Неприкасаемая леди Глава 113: Чем ближе, тем дальше. Чем дальше, тем ближе.

Это было странно, но почему-то Хилис казалось, что она уже знала, что Аксион появится перед ней. Аксион стоял в сломанных дверях и смотрел на Хилис с неописуемым выражением лица. Затем Герцог сорвался с места и побежал к ней. Но девушка, видя его лицо, сказала: 

— Не подходи. 

В тот момент, когда тихий шёпот разлетелся по зданию сквозь лепестки и обернулся вокруг его ушей, Аксион остановился. Через некоторое время он увидел особняк, покрытый колючими лозами за пределами Иноаден, и использовал силы. Внутри здание выглядело еще более грязными, чем снаружи. 

Сомнений в том, кто это был, не было. Очевидно, это способность Хилис. Аксиона убедило густое эхо, раздающееся по всему зданию. Внутри особняка, где больше никого не было, ужасно тихо. Точно также, как в башнях с Принцессами в детских книгах. 

Аксион бежал к человеку, который находился в сердце особняка. И когда он, наконец, прибыл, обнаружил девушку, стоящую в одиночестве с развевающимися длинными волосами. Красный свет заходящего солнца белел над разбитой стеной. 

Почему Хилис, что раньше остановилась в Берзетте, стала такой? 

Аксион хотел спросить, что, черт возьми, произошло за это короткое время, когда его не было, и куда подевались все остальные. Но прежде всего он хотел убедиться, что с Хилис всё в порядке. 

— Ты тот, кто держал меня за руку. Но не следовало этого делать. 

Но Хилис не давала Аксиону шанса подойти. 

— Почему? 

После небольшого перерыва Аксион издал низкий, подавленный голос. Слова Хилис больно пронзили грудь Берзетте, словно кинжал. Но сейчас важны не его чувства. Аксион подавил покалывание и трепетание сердца. Он знал, о чем Хилис сейчас думает и почему говорит такие слова. 

Нет, он должен знать, почему всё именно так. 

Длинные волосы, развевающиеся на ветру, время от времени закрывали лицо Хилис, отражающееся в поле зрения. Лепестки, упавшие с розовой лозы, тоже были разбросаны по воздуху. Хилис медленно опустила веки: 

— Потому что я не знаю, что с тобой делать... 

На её губах послышался шепот, наполненный пустым эхом. 

— В конце концов, я не смогла ничего сделать. Меня тошнит от собственной жалости. 

Если Аксион начал вспоминать прошлые жизни, то у Хилис только одна предполагаемая причина. 

— Аксион Берзетте. 

Последняя седьмая жизнь. 

— Я не знаю, чёрт возьми, что ты увидел через этот драгоценный камень. Но для меня это уже ничего не значит. 

В то время Хилис сбежала из тюрьма и встретила Аксиона. Берзетте был тем, кто разделил её последние мгновение в той жизни. 

— Ты для меня – никто. 

Но, вероятно, не только поэтому к нему вернулась память. 

— Так что просто забудь всё это. 

Последний момент в этой последней жизни. В конце концов, даже когда Хилис попросила убить её, Аксион не сделал этого. Причиной её седьмой смерти стало самоубийство. 

В тот день Хилис покончила с собой на глазах у Аксиона. И Хилис не хотела, чтобы он это помнил. Если Аксион сейчас спросит, был ли он особенным для неё в прошлом, она без сомнений ответит: 

— Нет. 

Тем не менее, Хилис была достаточно зла, чтобы выйти из себя на мгновение. И, с другой стороны, она чувствовала себя несчастной. Она не хотела, чтобы Аксион знал, что сейчас происходит внутри неё или что она чувствует, когда видит его. Лучше умереть сейчас и покончить с собой, зная это. 

Однако, если она совершит самоубийство сейчас, что в следующей жизни вспомнит Аксион?.. 

Утраченная ярость, неведомая врагу, бушевала внутри. 

— Хилис, – в этот момент Аксион двинулся с места, где стоял раньше. 

Дистанция между ними постепенно сокращалась. 

— Как ты и сказала, очевидно, что сейчас я ничего не знаю. 

Заходящее солнце, пылающее, как последние угли, отражалось в голубых глазах. 

— Я не знаю, почему ты смотришь на меня с таким выражением лица. Не знаю истинное значение сказанных слов. 

Еще один шаг. Подойдя чуть ближе, Аксион снова остановился. Волосы развевались на ветру, однако взгляд вблизи был по-прежнему прямым. Голос, столь же непоколебимый, как эти глаза, прозвучал в барабанных перепонках. 

— Но я ни разу не пожалел, что держал тебя за руку. 

На мгновение ресницы Хилис тонко шевельнулись. И Аксион не упустил эту едва заметную реакцию. Он подавил желание потянуться вперед. Если сейчас он дотронется до Хилис, он исчезнет, как пузырь. 

Вместо этого он крепко сжал кулаки, один раз прикусил губы и снова заговорил:

— То, чего ты боишься, что делает тебя слабой. 

Хилис невольно затаила дыхание, когда услышала знакомый шёпот, запечатлевшийся в памяти. Он повторялся снова и снова. 

— Я уничтожу их всех. Я ведь уже обещал тебе. 

На самом деле Аксион не мог вспомнить всей ситуации. Единственные слова, которые он сказал, держа Хилис за руку, отпечатались в голове, словно выгравированные. 

— И могу ли я разделить эту боль?

Услышав нежный голос Аксиона, Хилис заговорила:

— Ты так говоришь? Даже стоя перед человеком, который хочет исчезнуть навсегда?

— Да. 

Когда ответ последовал без колебаний, губы Хилис сомкнулись. 

— Я хочу избавиться от всего, что ты не хочешь видеть рядом. 

Казалось, время вокруг них остановилось. Хилис не могла ничего сказать в ответ и даже отвергнуть слова Аксиона. 

— Ты... 

Глава Берзетте продолжал говорить, глядя прямо на Хилис, совершенно без колебаний. 

— Я хочу, чтобы ты наконец могла смеяться. 

Лицо Хилис не изменилось, но её руки были сжаты так сильно, что ногти впивались в кожу, пропуская кровь. Через некоторое время на лице девушки расплылась холодная улыбка:

— Забавно. Кто ты? – с лицом, похожим на зиму, Хилис ранила Аксиона. — Разве это не иллюзия, которая заставляет тебя почувствовать себя другим человеком? Было бы лучше, будь я для тебя никем. 

Однако Аксион снова ответил без колебаний: 

— Используй меня. 

Наконец, его рука достигла запястья Хилис. 

Девушка замерла, почувствовал тепло другого тела, словно это обжигающий огонь. Тело Аксиона, обращенное к ней, сделало еще один шаг ближе, сокращая расстояние. 

— Неважно, что ты делаешь. 

Низкий шепот пронзил тишину и зазвенел в ушах. 

— Ты можешь использовать меня, а потом выбросить, – Аксион говорил о себе невероятно жестокие слова. 

Но в этом проявлялась вся его искренность. Красное солнце за окном полностью исчезло. Даже в темноте их взгляды встречались. Никакие другие глаза не имели подобный метеороподобный блеск. Хилис не могла сдерживать эмоции, поэтому просто выплюнула те же слова, что и раньше: 

— Если ты не отпустишь мою руку сейчас, пожалеешь об этом. 

В этот момент в голове Аксиона внезапно промелькнули слова, сказанные принцессой на днях: 

— Хилис Иноаден... Странно, что у тебя есть кто-то, кем ты так интересуешься. 

— Я не пожалею, – снова ответил он не задумываясь. 

Неизменная искренность, в которой он мог без колебаний поклясться человеку перед собой. 

— Никогда. 

Это было похоже на последнюю истину, оставшуюся в разрушенном мире.