86 — Восемьдесят шесть — Глава 2. Быть может, им покажется мой облик

[П/П: Название главы в оригинале — строчка из стихотворения поэта Фудзивара Ёсицунэ.]

Расследование Актеон только началось, поэтому должно пройти какое-то время, прежде чем эту тему официально осветят военным и гражданскому населению. Тем не менее были арестованы два офицера ударной группы. Члены этого подразделения хотели знать, что случилось. На услышанное «восемьдесят шесть» ответили безмолвным отвращением.

— Так вот что за лаборатории и операционные столы мы нашли в лагерях для интернированных в последней спасательной операции, — выплюнул Сири.

— Сперва люди-жучки, теперь вирус-бомбы. Республика совсем с головой не дружит?.. — проворчал Марсель.

— Изначально это должны были быть исследования по удобрениям, — серьезным тоном сказал глава исследовательской группы. — Даже обидно как-то.

Как сельскохозяйственная держава, Республика специализировалась на парабио технологии. Исследования ферментов азотфиксирующих бактерий логичны, ведь с их помощью можно получить удобрения, но побочным продуктом их изучения оказались вирус-бомбы. Было и правда обидно: исследователи, стремившиеся дать людям изобилие пищи, свернули куда-то не туда.

К слову, еще одним побочным продуктом их исследования стало ускоренное производство сельскохозяйственных культур, применяемое в Республике, Объединенном королевстве и Альянсе до войны — но какая уже разница.

— А, младший лейтенант Марсель, клетки «Прелесть» не вирус как таковой, и они не заразны. Насколько нам известно.

В отличие от вируса, эти искусственные клетки не самореплицируются, а лишь синтезируют нитроглицерин. Поэтому они не распространяются в организме Актеон и не переходят на другие.

— Мы еще ждем, пока изъятые документы изучат досконально, но нам удалось выяснить, что их не сделали заразными, чтобы не заразить саму Республику. Инфекционное биологическое оружие не разделяет своих и чужих, и использовать его точечно тяжело. Тем более это же клетки, которые превращают тело в бомбу. Республика не сделала бы его заразным, даже если было профилактическое лечение или полное излечение.

— ?.. — Марсель мгновение выглядел сбитым с толку, но потом кивнул. — А, понятно… Республиканцы не хотели сами заразиться этими клетками. А если они сделали бы заразный вирус, человек рядом с ними мог оказаться бомбой, а значит их могло зацепить взрывом.

— Актеон жили со своими новыми семьями год, и ничего. Год — весьма долгий инкубационный период для биологического оружия, и старший лейтенант Шион верно заметил, для внедрения клеток нужна была операция. О, старший лейтенант, а вы помните детали тех учреждений? Расскажите, что вы видели? Или, может, сохранились записи с фотопулеметов…

Глава исследовательского отдела с энтузиазмом подался вперед в надежде заполучить новую информацию. Сири поморщился и начал отвечать, а Дастин, не желая больше оставаться в этом месте, молча встал и вышел из конференц-зала.

ᅠ

Дастин вслепую пошел по коридорам базы, но так и не дошел до нужного ему человека. Тем не менее он, движимый необъяснимо чем, продолжил бесцельно ходить быстрым шагом.

Одна из сбежавших девушек, одна из Актеон, ставших причиной серии взрывов, была его другом детства, Читори Оки.

Дастин даже не знал, что она нашла убежище в Союзе. Он бессознательно полагал, что Читори нет в живых, и не искал ее. Теперь выяснилось, что девушку, вероятно, превратили в смертницу Актеон.

Где Читори была сейчас? Почему Актеон взрывались? Она где-то там, ищет помощи?

А я… не должен уйти? Разве я не должен найти ее, каким-то образом не дать взорваться и хотя бы в этот раз спасти ее?!

Поддавшись нетерпению, он завернул за угол, даже не смотря вперед, и едва не врезался в кого-то. Младший лейтенант Першман в последний момент успела уйти в сторону. Она посмотрела на Дастина с укором. Однако вскоре в ее спокойном взгляде зеленых глаз появилось беспокойство.

— Что-то случилось, младший лейтенант Егер? Выглядите ужасно.

— Ничего не случилось… Извините.

Она поинтересовалась не просто так, Дастин и правда выглядел загнанным в угол, но он понятия не имел, как ей объяснить, и потому неопределенно качнул головой. Першман, казалось, поняла его замешательство. Она с обеспокоенным выражением лица достала карамельную конфету в обертке, всучила ему в руку и ушла.

Анжу нагнала замершего на месте Дастина.

— Дастин-кун…

Прямо сейчас он не хотел оборачиваться на этот голос. Дастин продолжал оцепенело стоять. Он не сомневался, Анжу смотрела на него своими красивыми голубыми — голубее высочайшей точки неба — глазами, когда заговорила добрым тоном, словно нежно касалась открытой раны.

У нее глаза прямо как у Читори… Те прекрасные фиалковые глаза напоминали ему предрассветное небо.

— Ты знаешь кого-то из Актеон? Ту упомянутую девушку, Читори?

— Она была моим другом… Другом детства. Жила по соседству, — рассеянно уточнил Дастин, но Анжу тихо сглотнула. Он этого не заметил. — Она была доброй девочкой. Читори ни за что на свете не хотела бы становиться смертницей. Она, наверное, где-то там, ищет помощи. А если не ищет…, то точно не хочет умереть от взрыва.

Точно.

— Я хочу… как-то спасти ее.

Пусть даже он не знал, где Читори, и жива ли она еще.

Дастин, сам того не замечая, слишком крепко стиснул конфету в руке и раздавил ее.

ᅠ

Опасаясь контратаки такой же дальнобойной артиллерии, Кампф Пфау, Морфо производили всего несколько выстрелов за раз случайным образом, но даже так их непродолжительный обстрел серьезно угрожал мирному населению. И в отличие от первого крупномасштабного наступления, сейчас операцию по уничтожению Морфо не начинали.

Гражданские на обстреливаемых территориях не могли избавиться от стресса из-за беспомощности перед лицом вражеского огня, который неизвестно когда заденет и их. Стайки самостоятельно эвакуируемых хлынули прочь, уходя к безопасной столице и центральным областям.

Вереница машин с резервистами по пути на поле боя наткнулась на группу эвакуирующихся — они ехали по незнакомым дорогам центрального района на грузовом автомобиле, перегруженном домашними вещами, и в итоге застряли в кювете. Резервисты вышли, чтобы помочь.

— Кажется, сами вы не выберетесь… Ребят, подгоните машину. Давайте вытянем на буксире.

— Дедушка, а вы откуда едете? О! Так я тоже родом из тех краев. Из деревни, города?

— Ох, спасибо тебе, хороший солдат. Выручили вы меня. Не думал я, что встречу по пути земляка…

Пока они говорили о своих домах, на фоне шумно вытягивали грузовик из кювета.

— Ну ладно, дедушка, удачного вам пути!

— И тебе, хороший солдат. Осторожнее там!

Они помахали друг другу на прощание, будто были семьей. Эвакуирующиеся и резервисты разделились, кто на запад, кто на восток, и каждый думал, как это хорошо, встретить своего земляка.

ᅠ

— Вы, господин, жизнью, смотрю, во всю наслаждаетесь? Столько милых дам вокруг себя собрали. Вы внебрачный сын почившего императора?

Ища укрытия под постом, они наткнулись на занявшего это место пожилого мужчину. Он и встретил их в шутливой манере. Юто и остальные впервые заговорили с местными с тех пор, как отправились на запад от Нарева.

Нарева — территория, весьма отдаленная от столицы и центральных областей, и расположена она почти у границы, но от поля боя ее отделяла территория Веса, так что западный фронт был далековато. Понятно, что распоряжение об эвакуации после второго крупномасштабного наступления эта территория пока не получала. Быть может, здесь остались те, кто пожелал остаться.

— Вы тоже, смотрю, живете припеваючи. Насколько я успел заметить, люди отсюда эвакуировались. Поступило распоряжение? Или…

— Ох, спасибо за заботу, Ваше высочество. Да тут железка одна атаковала, Морфо. Здесь-то все еще безопасно, а вот соседний город разбомблен. Все перепугались и давай в столицу бежать.

Они уже слышали про обстрел Морфо, и, судя по всему, это правда. По радио теперь сообщалось об атаках чаще, чем об Актеон, значит, ущерб должен быть соизмерим. Ситуация была хуже, чем предполагал Юто.

Он нахмурился.

— Вам тогда тоже лучше, наверное, уйти. Морфо и этот город может разбомбить. Его снаряды летят на такой огромной скорости, что, если ударит, времени убежать у вас не будет.

— Имперская столица, может, и большая, но всех она не вместит. Женщина в моих годах все равно долго не проживет. Я все-таки останусь.

Женщина?..

Костлявую и загорелую женщину он спутал с мужчиной. Юто почувствовал укол вины.

Читори застенчиво наклонилась.

— Н-но, бабушка, вам нужно бежать. Если останетесь…, то погибнете.

— Это правда. Но я решила жить в этой красоте, снежные хлопья станут мне похоронными цветами, вороны скажут свою надгробную речь. Прекрасный способ уйти из жизни. Прекраснее, чем быть повешенной из-за имени, от которого я отказалась.

Старушка хихикнула. Загорелое лицо, засохшие губы, но ее глаза сияли красным.

— И разве с вами не также? Вы проделали весь путь, и куда? В место, где можете погибнуть. Мне неведома цель вашей увеселительной прогулки, но идете вы, потому что сами так решили, верно? Прекрасное путешествие. Обязательно насладитесь им, милые мои принцессы и обаятельный принц.

ᅠ

Нина достала из шкафа свою одежду самого черного цвета и пошла с тетей, переодевшейся в траурные одеяния, на национальное кладбище на окраине Санкт-Йеддера, где покоились павшие на войне.

Они посещали похороны мужа подруги тети со школьной скамьи. Он был призван в армию и погиб. Поскольку Санкт-Йеддер находился на севере континента, все могилы укрыл снег уже в декабре. Из-за снежного покрывала кладбище было белоснежным и слегка ослепительным, прямо как в тот день, когда она пришла на могилу брата и увидела молодого солдата.

Друг брата, Марсель, сказал, что это был еще один друг Юджина — Шин. Именно он и брат подарили ей любимую игрушку, большую куклу-кота. Нина попросила Марселя передать Шину, чтобы в следующий раз они вместе навестили могилу Юджина, и тетя сказала, что готова сходить, когда у них будет отпуск. А отпуска все не было.

Атаки Легиона стали страшнее, и армия Союза в конце концов сдала. С тех пор многие взрослые сражались в очень сложных боях… и погибали, как ее брат и мужчина, на похороны которого они сегодня и пришли.

Гроб, опускаемый в дыру в земле, почти ничего не весил. Скорее всего, внутри никого нет. Когда прошлым летом погиб ее любимый брат, его гроб должен был оставаться закрытым, но теперь она, несмотря на свой юный возраст, поняла: это хорошо, что они хотя бы что-то могли похоронить.

— И почему все ужасное навалилось разом?..

Нина услышала шепот еще одного пришедшего на похороны. Эти слова продолжали звучать в ее ушах.

ᅠ

Как один из республиканских добровольцев, брат Клода по отцу, старший лейтенант Генри Нот, был частью смешанного подразделения из военных Союза и добровольцев Республики. После множества снабженческих рейсов обе стороны попривыкли друг к другу.

— Как же они работают-то по этой позиции!..

В окопах было страшно холодно, на дне скапливалась мутная вода вперемешку с талым снегом. Генри выплюнул эти слова, когда достал патронную ленту из ящика и начал перезаряжать стационарный тяжелый пулемет. Стаккато пулеметных очередей — прерывистый огонь был нужен, чтобы орудийные стволы не перегревались — звучали из каждого угла поля боя.

Расположенный в десятках километров позади, артиллерийский лагерь обрушивал адское пламя на несущиеся металлические волны, но Легион затаптывал останки павших машин и продолжал наступать без передышки. Бесценные 88-мм противотанковые пушки стреляли постоянно, сдерживая Львов, которые давили своей превосходящей численностью.

Их позиция была под обстрелом всего несколько дней, но Генри казалось, будто наступление шло уже вечность.

Оказавшийся неподалеку солдат Союза издевательски посмеялся:

— Этот Легион, наверное, весь состоит из «восемьдесят шесть». Может, у них на всех вас зуб, старший лейтенант!

— Все возможно! Жаль только, что вас тоже этот огонь зацепил!

Возбуждение и суета поля брани достигли своего апогея. Колкости и шутки кричали во все горло, и, хотя темы для простых подначек были остры, именно это зубоскальство и служило доказательством их хороших отношений. И перед лицом безнадеги на поле боя лучше открыто выплескивать свое недовольство, чем молча с ней мириться.

— Слушайте, а из нас, республиканских солдат, получатся отличные приманки! Вы бы знали, как сияют наши серебристые волосы! — пошутил один из его подчиненных солдат. Он, скорее всего, заговорил от отчаяния.

— О-о, у нас же великая страна справедливости, как мы можем послать вас приманками?!

— Если у вас страна справедливости, вам срочно нужен герой, который камнем упадет на землю и уничтожит их всех!

— Герой сейчас точно бы не помешал.

— Может, они как раз делают его в каком-нибудь секретном исследовательском институте.

— А реально, где подкрепление-то?! Чем занимаются эти волчата-Варги?!

— Официант, где мой айнтопф*?!

ᅠ

[П/П: Айнтопф — суп из немецкой кухни, куда бросается все, что будет под рукой. Официальный рецепт блюда был утвержден в пропагандистских целях в гитлеровской Германии: «Айнтопф — все мы едим только то, что скромно сварено в одном горшке, все мы едим из одного и того же горшка».]

ᅠ

Грязная снежная жижа пробирала до костей, Легион впереди наступал, сколько бы их не уничтожали. Обойтись без шуточек и сарказма они не могли — им нужно было выплеснуть страх и подавленность. Также замерзший и измотанный битвами, старший лейтенант Нино Котиро, самый старший в батальоне, но в том же звании, что и Генри, вымучил горькую улыбку при виде своих людей, кому по-прежнему хватало задора и боевого духа, чтобы смеяться и болтать.

— Из-за того, что огонь сосредоточен на нас, поддержку и помощь постоянно отправляют нам, а подразделения рядом своего недополучают. Представьте, как им тяжело. Давайте продержимся еще чуть-чуть. А как закончите, сделаю вам по горячему кофе и айнтопфу!

— Есть, сэр!

— Во блин, а я терпеть не могу домашнее рагу старшего лейтенанта. Слишком острое!

— Что ты там сказал?! Это кулинарный шедевр моей жены!

— Старший лейтенант Нот, какой у вас айнтопф? Уверен, свинины вы не жалеете!

Солдаты не обратили внимания на слишком серьезное и мрачное — по сравнению с остальными — выражение лица старшего лейтенанта Нино. Генри чуть не заржал, но все же ответил. Его мачеха часто делала рагу.

— Извините, мы готовим с рыбой и угрями! Как-нибудь приготовлю для всех вас. Сами удивитесь, насколько это вкусно!

ᅠ

Как говорил Йонас, Лене и Аннет не разрешалось покидать квартиру в занятом военным штабе доме, а еще у них забрали телефоны, информационные терминалы и рейд-устройства. Зато им позволяли смотреть выпуски новостей и читать газеты. И да, когда они потребовали газету, им дали ежедневную, ничего оттуда не убирая. Иначе говоря, их хотя бы не лишали доступа к общественной информации и, похоже, были намерены вернуть на передовую, как инцидент разрешится.

Из-за всего этого Лена, сидя на шикарном диване в квартире для высоких должностных лиц, с горечью подумала, что им могли бы дать связаться с Шином и остальными. Ее и Аннет привели сюда «ради их же безопасности» несколько дней назад, за это время они проверяли, получится ли сбежать через двери и окна, но все было закрыто. Эти проверки закончились тем, что теперь в углу квартиры всегда находился кто-то, кто должен следить за ними, будь то Йонас или одна из девушек-солдат, подчиняющихся ему.

— Все произошло так внезапно, уверена, о нас волнуются. Я сама волнуюсь. Основная база расположена близко к полю боя, а Легион продолжает наступать.

Шин должен был скоро с ней встретиться, но теперь не может даже увидеться, так что он наверняка волнуется. Но пусть так.

— Ну узнают они, где мы, что с того? Они же не станут безрассудно вторгаться сюда. Начальство их совсем за идиотов держит?! — обиженно произнесла Лена.

— Хм-м, я бы не была так уверена… — устало прошептала Аннет.

Она легко представила картину, как Шин, точно верный пес, несется сломя голову к своей хозяйке. С Шиден должно быть также. А еще Сео, возмущенный уводом Аннет, будто уводили его самого… Хотя он, скорее, не собака, а капризный кот.

— Вы слушаете меня, младший лейтенант Йонас?! Отдайте нам хотя бы наши рейд-устройства! — Лена наконец-то повернулась к Йонасу, не в силах больше игнорировать его.

Он пропустил мимо ушей колючесть Лены, говорившей нарочито громко, и равнодушно ответил:

— Боюсь, не могу из соображений безопасности.

ᅠ

Сообщение Юто восприняли серьезно намного позднее, чем ожидалось, и Амари, чуть поколебавшись, все-таки решилась подойти к Дастину. Казалось, если она промедлит, то случится что-то такое, что станет точкой невозврата, и кроме того, пусть лучше не думает, будто непреднамеренно бросил Читори.

— Дастин… Выслушай меня, — сказала она ему в спину.

Они находились в общем служебном помещении для процессоров. Дастин обернулся, в его серебристых глазах читалась растерянность.

Прежде они не разговаривали: оба были из разных батальонов. Он известен тем, что был единственным республиканцем в ударной группе. Ничего удивительного, что Амари знала о нем, но ее саму Дастин не знал, так как в других батальонах служило больше ста солдат.

— А ты?..

— Амари Милл. 4-й батальон «Скрамасакс*». У меня сообщение для тебя от Юто.

ᅠ

[П/П: Скрамасакс — толстый боевой нож или короткий меч германских народов, широко применявшийся викингами в качестве запасного оружия.]

ᅠ

Она задавалась вопросом, знал ли Дастин Юто, капитана 4-го батальона. К счастью, имя вроде бы помнил. Он протянул: «А-а», — и кивнул, также неуверенно.

— Тебя госпитализировали вместе с ним… Так в чем дело? А, погоди, Юто не с тобой? — спросил он, осознав, что что-то не так.

Единственные, кто знал, что Юто ушел с девушками, были командиры и штабные офицеры ударной группы, а еще глава исследовательской группы, и до членов других батальонов эта информация не дошла. Командующий операциями, Шин, знакомый и с Юто и с Дастином, тоже вряд ли морально готов сейчас рассказывать об этом.

— Юто пришлось уйти, поэтому он оставил мне сообщение. Просто… Ты ведь республиканец, и если из-за этого подставишь себя, то лучше сделай вид, что не слышал меня. Ничего страшного, если ты не сможешь прийти.

— А? Да о чем…

— Ты знаешь девушку по имени Читори?

Его серебристые глаза раскрылись от потрясения.

— У нее волосы цвета льна и фиалковые глаза, еще она довольно красивая, как кукла… Ты знаешь ее.

Видя реакцию, Амари кивнула. Хорошо. Юто говорил, Дастин не сможет пойти следом, но Читори возразила, сказав, что они знают друг друга. Амари предположила, что друзья должны встретиться в последний раз, пока это еще было возможно.

— Юто пошел с ней. Она — Актеон, и… у нее мало времени. Она убежала из дома, чтобы никого не зацепить, но хотела встретиться со своим другом детства… с тобой… в последний раз перед смертью. Юто подумал, может, ты… Ой!

Амари вздрогнула, когда Дастин схватил ее за плечи.

— Юто с ней?.. Ты знаешь, где сейчас Читори?!

Ее застигло врасплох, сколько отчаяния было в его серебристых глазах. Амари, дрожа, кивнула.

— Знаю, конечно.

Юто рассказал. Как еще Дастин мог бы встретиться с ней? Именно поэтому она не стала говорить о вверенном сообщении — никому не сказала, тем более военной полиции. Ведь если их поймают, потеряется весь смысл побега Юто с целью защитить тех девушек. Амари объяснила, что они направляются в Республику, но догадывалась, что ей не поверят: все-таки Республика сейчас была под уверенным контролем Легиона.

Только военная полиция после десяти лет войны и изоляции, вероятно, не осознавали одного. Это сейчас под Республикой понималась территория, ограниченная стенами Гран-Мюр, с восьмьюдесятью пятью секторами. А раньше она граничила с Империей, предшественницей Союза.

Так что пункт назначения был на краю владений Союза — за нынешним оборонительным рубежом западного фронта, хотя и не сказать, что недалеко от него.

— Их цель — Нойнаркис в восточной части Республики. Чтобы добраться туда, они пройдут территорию Веса и территории боевых действий Нива Нова, Нойдафни и Ниантемис. Если им ничто не помешало, к этому времени они должны быть где-то около Весы.

ᅠ

Западный фронт теперь тянулся вдоль линии обороны Зентис-Хистрикс, пересекающей западные боевые территории. Одна сторона этой линии была границей между Нива Нова и производственной территорией Веса, которая и распростерлась перед Юто и его группой. Эвакуация в Веса проводилась во время второго крупномасштабного наступления, после чего западнее появился район развертывания материально-технической поддержки западного фронта тем не менее на восточном крае, где пролегала граница с территорией Нарева, не было видно ни одного признака боев. Перед собой они видели лишь брошенные пшеничные поля, убранные в спешке кое-как перед эвакуацией, и пологие холмы, характерные для западной местности Союза.

Здесь в целом тихо, слышно было только шум ветра, волнующего поля и колышущего верхушки деревьев в лесу неподалеку. Читори с затаенным дыханием смотрела на зимние холмы.

Города и поселки в Нарева, через которые они проходили по пути сюда, тоже были опустевшими, поскольку их жители ушли добровольно. Но в полностью эвакуированной Веса тишина ощущалась совсем по-другому. В этой безмятежности, словно бы наступившей после вымирания всего человечества, остались лишь стада овец, освобожденные своими хозяевами. Они паслись на удаленных холмах, будто пушистые зимние облака, переливающиеся золотом в бледном свете.

Радио замолчало некоторое время назад. После добровольной эвакуации передающие центры, скорее всего, не работали. Было беспокойно из-за того, что им никак не узнать военную ситуацию, но Юто думал, для Читори и остальных так даже лучше. Новости о смертях других Актеон и случайно задетых прохожих лишь сделает им больно, а эта боль в путешествии ни к чему.

В любом случае они скоро дойдут до передовой, где есть работающие передающие центры, и к тому времени другие Актеон, вероятно, разойдутся по безлюдным местам. Вот бы и правда все обошлось…

— Пойдем…

— Угу.

Читори кивнула, придерживая развевающиеся от холодного ветра длинные волосы цвета льна.

ᅠ

Юто не взял средства связи, в том числе рейд-устройство. Но зная, куда они направляются, Дастин мог послать своего рода сигнал. Дымовой шашки или сигнальной ракеты будет достаточно, чтобы сообщить им о примерном местоположении Дастина. На самом деле можно просто развести огонь, дым от него сделает свое дело.

Он даст знать Читори, что пришел. Что хочет спасти ее.

Подстегиваемый этой мыслью, Дастин выпрямился. Он неосознанно уронил доску-планшет, и Амари удивленно окликнула его:

— Постой! Дастин!

Его взгляд был устремлен на ворота основной базы, тогда как саму базу было не видно с выхода из первых бараков. На нем уже была форма и подходящая для долгого пути обувь. У него нет времени собирать ресурсы для разжигания огня, но с этим он справится на месте. Что касается ножа… прямо сейчас у Дастина при себе был многофункциональный нож. Его научили определять направление по звездам, то есть компас и карта не понадобятся. Ему нужно пойти и отыскать ее, прямо сейчас.

Иначе никак. Она ведь сказала прийти и найти ее. Поэтому он должен отыскать путь к Читори, к той, кого считал погибшей десять с лишним лет.

В этот раз он спасет ее.

Но тут холодный и ясный голос выдернул его из бурлящих мыслей.

— Дастин-кун, стой! — невольно воскликнула она, и он остановился.

Только вот Анжу больше ни одного слова не приходило в голову. Ей было невыносимо думать, что он пойдет. Она подслушала разговор с Амари и знала, что не должна позволить ему уйти ради его же блага. И дело тут вовсе не в том, что Дастин навредит себе, потому что он — республиканец. Территория Веса — это ведь прямо за Нива Нова, где пролегал оборонительный рубеж западного фронта. Юто и та девушка, Читори, подошли к активной зоне боевых действий.

Более того, Сильвас, где находилась основная база ударной группы, не граничила ни с Веса, ни с Нива Нова, так что даже если Дастин отправится прямо сейчас, он вряд ли их нагонит. В лучшем случае соединится с ними в месте назначения, Ниантемис, в последней остановке перед Нойнаркис на восточном крае Республики. Но и те территории сейчас были под контролем Легиона.

Анжу не могла его отпустить.

«Восемьдесят шесть» или Сирины разобрались бы… но не Дастин. С его навыками он не то, что не дойдет, но еще и может не вернуться.

Тем не менее несмотря на то что Анжу это понимала, она оцепенела и не находила слов. Потому что знала, как ему будет больно, если он не пойдет. Это оставит шрам на его сердце. Дастин называет ее своим другом. Говорит, что хочет ей помочь. Бросить ее значит нанести неустранимый шрам на его доброй, требовательной душе.

И вот почему Анжу не могла заговорить. Она не хотела отпускать Дастина, но в то же время не хотела причинять боль просьбой не идти.

ᅠ

Впрочем, выражение лица застывшей Анжу хватило, чтобы вернуть Дастина в чувства. Она говорила ему не погибнуть, и он сказал, что не погибнет. Успокоившись, парень осознал, насколько безрассудным было идти без подготовки и даже не видя, насколько тяжелым выдастся путь, даже если учесть абсолютно все на свете. Если бы так и ушел, живым уже бы не вернулся.

Анжу оцепенела, на ее лице читалось волнение и внутренний конфликт. Она знала, что не может отпустить Дастина. Знала, что обязана сказать не уходить, но у нее не получалось.

Он не хотел предавать ее… Не мог заставить себя. Потому кое-как выдавил из себя улыбку.

— Извини. Я не пойду… В одиночку мне не справиться.

Ему ни за что не пройти через территорию Легиона. Ему и до западного фронта не добраться: на пути к Веса помешает бардак на дорогах и перемещающиеся туда-сюда солдаты. Он также не мог доложить армии Союза, потому что этим раскроет планы Читори, живой Актеон, и Юто, дезертира.

Под каким углом не глянь, а пойти он не мог.

Дастин это понимал.

— Не волнуйся. Я не забыл свое обещание. Я не погибну. Не пойду навстречу смерти.

Однако, раз Читори оставила сообщение, то она, должно быть, искренне хотела, чтобы он пришел и помог. Раз сообщила свое местоположение, то искренне желала подождать его.

Мог ли он бросить ее после этого?

Бросить, но взамен защитить желание Снежной ведьмы?

— Я схитрю как-нибудь… Мне же позволено. Так что не делай такой вид, будто сейчас расплачешься.

От этих слов выражение лица Анжу все-таки исказилось от нахлынувших эмоций.

ᅠ

Жители поселения знали друг друга, словно большая семья, чужаки заходили редко, потому вряд ли они задумывались про воров. В лучшем случае закрыли фермы на висячие замки, чтобы коровы и кошки не разбежались.

Юто пинком открыл дверь в сарай заброшенной фермы. Изначально хлипкий замок за годы заржавел и совсем пришел в негодность, отлетев безо всякого труда.

Будто специально не давая пройти агрессивному нарушителю, сарай храбро встал на пути чужаков — дверь со скрипом качнулась в обратную сторону, и Юто снова открыл ее и заглянул внутрь. Лезвия и мотыги, используемые для ухода за полями, все сияли и были в хорошем состоянии, что довольно сильно контрастировало со ржавым замком. Наверное, инструменты обслуживали до самой эвакуации хозяев фермы.

Эта мысль заставила Юто чувствовать себя виноватым, пока решал помочь себе, взяв в меру увесистый и подходящей длины топорик. До сих пор он не пытался что-то взять в других местах, потому что там еще были люди, но раз эта территория эвакуирована полностью, неплохо бы обзавестись чем-нибудь острым.

Читори из любопытства заглянула в сарай. Она знала, что за полезностями они заберутся внутрь, но не ожидала, что Юто откроет дверь с ноги.

— Это для борьбы с медведями или волками?

— Конечно нет.

Юто медленно качнул головой и указал топориком в чехле на раскинувшиеся убранные поля. Вид, типичный для сельскохозяйственного ландшафта на производственных территориях, где на горизонте мелькали городишки. Так было в Миана и Нарева, которые они пересекли по пути сюда. Однако…

— На территории Веса сейчас развернута материально-техническая поддержка западного фронта. Они сносят любые дома или поселения, которые могут помешать в ходе работы, поэтому отыскать укрытие от непогоды может быть непросто. Нам нужен инструмент, чтобы сделать защиту от ветра.

При сильных порывах они не смогут разжечь огонь. Самодельное укрытие едва ли убережет от холода, но как бы ему не хотелось, лучше хоть что-то, чем ничего.

— Ничего себе… — пробормотала Читори, ее глаза округлились от удивления.

Девушки обменялись взглядами и отважно закивали.

— Надо что-то острое, да?

— Я понесу. Мы поможем тебе со строительством.

Сбитый с толку внезапным предложением, Юто посмотрел на них. Читори ответила:

— Ты слишком много возьмешь на себя, если еще будешь разбираться с укрытием. Мы поможем.

Об этом ведь говорила та старушка. Они шли по этому пути, потому что сами так решили. И раз уж зашли так далеко, то надо постараться сделать путешествие заодно и прекрасным.

В конце концов это путешествие их первое и последнее.

— Мы хотим попробовать делать то же, что и ты.

ᅠ

Судя по всему, у Лены на время «ареста» забрали рейд-устройство и любые средства связи. И, по-видимому, у Аннет, когда ее «взяли под защиту».

Хватило же наглости назвать это «защитой», негодующе думал Шин, проводя свободное после работы время в зоне, где Файд находился в режиме ожидания. Он решил остаться здесь, чтобы никто из подчиненных не увидел его в скверном настроении.

Позже, перед отбоем, он вернулся в бараки и заметил в коридоре задумчивую Фредерику.

— Что-то случилось, Фредерика?..

Она повернулась к нему.

— Не со мной. А с Дастином и Анжу…

Шин кивнул. Юто доложил — через Амари, — что Дастин знал одну из Актеон… И до Шина только дошло, что он совсем забыл поговорить об этом с Дастином. Фредерика, кажется, заметила изменения в выражении его лица и пожала плечами.

— Ты сейчас не можешь думать о Дастине. Попроси Крену, Клода или Тору разобраться.

— Спасибо…

Она права. Откровенно говоря, не в том он сейчас состоянии, чтобы зацикливаться на этой парочке.

— Оставь это мне, — сказала Фредерика. — Если понадобится, я непременно подброшу Дастина в ряды Легиона вместо тебя.

Тревоги Шина при этих словах слегка развеялись.

— Я не могу поручить это тебе… Дайя будет ругаться.

Наверняка разозлился бы на Шина за то, что сваливает всю работу на ребенка. Дайя — он теперь был младше Шина — обращал внимание на такие моменты и серьезно злился.

ᅠ

Юто оказался прав, что предположил худшее, и взялся за дело пораньше. Благодаря этому, несмотря на то что Читори и другие девушки неловко обращались с топорами и другими инструментами, укрытие удалось соорудить до заката.

— Ого, да это же самый настоящий дом!..

— Поверить не могу, что́ можно сделать из обычных веток и деревьев.

Укрытие годилось лишь на одну ночь, и с ветвями с листьями это скорее был шалаш, но Кики и Каринэ осматривали его восторженными глазами.

Шиохи и Читори смогли развести огонь и достали консервные банки, Ашиха и Имено хотели собрать хворост, а по итогу сидели без дела: они попытались содрать кору с голого дерева и завизжали, увидев под ней спящих божьих коровок. Теперь же вздрагивали каждый раз, как в подлеске слышалось шуршание то ли полевых мышей, то ли еще кого.

— Все, хватит дурачиться. Ужин готов, — недовольно произнесла Читори.

Казалось бы, просто разогретые консервы и поджаренный плотный хлеб, но она смогла своими силами разжечь огонь, и в ее глазах это был вполне себе «ужин».

Вернулись еще четыре девушки и расселись вокруг костра, разведенного в углублении в земле. Каринэ вызвалась сделать чай из хвои. Расслабившись, Юто открыл карту, чтобы проверить путь на завтра.

— Сейчас мы в Веса. К северо-западу лежит Рунива, на юго-востоке проходит граница с Нива Нова. Там есть позиции для размещения войск западного фронта. Я уже говорил об этом в полдень, но в Веса развернута материально-техническая поддержка для западного фронта. Гражданских здесь нет, но теперь нам нужно остерегаться солдат.

Их не убьют, если поймают, но определенно арестуют и возьмут под стражу. А Юто еще и дезертир в бегах, что сулит ему огромные проблемы.

Девушки столпились вокруг карты, на которой цветным маркером был отмечен планируемый маршрут.

— Мы можем проскользнуть мимо позиций Союза и линии патрулирования Легиона, если направимся в девственный лес к северу от Нива Нова. На этот участок мы потратим больше всего дней. Затем свернем на юг и через территорию Легиона пройдем до Нойдафни, дальше будем идти западнее, к Ниантемис.

Свои предположения о том, что путь после патрульной линии Легиона можно пройти с меньшей осторожностью, Юто строил на событиях двухгодичной давности — тогда через эти территории прошел Шин и его группа. Плюс, множественные вторжения Сиринов также доказывали, что небольшие группы существ размером с людей могли проникать на вражеские земли. С уничтожением Республики Легион сосредоточился на западном фронте, и у них нет необходимости оставлять без дела машины где-то позади.

На этой обширной дикой местности, простиравшейся на четыреста километров с севера на юг, небольшую группу людей, почти не отслеживаемую по тепловой сигнатуре, заметить будет сложно: слишком много там было пологих холмов, безымянных лесов и зарослей высокой травы, где можно спрятаться.

— Нам все равно надо быть в чем-то внимательнее? — спросила Имено, наклонив голову.

— Есть несколько моментов. Поскольку мы приближаемся к позициям Союза, нужно вести себя тихо, особенно ночью. На территориях Легиона также. Шум легко распространяется, тем более после захода солнца. Если у вас возникнет необходимость разжечь огонь, обязательно выкопайте углубление в земле, примерно тех же размеров, что выкопал я, и там уже разжигайте.

О старой забавной истории Варгов слышал Юто и еще несколько «восемьдесят шесть» — как-то сторожевой в ночи без особой нужды зажег сигарету, и благодаря огоньку его подстрелили снайперским выстрелом. Вспомнив об этом, Юто шутки ради добавил:

— Так что, если хотите побегать за жучками и мелким зверьем, займитесь этим сейчас, пока такая возможность еще есть.

Имено с остальными кивнули. Читори надулась и ударила его по спине, но удар этот был слабый, словно крошечная птичка хлопнула крылышком. Юто даже не вздрогнул.

ᅠ

Йонас оставил своего хозяина, так как ему надо было защищать двух офицеров Республики тем не менее он с ним связывался. Расспрашивал об идущем расследовании Актеон и гадал, что из рассказанного нужно сообщить Лене и Аннет. Вместе с тем его беспокоила легкая усталость в голосе Виллема, которую распознал бы лишь он после стольких лет службы ему.

— Еще мы нашли тело одной беглянки. Покончила с собой. Ее тело отправили в отдел по борьбе с биологическим оружием при техническом научно-исследовательском институте, чтобы провести экспертизу. Согласия она при жизни не давала, но ее проведут под предлогом вскрытия. Они занимаются этим прямо сейчас.

— …

Йонас задумался, а точно ли это было самоубийство. Пускай на дворе зима и полиция вместе с размещенными вокруг столицы войсками активно искали Актеон, все же трудно поверить, что кто-то найдет труп человека, предположительно покончившего с жизнью в глухом месте, еще и достаточно свежий, чтобы его можно было исследовать.

Виллем, похоже, почувствовал его подозрения, и хмыкнул. Он заговорил упрекающим тоном, который Йонас слышал, когда еще только начинал прислуживать, но не в последние годы.

— Это самоубийство, Йонас. Мы не в том положении, чтобы приказывать солдатам пересечь эту черту… И очень грубо сомневаться в мужестве и решимости девушки, добровольно расставшейся со своей жизнью из-за того, что стала ходячей бомбой.

Нитроглицерин синтезируется в активных клетках, а неактивные в трупах ничего не производят. Но даже если та девушка это знала, смерть оставалась страшным выбором для той, кого не обучали быть солдатом или служить щитом своего господина.

Йонас пристыженно закрыл глаза. Хладнокровность и жестокость — два разных понятия, также и крайняя внимательность к информации отличалась от подозрительности, толкующей все в худшем ключе.

— Примите мои извинения… Получается, мы раскроем детали прессе раньше, чем ожидалось?

— По правде сказать, я бы лучше вообще ничего не раскрывал, но такого варианта у нас нет.

Дезинформация и безответственные слухи лишь посеют панику, тем более среди масс. Уже сейчас в обществе растут волнения из-за того, что военная ситуация ухудшается. Лучшее решение — предоставить точные новости, но… донести людям информацию сложно. Она, так уж получилось, слишком напоминает зловещие слухи и ложные теории про новые самоходные мины или биологическое оружие.

— Может, запретить им вести передачу?

— Смысла в этом особо нет. Любой может додумать все сам. Главная проблема в том, что ответственность ведь лежит на Республике.

Йонас от удивления моргнул. Что необычно, его господин тихо, но глубоко вздохнул по синхронизации.

— Люди получат явное зло, на которое повесят все грехи… а в нашем нынешнем положении это может привести к печальным последствиям.

ᅠ

Обстрел Морфо продолжался, и число эвакуированных с приграничных районов неуклонно росло, теперь даже в центральных областях вокруг Санкт-Йеддера не хватало места, чтобы вместить всех. Почти все свободные номера в отелях и квартиры в многоэтажных домах оказались заняты после начала второго крупномасштабного наступления.

Эвакуированных стали временно принимать в общественные пункты, но и их было ограниченное количество. Проблемы появились и с предметами первой необходимости и продуктами питания.

Сео отправили помочь с обустройством пунктов, с раздачей еды, а еще он был вынужден выслушивать требования, жалобы и обращения и отвечать на них дни напролет. После всего этого он совершенно вымотался. Нехватка комбатантов на передовой обернулась серьезной проблемой, и туда посылали уже не только резервистов. Солдат выдергивали из вспомогательных подразделений в тылу, и это коснулось подразделения Сео, который теперь был недоукомплектован.

И вот он шатался по фуд-корту базы, желая попить чего-нибудь сладкого — например, карамельный кофе. Тогда-то и заметил.

— А?

В кафе, куда он шел, а также в сети быстрого питания по соседству, как, впрочем, и в каждом заведении фуд-корта… подняли цены на все, хотя и ненамного. Сео думал над причиной, когда заказывал карамельный кофе. Попивая его, он все раздумывал, пока до него вдруг не дошло.

— Точно… Территории же…

ᅠ

После отхода фронта из-за второго крупномасштабного наступления часть производственных территорий пришлось эвакуировать, а значит сельскохозяйственные производства, животноводческие фермы и заводы были потеряны. Последствия дали о себе знать два месяца спустя — в Санкт-Йеддере возник дефицит товаров, цены повысили во всем столичном регионе. С сельхозкультурами было еще более-менее, все-таки сезон сбора урожая уже прошел, проблемы наблюдались с молочной продукцией, мясом и предметами первой необходимости.

Смотря выпуск новостей, в котором заявляли о необходимости внедрить талоны для определенных товаров повседневного спроса, Лена попивала синтезированный чай, заваренный Аннет.

С подобной роскоши заводы первым делом переключатся на производство синтетического крахмала или искусственного мяса. В будущем чай и кофе либо станут особенно ценными, либо упадет качество, а приоритетом станет объем производства. Это и произошло в Республике — синтезированный кофе и чай там ужасны, за исключением нескольких видов, продаваемых в редких магазинах в торговых центрах Либерте-эт-Эгалите.

— Вряд ли они начнут заменять еду той пластичной взрывчаткой, но… — пробормотала Аннет, видимо, подумавшая о том же.

Лена слабо и натянуто улыбнулась. Два месяца с начала первого крупномасштабного наступления Лена питалась синтезированными пищеблоками, доставляемыми в восемьдесят шестой сектор. Они выглядели как белая глина и на вкус были как ничто. Назвать это едой язык не поворачивался. Аннет, вероятно, была того же мнения и не хотела возвращаться к той пище до конца своей жизни.

— Союз намного больше и богаче на ресурсы, чем Республика в свое время, и тогда, когда Республика закрылась внутри стен, до пластичной взрывчатки здесь не дошло. Сомневаюсь, что сейчас дойдет.

— Справедливо, но в Союзе также проживает больше людей. Если эвакуация с производственных территорий не остановится, и фермы с заводами продолжат бросать, проблема с дефицитом только усугубится. И тогда уже все возможно.

Лена призадумалась на несколько секунд. Аннет вообще-то права. И девушка вздрогнула.

Что, если та серая масса снова будет их основным источником пищи?

ᅠ

Добровольная эвакуация после атак Морфо поставила и так сильно нагруженную транспортную сеть военных в тяжелейшее положение. Группы двигались по дорогам безнадзорно и неконтролируемо, им не давали указаний, куда идти и как пройти. Они шли путями, по которым ходить не разрешалось. Дороги, предназначенные исключительно для перемещения войск, и рельсы забивались беженцами, они собирались на складах снабжения, ища помощи, чем мешали военным поставкам.

Из-за всего этого солдатам пришлось взять новые обязанности по охране и ведению беженцев, и отдел снабжения, и так работающий на износ, все-таки достиг своего предела.

Задержки снабженческих рейсов наблюдались на втором северном фронте под командованием Ниам Миалона и других фронтах. Требуемые боеприпасы, топливо, медицина и подкрепления не добирались до них. И теперь запрашивающие подразделения должны учитывать задержки и делать заказы побольше, что еще сильнее обременит отдел снабжения.

Без необходимых войск и припасов опорные пункты, которые в ином случае продержались бы, начнут сдавать, а раненые солдаты, излечиваемые с достаточным запасом лекарств, — умирать. Это приведет к тому, что еще больше солдат получат ранения и умрут под непрекращающимся натиском Легиона, что потребует от подразделений чаще требовать подкрепления, и нагрузка на логистические отделы опять возрастет.

Тем не менее в текущей военной ситуации резервисты погибали чуть ли не сразу, как прибывали на фронт, поэтому нехватка бойцов была постоянной.

— У меня голова раскалывается. И что нам делать?

Подполковник Миалона все-таки вздохнула. Да, со снабжением и подкреплениями все плохо, зато минимальные поставки продовольствия были вовремя. Союз в этом плане отдавал приоритет армии, поскольку высококачественная пища помогала поднять боевой дух. Именно поэтому, хотя города в тылу столкнулись с нехваткой продовольствия и снижением качества, солдаты на передовой пока не испытывали с этим проблем. Пройдет еще немного времени, и такая роскошь, как сладости, сигареты и алкоголь, станут в тылу настоящими драгоценностями.

Рядом с подполковником стояла молодой оператор ее агрегата, она сказала напряженным, серьезным тоном:

— Сытно поешьте в армии. Это может стать девизом для набора в армию Союза, принцесса.

— Ты из какого века взяла эту идею?

На такой черный юмор Миалона невольно улыбнулась с горечью.

За всю славную историю Империи в стране ни разу не возникало ситуации, когда люди шли в армию, потому что по-другому прокормить себя не могли. Почувствовав настроение для шуток, ее лейтенант весело добавила:

— Нам надо, наверное, собрать всех эвакуировавшихся и сделать из них резервистов. Так мы поборем нехватку солдат, снизим давление на отдел снабжения и разрешим дефицит в тылу.

Подполковник Миалона неприятно улыбнулась. Она понимала, что это всего лишь шутка, но все равно.

— Давай без глупостей, Хисно.

ᅠ

Кажется, большинство Актеон ушли в малолюдные места. Если раньше по новостям почти ежедневно передавали о взрывах, то сейчас тема не поднималась и была, по сути, забыта. Нет, ее по-прежнему упоминали, просто инцидентов не происходило, чтобы о них сообщать.

— Рассказ Юто все прояснил, вот почему они сбежали из дома… Ну, нет худа без добра, — пробормотала Крена.

Шин с остальными процессорами не знали девушек-Актеон, но те были такими же «восемьдесят шесть». Они определенно беспокоились, потому узнавали подробности по телевизору в общих комнатах и столовых. Однако к этому моменту новости сосредоточились на тяжелых боях на линиях фронта и беспорядке из-за эвакуаций.

Анжу в последние дни быстро ела и уходила с полным подносом для другого человека, и сейчас за столом ее не было.

— Я очень сомневаюсь, что никто из них не хочет отомстить Республике, но кого и куда эвакуировали — не обнародовали, — сказал Райден. У него был традиционный завтрак в Союзе из тушеных бобов с беконом. — Они не хотят зацепить невинных людей, и если у них получится, то тоже своего рода утешение.

— Да, хоть в чем-то.

— Но раз так… — пробормотал про себя Шин.

Райден и Крена глянули на него, но не подталкивали. Шин не заметил их взгляды.

Актеон спрятались, инциденты со взрывами исчезли из новостей, но Грета говорит, что расследование продолжается. И все же… не иметь подле себя людей, которые должны находится рядом, портило ему аппетит. Но приобретенные привычки воина велели есть и поддерживать выносливость, поэтому он стиснул вилку в руке. Раньше ему удалось сдержать гнев, но сейчас, видя, что никакого прогресса за это время не наметилось, эмоции снова охватили его.

— Почему Лену еще не отпустили?

ᅠ

Юто рассказал им признание самих Актеон, что, как и настоящие мины, они взорвутся сами по себе через определенное время.

— У сбежавших девушек срок истекает в декабре этого года. Показания младшего лейтенанта Кроу подтверждаются.

Глава исследовательского отдела заявился в кабинет Греты, чтобы представить отчет после изучения конфискованных документов по Актеон. В конце концов нельзя было делиться этой информацией с «восемьдесят шесть».

— Также, хотя я признаю, что говорить это слишком жестоко, но они всего лишь подопытные, а не полноценное оружие. Девушек просто использовали, им не промывали мозги, им не ставили условия. Еще они не хотят вредить другим людям. Если не случится еще инцидент, можем подождать до Нового года, а там уже аккуратно раскрыть информацию и объявить, что все в безопасности.

При условии, что за этот месяц все Актеон будут прятаться и взорвутся где-нибудь не на виду. Грета мягко вздохнула. Да, говорить о таком слишком жестоко, но…

— Похоже, все образумится. С одной стороны, Морфо, а с другой — сообщения об обстрелах в новостях заглушили эту тему.

Хотя бы не будут опорочены имена этих девушек.

— Тем не менее пусть даже придется ждать, пока все не утихнет, я хочу, чтобы полковник Миризе и майор Пенроуз вернулись к нам. Что-то мне подсказывает, терпение капитана Ноузена на исходе.

Грета знала, что Лена и Аннет находятся под защитой Виллема, и это подразумевает, что их действительно защищают, и о них заботятся… но она не говорила про него Шину. Тот хорошо держался, однако, если узнает, что за арестом стоит этот человек, то, без сомнений, выйдет из себя.

— Ну, я знаю, Жучара тебе не нравится, но его решение понять могу, — сказал глава исследовательского отдела, попивая заменитель кофе с огромным содержанием кофеина, настолько крепкий, что было похоже на грязную воду.

Он родился в другой семье, которая также разрабатывала Регинлейв — семейное дело Греты, — и был ее неразлучным другом детства.

— Ты в той же лодке, Грета. Когда все идет наперекосяк, короля вешают. Провалившихся героев ведут на эшафот… Впрочем, победоносных героев тоже туда ведут. В любом случае…

— Ага…

Грета опустила взгляд. Именно поэтому Виллем и высшие чины армии действуют так осторожно и продолжают удерживать Лену и Аннет под стражей.

— Они, а в особенности полковник Миризе, по-прежнему могут быть в опасности, смотря что и чем обернется. Если попадут под перекрестный огонь… станет еще хуже.

ᅠ

На сегодняшний день убежищем для Юто и группы стала небольшая заброшенная деревня, скрытая глубоко в лесу. Вероятно, из нее эвакуировались после второго крупномасштабного наступления. По лицам девушек читалось стойкое желание хотя бы раз поспать в кроватях, поэтому Юто остановился, выбрал дом и вскрыл закрытую досками дверь.

К счастью, деревня располагалась вдали от автодороги и в густом лесу, она была маленькой для лагеря войск, поэтому шансы, что их обнаружат здесь, весьма и весьма небольшие. Вечером он занавесил тканью окна без стеклянных панелей, прикрываемые только деревянными ставнями, после чего зажег оставленный светильник. Деревня вроде как не подключена к электросети.

Читори с интересом и явным облегчением разглядывала незнакомый дом Союза на западной границе.

— Значит, так выглядят дома в сельской местности Союза.

— Они тут совсем не такие, как в столице. И как в Республике.

Они чувствовали себя немного виноватыми, вторгнувшись в чужой дом, но как же давно в последний раз они сидели на стульях за столом, окруженные деревянным полом, стенами и потолком. Плита на дровяной печи выглядела пригодной для использования, так что Каринэ сразу подошла к ней. Погрузившись в мысли, Юто наблюдал за неловкими попытками девушек разжечь огонь и приготовить ужин из консервов в котле.

Дастин не смог. В планах было встретиться с ним здесь, в Веса, но он либо не получил сообщение, либо услышал его слишком поздно — так же поздно, как военные Союза отреагировали на Актеон.

И хотя Веса по-прежнему находилась под контролем Союза, как только они перейдут в Нива Нова, то окажутся на полноценном поле боя, где воссоединение будет уже невозможным. Даже если Дастин потеряет все свое самообладание, его кто-нибудь остановит.

Юто… хотел бы, чтобы они встретились, будь это возможным. Дастин… и Читори тоже этого хотели бы.

Читори с довольным видом ждала, пока закипит котел, и не догадывалась о мыслях Юто. Вокруг нее столпились Кики, Имено и Шиохи.

— Это будто домик из сказок. Тут будто живет больная бабушка.

— Точно! Или трудолюбивые гномы, или три козленка.

— А на улице будет осел с верещащим петухом на спине.

Все мимоходом посмотрели на деревянное окно, и, как по команде, какое-то животное снаружи дало о себе знать.

— Это осел?..

— Не знаю…

Юто с облегчением вздохнул, потому что это точно был не волк, к тому же животное бродило довольно далеко от окна. Правда, он понятия не имел, что это было за животное. Он также не понимал, о каком осле с петухом на спине шла речь.

Ашиха — девушка с неровно подстриженными красноватыми волосами и самая жизнерадостная в группе — сказала:

— А, так вот, значит, какой жизнью жила моя прабабушка! В ее детстве в деревнях еще не было электричества, и им приходилось готовить на кострах!

— Правда?

— Я сама жила в глубинке. В детстве, помню, нам приходилось целый день идти, чтобы добраться до соседней деревни, — прищурившись, улыбнулась Ашиха, погружаясь в воспоминания.

«Восемьдесят шесть», включая Юто, проведя столько времени на поле боя, уже забыли о родных краях. Юто помнил лишь отрывки, и его родной город не вызывал ностальгию.

— Какими они были?.. — сорвался вопрос с его губ.

Юто, наверное, сильнее всех удивился.

А я… вообще хотел когда-либо спрашивать о таком?

Девушки устремили на него свои разноцветные глаза, и Юто, избегая фиалковые Читори, уставился на светильник и договорил:

— Ваши родные края… Места, куда вы хотите вернуться.

ᅠ

Шина, командующего операциями, и Райдена, его лейтенанта, а также Крена и Анжу, первые «восемьдесят шесть», кого Союз взял под свое крыло, признавали лидерами, и дел у них было много: например, руководство бронетанковыми дивизиями и тайное планирование следующей операции. Другие командиры взводов ударной группы, включая Клода и Тору, несмотря на то что полностью заменить их не могли, брали на себя те небольшие задачи, на которые четверке не хватало времени.

Одна из таких — приглядывать за Дастином, слабейшим процессором.

Тот закрылся в себе и не выходил из своей комнаты. Тору встал у входа в его спальню и сказал:

— Старайся исправно есть, Дастин. Выходи хотя бы на время трапез.

Дастин сидел на кровати в небольшой комнатке, такой же тесной, как коридор, и не поднимал взгляд от пола.

— Я не голоден.

— Ешь, даже если нет аппетита. Ешь, даже если они подадут мерзкую синтезированную еду, или даже если на твоих глазах кого-то взорвут. Не будешь есть, не найдешь сил в нужный момент.

Именно так все было устроено в восемьдесят шестом секторе. Железки атаковали, как бы ни было паршиво, или сколько бы уже бойцов не полегло, поэтому они знали, что должны набивать животы, чтобы, когда понадобится, иметь силы сражаться. Также, бесспорно, устроено на поле боя Союза, и Дастин — процессор, как Тору и остальные. Вот он и пришел к нему, желая удостовериться, что тот сделает то, что сделать нужно.

— Если не нравится, когда люди о тебе беспокоятся и подходят узнать, что и как, могу привести сюда Клода, будет над душой стоять с кислой миной. Давай, пойдем поедим что-нибудь.

— Ты беспокоишься обо мне…

Тору фыркнул.

— Ну да, я же капитан взвода в ударной группе, и меня волнует солдат, из-за которого «Острие копья» может лишится боевой силы. Хватит вести себя как избалованный ребенок, идиот.

Тору обращался к Дастину как к собрату-процессору, но не как к приятелю. Закрыться в четырех стенах в нынешних обстоятельствах все равно что быть эгоистом на поле боя, особенно когда кое-кто каждый день приносит еду к его порогу без единой жалобы.

Дастин слабо и горько улыбнулся ему.

— Ага, это точно… И раз сейчас я избалованный ребенок, пропустишь мимо ушей то, что я сейчас скажу?

Он не мог сказать это Анжу. Не мог сказать Крене и Фредерике, потому что они передадут его слова. Не мог сказать Шину, Райдену и Вику, ведь те были заняты. Марсель выслушал, но воспринял бы эту бессмысленную историю серьезнее, чем Тору.

Тору пожал плечами и повернулся, как бы говоря: «Говори, я слушаю». И Дастин неуверенно начал:

— Она была… добрым, прекрасным ребенком. Чем-то напоминала принцессу.

— Ты про Читори? — не оборачиваясь, спросил Тору. Он шел на полшага впереди.

— Да.

Она была словно принцесса, кому нравились герои из сказок. В детстве Дастин был словно рыцарем, присягнувший на верность принцессе.

— Я должен защищать принцессу… Так я думал.

Но…

«Дастин… Не смотри. Ни в коем случае».

Когда мать сказала это, он по ее бледному худому лицу понял: что-то произошло. Поэтому он послушался и той ночью пошел спать, не открывая штор. И до сих пор помнил — помнил утреннюю зловещую тишину.

Когда вышел из дома, он не был встречен Читори: она и ее родители пропали. Когда Дастин не увидел никого на улицах или в магазинах, то поспешил в школу. Бежал по опустевшему городу, молился и надеялся кого-нибудь найти и увидеть, что место, где он проводил время с Читори и одноклассниками, ничуть не изменилось.

Но в школе тоже никого не оказалось. Раньше новости его особо не заботили, но он от отчаяния начал их смотреть… а там говорилось что-то странное. Люди другой расы были врагами. Читори и ей подобные были предателями. Такую очевидную ложь они рассказывали так, будто это абсолютная истина.

Но вопреки убеждениям Дастина, все вокруг стали верить в чушь с экранов телевизоров. Цветные и раньше не были людьми. Неразвитый низший вид. Свиньи в человеческом обличье. Части дронов, что бьются с Легионом.

При том что Читори с остальными на самом деле были людьми.

В то же время Дастин не знал, какими словами поправлять всех. Он мог лишь беспомощно смотреть в ошеломленном молчании на то, как мир сошел с ума. Какой из него сказочный рыцарь, если ничего не сделал, когда в нем нуждались больше всего. Вот почему…

— В этот раз… я хочу спасти ее.

Вот почему он вызвался присоединиться к ударной группе. Чтобы смыть грехи Республики — расплатиться за них.

ᅠ

«Восемьдесят шесть» сослали из Республики в восемьдесят шестой сектор, и выжили лишь несколько миллионов человек. В одном отряде все процессоры могли быть из разных мест, такое же разнообразие наблюдалось и среди Актеон.

Кики рассказала, что родилась в городе, где находилось много старых колоколен. Шиохи — в поселении, откуда видны горы Альянса. Каринэ выросла в южной временной столице Юстирия. Имено говорила о золотой, колышущейся пшенице, а Ашиха с удовольствием описывала дни, проведенные за присмотром за овцами. У всех были семьи и друзья.

Очередь Читори наступила последней. Она затронула переезд в новый красивый городок, перешла к другу детства, с которым вместе росла — добрый, надежный мальчик, живший по соседству, напоминал рыцаря из сказок. Она рассказала о том, как однажды помахала лучшему другу на прощание и больше никогда его не видела.

— Поэтому я хочу увидеться с ним… Чтобы он не беспокоился за меня.

Со слабой улыбкой, наслаждаясь сладкими воспоминаниями, Читори опустила взгляд и закончила свою историю.

«Вы слышали о человеке по имени Дастин Егер?..»

Дастин — Альба, но в нем также были корни Империи, и она волновалась, что его тоже забрали в лагерь. Позже она случайно услышала, как исследователи обсуждали события на Фестивале революции и упомянули его имя, и волнение в ней стало еще сильнее.

Последний Фестиваль революции, прямо перед крупномасштабным наступлением. Учащийся выступил с выпускной речью.

«Как долго это будет продолжаться?!», — сказал он в лицо жителям Республики. И если причина этих слов — она, если ему кажется, будто он бросил друга детства или не смог защитить, из-за чего и открыто выступил против Республики…

— Я хочу убедиться, что это не стало для него проклятьем… но, если наша встреча обременит его другим проклятьем, наверное, лучше будет не встречаться вовсе.

Она знает, что Дастин цел, знает, что он пережил оба наступления, и потому…

— Большего мне… не нужно.

— …

Юто невольно спросил себя, было ли это правдой. Он подумал, что́ бы сделал на месте Дастина. На месте человека, который не может нести на себе груз и одного проклятья.

— Ты последний, получается… — наклонилась Имено. — Каким был твой родной край, Юто?

— Я почти не помню. А вспоминать некогда было.

Имено ответила коротким «а-а» и умолкла, но Юто продолжил. Он старался собрать воедино те отрывочные крохи, сохранившиеся в воспоминаниях.

— Наверное, мои корни уходят в какую-то далекую от Республики область. Помнится, принятое у нас отличалось от того, к чему привыкли другие жители города. И мы… не были прямо изолированы от остальных, но…

Какие сказки ему читали. Как заваривали чай. Он едва помнил лица своей матери и родственников, но почему-то в памяти отложился сильный сладкий аромат чая.

Ему пришлось избавиться от всего, чтобы выжить. В восемьдесят шестом секторе выживаемость в год составляла 0,1%, но носители персональных имен жили дольше, а потому часто бывало так, что носители годами сражались плечом к плечу. Тот же Шин и другие четыре члена отряда Острие копья, или Шиден и отряд Брисингамен, или Клод и Тору.

Но Юто был одним. Погибли все: члены его последнего отряда, знакомые из других. Он присоединился к ударной группе, не имея за плечами ни одного выжившего товарища.

— Не знаю, может, мне просто не повезло. Вообще-то носителей персональных имен, то есть выживающих ветеранов, обычно посылали в самые тяжелые спорные районы, и я думаю, ни мне, ни людям вокруг меня не хватало сил, чтобы защитить кого-то кроме себя.

И, оставаясь слабым, он никого не защищал и даже не пытался защитить… и выжил один.

Поскольку Юто не пытался никого защитить, смерти не ранили его, и, хотя он помнил товарищей, ничего к ним не испытывал. Неосознанно окружив себя искаженным одиночеством.

«Может, лучше мне не видеться с ним, чтобы не обременять проклятьем».

«А лучше ли? Обойтись без боли, но также и без теплых воспоминаний. Такая жизнь…».

— Лучше все же… взвалить на себя чье-то проклятье.

ᅠ

Райден думал, может, Сео на базе в Санкт-Йеддере знает, где Лена. Но по синхронизации он услышал плохие новости.

— Они и Аннет забрали?..

— Короче говоря, на моей базе их нет. Думаю, они в военном штабе, но у меня нет повода получить разрешение пройти туда, и я никого не знаю оттуда, чтобы расспросить… Лена и Аннет связывались с кем-нибудь из вас?

— Нет… Шин из-за этого на взводе. И если честно, это уже начинает напрягать.

Шин не стал невыносимым, потому как сам понимал, что лучше держать себя в руках перед другими членами ударной группы, но рядом с Райденом ему не нужно было следить за собой, вот он и не следил — даже не старался скрывать свои чувства. Он держался перед Анжу, что понятно, ведь она была подавлена из-за Дастина, а еще перед Креной. Скорее всего, считал это последним бастионом гордости. Правда, Крена замечала его плохое настроение и беспокоилась за него.

— Что он, нервный домашний песик? — посмеялся Сео. — Хотелось бы мне посмотреть на такого Шина.

После стольких лет знакомства он подобрал очень даже подходящую метафору.

— Но я понимаю, каково ему. Я тоже волновался, когда Аннет уводили на моих глазах. Как вспоминаю, сразу выводит из себя.

— Да? Не знал, что вы двое успели так поладить.

— Мы не успели. Да что такое, почему все так говорят?..

Судя по всему, Сео подружился с сослуживцами на новой базе, и для них, похоже, все было очевиднее некуда.

— А вообще, пускай меня это бесит, но я начинаю думать, что спрятать их было здравой идеей. Там сейчас такое творится.

— М-м?

— Город рядом с вашей базой эвакуировали, поэтому вы бы не заметили этого, но… Здесь, в Санкт-Йеддере, атмосфера на базе и в городе просто ужас.

ᅠ

Говоря, Сео поглядывал на другой конец коридора, а именно на нескольких солдат, которые указывали на него и о чем-то болтали. Ему было плевать, обсуждали они его дружбу с Аннет или называли жучком просто за то, что он — «восемьдесят шесть». После первого крупномасштабного наступления критика была направлена на правительство, после инцидента с жучками — на жителей Республики и Альба, а теперь…

— Столько солдат полегло, плюс беженцы прибывают без конца, и все сейчас показывают друг на друга пальцем, ища, на кого бы скинуть вину. Надоело уже. Про ударную группу тоже болтают, мол, надо вам пойти и наконец-то уничтожить Морфо. Они хотят, чтобы десять Шинов, десять Анжу, десять Крен и десять тебя — короче, чтобы по десять всех процессоров со всем разобрались. Туда же Лена, принц и полковник Грета.

— Полегче, Сео. Особенно с Виком. Это будет кошмар, если придется иметь дело с десятью принцами.

— Осталось только добавить десять священников и племена Открытого моря, и будет идеально… Ну да ладно, суть-то в том, что именно поэтому республиканцам, той же Аннет, лучше не появляться на этой базе. Все впали в безумие, и они определенно сорвутся на нее.

— Что там, обстрел Морфо настолько плох?.. — спросил Райден, понизив голос.

— Не сам обстрел, просто к беженцам добавились еще добровольно эвакуировавшиеся, которые теперь стекаются сюда. Из-за них растет недовольство, кто-то даже выступает против них.

— М-м? Почему они выступают против?

Недовольство эвакуированных еще можно понять. Вопрос Райдена заставил Сео вздохнуть. Он сам не думал, что так получится.

— Все, кто жил здесь изначально, постоянно огрызаются!.. Жалуются, что приезжие не знают языка или как читать знаки, что в магазинах не протолкнуться, что библиотеки и парки превратили в убежища. Претензии сводятся к тому, что они мешают и должны уйти. Дошло до того, что про пограничных людей говорят, будто акцент у них странный, и будто они выглядят бедными и грязными. Эвакуированным не нравится это слышать, и случаются потасовки, споры.

А потасовки и споры приводят к тому, что травмируется еще больше людей, как среди зачинщиков-коренных, так и среди подхватывающих эвакуированных или просто оказавшихся рядом посторонних.

Жители столицы чувствовали, что их ежедневному миру мешают эти беженцы, даже если не по указанным причинам.

— Народ думает, это скажется на жизнях их семей, и даже здесь, на базе, беженцев — и чуть ли не всех людей с тех территорий и пограничья — воспринимают за преступников и вредителей. Я слышал мнение, что правительство должно мобилизовать армию и вытеснить фермеров и иностранцев поближе к границе.

Казалось, Союз, как и мир вокруг, безвозвратно… деформировался во что-то искаженное.

ᅠ

Транспортная сеть военных была погружена в хаос из-за беспорядочного движения эвакуированных, что привело к снижению боеспособности на линиях фронта, падению производства, столкновениям между жителями столицы и центральных областей и беженцами.

— Вот чего они добиваются… — с горечью проворчал Ятрай.

Обстрел Морфо вызывал много вопросов. После разработки Кампф Пфау Морфо с трудом мог выполнить свою изначальную цель — массированные удары по укреплениям и лагерям врага. Рельсовая пушка стала просто чрезмерно огромной, дорогой декорацией, которая занимала много места, но теперь Легион использовал их в куда более зловещем способе атаки.

— Они сыграли на изъяне. Обратились к слабости Империи.

Союз и ее предшественник, Империя Гиаде, были многонациональной страной. То есть в них проживали люди разных рас, разных культур и говорящих на разных языках. Разрыв наблюдался не только между правящим классом Империи и простым народом, расколы были и в бесчисленных слоях общества.

Граждане и Варги, городские жители и фермеры, живущие в центре и на периферии, завоеватели и покоренные. Многие годы Империя была поделена на множество небольших групп. Причем это сделала знать намеренно, чтобы народ не объединялся и не восставал.

Когда Империя стала Союзом, всех назвали «гражданами», и за этим названием замаскировали разногласия. Но их именно что просто скрыли, а не убрали. Уродливые головы снова поднимались. Жители столицы с отвращением и осуждением смотрели на старомодных и необразованных жителей пограничья. Те, в свою очередь, с яростью и подозрительностью — на жителей столицы, потому что они жили в комфорте и роскоши, в мире, совершенно отличающимся от заурядной жизни в родных краях.

И пускай по совпадению, но дефицит продовольствия из-за отступления войск с линий фронта совпал с наплывом беженцев — момент хуже не придумаешь. Люди искали причины и источники плохого, происходящего в их жизнях, и им казалось логичным связать проблемы с теми, кого приходится приветствовать.

Точно также крайне неудачно получилось со взрывами Актеон… Но этот инцидент хотя бы тихо решился смертями девушек, и высшее военное руководство решило отложить раскрытие правды о происшествии до тех пор, пока народ как-нибудь не успокоится.

Ятрай вздохнул с раздражением.

Во время допроса Зелен им удалось подтвердить, кто из лидеров императорского двора сделался Пастухом. К его удивлению, канцлер и генералы под ним оказались не интегрированы в Легион. Более того, хотя Главнокомандующих было несколько, среди них нет ни одного члена имперской фракции. Из имперской фракции были только местные командиры, в том числе на базе.

Получается, обстрел организован не генералами из имперской фракции. Пастухи из гражданских или «восемьдесят шесть» — большинство из них дети — не смогли бы придумать такой план.

В лучшем случае Пастухи-«восемьдесят шесть» знали бы, как вести одну бронетанковую дивизию, и сложно представить, что они поймут хитросплетения обширных линий снабжения в масштабе армии. Очень вряд ли они бы правильно распознали пути сообщений, не говоря уже о слабостях большого, многонационального и раздробленного общества.

И раз Легион все это знал, понимал и намеренно устроил обстрел…

— Это должен быть солдат, высокопоставленный, из страны неподалеку…

Ятрай был еще ребенком, когда началась война, потому он не знал высокопоставленных командиров в своей стране, тем более в других.

Его черные глаза сверкнули, когда он уставился на синее свечение на голографическом экране.

— Кто это?..

ᅠ

Легион явно нацелился на позиции с резервистами, солдатами из меньшинств, земли которых когда-то завоевала Империя, и Альбами. Каждый раз, как их прорывали и разбивали, отвоевывать слали подразделение ветеранов. Этот цикл повторялся раз за разом, снова и снова, и если раньше ветераны сочувствовали резервистам, меньшинствам и Альба, то теперь они начали испытывать недовольство к ним — к тем, из-за кого их товарищи гибли.

«Бесполезные резервисты. Покоренные всегда будут чужаками, сделанного не воротишь. Ну а что вы, республиканская мразь? Легион из бывших “восемьдесят шесть” идут по ваши головы, и Союзу из-за этого достается.

Почему всегда мы?»

ᅠ

Легион выцеливал резервистов, солдат из меньшинств и Альба, и именно они несли самые большие потери. Массированные удары повторялись вновь и вновь, люди гибли, и снова удары.

Это не затрагивало позиции с ветеранами, солдатами Союза других рас. Страшным атакам были подвержены лишь новички, и если раньше они ненавидели один Легион, то теперь и ветеранов армии Союза.

Их, должно быть, используют как приманку. Размещают в местах, где они наверняка погибнут. Ветераны не хотели отправляться на тот свет, вот и посылали остальных в самые опасные точки. Сначала завоевали, а потом обращаются как к гражданам второго сорта.

«Почему всегда мы?»

ᅠ

Тетя уже какое-то время не отпускала Нину на улицу. Куда бы они не пошли, она прятала девочку за собой или своим плащом, и старалась не идти по шумным местам — там, где люди были наиболее ожесточенными.

Нина уже понимала, что делала тетя и почему. Почему пыталась защитить.

— Беловласка…

По пути на рынок кто-то, проходя мимо них, выплюнул это слово. От этого человека исходила такая явная вражда, что Нина вздрогнула от страха. Белые волосы. Это старое ругательство Империи, насмешка над серебристыми волосами Альба. В школе дети из других классов или старшеклассники тоже временами произносили его. Учителя всегда ругали таких за плохие слова, но не останавливали. Мало того, один злой учитель однажды обозвал ее.

Избалованная принцесса-беловласка, вы трусливые, никогда не пойдете воевать.

Но Юджин пошел в армию и погиб. Он не был трусом.

Улицы почти полностью заполонили, кажется, эвакуированные с территорий, они махали кулаками и что-то выкрикивали. Невысокие, но крепко сложенные, кожа загорелая и морщинистая. Одежда на них для Нины выглядела старомодной и простенькой.

Они поднимали голоса и пытались привлечь внимание прохожих, те в ответ раздраженно бросали взгляды презрения. Эвакуированные, кстати, были родом с пограничной территории за вторым южным фронтом. Они очень недовольны тем, что рубеж прикрытия провели позади передовой, из-за чего их селения и пахотные земли раздербанили.

— Армии надо просто держаться и не отступать! В солдатах нет стержня, чтобы защищать нас! Трусы!

— Это наши дома, наши поля! И вы поддерживаете это варварство?!

Довольно скоро мимо проходящий ответил на их возгласы. С издевкой.

— Да потому что вы, Варги — зверолюди, не смогли защитить нас. Вот вам и последствия.

Тут же лица эвакуировавшихся исказились. Эта реакция на слова побудила других людей поднять их на смех. Они прятались среди толп, но высказывались с гордостью, будто говоря за всех.

— Метко сказано про последствия. Пожинайте теперь, что посеяли. Этого бы не случилось, выполняй вы свою работу и защищай границу. Хватит строить из себя жертв, вы, бесполезные. И чего вы про поля свои трещите, когда города рядом со столицей подвергаются обстрелам? Все, нет тех земель.

— Ты кого зверолюдом назвал?! Не сравнивай нас со зверьем!

— Что еще за «нет земель»?! Вы вторглись, забрали имена наших предков, урожай, земли и права, а теперь просто отказываетесь от всего?! Чертовы оккупанты!

Разозлившись, они начали перечислять вековые обиды. Кто-то просто насмехался.

— Ну да, мы такие. Так что преклонитесь перед своими имперскими хозяевами, проигравшие дикари.

— Пойдем, Нина… — подтолкнула тетя, ее выражение лица так и застыло.

Она повернулась и пошла прочь, когда позади разразилась настоящая ругань.

Нина держала тетю за руку, ее ладонь была мозолистая от работы по дому. В последнее время Нина только и слышала эту брань в столице. Она была напугана — не криками, а просто самим фактом, что это происходит.

ᅠ

Допрос об Актеон подходил к концу, и Примулу с остальной группой оставили в центре заключения в Санкт-Йеддере. Она предположила, что исследование биологии Актеон продолжились на основе изъятых Союзом документов, а их оставили под стражей, чтобы не дать сбежать: тем самым они смогут подтвердить детали исследований.

Сидя в помещении, Примула стиснула кулаки. Здесь не было ни радио, ни телевизора, но она догадывалась о ситуации снаружи по поведению офицеров, приносящих еду, и отрывкам разговоров в коридоре. Притесняли не одних Альба, народ Союза также был раздроблен, их возмущение друг к другу росло. И все искали, на кого бы выплеснуть свое негодование.

А раз так…

— Республике вменят вину за Актеон…

ᅠ

Ей было плохо.

Рождественский рынок в центре Санкт-Йеддера. Девушка сидела в самой оживленной его части, на кирпичной платформе, где установлена большая ель, и наблюдала за мелькающими огнями. Даже в полдень электрические лампы, сверкающие украшения в виде звезд, стеклянные безделушки и улыбки людей сияли ярко.

Она сбежала из нового дома и тайно жила в Санкт-Йеддере. Когда она была здесь в последний раз, еще год назад, то не могла представить себе настолько напряженную атмосферу в столице. Тогда город выглядел мирно, будто добрый райский уголок. Но вот тонкая завеса спала, и отличий от лаборатории в восемьдесят шестом секторе в нем было не найти.

Хотя даже так, рождественский рынок сиял очень ярко. Люди прогуливались, казались счастливыми и радостными.

И поэтому ей было жаль, что им придется столкнуться с проблемами из-за нее.

— Я больше ничего не могу сделать… Не могу идти.

Ей было страшно плохо. Зрение плыло, плотный туман в голове не давал связно мыслить, и она не могла пошевелиться. Клетки «Прелесть» в ее животе и груди пробудились и перестраивали тело в бомбу, но она просто не могла пошевелиться.

И… она здесь. На полном людей фестивале, все словно наслаждались моментом. Родители гуляли с детьми, друзья шли рука об руку, возлюбленные прижимались друг к другу.

— Иначе никак, да?..

То, что она проделает, бесспорно, будет самой действенной местью Республике. Она, не одетая даже в плащ, встала, обнимая большой мешок с гвоздями, который держала у груди, и пошла. А ведь плащ у нее есть — новая старшая сестра купила, они целый день ходили по городским магазинам в поисках такого, что хорошо бы смотрелся на ней. Только она не смогла заставить себя надеть его ради сегодняшнего, потому сняла, прежде чем прийти сюда.

Девушка, шедшая на нетвердых ногах, и без верхней одежды в холодную погоду, привлекала внимание. Люди указывали на нее, кто-то спешил поскорее уйти, сопоставив лицо с изображением подозреваемых из новостей.

Но уже поздно.

— Мне жаль.

Она не послушала своих друзей по судьбе из родных краев, которые призывали уйти с ними и вернуться домой, пока время не вышло, забраться куда-то, где они никому не навредят. На эти сообщения она даже не потрудилась ответить.

Кики, улыбчивая даже в кошмарной исследовательской лаборатории. Каринэ, ответственная старшая сестра группы. Читори, добрая, нежная и красивая, будто принцесса из сказок.

Она ненавидела их.

Ненавидела за то, что они могли улыбаться, вели себя словно старшие сестры, оставались добрыми и красивыми даже в кошмарной исследовательской лаборатории. Они могли бы затаить обиду на исследователей, но не затаили, и за это она их ненавидела. Ненавидела, потому что мысль о мести им даже в голову не приходила — потому что в них существовала чистая, бескорыстная добросовестность.

И из-за этой ненависти…

…ее месть сломает эту чистую, бескорыстную добросовестность.

— Извините, что так вышло.