Военные Хроники Маленькой Девочки: Сага о Злой Тане Глава 1. Дальняя разведывательная миссия. Часть 2

Очень важно следить за тем, что ждет нас впереди, но если вы не доживете до завтрашнего дня, каждый план — не более чем иллюзия, независимо от того, насколько хорошо он продуман.

— Братья по батальону, все именно так, как сказал Вайс! Генеральный штаб получил хороший урок на Рейнском фронте! Мы же не хотим, чтобы на нас дважды напали украдкой! Я не поклонница того, как они сообщили нам о нашей миссии в последнюю минуту во имя конфиденциальности, но это заставляет меня смеяться, когда думаю насколько они осторожны.

Высшие чины Имперской армии, должно быть, все еще ощущают боль от своей ошибки в борьбе с Республикой. Все, кто сражался на Рейнском фронте, ностальгически кивают, как бы говоря: “Да, это было ужасно”. Тем временем старшие начинают шутить о том, что Гранц уже не такой зеленый, и Серебрякова принимает вид старшинства среди них. Это очень эмоциональная сцена.

Таня довольна тем, насколько напряжение рассеялось и продолжила.

— Тем не менее, на этот раз способные начальники действительно пригвоздили нас своими интригами. Пока они на это способны, я бы предпочла обойтись без придирок и возблагодарить либо Бога, либо дьявола. Благодарите того, в кого вы верите. Лично я рекомендую Сатану, который живет в Генеральном штабе.

— Майор, это правда, что у вас есть хвост дьявола?

— Хороший вопрос, но и бессмысленный тоже. Я потеряла свой хвост в этой ужасной мешанине Республиканских орудий, окопов и всего остального. Очень плохо. Было бы проще кататься в удобном, мягком кресле с ним.

Хотя надо правильно подобрать время и место, глупая ухмылка и противодействие шутке шуткой имеет свои достоинства. Клоунада может успокоить нервы и послужить инструментом для использования некоторых высокоразвитых лингвистических способностей человечества: критики и проклятий.

— Итак, как вам сказал капитан Вайс, мы выступаем против Красных. Осторожность никогда не бывает излишней.

Она кричит во всю глотку, но все равно не может сравниться по громкости с Вайсом. Оглядевшись, она видит, что ее подчиненные напрягаются, чтобы услышать как можно больше. Таня сознательно пытается еще больше повысить голос, но потом осознает необходимость сохранить лицо, вынуждая ее отчаянно притворяться, что все в порядке.

— Самолет, принадлежащий двадцать второму воздушному транспортному подразделению, летит на полной скорости к нашей зоне действия. Чтобы скрыть присутствие для максимального эффекта, поддерживайте запрет маны даже после того, как вы десантируетесь. Само собой, скрытность — наш высший приоритет.

Этот транспортный самолет, участвующий в учениях, случайно нарушит границу Федерации из-за того, что навигационные приборы испытывают “технические трудности”. Конечно, никто не заметит, что приборы вышли из строя, поэтому имперские солдаты высаживаются с воздуха, думая, что это заранее определенный район учений. Это наша история, но, естественно, ни один человек, который ее услышит, не поверит. Трудно даже притворяться. Но мы же не хотим приглашать византийские дипломатические проблемы, которые могли бы возникнуть из-за того, что мы являемся агрессором? — Политика... —  думает Таня и добавляет еще одно замечание.

— И вообще, все политические запросы крайне неприятные. Без хвоста я их толком не понимаю.

Взрыв смеха из задней части самолета является доказательством того, что ее болтовня может быть услышана через двигатели. Конечно, наоборот, тот факт, что все должны слушать так внимательно, является доказательством того, что ее отсутствие громкости — неудобно.

— У нас есть около тридцати минут до запланированной точки высадки. После того, как мы упадем на землю, перегруппируемся, сохраняя наши сигналы маны подавленными. В общем, все идет как обычно. Я ожидаю стандартных результатов.

Самолет имеет ночной камуфляж, чтобы максимально уменьшить видимость. Для самолета специального назначения, оснащенного для маневров проникновения на малых высотах, завеса тьмы лучше всего подходит, хоть и затрудняет дружественную идентификацию.

Любая воздушная высадка означает, что у нас будут проблемы с группированием во время развертывания. Быстрая перегруппировка после приземления требует довольно большой подготовки.

Попросите подразделение проделать ее без беспроводной связи, и большинство командиров сдадутся.

Но Таня знает, что ей не стоит беспокоиться.

Это 203-й воздушный магический батальон. У них есть опыт навигации по исчислению координат в пустыне с нулевыми ориентирами. Когда речь заходит об их навыках, в том числе и навигации, Таня уверена, что проблем не будет.

Достижения батальона, отобранного по заслугам, исключительно блестящи. Ее войска всесторонне проявили свою компетентность в Дакии, Нордене, на Рейне и на южном континенте. Их результаты были исключительными. Солдаты, которые составляют 203-й батальон, теперь представляют собой группу удивительно надежных ветеранов.

Гранц и другие запасные войска, которые присоединились к нему, когда подразделение находилось на Рейнском фронте, также добились заметного прогресса. Они более или менее достигли уровня первоначальных членов, которые были в строю батальона. А критический элемент, которым является боевая мощь батальона, поддерживается почти идеально с почти всегда полным составом.

Одним из главных факторов является то, что подразделение находится непосредственно в подчинении Генерального штаба, гарантируя, что у нас есть бюджет и полномочия, которые позволяют нам хорошо работать.

У них почти не было времени на тренировки, но, хотя они могут быть немного помешаны на войне, Таня смогла привести их в отличную форму за короткий период.

Вот что значит эффективно инвестировать в человеческий капитал.

Конечно, фундаментальные лаборатории, теоретическое образование и практическая подготовка, которые вы можете получить в течение более длительного периода в колледже, также имеют смысл. В этом и заключается разница между академией и прикладными науками. Не то чтобы я зашла так далеко считая, что солдаты нуждаются в академическом образовании.

Вот тогда-то Таня и смеется над собой за то, что отвлеклась. Тем не менее, избыточностью нельзя пренебрегать... Даже если она не имеет никакого отношения к текущей миссии, человеческая склонность к определенным способам мышления важна для психической стабильности.

Мы должны верить в свободу, справедливость и рынок. Люди — политические животные по своей природе.

Если это так, мы должны действовать политически свободно и справедливо конкурируя на рынке.

— Напоминаю вам, что это операция на территории Федерации. Как только мы начнем, самым худшим сценарием будет то, что наши записи о вербовке никогда не существовали.

И наоборот, в условиях отсутствия рынка нет необходимости играть честно.

Скорее, такая ситуация требует соответствующих политических действий. Если наш противник посягает на свободу других, то мы должны быть борцами за свободу.

В мирной конституции одной мирной нации ясно сказано: Свобода завоевывается путем непрестанной борьбы. Другими словами, борьба за свободу способствует миру. Это означает, что мы должны бороться с этими ужасными тоталитарными коммунистами за свободу, справедливость и права человека.

— Так бывает всегда, но, по-видимому, они не собираются облегчать нам жизнь.

Тон Тани не менее тяжел, чем гудящая серенада двигателей, но она обращается к своим подчиненным так громко, как только может.

В конце концов, это необычная миссия.

Ответственность за нарушение нейтральной территории, как правило, ложится на тех, кто работает на местах. Это не тот тип миссии, который приветствуется войсками. В качестве аналогии, ни один офисный работник не был бы счастлив быть брошенным под автобус их компанией.

Никто не хочет связываться с инсайдерской торговлей или проблемными пожертвованиями, если только прибыль не будет огромной. Вот почему у компаний есть юридические отделы, чтобы найти лазейки под предлогом обеспечения соблюдения требований.

Что я имею в виду.  Очевидно, что юридический отдел компании переполнен уважением к закону, он страстно стремится выполнять свою функцию в обществе. Да, я только упомянула об этом чуть раньше в качестве обобщения; вы могли бы сказать, что моя рота, армия и так далее являются воплощением духа закона. — Собираясь оправдаться перед самой собой, Таня морщится, понимая, что не может избежать условных реакций из своей прошлой жизни.

Что-то о леопарде и его пятнах. Может быть, нация тоже не может изменить свой характер?

— Если 437-й прав, то отечеству нельзя терять времени.

Интересы государства превыше всего — это континентальное государственное устройство.

С соседями — фанатиками войны и роем Красных, вам не нужно быть французом, чтобы прийти к этой идее. Тем не менее, — это также причина гуманности. Учитывая его ограниченную природу, во всей человеческой истории должно быть немного понятий, которые были бы столь же хрупкими и ненадежными, как разум.

Кроме того, если это “для государства”, то мы можем быть вынуждены взять на себя ответственность за все правонарушения. Нет никакой гарантии, что подразделение, которое выполняет план, не будет отброшено в сторону, как хвост ящерицы.

Государственные деятели, как правило, хотят защитить себя, поэтому они часто совмещают личную власть с государственными интересами — и это действительно проблематично.

Вот почему между теми, кто отдает приказы, и теми, кто их выполняет, должно быть доверие. Нет ничего лучше для моего душевного спокойствия, чем знать характер полковника фон Лергена, а также генерал-лейтенантов Зеттюра и Рудерсдорфа.

— Другими словами, мы снова станем детьми и отправимся в тайное приключение, не сообщив предварительно об этом международному сообществу. Неужели кто-то из вас настолько бессердечный, что готов отказаться от захватывающей экспедиции, чтобы заглянуть в страну тайн? Только не в моем батальоне! Мы прошли через лес мечей и град пуль, так что я в этом уверена.

Ее уверенность в этих людях из Генерального штаба — то, что позволяет Тане шутить. Если старший офицер паясничает, значит он доверяет начальству, и это успокаивает подчиненных.

В тот момент, ее подчиненные слышат о чем она говорит,  и разражаются дружным смехом и свистом; никто из них не выглядит обеспокоенным. Они все носят веселые улыбки, которые говорят: “давайте зададим им жару!”

Ну, даже если это не более чем бравада перед вылазкой, я рада, что у них есть мужество сделать храброе лицо. Это значит, что они достаточно доверяют мне, чтобы не жаловаться в моем присутствии.

Начальник, которому не доверяют его подчиненные, может быть уволен из-за отсутствия управленческих способностей.

Да, я вполне довольна положением дел.

— Ранее полученные разведданные предполагают, что район, который прикрывал 437-й, является плацдармом Федерации, хотя разведка говорит, что это еще не подтверждено. — Стараясь не испортить настроение, Вайс решил сделать свой комментарий прямо сейчас. Блестящий ход, оформленный как дополнительная информация, но предназначенный для того, чтобы успокоить безумие.

Только благодаря таким компетентным офицерам, как он, мы можем поддерживать в войсках готовность сражаться, сохраняя при этом дисциплину.

Такэда Сингэн был прав. Народ — это ваши каменные стены*... В некотором смысле, хоть мне неприятно признавать, Сталин реализовал выражение буквально — хотя правильнее было сказать, что он использовал стену из людей в качестве замены каменной стены.

Я полагаю, что стены капитализма метафоричны, а стены коммунизма — буквальны. Это примерно то же самое, что разница между капиталистическими и коммунистическими стульями — деревянные или электрические. Если бы мне пришлось сидеть на одном из них, я бы выбрала деревянный.

— Могу я задать вам один вопрос?

— Конечно, лейтенант Серебрякова. Задавай.

— Если район, который прикрывал 437-й, является местом действия, то намерения армии Федерации ясны. Если предположить, что Федерация планирует нанести упреждающий удар по Империи, будет ли нам позволено начать нашу собственную атаку, чтобы предотвратить ее?

Хороший вопрос. — Таня кивает на замечание Серебряковой. Не то чтобы сама Таня не испытывала искушения сделать именно это. Чтобы предотвратить возможные несчастные случаи, лучше всего установить политику для всего подразделения о том, как обращаться с вещами.

— Мы выступаем против коммунистов, так что нет никакой необходимости сдерживаться... Или я хотела бы вам так сказать, но только на этот раз, не могу.

Наш противник — коммунисты, они заставляют людей страдать. Мы должны отсеять их в соответствии с рыночным принципом, но также мы должны оставаться верными основам рынка: сделкам и контрактам.

— Мы попросим Федерацию сделать первый выстрел. Я не могу дать разрешение стрелять по армии Федерации, пока они не нападут на восточную границу.

— Мы опять в ужасном положении?

— Я согласна с вами, лейтенант Гранц.

— Понимаю ваши чувства, лейтенанты, но это приказ. Что-нибудь еще? — Кажется, мы здесь закончили, — думает Таня, нарочно меняя тему разговора. — Если мы закончили, то я должна добавить еще кое-что. Капитан рейса был достаточно любезен, чтобы предложил стать приманкой и продолжать нарушать воздушное пространство Федерации после того, как мы высадимся.

Я, честно говоря, чувствую себя ужасно из-за этого, но план состоит в том, чтобы “транспортный самолет” оставался в воздушном пространстве противника для нас. Он сохранит свою высоту и курс после того, как мы уйдем, чтобы не дать врагу сразу вычислить нашу точку падения.

— В случае нападения Федерации безопасность этого самолета не гарантируется ни в малейшей степени.

Что произойдет, если его перехватят истребители или маги? Ну, это те ребята, которые превратили Красную площадь в международный аэропорт, так что вполне возможно, что они совершенно не попадут в цель, но все же.

Это же коммунисты. Они сбивают даже гражданские самолеты. Они, вероятно, управляют делами настолько бюрократически, что кажется, будто демократия, свобода и филантропия провалились сквозь дыру в их головах. Я хотела бы предположить, что самолет будет в безопасности, но разве коммунисты вообще используют логику?

— Не забывайте об их доброте. Уважайте тех, кто стоит рядом с вами на поле боя. Возблагодарите за жертвы ваших братьев по оружию. Подумайте об ожиданиях отечества, что мы выполним свои обязанности.

Я действительно ненавижу войну. Я считаю, что убийство других — самое отвратительное дело во всей человеческой истории. Логически говоря, это совершенно непростительная трата ресурсов и человеческого капитала.

Тем не менее, я хотела бы сказать вот что:

Слава борцам за свободу!

— Другими словами, Я ожидаю, что вы завершите свою миссию, как обычно. Отдайте все за ваше отечество и Его Императорское Величество. Слава Империи!

— Слава Империи!

Для любителя эта миссия, вероятно, кажется безрассудной. Один единственный батальон магов выдает себя за рейнджеров-десантников. Технически было лучше, если бы туда проникли специалисты по воздушно-десантным войскам.

Миссия в основном требует от нас, магов, сражаться с помощью наших кулаков вместо магии — и почти без времени на подготовку.

Невероятно безрассудно.

Но мы же выступаем против Красных. Даже если это неразумно, мы должны как-то ее выполнить.

Школа мысли, проповедующая ненасилие, работает только против цивилизованных стран. Да, это может быть вариант против людей, которые не решаются направить пистолет на того, кто не сопротивляется.

К сожалению, коммунисты будут весело стрелять.

Как свободный индивид с нулевым интересом к тому, чтобы быть захваченным угнетающей тоталитарной нацией, которая с радостью убивает даже тех, кто не сопротивляется, у меня нет другого выбора, кроме как сражаться.

Через несколько минут после того, как Таня передает решимость своим подданным, время приходит.

— Майор, мы достигли зоны операции.

Капитан сообщает ей, что они прибыли к месту назначения. Отныне он и его экипаж будут продолжать нарушать воздушное пространство Федерации без сопровождения.

Если мы не можем почтить их жертву, мы не заслуживаем называться борцами за свободу.

Дайте мне свободу или дайте мне смерть.

Это священная война для защиты свободы. Если есть какой-то долг, от которого нельзя уклониться, то борьба с тоталитаризмом, чтобы защитить относительно свободный мир, безусловно, должна быть им. Я не хочу никакой войны. Но оставаться в дружеских отношениях с тоталитарной нацией беспрецедентной жестокости, пытающейся убить своих соседей, будет трудно.

Трудно сосуществовать с мировым злом. Особенно для такого образцового гражданина, как я, но это и так понятно.

— Командир батальона — всем подразделениям! Десантируемся!

Мы не должны вздрагивать перед темнотой.

Таня распахивает дверь, кричит во всю глотку и заставляет Серебрякову прыгать.

— Прошу меня простить!

— Соберитесь вместе в группу. Я сделаю вид, что не видела ножей, заставляющих замолчать свидетелей. Операция началась! Еще раз повторяю. Операция началась!

У каждого на спине есть парашют, и никто в моем батальоне не стесняется выпрыгнуть из самолета. Понимая, что самая опасная часть десантирования — спуск, каждый быстро и умело начинает прыгать, соблюдая достойную восхищения дисциплину и не ропща.

Таня тоже пригибает голову и выпрыгивает из самолета, стараясь при падении держаться на должном расстоянии от остальных. Нет времени наслаждаться погружением в темноту тихого ночного неба — вскоре она приземляется рядом с подходящим диким захолустьем. На этом широком пространстве нет никаких признаков людей, но и земля не болотистая.

Она быстро поправляет свой парашют и встречается с ближайшими войсками, которые приземлились перед ней. Таня берет на себя ответственность за группу и оставляет им подготовку к скрытности.

К счастью, здесь нет тупиц, которые отделились от группы и заблудились. Поскольку это элита, то никаких проблем не возникло, и все идет по плану. Судя по серии событий, перегруппировка идет плавно.

Это равносильно похлопыванию по моей собственной спине, но мастерство каждого офицера заслуживает особого упоминания. Серебрякова и Гранц, которых я послала вперед, даже приняли командование взводами и установили круговую оборону.

Как они такого добились? Тренировки, затем еще несколько тренировок и, наконец, боевое крещение. Батальону удается быстро перегруппироваться, освободиться от замешательства, несмотря на темноту, а затем подготовиться.

Нам с вице-командиром Вайсом нужно думать только о том, как оценить ситуацию и какова должна быть наша тактика. Подразделение, где руководство вкладывает правильные мысли, а низы просто делают то, что им говорят, должно быть оценено как образец эффективности.

— Лейтенант Серебрякова, доложите о нашем положении.

— Да, мэм. Перегруппировка после падения завершена. Никаких потерь. Рота лейтенанта Гранца сейчас на вахте. В настоящее время мы не обнаружили никого, связанного с Федерацией, включая гражданских лиц.

— Хорошая работа. Есть ли там дома или что-нибудь еще?

— Мы нашли несколько источников света, но все они сосредоточены в районе, который раньше считался плацдармом. Мы не видели никаких признаков гражданского населения в радиусе нескольких километров.

Неплохо. — Таня кивает. Затем Вайс, который только что подбежал, доставляет отчет, которого она так долго ждала.

— Извините, что прерываю вас, майор. Настройка дальней беспроводной сети завершена. Контрольные функции в норме.

— Хорошо. Капитан есть что-то о скором начале войны?

— В настоящее время ничего. Мы обнаруживаем только повышенные уровни передач Федерации.

— Что-нибудь из дома?

— Пока нет, майор. Империя тоже еще не говорила о начале войны. Кстати, сигнал ясен, и мы, конечно, не испытываем никаких помех.

Таня кивает. — Война еще не началась.

— Мы должны быть готовы немедленно уйти, если мобилизация Федерации окажется блефом. Лейтенант Серебрякова, проверьте абсолютно точно, что мы не потеряли ни парашютов, ни другого снаряжения.

Если Серебрякова подтвердит нашу готовность к отступлению, то это на тот случай, если нам повезет.

С выражением “поняла”! — Адъютант Тани убегает, чтобы еще раз осмотреть снаряжение. Мы должны схватить Госпожу Удачу и прижать ее к земле, но, по крайней мере, я уверена, что Серебрякова ничего не упустит. 

— Похоже, вы действительно начали доверять Виши как командиру, майор — комментирует Вайс из-за спины Тани, наблюдающей за уходом Серебряковой.

Таня кивает, как бы говоря, что это вполне естественно. — Лейтенант Серебрякова показала мне, что она настоящая женщина, и заслужила мое доверие. Я верю в тех, кто этого заслуживает. Я на самом деле не думаю, что есть что-то большее или меньшее, чем это…

— Да, все именно так, как вы говорите... Майор, я понимаю, что это самонадеянно, но не позволите ли вы мне возглавить наступление на вражеский плацдарм?

— О, так вот в чем дело. — Это не значит, что я тебе не доверяю, — намекает Таня, мягко отодвигаясь назад. — Капитан Вайс, командир ведет нас. Кроме того, они еще не враги.

— Майор, я понимаю, что все еще слишком самонадеян, но надеюсь, что вы передумаете.

— Что за вопрос ты пытаешься поднять?

— Я думаю, что лучше подготовлен к физическим нагрузкам, связанным с маршем без магии. Если вы не возражаете, конечно.

О. — Таня наконец понимает, откуда ноги растут.

В двух словах, это было вызвано тем, что произошло ранее. Я пожаловалась на свой тихий голос, и, видимо, когда я оставила объяснение операции на Вайса, он наконец вспомнил о разнице между нашими телами.

И он, должно быть, понял, что в состязании чистой силы, которое не включает в себя магию, майор Таня фон Дегуршаф — хрупкий маленький ребенок.

— Я была бы счастлива иметь под своим началом такого хорошего человека, но тебе нет нужды впадать в такие крайности.

Его беспокойство обо мне в этот момент только вызовет проблемы. Ну, если бы нежность девушки могла обеспечить мне место в тылу, все было бы по-другому.

Как маг, у которого не было иного выбора, кроме как выбрать военную академию или быть призванным в армию, я не могу сейчас подвергать сомнению свою пригодность к командованию. Даже если он сделал свое предложение на 100 процентов добросовестно, легко представить, что может произойти дальше.

Поговорка о том, что дорога в ад вымощена благими намерениями, кажется сейчас ужасно реальной.

— Прошу прощения за то, что переступил черту.

— Нет, я ценю заботу, — говорит Таня, хотя внутренне она уже решила, что ей нужно продемонстрировать свою силу.

С точки зрения логики, глупо командиру демонстрировать грубое мужество. Но это подразделение — усиленный батальон из сорока восьми человек. Нет такого закона, который запрещал бы командиру отправляться на разведку.

А учитывая, что в настоящее время она пытается найти способ сделать невозможное, ее действительно можно похвалить за то, что она поддерживает традицию имперской армии вести с фронта.

— Ладно, вернемся к нашей миссии. Мы собираемся наблюдать за армией Федерации, и я хотела бы использовать стандартную процедуру ночной разведки.

— А кто будет в разведывательном отряде?

— Я хочу, чтобы ты остался; я возьму Серебрякову и, может быть, еще двоих. — Таня говорит, что выбор трудный, но внутренне она уже все решила. В этот щекотливый момент, на грани войны с Федерацией, она должна идти сама.

Если бы ее подчиненные забежали вперед и начали бой, она, без сомнения, была бы виновата. Именно так далеко простираются обязанности командира. В таком случае, идти самой — единственный выход.

— Независимо от того, что такое нормальное подразделение, наш батальон не состоит из детей, которые нуждаются в том, чтобы их держали за руки. Мы проведем офицерский патруль…

Но Вайс хочет быть в разведывательной команде, и его очки заслуживают внимания. Это солдаты 203-го воздушного магического батальона, которые во время боев на южном фронте осуществляли отдельные наступательные операции в составе самостоятельных подразделений. Они не кучка новобранцев, которые впадут в панику из-за простого отсутствия своего командира.

Поэтому Таня взяла себя в руки — сделать исключение и отправиться на разведку только с офицерами.

— Пора идти на работу, ребята. Давайте сделаем все быстро и тихо.

Таня и остальные офицеры 203-го батальона быстро продвигаются вперед, не полагаясь на магию, чтобы провести разведку. То есть они подходят как можно ближе пешком.

Но им даже не нужно сильно рисковать, чтобы понять ситуацию.

Одного взгляда в бинокль достаточно, чтобы обнаружить огромное количество припасов и солдат. Там слишком много боевых патронов для тренировки.

— Передайте нашу ситуацию: 437-й был прав. И похоже, что мы опоздали.

Даже на расстоянии она может видеть бесчисленные бараки, охваченные бурной деятельностью, несмотря на то, что солнце уже давно зашло.

Думаю именно это, обычно, говорят в такой ситуации…

Здесь дислоцируется несколько танковых дивизий, которые, согласно договору, даже не должны находиться в этом районе. Вишенка на торте заключается в том, что их железнодорожные пушки уже находятся в переднем положении.

Не беспокойтесь об их дальнобойности — наличие железнодорожных орудий в этом регионе является возмутительным актом, равносильным объявлению войны.

Ах. Несмотря на то, что уже стемнело, близкий взгляд показывает, что стволы медленно приспосабливаются. Учитывая то количество времени, которое требуется для правильного выравнивания железнодорожных орудий, они должны готовиться к наступлению.

Стволы железнодорожных пушек долго не выдерживают, так что никакой другой причины так усердно работать с ними быть не может. Даже если это упражнение с боевыми патронами, я хотела бы спросить их, где именно они думают, что тренируются.

— Майор, вы только посмотрите!

Когда Таня смотрит через оптический прицел в направлении, указанном Гранцем с приглушенным криком, она видит то, что явно представляет собой груды топлива и снарядов. Пока она наблюдает, солдаты, вышедшие из казарм, начинают садиться в тонну грузовиков, очевидно, по приказу офицера.

Если все это блеф, то Федерация выполняет один адский акт хождения по канату.

— Сохранять радиомолчание до последней возможной секунды. Сделайте доклад в тот момент, когда эти железнодорожные пушки откроют огонь в направлении Империи.

— Понятно. Будет сделано. — Вайс, который нес машину с кодированным сигналом дальнего действия, подключил ее к беспроводной связи.

Он использует одноразовый блокнот, а это значит, что даже если кто-то перехватит сигнал, пока он не сможет расшифровать сообщение, вероятность разоблачения наших позиций невелика.

Теперь мы можем считать нашу маленькую разведывательную миссию завершенной.

Вопрос только в том, что теперь делать. Главная проблема заключается в том, что технически мы еще не воюем. Также не поступало никаких сообщений о начале боевых действий.

Даже если это всего лишь вопрос времени, нас не простят за то, что мы атаковали заранее. Кроме того, стоит ли мстить, когда силы Федерации открывают огонь — это уже другой вопрос.

Возможно, мы находимся в непосредственной близости от границы, но мы все еще действуем на территории Федерации.

Даже если враг ударит первым, если мы сразу же нанесем ответный удар, в первую очередь, нам придется объяснить, что мы там делали.

Защищая свободу, мы должны иметь право первыми нанести удар. К сожалению, наша нация требует политически корректного поведения.

Очень плохо, но как инструмент государства я должна подчиняться организации — даже если, взорвав эти горы боеприпасов и топлива, мы сможем спасти наших союзников и избавиться от тонны коммунистов.

 

Наверное, мне просто придется сдержаться.

— Серебрякова, это приказ для всех подразделений: мы не должны вступать в бой первыми.

— П-понятно.

Доверившись мастерству своего адъютанта, который быстро посылает направленную оптическую передачу войскам позади них об огневой дисциплине, Таня обращается к себе, думая о войне с Федерацией, которая вдруг кажется гораздо более реальной.

Враг, должно быть, мечтает об одностороннем нападении на Империю. — Другими словами, сейчас лучшее время, чтобы ослепить их.

Но если мы это сделаем, нам придется ответить, почему мы оказались на земле Федерации, когда произошло нападение. В конце концов, Федерация в настоящее время не находится в состоянии войны. А коммунистическую пропаганду трудно победить.

Это должно было бы стать сюрпризом, но Северная Корея действительно заявила, что Южная Корея напала первой и даже обманула некоторое количество людей на время, так что есть прецедент. Ну, есть вероятность, что все они были безнадежно прокоммунистичны в любом случае…

Одним из вариантов было бы подождать, прежде чем атаковать, но такая трата времени может помешать нам идти в ногу с действиями противника.

Но, как отмечалось ранее, атака именно тогда, когда это делает армия Федерации, имеет свои собственные проблемы.

— Ладно, — думает Таня, напрягая мозги, ее мысли прерывает открывшаяся перед ней сцена.

Железнодорожные орудия медленно настраиваются, но все стволы сразу перестают двигаться. В то же время позиция Федерации на мгновение замолкает.

Что за... — Это происходит почти точно в тот момент, когда она тянется за биноклем.

— Они действительно стреляли…

Слова, которые вырываются изо рта Гранца, когда ревут пушки, говорят сами.

Железнодорожные пушки взрываются, и шум на плацдарме внезапно оживает.

Если бы был только один выстрел, можно было утверждать, что была осечка, но это что-то другое. Один взгляд на движения солдат Федерации, уже загружающих следующий снаряд, делает их намерения ясными. Нет никакого способа неправильно понять, что это значит, когда железнодорожные пушки вблизи границы стреляют в направлении Империи.

— Майор! Федерация атакует по всему фронту — говорит Вайс, бледнея и следя за радиосвязью.

— Объявление войны. Только что Федерация объявила войну Империи!

— И что же говорит об этом дом?

— Только что поступил приказ: “всем подразделениям, независимо от того, кому вы подчиняетесь, атаковать!”

Поэтому они говорят нам действовать.

Думаю, мы знаем, что делать. — Таня кивает, понимая смысл приказа.

— Переход на план реагирования военного времени!

Пока Вайс получает донесения, передаваемые по рации отчаянными криками, внимание Тани захватывает разворачивающаяся перед ней сцена.

Отсюда она видит, что железнодорожные орудия медленно загружаются боеприпасами. Как только они будут готовы, еще несколько снарядов с ревом полетят в сторону Империи.

Война с Красными.

Борьба с Красными.

Борьба за выживание против Красных.

Таня присоединяется к войскам, которые она держала в тылу так быстро, что похожа на двойника.

— Всем подразделениям приготовиться к атаке!

В течение одного вдоха мероприятия по мобилизации подразделения происходят естественным образом, и войска готовы. Я слишком хорошо знаю, что нужно делать.

— Вполне вероятно, что армия Федерации уже вступила в бой с Восточной группой армии на границе. Поэтому мы отказываемся от нашего плана отступления! Переход к атакующим маневрам — немедленно!

Я хочу вернуться домой, но пока я не справлюсь с этим заданием, я не смогу быть свободной. По крайней мере, мы должны создать некоторый хаос и обезопасить наш путь отступления. В настоящее время мы находимся глубоко на вражеской территории и выполняем задание. Нам это может не нравиться, но отступить — значит пробиться сквозь всех Красных, нападающих на Империю.

— Мы идем туда, чтобы справиться с вражеским подкреплением. Сейчас мы сделаем все, что в наших силах, поскольку так мы сможем разобраться в ситуации. Сначала давайте взорвем склады! Примите ударную формацию!

Чтобы избежать отчаянного отступления, мы не можем просто уйти; мы должны сеять некоторый хаос. Бесспорно, что шанс взорвать коммунистов делает Таню более склонной к войне.

Но, — Таня резко анализирует свои собственные мысли — это же не моя вина.

В конце концов, я пацифист. Просто я не могу смириться с тем, что смотрю на одно и то же небо с кучей коммунистов. Я терпеть не могу, когда парни, которые никогда не ступали на завод, пытаются спорить об экономике. Конечно, я слышала, что они баловались на фарфоровой фабрике, но все же.

Ну, коммунистические теоретики даже не могут прочитать отчеты заводской инспекционной группы, так что же вы ожидаете...?

Вот с таким типом мы и столкнулись. Как последователь капитализма и здравомыслящий гражданин, любящий по праву обожаемую свободу и свободу, я сделаю то, что должна. Национальная стрелковая ассоциация не единственная, кто берется за оружие.

— Да, мэм!

— Командиры рот, захватите контроль над вашим маршрутом атаки. Все подразделения, после рейда, следуйте инструкциям от командиров вашей роты о том, как вступать в бой.

На данный момент операция представляет собой глубокий рейд. Этот метод батальон использовал снова и снова от Рейна до песчаного южного континента. Ротные командиры в этом хорошо разбираются.

Идеология восторжествует? Ха, мы сокрушим оскорбительное заблуждение с помощью физики и провидения.

— У меня есть одна хорошая новость. В настоящее время мы не обнаружили никаких магов Федерации — добавляет Таня. Несмотря на признаки масштабного наступления, никаких магов обнаружено не было. Она так привыкла к присутствию магов на поле боя, что находит ситуацию странной. Но маги — боль, если вы попадаете на их плохую сторону, так что их отсутствие — это счастье.

До тех пор, пока нет какой-то причуды в доктрине магов Федерации, мы можем предположить, что их нет.

— Но не теряйте бдительности. Всегда будьте начеку в поисках вражеского подкрепления.

В Федерации есть солдаты, растущие на деревьях. Кто знает, откуда они берутся? Я не могу понять, как они могут так сильно гнать своих соотечественников.

Честно говоря, даже Таня не очень-то хочет это понимать.

— Внимание всем подразделениям. Как видите, Федерация недвусмысленно нацелилась на отечество. Как они могут быть серьезными? Это действительно абсурд.

Хорошо, вот здесь я говорю от всего сердца своим борцам за свободу от Коммунистов.

— А что сделал с ними Рейх? Ответ очень прост. Мы же ничего не сделали. Ничего особенного, братья мои.

Империя не надеялась на войну, которая потребует вторжения. У нас не было ни малейшего намерения вступать в борьбу с Федерацией. Но если есть анахроничные антиинтеллектуалы, которые нападут на мирную Империю… Сосуществование невозможно.

Они представляют собой угрозу, которая должна быть устранена для безопасности человеческой расы.

— Если мы позволим коммунистам остаться безнаказанными, ничего не сделав с отбросами Федерации, то ответственность, вероятно, ляжет на нас. Войска, мы должны решить все здесь и сейчас.

Это цена за бездельничанье на мусоропроводе. Мы должны дать отпор коммунистам за относительную свободу Империи и всего остального гуманного мира. Это более чем достаточная причина для войны.

— Мы сражаемся за свое отечество. Нет, от этого конфликта зависит сама судьба мира! Поднимитесь на битву! Будь смелее!

Если мы ничего не сделаем, мир будет вынужден согласиться с вековыми экспериментами на людях. Нормальные люди не могут физиологически обработать яд, известный как коммунизм — он так же смертоносен, как цианистый калий.

Завтра все, кто не является ахлоргидрином*, погибнут в массовом порядке. Если трагедии можно избежать, я хочу ее избежать.

— Поднимайтесь в бой, солдаты! Вставайте!

Будущее свободного мира зависит от вас.

— Берите свои винтовки! Хватай свои сферы!

Оружие не стреляет в людей.

Люди стреляют из оружий.

Люди стреляют в коммунистов из оружий.

— Начинайте маневры!

Таня призывает своих солдат защищать свободу, и в ответ они бросаются вперед.

203-й воздушный магический батальон во главе с майором фон Дегуршаф официально перешел от своей первоначальной разведывательной миссии к штурму.

Естественно, они оснащены для разведки, поэтому у них нет подходящего снаряжения для нападения на базу. Даже для магов, с их высокой степенью универсальности, фронтальная атака на плацдарм обычно была бы трудной.

Обычно…

— Ну, из железнодорожных пушек получаются великолепные мишени. — Таня хихикает про себя.

Артиллерийские позиции не испытывают недостатка в горючих веществах. Вы можете практически рассчитывать на пороховой склад или какой-нибудь другой склад взрывчатки, который будет поблизости.

А артиллерийские позиции армии Федерации повсюду нагромождают незащищенные боеприпасы — никакого управления безопасностью вообще. Ну а коммунисты любят игнорировать правила, так что эта ошибка очень характерна. В результате мы можем взорвать их дорогие железнодорожные пушки, выстроившиеся, как гусиные шеи на плахе, с легкой цепной реакцией.

Замечательно. — Таня ухмыляется и кричит: “готовься к удару! Мы наступаем, а потом совершаем набег и убегаем!”

— Понятно!

— Готовьте формулы взрыва! Мы атакуем, как только они будут готовы!

Всего лишь одна формула взрыва.

Обычно, если он взорвет дот, будет здорово. А если есть вторичные взрывы? Вот теперь мы поговорим. Даже просто начав огонь, можно в одно мгновение взорвать огромное количество припасов.

— Большой, хрупкий, легко воспламеняющийся. Идеальная мишень.

— Без сомнения. Это напомнило мне о том, как Дакийская армия помогала нам в подготовке противолодочных атак.

— Я совершил там такую неловкую ошибку.

— Не беспокойтесь об этом, капитан Вайс. Единственный, кто будет смеяться над вами за то, что вы следуете учебнику до конца — это вон тот лейтенант Серебрякова.

Не обращая внимания на разворачивающийся внизу ад, Таня и ее заместитель командир Вайс неторопливо летят вперед, вполне довольные происходящим.

Если не считать странного случайного выстрела, воздушного перехвата практически нет.

Батальон, должно быть, уже полностью используется для выполнения задач по борьбе с наземными ударами. В великолепном проявлении мастерства Серебрякова разгромила один отряд, в то время как Гранц эффективно нацелился на другой, который сумел устоять на ногах.

Как разделение труда, так и компетентность рейда можно назвать достойными восхищения. 203-й воздушный магический батальон был тщательно экранирован и обучен, но их боевое крещение сделало их еще более элитными. По сравнению с тем временем, которое они провели в Дакийской войне, их войска стали заметно более дисциплинированными и боеспособными.

Конечно, как и в Дакии, недостаток мастерства на стороне противника — большое подспорье.

У нас нет никаких взрывчатых веществ, которые можно было бы использовать для борьбы с наземными целями. И все же, если мы сумеем  куда-то туда, снаряды, разложенные вдоль линии железнодорожных орудий, взорвутся.

И наша цель — хлипкие железнодорожные пушки. Действительно, как заметил Вайс, идеальная мишень.

— Мда, я не могу поверить, что их подкрепление состоит только из пехоты.

Мы были убеждены, что маги Федерации будут вызваны для защиты плацдарма, но наши ожидания не оправдались. Как бы мы их ни терроризировали, единственные, кто бежит нам навстречу — пехотинцы. Таня ожидала яростной контратаки, так что разочарование на самом деле было довольно сильным.

Это все равно что идти в весеннее наступление лейбористов с рекомендацией к очередному раунду увольнений и проходить его без всякого сопротивления.

— У роты лейтенанта Гранца есть предложение, майор. Они хотели бы нанести еще один удар, чтобы увеличить наши достижения.

Таня велела всем не рассредоточиваться слишком сильно, чтобы они могли отступить, пока арьергард сдерживает врага, если появится значительное вражеское подкрепление.

Но в этих обстоятельствах, возможно, не будет плохой идеей настаивать на большем. С высоты птичьего полета она видит, что они пропустили несколько очагов сопротивления здесь и там.

— Тогда давай так и сделаем. Похоже, что все это превращается не столько в засаду, сколько в маневренное сражение.

— Да, мэм. Немедленно выполняем.

Таня не собирается позволить врагу восстановить организованное сопротивление. Сейчас лучше всего бить сильно, когда битва идет благоприятно. Она решает принять предложение и немедленно призывает к повторной атаке.

А если серьезно, то где же вражеские маги? — Удивляется Таня, наблюдая, как ее войска, стоявшие наготове в небе, отрываются от своего предыдущего отхода и присоединяются к атакам зачистки. Здравый смысл должен был говорить, что это хорошая цель для атаки, но защиты нет.

Независимо от того, компетентен противник или нет, любая хорошая армия все равно должна думать об обороне. Отряд магов подкреплений, опытных или нет, должен быть послан как нечто само собой разумеющееся.

Проведите зондирующий анти-поверхностный удар и разберитесь с подкреплением, которое появляется, не понимая, что их ждет. — Таков был план, и она решила, что не будет ошибкой, если ее войска будут ждать в засаде.

Но никто еще не видел вражеских воздушных отрядов, не говоря уже о магах. Я ожидала, что они, по крайней мере, пошлют подразделения по частям, полностью игнорируя концепцию эффективности, но что это за отсутствие ответа?

Довольно трудно понять, как устроен мир в наше время.

— Майор, есть срочное сообщение из штаба.

— Есть связь? Прочитай его.

А пока она решает переключить передачу, чтобы сосредоточиться на направлениях, которые они наконец смогли получить из штаб-квартиры.

— Да, мэм. Это приказ о поддержке восточных армий. Детали будут зависеть только от вас.

Переданное мне сообщение содержит обычные полетные приказы с разрешением действовать свободно. Я рада, что начальство так хорошо умеет управлять своими подчиненными. Если бы у меня был такой босс, как Цугене или полный дерьма Гучи*, я бы полностью потеряла волю к борьбе и удрала бы отсюда.

Ах, это так здорово, что генерал фон Зеттюр стал моим начальником. Если я останусь с ним, учитывая текущее состояние внутренней динамики фракции, я гарантированно продвинусь вперед. Какая чудесная связь должна быть. Он очень ценен с точки зрения социального капитала.

— А как обстоят дела? Я хочу знать ситуацию на линии фронта.

Это все для замечательного участника. Как рациональный индивид современного мира, я понимаю, что моя судьба — делать основательную, искреннюю работу. Доверие и искренность —  основные методы ведения бизнеса в наше время. Тем не менее, чрезмерный фаворитизм и сговор будут только поражать организацию презренным случаем атеросклероза, конечно.

В любом случае, эта концепция слишком сложна для коммунистов, у которых нет ума, чтобы понять эффективность.

Когда их коммунистические мозги думают о производстве, распределение полностью отсутствует в их идеях. Ну, они могут пойти дальше и сделать кучу бесполезных продуктов только для того, чтобы позволить им сгнить.

Со своей стороны, все, что нам нужно сделать — следовать за рынком. По-видимому, Адам Смит* был религиозен — та часть о невидимой руке Бога довольно неудобна для меня. Вместо нее там должна быть невидимая рука рынка.

Думать так весело. Но единственные люди, которые действительно погружаются в раздумия — ученые.

Нас ждет работа. Ах вы, грубые коммунистические ублюдки.

— Наши солдаты ведут хороший бой, но, похоже, наши силы немного ослабли.

— Ну ладно, давай поменяемся местами и начнем затяжную битву, пока мы ждем прибытия Великой армии.

Нам было приказано оказывать поддержку дружественным армиям в этом регионе. То, что мы делаем, зависит от их статуса. В данном случае задерживать врага, вероятно, имеет самый большой смысл.

Другими словами, мы помогаем выиграть время, так что все, что нам нужно сделать, это запугать коммунистов. Если нам нужно только дразнить врага, то мне не нужно идти на какой-либо опасный риск.

В то же время я получаю удовольствие от избиения коммунистов. Моя работа здесь имеет определенную цель.

— А вы уверены? Я думаю, что мы больше в нашей стихии, сражаясь на ходу, как это было до сих пор.

Вайс отдал приказ роте Гранца перейти в погоню и в какой-то момент присоединился к разговору. Его предложение, безусловно, заманчиво.

Территория Федерации огромна. И вдобавок ко всему, мы боремся с заведомо неэффективными коммунистами. Это правда, что партизанская тактика является верным вариантом против жестко организованного противника.

Театр военных действий здесь гораздо больше, чем тогда, когда мы сражались на Рейне, поэтому противник должен быть рассредоточен более тонко. Обстоятельства слишком идеальны. Учитывая нынешнюю ситуацию, было бы более болезненно приблизиться к основным линиям и быть включенным в дружественное подразделение.

Я люблю бить коммунистов, но мне совсем не нравится, когда коммунисты бьют меня.

— В любом случае, если сравнить с прорывом через главные линии противника, разве не лучше сделать крюк?

Мы поддержим восточные армии, но только если будем в безопасности. Я бы ни за что не поставила их выше себя.

Свобода. Очевидно, что свобода должна быть поставлена выше всего остального.

Другими словами, мы не обязаны присоединяться к линии фронта, которая, безусловно, вовлечена в тяжелую перестрелку.

К счастью, у нас тоже есть правое дело, поэтому мы будем стремиться к безопасности, насколько это возможно.

— Значит, мы полетим?

— Конечно. Но вместо того, чтобы красться украдкой, давайте будем отвлекать внимание.

Если мы отвлечем вражеские силы, то это удовлетворит приказ из дома поддержать затянувшееся сражение. И будет так здорово бить коммунистов.

Естественно, у нас не будет иного выбора, кроме как атаковать и городские районы. В конце концов, коммунисты всегда говорят о всеобщих нападениях всех граждан или что-то еще.

Я уверена, что это выходит за рамки практики сбора налогов в массовом порядке; больше похоже на то, что они верят, что каждый из них-солдат. В конце концов, именно такие люди могут начать крупное наступление на сельское хозяйство. Какой фермер станет нападать на фермера?

Я уверена, что они сделают что-то неэффективное, например мобилизуют все свое население, чтобы взорвать сельскохозяйственную базу. В одной книге на эту тему я читала, что продовольственный комиссар или кто-то еще в основном просто командир мародерского отряда. И я знаю, что в отделах снабжения, или как там они называются, работают люди из городов и фермерских деревень.

Другими словами, это должно быть похоже на захват партизанских отрядов.

По логике вещей, все коммунисты — бойцы. Да, ладно, пожалуй, мне стоит попробовать что-нибудь эффектное прямо сейчас. Я абсолютно не хочу использовать Элиниум модель 95, но, учитывая, насколько он полезен для подрыва коммунистов, я могла бы его использовать.

Но если я собираюсь это сделать, то хочу разрушить что-то символическое.

Идолопоклонство, культ личности или что там еще, я разобью одну из тех бронзовых статуй, которые так любят коммунисты, и буду смеяться над их неэффективностью. Интересно, где бы это было хорошо. Может Быть, Иосифграф (П.П. Не уверен что это переводится так, но пока оставлю).

Нет, если я собираюсь проделать нечто подобное, то захват столицы будет наиболее эффективным. Это само собой разумеется, но это столица страны, с которой мы воюем. Некоторые могут подумать, что оно будет усиленно охраняться, но это только покажет, что они любители.

Коммунистическая противовоздушная оборона полна дыр — больше похоже на дисфункциональный дуршлаг. Пилоты, будучи слишком пьяными, чтобы взлетать и летать на перехват, — повседневное явление. Или они карабкаются, но в конечном итоге гоняются за галлюцинациями.

В тех редких случаях, когда они сбивают что-то, будь то гражданский самолет или неосторожный разведчик, если мы просто отвлекаем внимание, мы можем уйти, даже если они действительно начнут перехватывать нас.

— Давай представим, что мы собираемся напасть на столицу.

— Налет на столицу? Я не думаю, что все пойдет так, как было в Дакии... Конечно, у Федерации будет жесткая защита. Возможно, у них даже есть соответствующая система предупреждения. Я чувствую, что есть слишком много вещей, о которых стоит беспокоиться, если мы войдем туда без раздумия.

Она не ожидала, что лица ее подчиненных станут такими нервными в тот момент, когда она озвучит их цель. Это не может быть правдой, но у нее есть тайное, неприятное чувство, что они думают, будто она неспособна судить о том, что достижимо, а что нет.

С другой стороны, она может понять, что “беспокойство” Вайса основано на непонимании здравого смысла. Ну, тут уж ничего не поделаешь — они разумные, современные личности, — заключает она.

Конечно, кто-то со здравым смыслом решил бы, что столица должна быть хорошо защищена. Любой пришел бы к такому выводу.

Но наши противники — коммунисты.

— Ой, да не волнуйтесь. Все знают, что у коммунистов нет никакой противовоздушной обороны.

— Разведка, которую мы получили, оценивает довольно грозные оборонительные сооружения…

Красная армия славится своей легендарной противовоздушной обороной. Гражданский американский самолет однажды, даже, случайно приземлилась в Международном аэропорту “Красная площадь”.

— Ха-ха-ха, очень смешно, капитан Вайс.

Столица страны была достигнута после того, как несколько слоев ПВО, пилотируемых гордым пограничным патрулем, были разгромлены — гражданским подростком-пилотом, почти не имеющим специальной подготовки в маневрах проникновения на малых высотах или что-то еще. Вероятно, стоит упомянуть, что эти солдаты были достаточно неуклюжи, чтобы время от времени сбивать гражданские самолеты.

Беспокоиться о таком “грозном” щите ПВО бессмысленно. Конечно, это ошибка, совершенная коммунистами в другом мире, но дефект, который вызвал ее, является фундаментальной проблемой. Пока это остается неизменным, предположение, что то же самое может произойти в этом мире, имеет высокую вероятность.

— Коммунистическая противовоздушная оборона? Я уверена, что любой подросток с улицы может прорваться. Даже не стоит прилагать усилий, чтобы беспокоиться об этом.

— Ну и что же? Неужели все так плохо?

— Хм. Ну, даже для того, чтобы отвлечься, это может быть хорошей демонстрацией.

На самом деле наши шансы всего пятьдесят на пятьдесят, но шанс есть.

Конечно, неприятно извлекать уроки из того, как Америка бомбила Токио, но эти уроки очень важны. Как отвлекающий маневр, он слишком совершенен.

Я покажу родине свой боевой дух и добьюсь определенных результатов, пока буду этим заниматься. Я даже использую довольно безопасный метод.

— Так мы действительно собираемся туда полететь?

— Конечно. Да, но я забыла одну вещь. Спросите у штаба. Я хочу быть уверенной, что не будет никаких политических проблем.

В конце концов, мы атакуем столицу вражеской страны. Учитывая возможные политические последствия, важно подтвердить, как мы должны действовать.

Даже если они нас остановят, там будет запись, которая показывает, что мы  предложили такой план. И если мы получим добро, это будет повод на некоторое время держаться подальше от главных линий.

— Понятно. Я немедленно свяжусь.

Тане доставляет огромное удовольствие видеть, как ее подчиненный, несмотря на резкость, энергично выполняет указания. Она невольно тепло улыбается.

Я в том положении, чтобы взять самую пикантную часть этой борьбы, используя безопасный план.

Очень хорошо. Это даже делает Таню счастливой.

— Мне не терпится получить разрешение.

Вот почему она так думает:

Надеюсь, они быстро управятся.