Первый Американский Магнат! Глава 158: Скандал

«Я, Пол Нестер, капитан-судоводитель судна «Золотой дельфин». Я клянусь Богом, что все, что я сказал является истиной, и что то, что я сказал вам, не изменится даже во время суда».

«Я думал, что варварская и мрачная работорговля угасла в прошлом веке, а после прокламации президента Линкольна, эмансипации больше нет и не должно быть, по крайней мере в Соединенных Штатах Америки. Невольничьи корабли, больные рабы, которых постоянно бросали в море, акулы, которые вечно следовали за ними, — все это должно существовать только в ужастиках, чтобы пугать детей. И все же, невероятно, что такие ужасные вещи произошли средь бела дня, прямо здесь, сразу после того, как мы принесли бесчисленные жертвы и наконец раз и навсегда похоронили рабство. Новый рабовладельческий корабль, новое рабство вновь появляется в Америке!

Шесть месяцев назад наше судно получило деловую сделку с грузом, полным товаров, направляющимся через Тихий океан в Китай. После более чем двухмесячного плавания мы прибыли в южный китайский порт и выгрузили груз, ожидая только загрузки нового груза и возвращения в Сан-Франциско. Через неделю после прибытия капитан, мистер Чарльз, сказал мне, что груз готов и что завтра мы отплываем обратно, и попросил меня пойти в город и вернуть всех моряков. Я был удивлен, так как корабль был еще пуст, но приказ есть приказ, поэтому я пошел в китайские бордели — там было плохо, но морякам надо было где-то расслабляться — и вернул моряков одного за другим.

Рано утром следующего дня я увидел так называемый груз, который представлял собой мужчин, связанных веревками, оборванных, в основном низкорослых и крайне тощих, и все с особенно смешно выглядящей косичкой на голове. Наше судно, стандартное грузовое судно, не было пассажирским, и оно не было каким-либо образом модифицировано для перевозки пассажиров. Переводчик по имени Билл отвечал за доставку китайцев в Новый Свет. Из дальнейших разговоров я постепенно узнал, что все они были работниками Центральной Тихоокеанской железной дороги. По словам Билла, товары, которые мы привезли, были переданы китайскому чиновнику, который затем нанял людей и передал их нам, чтобы мы отвезли их в Соединенные Штаты, а часть товара, который мы доставили, была комиссионными, переданными чиновнику. Как только они оказались на борту, их сразу же поместили в грузовой отсек.

Как я уже упоминал, наш корабль был грузовым, и на нем не было пассажирских кают, всех людей запихивали прямо в грузовой отсек, который был забит людьми, по моим оценкам, в этот скромный грузовой отсек было запихано не менее четырехсот человек. Средняя площадь, которую мог иметь каждый человек, составляла менее квадратного метра. Ночью у них даже не было места, чтобы прилечь. Поэтому им приходилось спать посменно: одни спали, другие стояли или сидели на корточках. Так было с невольничьими кораблями, упомянутыми в некоторых историях, которые я читал. В другом грузовом отсеке мы загрузили немного еды и питьевой воды. Честно говоря, еды и питьевой воды было недостаточно для четырехсот человек. Но когда мы, наконец, добрались до Америки, был избыток продовольствия, потому что большинство китайцев умерло на полпути. Господи, я готов признаться, что я также несу ответственность за смерть этих людей».

«Судовой врач Родригес потребовал, чтобы их немедленно вывели на палубу, иначе произойдет массовая гибель людей. Но переводчик, Билл, был категорически против. В конце концов он рассказал нам правду, что они не были нанятыми свободными рабочими, они были заключенными, многие из которых совершили уголовные преступления и были проданы чиновниками Центральной Тихоокеанской железной дороге, и что им угрожает большая опасность. Вдобавок, присутствовала болезнь, всего через четыре дня пребывания в море в грузовом отсеке снова раздался крик. Билл сказал, что один из них упал в обморок. Мы спустили лестницу и подняли человека. Доктор Родригес осмотрел его и сказал нам, что он плохо ел и кишечная инфекция вызвала сильную диарею, а также обезвоживание. Немного сульфаниламид сульфы и немного физраствора вернули его к жизни. Но это было только начало… пациентов становилось все больше и больше. У нас заканчивался сульфаниламид, и не было никакой гарантии, что он нам самим не понадобится в будущих путешествиях». (Бактерии могут легко выработать устойчивость к сульфаниламиду, поэтому к настоящему времени требовались все большие и большие дозы).

«Чтобы обеспечить безопасность экипажа, капитан приказал больше не давать сульфаниламид. Ситуация с заболеваниями вышла из-под контроля. Люди постоянно заражались различными болезнями, их оставили без какой-либо медицинской помощи, в результате чего они практически умирали. А этих мертвецов, в свою очередь, мы бросали прямо в море. Ну, вы знаете, таковы правила в море. Мы не могли оставить тела на корабле, чтобы они смердели. Это принесет еще больше болезней и смертей.

Позже произошел инцидент, который еще больше усугубил ситуацию. Моряк, который находился в контакте с этими китайцами, также был заражен болезнью и употребил много сульфаниламида, прежде чем Родригес сказал капитану, что запасы сульфаниламидов находятся на самом дне, и если бы заболели ещё несколько, то всем пришлось бы устроить морское погребение. С того дня стало намного легче общаться с пациентами. Мы даже не ждем, пока кто-то заболеет и умрет, мы просто бросаем его в море. Почти каждый день мы бросали в море по несколько человек. За нашей лодкой постоянно следовали акулы, и каждый раз, когда кого-то выбрасывало за борт, они собирались вокруг и рвали бедняг».

«Но китайцы почувствовали, что что-то не так, потому что любой больной человек, поднявшийся наверх, уже никогда не спускался. Воспользовавшись возможностью, они устроили мятеж, взяли в заложники матроса и ворвались на палубу. Однако их здоровье было настолько слабым, что многие из них падали в обморок даже от небольшого бега и волнения. Мы быстро подавили их бунт, а затем бросили в море не менее тридцати человек. С другой стороны, мы продолжали каждый день выбрасывать за борт по меньшей мере одного из них. К тому времени, когда корабль наконец достиг Сан-Франциско, в живых оставалось менее ста пятидесяти. Все остальные были скормлены акулам. Мы думали, что потеря такого большого количества груза сильно разозлит владельцев, но Центральная Тихоокеанская железная дорога похвалила нас за хорошо выполненную работу, так как на судах, прибывших до и после нас, погибло больше, чем на нашем. Я слышал, что некоторые моряки на кораблях, которым удавалось совершить несколько побегов в Китай и обратно, даже заходили так далеко, что выбрасывали рабочих за борт просто ради забавы, а затем делали ставки на то, как долго он сможет выжить среди акул…».

«Повторюсь, я готов снова поклясться Богу, что все, что я сказал, — правда, как я ее знаю. Я ненавижу такую варварскую и нечестивую работорговлю, и именно поэтому я взял на себя ответственность раскрыть этот секрет газетам. Есть надежда, что сообщения газет привлекут внимание общества к этой проблеме и остановят порочную торговлю».

«Просто замечательно! За столь короткое время он сумел перевербовать персонал людей и раздули из этого большую историю! Молодец! Почти все влиятельные газеты сейчас пишут об этом, я бы хотел посмотреть, какое выражение лица сейчас у Стэнфорда». — С этой мыслью Скрудж отложил газету в руке и удовлетворенно кивнул.

«Скрудж, как только прибудешь в Сент-Пол, ты ведь не собираешься снова быть занятым по десять часов в день?». — Спросила Доротея, подойдя к нему.

«Да, но, Доротея, ты видела эту статью?».

«Нет, не видела, а что?».

«Тогда прочти». — Скрудж передал Доротее газету.

Доротея внимательно посмотрела на газету.

«Боже правый! Как они могли совершить такой зверский поступок? Это ужасно!». — Доротея хмурилась: «Неужели мы ничего не можем сделать?».

«Зло обязательно будет наказано. Когда такие вещи всплывают наружу, обязательно будут приняты контрмеры. Так что эта история может спасти множество жизней. Хорошая журналистика может многое значить в плане помощи в достижении справедливости. Я думаю, если бы газета смогла написать подобную статью, когда Шерман бесчинствовал на Юге, это тоже могло бы его сильно сдержать». — Скрудж словно оглядывался назад: «Доротея, я хочу использовать радиогазету как ядро для настоящей журналистской команды, у которой есть совесть и отношение к делу. Внести свой вклад в продвижение социальной справедливости. Ты также должна усердно учиться и работать каждый день, так как это в будущем тебе пригодится».