У Никомеда была своя квартира.

На лифте я спустился со 215-го на 112 этаж. Здесь располагался главный зал больницы. Свет в него пробивался сквозь гигантское окно, занимавшее высоту пяти этажей. Потолок поддерживали ряды колонн, обвитые бесконечными лианами зеленого цвета. В воздухе парили бабочки самой разной окраски, а у касс выстраивались очереди.

Те, к кому приходила очередь, прикладывали руку к считывателю. С характерным звуком сразу считывались данные вшитого биочипа. Оформление, выписка и оплата военными производились через этот самый чип. В настоящее время все реже использовались золотые, серебряные или медные монеты.

Поэтому три банкомата в углу стояли без дела. Подойдя к одному из них, я снял деньги с личного счета Никомеда — десять золотых. Это были огромные деньги. Примерно третья часть всего годового дохода Никомеда. Положив деньги в подготовленный сбоку банкомата матерчатый кошелек, я направился к остановке скидов тремя этажами ниже.

Скид представлял из себя 30-местную антигравитационную доску военной разработки, с пластиковыми сидениями, перилами по бокам и навесной крышей. Личный транспорт имели только члены императорской семьи и некоторые влиятельные аристократы, поэтому основным средством передвижения граждан Рима были скиды.

На 213-й рейс, ходивший вблизи нижних этажей и трущоб, я оказался единственным пассажиром. Скид скользил меж стен небоскребов. И спустя двадцать минут я оказался в самом крупном районе нижнего города - «тридцатой улице».

Участок длиной в километр и глубиной в пять метров был буквально напичкан публичными домами, барами, гадальными, дешевыми гостиницами для тайных свиданий и прочим — и находился в своего роде «рву». «Ров», разумеется, никто специально не копал.

На этой планете города нагромождались друг на друга слоями. И в нынешнее время настоящую поверхность планеты можно увидеть только близ полярных полюсов. И «ров», как считается, является всего лишь вмятиной на крыше древнего сооружения, когда бывшего здесь. Однако никто точно не знал, какую оно имело конструкцию.

Могучим телом я продвигался меж пьяных и полуобнаженных людей. В глаза бил яркий неоновый свет. Из-за прилавков доносился запах жареного мяса: на вывеске было грубо выведено стандартным галактическим языком «крысиное мясо высокого качества».

Меня сзади обняла трехгрудая женщина.

- Какое прекрасное тело. Военный, не так ли? - сказала она. - Не хочешь очутиться со мной на небесах?

- Он уже на небесах, - прошептал я.

С карниза над баней публичного дома раздалась военная римская песня «Прекрасная Галатея».

Группа фермеров прибыла, наверное, с какой-то аграрной планеты — это было понятно по характерным шляпам сельскохозяйственных сообществ; они подняли руки и замахали в такт музыке. «Слава Октавиану!» - закричали они. Вслед по улице начали раздаваться те же возгласы. Присоединилась к ним и трехгрудая проститутка.

- Слушай, солдат. Ты же сражаешься за нашего императора, да? Так и быть, сделаю тебе скидку. Ну? Вы герои, раз сумели одолеть этого мятежника Иммаку.

Я приподнял бровь.

- Но Иммаку же победила бывшая императрица Сохайра?

Услышав, женщина побледнела, а голос стих.

- Ты в своем уме? Хочешь помереть, произнося имя вслух среди стольких людей?

- А, прости, я был в коме. Видимо, еще многого не знаю.

- Было объявлено «Проклятие памяти», поскольку та женщина предала Империю и глубоко ранила императора Октавиана. Сенат принял единогласно. Все тексты, информация и прочие упоминания стерты. За одно упоминание имени сразу прилетала жандармерия. Но не об этом. Тысячи женщин увезли за схожесть с ней. У нас тоже забирали. Ходят слухи, что их всех убили.

- Пускай он и император, - нахмурился я, - но можно ли так поступать?

- Но это все ради нашего императора, - улыбнулась она, а в глазах загорелись подозрительные огоньки. - Присутствие на Риме похожей на предательницу женщин будет причинять ему дискомфорт.

Я стряхнул трехгрудую и направился дальше.

Следуя воспоминаниям Никомеда, я свернул в переулок, сделал несколько поворотов и вышел к обветшалому на вид бару «Магазин центуриона».

Когда я вошел, в нос ударил сильный запах сигарет, пота и алкоголя. Все посетители — и мужчины, и женщины — были также крепко слажены, как и Никомед. У многих руки или ноги заменяли механические протезы. Все являлись действующими солдата из бронеотрядов и служили капитанами. А капитаном мог быть только самый сильный и ловкий, но многие отличались и стойкостью к алкоголю. Все они говорили тосты и пили черное вино из огромных бокалов.

Внутри бар походил на военную базу на какой-нибудь отдаленной планете. Пластиковые стулья и столы, но грязные и исцарапанные. За столом напротив двери сидел здоровяк, он поднял руку с бокалом и воскликнул: «Выпьем за капитана!» И ему вторили все остальные. Я порылся в памяти и отыскал приемлемый ответ в таких случаях: «За Сенат и народ Рима!» - и поднял правую руку. Затем пошел вглубь бара. В этот момент кто-то окликнул меня: «Эй, Никомед. Давно не виделись!» Я и ему махнул рукой, но не подошел.

Хозяин бара был невысок, но обладал могучим торсом, на порядок крепче Никомеда. Но не имел нижней части тела. Ноги заменяла механическая инвалидная коляска с гусеницами. Он достал с полки бутылки, наполнил бокал и подал мне.

- Ходят слухи, что тебя термической гранатой подорвало, а ты погляжу, жив да здоров.

- А, да. Но сегодня сбежал из больницы. Не вижу смысла быть там, где мне нет пользы.

- Я-то подумал, чего тога такая странная, - сказал хозяин и хлопнул по тоге из простыни.

Я взял бокал в руки. Вино напоминало цветом нечистоты, да и вкусом лежало недалеко. По горлу пробежало горячее вино, и в голове я почувствовал жар. Дело в том, что и без того дешевое вино смешивали с самогоном из остатков искусственных мышц, используемых в бронекостюме. За три дня брожения получался сильный алкогольный напиток. На вкус, наверное, не лучше, чем вода в туалете.

- Дай мне одежду и планшет, - выдохнув, сказал я. - Хочу узнать, чего в мире произошло.

- Одежду? Если не прочь той, что облевали, то возьми там, на складе, - сказал хозяин и положил на край стойки планшет.

Я открыл новостной сайт. На нем я увидел такие заголовки: «Его Величество возвращаются из похода на Альянс», «Историческая победа над Альянсом», «При молодом императоре растет экономика — биржы показали рост на 27 пунктов» и так далее. Я листал дальше. Везде были упоминания Октавиана.

- Кажется, император стал популярен, пока я был в коме, - сказал я хозяину.

Тот закурил. К потолку поднялся табачный дым.

- Ну, знаешь, на континенте был великий пожар, устроенный предателем Иммаку. Многие погибли от того вездесущего жара и дыма, когда он пытался увезти «Луну». Его Величество же передало большую часть императорской собственности на восстановление Рима. И благодаря «Луне» не возникало никакого недостатка в материалах. Поэтому сейчас большинство населения души в нем не чает. Да и вон, - хозяина указал на старый телевизионный монитор на стене.

- Гляди на этого дурака.

На экране был изображен толстый, не очень красивый мужчина, почти голый, но с мечом. Напротив него стоял механический паук, размером с автомобиль. Заостренные конечности отливали иссиня-черным и сверкали клыки. Ярко-красные глаза смотрели на мужчину как на добычу.

Камера поднялась вверх.

Как оказалось, мужчина стоял посреди огромного амфитеатра. Площадкой была деревянная сцена, слегка засыпанная землей. Вокруг высилась стена, а над ней по кругу лестницей поднимались зрительские кресла. Там находились около ста тысяч человек. И все скандировали: «Убей! Убей! Убей!» Вторили им и внутри бара.

Я поставил бокал на стойку.

- Вернули бои на мечах?

- Да, впервые за двести лет со времен Нерона. Типа так дается шанс торговцам-спекулянтам и последователям «Спасителя».

Прищурившись, я пригляделся к экрану.

- А те женщины — тоже преступники?

Вокруг кресел амфитеатра высились кресты. К ним были привязаны тела обнаженных женщин. Хотя нет, присутствовали среди них и мужчины. Это было невыносимое зрелище. У одних отсекли голову, другим вспороли животы, третьих просто рассекли пополам.

- Они, - пожал плечами хозяин, - были просто похожи на женщину, чье имя нельзя называть. За это их и казнили.

Казнь? Да это же натуральные пытки?..

- И мужчин?

- Ну, по большей части это богохульники. Но разве можно беспокоить нашего императора такими пустяками. Так что с некоторыми сами разбирались.

Внезапно трансляция прервалась новостной передачей.

«Какого черта!» - засвистали посетители бара.

Тем временем ведущий, со строгим лицом и в черной тоге, говорил: «На днях из тюрьмы бежал бывший император Гальба, и, соединившись с остатками мятежной армии Иммаку и укрепившись на приграничной территории, объявил о создании новой римской империи. На экстренном заседании Сенат постановил о походе 2-м и 5-й корпусом армии. Всем солдатам этих корпусов немедленно прибыть к ближайшей станции».

Почти половина посетителей бара сразу поднялись.

Могучая женщина по имени Юлия стукнула по столу кулаком: «Голова Гальбы будет моей!» «Нет, это буду я!» - рявкнул другой солдат.

Я неспешно встал и громко сказал:

- Эй, вы! Да Октавиан же обыкновенный убийца! Да здравствует императрица Сохайра!

 

04

 

В такт кашлю еле державшийся вконец зуб разболтался и выпал. Но из-за кляпа во рту я не смог его выплюнуть, поэтому проглотил вместе с точащей кровью. Всего было выбито около десятка зубов. Язык изранило. Челюсть сломали. Сколько бы я не глотал, во рту постоянно копилась кровь.

Меня приковали к железному столбу, а большие пальцы сомкнули замком меж собой. Тело ныло от боли. Вероятно, сломали несколько ребер и повредили внутренние органы. Если бы в ту потасовку не вмешались гвардейцы, то разъяренные посетители бара могли и убить вовсе. Наскоро опросив о причинах драки, гвардейцы заволокли меня на корабль.

Скид гвардейцев скользил в двадцати метрах над землей, пробираясь сквозь тьму нижних городских уровней. Избегая ярких неоновых вывесок, в навигации он полагался на парящих впереди дроидов. Временами скид нырял в эту гущу баров, таверн и подпольных бойцовских клубов, чтобы изловить всех, кто вызовет подозрение, вроде меня. Старики, женщины, дети — кого только здесь не было. Когда места совсем не осталось, скид вышел на самую темную улицу. А над ней только нескончаемые ряды зданий, уходящие ввысь.

Вскоре мы вышли на свет. Впереди показались тяжеловооруженные скиды. Имелся даже патрульный корабль длиной более пятидесяти метров. На планете Рим было единственное место, которое так тщательно охраняли. Это императорская резиденция — Большой Дворец.

Скид, на котором находился я, прошел сквозь подготовленное отверстие в оборонительном поле и ушел под землю. И он остановился только на краю еще более обширного подземного уровня. Используя бронетехнику, военные притянули скид к земле. Окружение напоминало военный лагерь, но было тускло, грязно и сыро. Словно по нутру живого существа, по стенам и потолку тянулись трубы и шнуры, вокруг которых шныряли насекомые размером с ладонь. Даже и не сказать, что выше располагался тот самый дворец императора.

Не знаю, сколько времени прошло. Из лифта показался высокий сухощавый мужчина в черной тоге. Он посмотрел по сторонам и, указывая на заключенных, говорил: «Нет. Этому разве что добычей на арене быть» «У этого лицо скверное. Такое Его Величеству не нравится» «О, а эта хороша. Пойдет в комнату «развлечений» - и тому подобное. Маленький человечек позади старательно заносил все в планшет.

Мужчина подошел ко мне. - Какое красивое тело, - сказал он, легко проведя пальцами по моим мышцам. - На арене бы ты неплохо смотрелся, но лучше «развлечешь» Октавиана. Это кто? - спросил он. - Мы схватили его в баре «Центурион», - ответил капитан. - Говорил дурное про Его Величество. Судя по чипу, это центурион 3-й армии — Никомед Захариэль. - Действующий центурион? Ох, эка невидаль! Господин будет рад такому! - сказал мужчина в тоге и, схватив за подбородок, поднял мое лицо. Боль усилилась. Все из-за сломанной челюсти.

- Столько жизненной силы и впустую. Ну, надеюсь ты как можно дольше «развлечешь» Октавиана. И пальцем ткнул по носу. Я постарался укусить, но тот быстро отнял руку. - Какой плохой мальчик! - Мужчина щелкнул, и рот заткнули кляпом.

Вскоре гвардейцы покинули подземную базу, и словно ниоткуда появились солдаты того самого мужчины в тоге. И стали распределять заключенных. Мне, молодой женщине и толстяку надели пальцевые замки и повели к лифту.

Лифт двинулся. Вверх, вбок, по диагонали. Поскольку он работал, как и скид, на основе антигравитации, а не на тросе, то мог свободно перемещаться в разные стороны.

В пути отряд охранителей несколько раз сменялся. Сперва были солдаты в туниках, с нагрудниками, потом — с переносными защитными полями, а в конце — императорские гвардейцы с красными плащами.

Вскоре лифт остановился, дверь тихо открылась. Послышалась классическая музыка. Опухшими глазами я пытался угадать загадочное помещение. Размером примерно со спортзал, предположил я. На деревянном полу по обе сторону тянулись ряды белых колонн, держащих стеклянный потолок. На стенах висели огромного размера картины. Картины выполнили маслом, как во времена Ренессанса. Портреты, пейзажи и изображения военных баталий имели нечто общее в своей атмосфере, но во всех угадывалась какая-то неумелость. Мелодию марша в исполнении скрипки и флейты, мне показалось, я уже где-то слышал.

Гвардейцы вывели нас троих из лифта и приковали к железным колоннам в центре зала. Доски пола у подножья этих колонн выглядели почерневшими. Немного в стороне стояла тележка с различными инструментами, вроде плоскогубцев, скальпелей, пил и прочего. Спустя пару мелодий наконец появился знакомый мне персонаж.

Белоснежная кожа, тонкие женственные черты лица, пушистые золотистые волосы. Сердце вскипело яростью. Я зарычал, но из-за кляпа. Гнев и ненависть владели мной. Попытался вырваться, однако был крепко прикован к колонне. Турин, а ныне — римский император Октавиан улыбнулся. - Сегодня энергичный бунтарь, однако. Что ж, повеселимся.

 

05

 

Я прилагал все силы, чтобы вырваться, но замок и на толику не поддался.

Взяв в руки нож, Турин сказал: - Ну-ну, прояви немного терпения. Дойдем и до тебя. - И вонзил нож в живот молодой женщине, прибывшей вместе со мной. Затем ударил еще раз. И еще. Вспоров живот, Октавиан вытащил внутренности и как-то отрешенно произнес: - Вот зачем вы так грубо отзываетесь обо мне? С давних пор так. Ничто иное так не захватывает меня. Но сколько не «проверяю», и телом и разумом я же нисколько не отличаюсь. - Женщина билась в тряске и невольно писалась.

- Все-таки это из-за разницы в квалии? Или потому что ты мой далекий потомок? - говорил Октавиан.

Я напряг все тело. Превозмогая боль, я напрягал мышцы до физического предела. Оставшиеся зубы крошились, а из глаз и ушей хлынула кровь. Пальцевые замки не выдерживали, но правый большой палец вырвало с самими сухожилиями.

Октавиан положил нож на пол.

- О! - воскликнул он.- Да ты хорош! Превосходно! Давай в том же духе! Нападай! - Странным образом слова Октавиана действовали на меня успокаивающе. - Ну же, ну же. Я не управляю тобой. Ты сам. Ну! Развлеки же меня!

Развлечь? Октавиан явно не замечал. Я ведь мог манипулировать этим телом далеко за пределами человеческих возможностей. Кроме того, Никомед был центурионом. И хилый Октавиан ему не противник. Сжав оставшиеся четыре пальца крюком, я бросился вперед, подобно зверю.

Один удар в шею! И я убью его!

Но в этот момент тело развернуло и повалился на пол. Весь воздух разом покинули легкие. Из-за сильного шока я не мог ни капельки пошевелиться. «Что произошло?!»

- Странно, не так ли? - сказал Октавиан. - Кем ты был? Центурионом, да? Непобедимый римский воин не может проиграть тринадцатилетнему мальчишке. Но, к сожалению, мой опыт боевых искусств накапливался почти триста лет. Но тебе этого явно не осознать.

Октавиан снова оседлал женщину.

- Прошу простить, нас прервали. А сейчас продолжим наш чудный диалог, - сказал он, протянув руку к ножу.

Но в самый последний миг женщина первой схватила нож, и Октавиан был искренно поражен. «А стой!» - воскликнул он, однако движения женщины — той самой, которой вспороли живот и вынули внутренности — оказались быстрее, и она схватила Октавиана за горло. И лицо ее исказил оскал. - Привет, Октавиан. Это я — Син.

И нанесла удар в глаз.

Из затылка показался кончик ножа.

 

06

 

- Ну, привет, - помахал я своей новой форме.

- Йо, - ответила шатенка, выпуская изо рта кровавые пузыри. На ней, то есть «нем», уже лежало мертвое тело Октавиана. По началу замечались движения пальцев на ногах, но сейчас он был окончательно мертв.

Оркестр тем времен продолжал играть. Вероятно, они и не подозревали о судьбе своего хозяина. Не обращая никакого на нас внимания, они исполняли от всей души. Похоже, это такой способ выжить. Главное, притвориться, что не имеешь понятия о столь колоритном увлечении своего абсолютного повелителя.

- Я-то думал, что делаю я в теле Никомеда, но не предполагал, что ты изберешь тот же план.

- Это тело чье? - спросил я.

- Младший лейтенант Майерс линейного крейсера под названием «Неустанный» из флота Альянса. Это случилось спустя четыре дня, как ты покинул «Пандору». И я стал трупом-солдатом, - рассказал тот, что был в теле шатенки. Изо рта хлынула черная кровь. Видимо, не долго осталось.

- И? Я справился? - сказал он, глядя на Октавиана.

- Да, он мертв.

- Вот как.

Я почувствовал тяжесть в сердце.

Меня до сих пор поддерживала клятва мести.

И наконец я достиг цели.

Но Сохайра мертва, ее не вернуть. Мои семья, друзья и знакомые исчезли навечно. Я почувствовал по-настоящему вселенское одиночество. И единственный, с кем я мог поделиться своими чувствами, это я сам, но в теле другого человека.

- Слушай, - сказал он. - Можешь убить меня?

Бровь от удивления приподнялась.

Он уже не двигался.

- Ты же сам понимаешь, что с этим телом кончено.

Рукой без большого пальца я приподнял тело женщины, и присмотрелся. Повреждения, конечно, критические. Но с помощью нынешних технологий вполне восстановить даже половину тела. Главное, чтобы мозг сохранил структуру.

Он покачал головой.

- Я и сам знаю. Выжить можно. Но зачем мне спасенье? Мы все потеряли. Смысл нам жить дальше.

Я понимал его. Но, кажется, он обладал большим чувством безнадежности. Я же не был готов к смерти. Наверное, дело в обретенном опыте.

Мы были единым до того разделения в медицинском кабинете, когда я оказался в теле Никомеда, а он — в теле женщины. И прошло три недели, которые я пробыл в коме. Наверное, в этот период наш образ мышления стал различаться.

- Прошу, - сказал он, выплевывая кровь. - Я почти потерял контроль над чувством боли. Закончи это прежде, чем я почувствую ее.

У меня не было иного выбора.

Напротив меня не кто иной, как я сам.

Невозможно игнорировать его слова.

Он — часть меня.

Я сжал кулак Никомеда. Из места оторванного большого пальца брызгала кровь. Сила ослабела, но Никомед в бывшем центурион римской армии. Я опустился на колени.

И взмахнул кулаком.

- Спасибо, - слабо улыбнувшись, сказал я напротив.

 

07

 

Я продолжал смотреть на тело женщины, в котором оказалась частичка меня самого. «Интересно, что произошло с его душой или квалией?» - думал я. Вышла ли она на более высший уровень измерения? Или, изначально присутствуя в высоком измерении, сейчас просто оборвалась связь? Эту теорию мне как-то объясняла Сохайра.

На теле женщины также лежал труп Октавиана, голову которого пронзал нож.

Чувствовал я себя отвратительно.

Человек, свершивший столько злодеяний, и отделался так легко?.. Я пнул его, и труп прокатился по полу. На лице Октавиана застыло удивленное выражение, с ним он и умер. С его шеи сорвался кулон. Вероятно, от той атаки он треснул.

И все-таки кем был Октавиан? Сошедший с ума сверхчеловек, только внешне похожий на Турина? Клон, созданный с целью убить Сохайру? Или сам Турин, увлекшись легендами, возомнил себя героем далекого прошлого? Будь моим «телом» линкор «Аякс», с его вычислительными мощностями я быстро бы нашел логический ответ. Но это не так.

Я помотал головой, пытаясь стряхнуть эти мысли.

В любом случае, Октавиан мертв.

Я направился к лифту. Стоит мне нажать на кнопку, непременно первым делом явится императорская гвардия. Но смогу ли я победить в нынешнем состоянии, Бог знает.

Оркестр продолжал играть.

 

8

 

Уже неделю скрывался я в самой бездне Рима. На глубине сотен и тысяч этажей. Посреди городских руин, на поверхности древнего военного контейнера, в котором я нашел приют, ползали причудливые гадкие существа, а брошенные автоматизированные манекены и механизмы с дефективным ИИ стенали, издавая ужасные звуки. Временами в дверь контейнера кто-то стучал, ее пытались открыть, но крепкий замок не поддавался усилиям. Прислушиваясь к стукам, я думал о той удаче, которая мне выпала. Не знаю, кем и когда здесь был установлен этот контейнер; возможно, он принадлежал какому-нибудь ученому из Императорской Академии, но блок питания еще функционировал, очиститель воздуха вполне очищал воздух, делая его пригодным для дыхания, а экстрактор воды обеспечивал питьевой водой. В конце концов, стук прекращался, и неизвестные уходили.

В воспоминаниях Никомеда насчет этого оказался занимательный рассказ его бабушки. В нем говорилось, что те, кто совершал преступление, порой сбегали в эту бездну. Но в конечном счете они теряли путь на поверхность и продолжали блуждать в бесконечной тьме. Иногда их видели с детьми. Но эти дети никогда не видели солнца и не знали языка. Так они и бродили в вечном поиске добычи.

Стану ли я таким в итоге, если здесь останусь?..

Кашляя, я повесил монитор на стену. Купил я его еще в трущобах, вместе с лекарствами и едой.

Ведущий показывал траурный Рим. На улицах висели плакаты с изображением Октавиана. Граждане Рима плакали. Летали голографические трансляции Октавиана при жизни. Повсюду слышался реквием. К храму Десяти Тысячи Богов тянулась длинная, длинная очередь; храм находился в десяти километрах от Большого Дворца. Там лежало тело Октавиана, и каждый хотел проститься с ним до похоронной церемонии.

Ведущий также показывал две фотографии. На одной был изображен Никомед, на другой — шатенка. В студии слышался недовольный гул; все ненавидели меня. Все желали поймать того, кто убил Октавиана. Тысячи солдат бороздили трущобы и подземелья, но поиски пока не давали результата. А гнев горожан только нарастал.

Я снял повязку с правой руки. Части руки не было. Я потерял ее во время битвы с императорскими гвардейцами. Рану я закрыл при помощи регенерирующего геля, однако физические силы истощились и всякое движение давалось с трудом.

Вскоре начался специальный сюжет об Октавиане. И вновь студию заливали горестные слезы. Я нахмурился. После смерти Октавиана, а значит и прекращения «доминирования», разум людей должен был вернуться в прежнее состояние. Но даже спустя неделю с людей не сходил морок.

Я переключил канал. На другом шел жаркий спор в Сенате о будущем правлении Империи. Слишком мало осталось тех, кто мог занять место Октавиана. О Гальбе и речи не шло; среди Сената также были люди, чьи древа пересекались с императорским, но такой человек все равно не мог возглавить Империю. Три дня назад на планете Тирнис нашли мальчика пятого поколения, но тот слишком молод в свои десять лет.

Усталость ломила мой дух. Из последних сил и только левой рукой я заменил пакет для внутривенных вливаний и, обернувшись потрепанным одеялом, закрыл глаза.

Интересно, чем сейчас заняты я в «Аяксе» и медицинской системе «Пандоры»? Были бы они рады, услышав, что Октавиан мертв? Или опечалились бы, поняв, что потеряли цель в жизни?

Я потерял сознание.

 

09

 

В дверь снова стучали.

Я еле открыл глаза; кажется, я проспал десятки часов, так, что слиплись веки. Тем временем с той стороны продолжали ломиться. Не знаю, кто там, но он явно не понимает, что его усилия напрасны. Но стоило мне вздохнуть с некоторым облегчением, цвет двери начал меняться. Из серебристого дверь стала черной и потрескалась. И после мощного удара разлетелась на куски. Внутрь ворвались солдаты бронированной пехоты. Всего трое.

Я собирался вытащить из-под одеяла запрятанный пистолет, но левую руку отняло вместе с пистолетом. Один из солдат открыл автоматную очередь. Не успевая поставить блок на нервные реакции, я в полной мере ощутил чувство боли.

 

10

 

Солдаты выволокли меня из контейнера.

Подземелье заполонили антигравитационные скиды и парящие в воздухе дроны. Впиваясь конечностями в бетонную стену, спускался и похожий на паука многоногий танк. Всюду копошились солдаты. Среди них я замечал людей в оборванных лохмотьях. Возможно, это те самые потомки преступников, некогда бежавших сюда? Их подводили к миниатюрному человечку, оказавшегося капитаном, и ставили на колени. И вот капитан снял шлем. Мужчина, нет, еще ребенок. Но я сразу узнал его лицо. Это самое лицо сейчас во всех новостях. Золотистый блондин с зелеными глазами. Но в отличии от Турина, у этого были прямые волосы, а не кудрявые. Мальчик подошел ко мне, радостно улыбаясь. И вытащил из-за пояса вибронож.

- О! Привет, Асагаясин! А ты хорошо постарался! Даже кулон разбил!

В воздухе повисло напряжение.

Это чувство я прекрасно помнил. То же самое я ощутил, в первый раз посмотрев видео со Спасителем. И тогда, когда Турин перестал играть роль младшего брата Сохайра. От мальчика исходила несравненная аура харизмы.

Мальчик занес нож для удара. Я постарался защититься, подняв правую руку. Руку, которой уже не было. Нож вонзился в мою шею.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется