Возрождение Хуашань Глава 405: Не нужно опекать(5)

Он думал, что его ничем не удивить.

Он считал, что знает обо всех все.

Но нынешний Хён Чжон казался ему незнакомцем.

У него была и такая сторона?

На лице Хён Чжона застыла напряженность, отчетливо чувствовался вес тяжести на его плечах, и как никогда раньше, дух властности.

- Иногда я задумываюсь.

- …

- Считаешь ли ты меня лидером секты?

Чхон Мён, молчал, не в силах выдавить и слово.

- Кем является лидер секты?

- …человек, возглавляющий секту.

- Неверно.

Хён Чжон посмотрел на Чхон Мёна.

- Лидер секты — не руководит сектой, а защищает. Такова роль лидера секты.

- …

- Но!

Его голос дрогнул.

- Я должен защищать учеников горы Хуа! Но вместо этого я сам получаю защиту! Ты ученик горы Хуа, которого я должен оберегать! Но ты пытаешься взвалить на себя все мое бремя!

Он не повышал голоса, но слова проникли в самое сердце Чхон Мёна.

- Чхон Мён.

- …Да, лидер секты.

- Я не знаю тебя.

- …

Хён Чжон прервался на мгновение.

- Я не знаю, какой жизнью ты жил раньше и какова история за твоими плечами. Я не буду спрашивать. Кем бы ты ни был в прошлом, раз ты присоединился к горе Хуа и заявляешь, что являешься учеником горы Хуа, ты еще один ребенок, которого Я должен защищать!

Ворох странных чувств метался в груди, и Чхон Мён прикусил губу.

- Куда ты собрался с мечом наперевес?

- …

- Хочешь проникнуть в Клан Тысячи Народов? И правда думаешь, что если пойдешь и убьешь там всех, кто встретиться на пути, то обида в твоем сердце рассеется?

- Я…

- Ты беспечный дурак!

Голос Хён Чжона стал громче.

- Ты боишься, что твои сахёны и саджаи умрут, если их поведу я?! Ты правда так уверен в себе, что пытаешься убедить меня в том, что держаться вместе опасно и неправильно, и оттого ты решил справиться со всем в одиночку? Поэтому решил улизнуть и выплеснуть свой гнев?

Гнев и ярость.

Но в них слышались задушенные рыдания.

- Почему ты не можешь поверить в нас! Или же я должен был кричать на весь мир, что не могу простить этот клан, так что пойдем и вместе отомстим им! Я знаю, как трудно носить в себе неугасающий гнев, но ты переживаешь, что твои сахёны и саджи снова пострадают? Неужто ты так напуган?

- …

- Что ты пытался сделать?

- Этот ученик…

Чхон Мён прикусил губу. Множество объяснений приходило ему на ум, но ни одно не сорвалось с его губ и все слова застряли в горле. И когда ответа не последовало, Хён Чжон продолжил.

- Что у тебя останется после того, как ты взвалишь на свои плечи бремя горы Хуа, чтобы поднять нас выше? Гордость оттого, что ты нас уберег? Довольство от того, что ведешь нас? Или же никчемная надменность из-за того, что ты пожертвовал ради нас всем?

Хён Чжон покачал головой.

- Не пойми неправильно. Чхон Мён, гора Хуа не нуждается в опеке.

- …

- Не ты защищаешь гору Хуа, а гора Хуа защищает тебя. Ты также являешься учеником горы Хуа. Так почему же ты столь непреклонен в том, чтобы расправляться со всеми проблемами гору Хуа в одиночку?

- Этот ученик…

- Гора Хуа сумела остановить этих людей, а ты сейчас снова бросаешься на тернистый путь в одиночку. Я спрошу тебя, твои старшие и младшие! Твои старейшины и наставники! Превратились ли мы в людей, жаждущих и наслаждающихся видом чужой пролитой крови? Похожи ли мы на таких людей?

- …Нет. Это не так, лидер секты.

Хён Чжон прикусил губу.

Этот юный ученик вновь готов был взвалить на себя всю ответственность за произошедшее.

- Отправься ты туда на верную смерть, думаешь твои сахёны промолчали бы и сидели бы сложа руки? Задумались бы они о своей жизни, узнав, что эти злобные мерзавцы убили тебя?

Выслушав такой строгий выговор, Чхон Мён закрыл глаза.

Он действительно не слишком глубоко задумывался о последствиях.

Он просто хотел выплеснуть свою злобу. Если же он не сможет, ему будет ужасно стыдно.

- Есть ли твоя вина в случившемся?

- …

- В тот момент, когда мы провозгласили о себе в Канхо, мы знали, что рано или поздно подобное произойдет. Если бы мы не были к этому готовы, мы бы никогда не объявили миру, что гора Хуа возвращается. Как мы можем решиться говорить о славе, не имея такой решимости!

Крик Хён Чжона бил набатом.

- Если ты вдруг решил, что во всем повинен ты, и пытаешься таким образом искупить свою вину, то ты просто беспечный сопляк. А если ты пытался сбежать, не думая о том, что будет с твоими младшими и старшими после того, как ты ворвешься в Клан Тысячи Народов, то ты еще невыносимее!

Чхон Мён не поднял головы.

Обычный взгляд Хён Чжона, в котором сквозила нежность и теплота, сменился праведным гневом. Чхон Мён был знаком с таким взглядом.

Он смотрел в похожие глаза на протяжении жизни.
-Ты идиот!

Каждый раз он возвращался после резни, весь покрытый кровью. Его Сахён, глава его секты, ругал его. И сейчас он встретился взглядом с такими же глазами.

- Как долго ты будешь носиться с горой Хуа как с младенцем на руках? Твои старшие и младшие не слабы. Тебе не нужно сбегать под покровом ночи, дабы проливать чужую кровь. Ты понимаешь меня?

- …Да.

- Да уж. Ты все понимаешь, но все равно попытался улизнуть.

- Лидер секты…

Хён Чжон прикрыл глаза, словно пытался успокоится и перевести дух.

После долгого молчания он открыл глаза и посмотрел на Чхон Мёна. Его гнев поутих и теперь в его душе осталась лишь печаль.

- Чхон Мён, полагайся на меня хоть немого.

- …

- Я знаю, каким бесполезным я могу показаться в твоих глазах.

- Нет. Лидер секты ни разу…

- Дослушай до конца.

- …

Хён Чжон вздохнул и продолжил.

- Я был бесполезен, я знаю. Без тебя гора Хуа давно бы рухнула. Как лидер секты, естественно, я не заслуживаю доверия, поскольку я не смог защитить гору Хуа.

Его голос не звучал подавленно или мрачно. Напротив, он смело признавал и смотрел правде в глаза.

- Но так же, как мои ученики растут, я стараюсь не зацикливаться на прошлом. Я усердно работаю каждый день, чтобы стать достойным лидером, что поведет гору Хуа в будущее. Я не безнадежен. И не только я. Все ученики горы Хуа стараются, дабы с гордостью поддерживать имя горы Хуа.

- … Я знаю.

- Тогда почему ты в нас не веришь?

- …

Чхон Мён не мог заставить себя посмотреть на Хён Чжона.

- Конфликт не твой лично. Это столкновение между горой Хуа и Кланом Тысячи Народов. Однажды Гора Хуа обрушит свой гнев, и они за все заплатят. Если ты готов сносить только боль ради горы Хуа, то значит признаешь, что гора Хуа ничего не стоит. Я не верю, что ты этого не понимаешь.

В его голове был беспорядок, но слова Хён Чжона расставляли его мысли по полкам.

- Я знаю.

- …

- Твое сердце разрывается. Как же иначе? Но Чхон Мён, иногда нужно спрятать эмоции. Сейчас, если ты пойдешь и попытаешься убить их, что это изменит?

Он знал, что Хён Чжон не лгал, но не знал, что делать с своей болью.

- Если ты принимаешь меня как лидера секты, подумай об этом еще три дня. И если ты все же не сможешь вынести.

Хён Чжон сказал спокойным голосом.

- Я, а не ты, проложу путь и уничтожу их.

- …

- Пока оставайся рядом с Ун Гёмом. Этот ребенок тоже хотел бы этого.

Договорив, Хён Чжон развернулся и начал спускаться с пика.

Чхон Мён просто стоял и смотрел на удаляющуюся спину Хён Чжона, а темное небо над головой укрывало его одиночество.

- Лидер секты, Мой Сахён.

Нет ответа.

- …Как жестко.

Тихий и бессильный тон, так непохожий на голос Чхон Мёна.

___________________________________________________________________

- Все будет хорошо?

- Я не знаю.

- …так размяк. Сахён, хоть немного…

- Замолчи.

На упрек Юн Чжона Чо Голь надулся.

Он пытался поднять настроение шуткой, но никто не мог оторвать глаз от лазарета.

Они были обеспокоены.

Ун Гём балансировал между жизнью и смертью, и Чхон Мён не отходил от него.

Шел третий день.

- Паршивец совсем не спал.

- А он еще ранен.

- …и не ел.

Пэк Чхон вздохнул.

«Он сокрушен».

Он не хотел видеть, как Чхон Мён тревожиться в бессилии, он бы предпочел, чтобы тот вернулся к своему прежнему «я» — злился и бил людей.

- Его вины тут нет, а он так мучает себя и это расстраивает.

- …Я знаю.

Все, включая Пэк Чхона, вздохнули.

- Что, если что-то случится с наставником Ун Гёмом, и Чхон Мён решит отправиться убивать этих ублюдков?

- Мы должны остановить его.

- …Остановить его?

- Если мы не сможем остановить его, тогда мы пойдем с ним.

- А? 

Пэк Чхон решительно заявил.

- Я не хочу видеть, как этот сопляк умирает в одиночестве. Я лучше пойду за ним и буду удерживать его на поводке.

- …Сасук же понимает, что такие вещи на него не действуют?

- Замолчи.

Пэк Чхон уставился на лазарет и сжал кулаки.

«Такой идиот».

Он нервно вздохнул.
Схаа. Схаа.

Звук дыхания становится слабее.

Чхон Мён продолжал смотреть на Ун Гёма, не двигаясь с места. Независимо от того, сколько внутренней ци он вливал, состояние Ун Гёма не улучшалось. День за днем ​Ун Гёму становилось все хуже.

«Наставник».

Он видел подобное слишком часто.

Столько потерял.

Он больше не хотел ни по кому скучать; потеряв однажды абсолютно все, он хотел уберечь каждого вокруг себя.

Его надежды тщетны?

- Сахён…

К нему подошла встревоженная Тан Сосо.

- Отдохни.

- Я в порядке.

- Сахён, такими темпами ты свалишься от усталости.

- Я в порядке.

- …

Она хотела еще что-то сказать, но только покачала головой. Бесполезно говорить с ним сейчас. Она могла только продолжать наблюдать за ним.

Даже когда она ушла, Чхон Мён не сводил глаз с Ун Гёма.

- Старший.

Может быть, смерть была не так уж и плоха. Для Ун Гёма, который жил ради своих учеников, смерть, во имя их блага и безопасности, принесла бы с собой покой и осчастливила бы его.

Но…

«Пока нет».

Чхон Мён еще не сделал все, что мог, для Ун Гёма. Точно так же, как Ун Гём хотел защитить своих учеников, Чхон Мён также хотел защитить потомков горы Хуа.

«Еще нет».

Чхон Мён аккуратно сжал руку Ун Гёма.

«Еще рано».

Затем, словно молясь, он склонил голову к кровати и глубоко вздохнул.

Внезапно Чхон Мён открыл глаза.

«Сон…»

Кажется, он все же заснул.

Обычно такого бы не произошло, но, похоже, он не мог этого вынести; он оставался на одном месте в течение трех дней сразу после такой серии ужасающих сражений.

- Наставник…!

Чхон Мён поднял голову с испуганным лицом и широко открытыми глазами.

Его нет.

Кровать, на которой лежал Ун Гём, была пуста.

Ненадолго разум Чхон Мёна словно оцепенел, и вставая, он неотрывно глядел на кровать.

И, как в тумане побрел к выходу.
Шаг. Шаг.

Единственным звуком в лазарете было эхо его шагов. Через главную дверь проникал утренний солнечный свет.

Чхон Мён колебался, открывая ее.
Свист.

Будто на какое-то время он отключился, он зашагал прочь от лазарета куда глаза глядят. Вскоре ему пришлось остановиться. Бездумная прогулка привела его к Пансиону Белого Цветка Сливы.

Ноги привели его Белому Цветку Сливы.

Не торопясь, он отправился к тренировочной площади.

И…

- …

Он замер.

Чхон Мён безучастно смотрел на человека перед ним, ничего не говоря.

Один человек.

Мужчина в белоснежных одеждах с мечом в руке.

Стойка была идеальной, но движения меча Ун Гёма - неуклюжими.

Бросались в глаза не только топорные взмахи меча, но и трепещущий рукав на месте отсутствующей руки.

Но Чхон Мён не раздражался от вида неуклюжих взмахов.
Свист!

Острие вниз.

Движение завершено.

Меч вернулся в исходное состояние и еще раз повторил выпад.

Один раз. Дважды. А потом снова.

Простое рубящее движение.

Мужчина продолжал рубить мечом вниз, не меняя позы, прежде чем сунуть меч в ножны, знаменуя окончание его занятия.

И он медленно обернулся.

- Ты пришел?

- …

Лицо мужчины было мокрым от пота. Сквозь опоясывающие его бинты, были видны пятна крови. Чхон Мён, тупо наблюдавший за этой сценой, спросил, сам не зная почему.

- …что ты делаешь?

Отвечая, Ун Гём улыбнулся.

- Разве ты не видел? Я тренировался.

- …

Чхон Мён ничего не ответил.

Вернее, он так много хотел сказать, но не мог вымолвить ни слова. Все, что он мог сделать, так это просто смотреть на мужчину.

Ун Гём пожал плечами, будто понял, что имел в виду Чхон Мён.

- Поскольку я потерял правую руку, мне нужно научиться владеть мечом левой рукой.

- …прямо сейчас?

- А когда?

Ун Гём говорил так спокойно.

- Роль фехтовальщика — бесконечно учиться. Конечно, жаль, что я что-то потерял, но в каком-то смысле, может быть и к лучшему. Начину с основ, с самого начала.

Чхон Мён продолжал улыбаться.

Или же, он плакал?

Его лицо было так искажено, что нельзя было понять, улыбается он или плачет, и дрожащим голосом Чхон Мён позвал.

- …Сасук…

Он кусал губы бесчисленное количество раз, чтобы унять дрожь, и изо всех сил пытался договорить полную фразу.

- … тебе и впрямь сложно возражать.

Ун Гём улыбнулся.

- Ты мне поможешь?

- …

- Мне нелегко научиться орудовать левой рукой. Так как же поступить? Думаю, будет немного легче, если ты мне поможешь.

Чхон Мён поднял голову и посмотрел на небо.

Было раннее утро. Небо над горой Хуа оставалось неподвижным и голубым.

- Тогда ты не должен видеть во мне ученика.

- Давай посмотрим. Насколько строгим ты окажешься ребенком после того, как я дам свое разрешение.

Чхон Мён вошел в тренировочный зал с переливающимися через край эмоциями.

- …Великий Сасук…

- Мм?

- …ничего.

- Не весело.

Ун Гём бросил меч Чхон Мёну, и когда Чхон Мён поймал его, он улыбнулся.

- А теперь давай посмотрим на твой меч.

- …ну, он может оказаться не так уж хорош.

Чхон Мён держал меч в левой руке. Взглянув на Ун Гёма, он отвернулся. Чем больше он смотрел, тем горестнее ему становилось.

- Смотри внимательно. Повторять дважды слишком утомительно.

- Ты похож на ворчливого старика.

Время текло своим чередом, звучал легкий смех, и вскоре Чхон Мён взмахнул мечом.

Юный ученик демонстрировал технику, а старший наблюдал.

Юный предок обучал мечу своего старшего потомка.

Ун Гём улыбнулся, а с глаз незаметно сорвалось несколько капель слез. Между ними кружили распустившиеся цветы сливы.